По улице важно шествует мати-бугё: городской судья с пяти сторон окружён грозными телохранителями-хатамото. Навстречу судье и его верным самураям шагают воинствующие монахи-ямабуси. Пути двух группировок вот-вот пересекутся. Что-то случится. Но госпоже Хэйкэ не до сенсаций и вульгарного мордобития: ну, махнут пару раз посохами-сакудзо, ну, проткнут кое-кого сюрикеном, ну, обагрятся нодати – и что? – всего лишь проза жизни. Или стихи смерти, хе-хе. К слову сказать, у Кицунэ-годзэн опять немного изменились планы.

Насчет визита в супермаркет? – вдова передумала, да и ужинать в забегалловке уже не хотелось: вдова плотно, ага, перекусила фаст-фудом – жареный цыплёнок оказался особенно хорош, кальмар на палочке тоже порадовал, а вот пицца – так себе, третий сорт не брак.

По программе после забега носорогов должны быть гладиаторские бои, так что ипподром Кицунэ-годзэн покидала в гордом одиночестве – никто не толпился у выхода, никто не оттаптывал ноги – народ жаждал не хлеба, но зрелищ. По возможности кровавых и мясистых, чтоб хрустели кости и брызгали мозги.

Вдова мило улыбнулась пятнистой охране и – так уж и быть, мальчики на работе, не виноваты – разрешила бобровым помазком «слизнуть» регистрационный штампик – Рубикон форсирован, обратной тропинки нет. Если, конечно, не приобрести ещё один билет. А уж повторно тратиться госпожа Хэйкэ не собиралась принципиально. Зато…

Зато госпожу Хэйкэ весьма заинтересовали молодые фениксы и гнусный якудза, скрывающий сточасовую татуировку под слоем искусственной кожи. Нелепая компания: настоящие профессионалы и типичный уголовник с комплексом неполноценности… – что-то здесь не так! Определённо!

Что?..

Госпожа Хэйкэ чувствует нелепости и парадоксы так же остро, как курчавый барашек лезвие кахетинского кинжала у горла. Кицунэ-годзэн запросто обходится без зооморфа-прорицателя, каким частенько балуется её внучка (кстати, надо бы заехать домой да покормить Степашку). Госпоже Хэйкэ ни к чему новомодные штучки – вдова в вибрации воздуха и цвете мыслей толпы чётко видит… – о, Великая Мать Аматэрасу! грядут перемены!..

СМУТНЫЕ ВРЕМЕНА!!!

Боль, страдания, трещины в фундаменте бытия!..

Если бы вдова верила в христианского Бога, она бы перекрестилась. Или сплюнула бы трижды через левое плечо, постучав костяшками кулаков по ближайшей секвойе.

Фениксы…

Якудза…

Вдова терпеть не может пожарных и люто ненавидит криминал. Поковырявшись в сумочке, Кицунэ-годзэн, как обычно, обнаружила два бумажных конверта, которые неизменно таскала с собой уже несколько десятков лет, и совсем не обнаружила любимой косметички от «Кристиан Диор». Зато банкомат-кошелёк на месте – госпожа Хэйкэ проигнорировала совет внучки и не привакуумировала портмоне к усыпанной пигментными пятнами руке. Через пару минут напряжённых поисков, вдова таки извлекла из внутреннего кармана сумки телефонную карточку (Кицунэ-годзэн не признавала мобильную связь). Госпожа Хэйкэ отменила визит в больницу к Юрико, всё равно ведь ничем не сможет помочь малютке. А вот здесь, рядом ожидается мощный замес. Страшный. Отвратительный.

Вдова остановилась посреди тротуара. Оглянулась по сторонам.

Мимо прошли двое пгханьо в саронгах. На головах у мужчин шарфы, а ещё у обоих бирманцев имеется по матерчатой сумке. У того, что ниже ростом, в руке томик «Калевалы», второй сербает из пластиковой самоутилит-бутылочки репный квас.

