***
Дунканы всегда находили очень странным то, что я формирую вооруженные силы из женщин, но дело в том, что мои Говорящие Рыбы — это во всех смыслах временная армия. Хотя женщины могут проявлять насилие и ярость, они сильно отличаются от мужчин в своем увлечении битвой. Колыбель бытия предрасполагает их к более бережному отношению к жизни. Они являются лучшими хранителями Золотого Пути. Я лишь усилил эту врожденную предрасположенность системой тренировок. На какое-то время я вырываю их из обыденной рутины, они получают то, о чем потом с удовольствием вспоминают всю оставшуюся жизнь. В юном возрасте они вступают в товарищество Сестер и готовятся к вещам очень глубоким. В таких товариществах люди всегда готовятся к великим свершениям. Воспоминания о днях, проведенных с Сестрами, покрывается со временем ностальгической дымкой, то время кажется им чудесным и непохожим на те серые будни, которые они вынуждены влачить ныне. Именно таким способом можно сегодня менять ход буду щей истории. Современники в действительности не живут в одно время. Прошлое всегда меняется в их глазах, но лишь немногие понимают это.
(Похищенные записки)
Отправив послание Говорящим Рыбам, Лето поздним вечером спустился в крипту. Он решил, что лучше всего будет устроить новому Дункану аудиенцию в темноте, чтобы Лето сначала описал себя и только потом дал возможность новому Айдахо увидеть свое тело-пресуществующего Червя. Таким требованиям удовлетворяла небольшая комната, вырубленная в черном камне неподалеку от центральной ротонды. Помещение было достаточно большим, чтобы вместить Лето в его тележке, хотя потолок был очень низок. Освещение Лето мог регулировать по собственному усмотрению, дверь была одна, но состояла из двух секций — одной большой, достаточной для проезда Королевской тележки, а вторая — маленькие воротца для прохода людей.
Лето направил тележку в помещение, закрыл большие ворота и открыл маленькую дверь, и после этого приготовился к церемонии.
Самой большой проблемой была скука. Изделия тлейлаксианцев были стандартизованы настолько, что один гхола нисколько не отличался от всех прочих. Однажды Лето даже предупредил тлейлаксианцев, чтобы они больше не делали одинаковых Дунканов, но он сам прекрасно сознавал, что в этом они откажутся повиноваться ему.
Иногда я думаю, что они поступают так просто из духа противоречия!
На Тлейлаксу жестко держались за эту привилегию, понимая, что это залог их выживания.
Присутствие Айдахо тешит во мне Пауля Атрейдеса.
Лето сказал Монео, когда мажордом впервые появился в Цитадели:
— Дункан должен явиться ко мне после дополнительной подготовки. Ты должен проследить, чтобы мои гурии смягчили его и ответили на некоторые его вопросы.
— На какие вопросы они имеют право отвечать, господин?
— Они знают.
За много лет Монео давно изучил процедуру во всех подробностях.
За дверью раздались голоса Монео и эскорта из Говорящих Рыб. Послышался неуверенный шаг нового гхола.
— Входи в эту дверь, — сказал Монео. — Там темно. Остановись, как только войдешь, мы закроем дверь, а ты жди, когда заговорит господин Лето.
— Почему там темно? — не скрывая возмущения, спросил Дункан.
— Он сам тебе все объяснит.
Айдахо втолкнули в темное помещение и заперли за ним дверь.
Лето прекрасно знал, что видит сейчас Дункан: тени среди теней; в непроглядном мраке он не сможет даже определить, откуда раздается голос Лето. Как обычно, Лето заговорил голосом Пауля Муад'Диба:
— Я рад снова видеть тебя, Дункан.
— Но я не могу вас видеть!
Айдахо был воин, а воин атакует. Этот выпад убедил Лето, что копия полностью повторяет оригинал. Моральная игра, с помощью которой тлейлаксианцы пробуждали предсмертную память Дунканов, оставляла некоторую неопределенность в их мышлении. Некоторые Айдахо полагали, что когда-то угрожали Муад'Дибу. Этот гхола тоже разделял подобную иллюзию.
— Я слышу голос Пауля, но не в состоянии его разглядеть, — сказал Айдахо. Он даже не попытался скрыть растерянность — она прозвучала в его голосе.
Зачем это Атрейдес продолжает играть в свою глупую игру? Пауль давно мертв, а здесь присутствует Лето, который говорит ожившим голосом Пауля, его памятью, впрочем, как и памятью многих и многих других! — если, конечно, тлейлаксианцы сказали ему правду.
— Тебе сказали, что ты лишь последний в длинной череде