Так, а вот и дисковая платформа, подвешенная над асфальтом – закреплена в пространстве с помощью оптоволоконных растяжках, удерживающих площадку в равновесии и передающих сигналы от телефонных голограмм к центральной АТС Вавилона. Дабы не мешать роскошной блондинке-норвежке громко выяснять у некого Януса, почему тот не пришёл на последнюю оргию, а ведь она его так ждала, и Герда тоже ждала, и Тами, и даже Виктор Сергеевич!.. – в общем, госпожа Хэйкэ отошла к палатке, торгующей порногеймами и садомазо-причандалами. Продавщица, высокая и длинношеяя самка-зооморф, похожая на печального ослика Иа из одноимённого яоя, неодобрительно зыркнула на вдову, мол, а тебе-то, человеческая женщина, что здесь надобно? А? Захотелось в тиши пентхайса поразвлечься полутораметровым бомех-отростком, утыканным алмазными лезвиями? Или при свете камина полистать комикс об эротических похождениях pisces-морфа в косяке сардин? А может, бабушка-старушка, возьмёте на прокат двухчасовый фильм-трах о свадебном путешествии молодожёнов-equus по канализации Вавилона? – туда-сюда на гондоле? да под воздействием любовного заговоров профессионального инкуба? и после знатной дозы афродизиаков и галлюциногенов?

А, человеческая женщина?!

Госпоже Хэйкэ нечего было сказать продавщице. Госпожа Хэйкэ отвела взгляд, она всегда сочувствовала бесправным зооморфам, но…

Разговорчивая норвежка, наконец, выяснила, кем её считает некий Янус – похоже, главным козырем обвинения была крайняя сексуальная неразборчивость «сучки драной». Пунцовая от гнева блондинка, едва не подвернув ногу, спрыгнула с платформы – под блузой всколыхнулся необъятный бюст, цокот подкованных титаном каблуков по тротуару. Госпожа Хэйкэ позавидовала осиной талии норвежки, и посочувствовала некому загадочному Янусу, упустившему такую цыпочку.

В общем, вдова не спешила занять освободившееся место. На несколько шагов она отошла от палатки и по-особому прищурилась, взмахами ресниц настраивая линзы на маджестик-спектры пятого измерения. Вдова прошептала соответствующую случаю и желаемым параметрам мантру и лишь тогда «взглянула» на небо: так и есть, со вчерашнего дня ничего не изменилось – толстые красные тросы и трубы, извиваясь и деформируясь, оплели небоскрёбы венозными коммуникациями, передающими терабайты Зла со скоростью света.

Тросы – живые. Трубы – размножаются. Давече госпожа Хэйкэ наблюдала, как десяток тросов накинулись на толстую трубу, проткнувшую две стоэтажные башни. Тросы мгновенно оплели избранницу пульсирующими жилами. И началось. Труба качалась, оплётка то вспухала разнокалиберными кольцами, то сильнее сжимала пленницу. А внизу, на тротуаре тоже творилось чёрти что: двое транссексуалов устроили разборки на тему «ты меня не любишь». Оба красавца, что попугаи – в цветастых топиках и коротеньких миниюбках, едва прикрывающих тощие мужские ягодицы. У одного из трансов весьма вызывающий макияж, в чёрно-коричневых тонах – и губы, и румяна, и тональный крем. У второго силиконовые протезы молочных желез имплантированы в спину, как раз над лопатками – соски проткнули тонкий полимер топика. Трансы ругались. Потом – пощёчина. В результате – из дамской сумочки с треском вылетели связанные цепью деревяшки-нунтяку. Далее – из безобидного с виду цилиндрика в секунду до функциональных размеров разложилось копьё магари-яри – с изящным наконечником-трезубцем. Нунтяку и копьё. Кто кого? грудь или макияж? – а разве исход битвы не бел предопределён?

Это – вчера. А сегодня… – не хуже, не лучше – то же.

Тросы.

Трубы.

Терабайты Зла.

Кицунэ-годзэн наблюдала это безобразие уже третий день подряд. Странно, что кроме неё никто не заметил неполадки в глобальной вавилонской системе защиты от некровоздействия. Те же шаманы из «Белого Ульгена» непременно должны были ощутить прорыв Чёрной Силы из преисподней – не из пустоты же ВСЁ ЭТО появилось?!

Свою лысину три года не замечают?

У госпожи Хэйкэ закружилась голова, Кицунэ-годзэн уставилась на асфальт. Вместо разметки пешеходного перехода – странный узор, то угасающая, то вспыхивающая радугой вязь. То ли крест, то ли… Значит, Зло не только в небе, но и под ногами – цепляет вязкими лужами тьмы за каблуки, пытается опрокинуть на асфальт, уронить, да чтоб с переломом да сотрясением мозга. И проколы шин, и растягивающие связки иноходцы, и мусор, который сколько его ни мети, всё равно остаётся там же, где лежал…

Зло.

Смутные Времена.

Странная троица причастна к переменам. Оба молоденьких фениксы и подонок-якудза. Госпожа Хэйкэ точно знает, уверена. Женская интуиция. Особый талант.

К обочине бесшумно подрулил дорогой, разукрашенный драконами пневмокар китайского производства. Самые качественные товары и самые передовые технологии – ханьские, без вариантов. Фвф-ф-ффф! – с шумом выдувается из тормозных колодок воздух. Да это ж пневмо «Хунь-тунь ZX»! – великолепный образец достижений коммунизма в области машиностроения! Да, это настоящий «Хаос», а не занюханный «ролс-ройс»!

Из пневмокара вышел солидный бизнесмен, мужчина-дулун – в руке трость, в зубах сигара. Хозяин «Хаоса» так и должен выглядеть: фрачный бронежилет, вместо левого уха – мобильный телефон, модем и факс. Деляга на ходу с кем-то общается – занят, делает деньги, спешит побольше заграбастать.

Две девушки, зооморфы, похожие одновременно на кузнечиков и козочек, остановились у палатки с порнотоварами. Подпрыгивают на месте, что-то обсуждают.

Над головой госпожи Хэйкэ промелькнул моноцикл.

Поток ДВС-авто. Красный свет, зелёный… киботанкетки, детские коляски, дворники с пылесосами…

Город живёт, не подозревая о смертельной опасности.

Госпожа Хэйкэ подошла к платформе, вздохнула и поднялась на диск, подвешенной над асфальтом – и сразу вокруг вдовы вспухла голограмма, имитирующая внутренне устройство телефонной кабинки. Дверца, стекло, ящик телефона с алюминиевыми кнопочками. Всё ненатуральное, иллюзия. Но! – тыкая пальчиком в пространстве можно набрать номер, а карточку не нужно никуда вставлять – сканеры платформы автоматически скачали инфу о состоянии баланса и сняли виртуальные деньги со счёта – для начала за соединение. Да, тактильные голограммы стоят очень дорого, но окупаются из-за существенного снижения расходов на ремонт таксофонов – голограммы-то поломать тяжело, они не настоящие, а голопроекторы вмонтированы в сам диск платформы, к ним не так уж и легко подобраться.

Кицунэ-годзэн набрала номер – длинные гудки. Чтобы чувствовать себя спокойнее, вдова решила побеспокоить господина Джино Паскаля, главврача профсоюзной поликлиники.

– Да?

– Мастер Джино-сан, вас беспокоит Хэйкэ Кицунэ. Я хотела бы справиться о здоровье вашей пациентки Юрико. Если вас не затруднит, мастер Джино-сан?

Шелест бумаг, приглушённое покашливание – скорее всего в кулак. А ещё – наверняка! – главврач чешет ухо ногтём-ланцетом.

– Не переживайте, всё в порядке, спокойно отдыхайте. Девочка спит, состояние её нормальное, стабильное.

– Спасибо, доктор. – Госпожа Хэйкэ повесила виртуальную трубку на виртуальный рычаг. Госпоже Хэйкэ очень нравится, когда медики говорят «состояние стабильное». Это звучит убедительно и правдоподобно. В отличие от фразочек, вроде «Да вы ещё молодая, Кицунэ-годзэн!» и «Отлично выглядите, госпожа Хэйкэ! На все свои восемнадцать лет!»

Стабильное… – вдова смаковала это слово, катала его языком по нёбу, размазывала по зубам. И чуть, было, не упустила юных фениксов и якудзу! – пока госпожа Хэйкэ наслаждалась общением с господином Паскалем, троица покинула ипподром и двинулась по направлению к станции метро.

Вдова моргнула, вернув линзы-плёнки под веки. Реальность. Обычный взгляд. На любителя, хе-хе, кому-то как больше нравится.

Кицунэ-годзэн аккуратно сошла с платформы и отправилась следом за неразлучной троицей. Госпожа Хэйкэ так и не увидела, как за её спиной вспыхнула короткая схватка: кулаки, посохи, сюрикены, мокрые лезвия фамильных тати – самураи напали на монахов.

Стихи смерти, обычное дело.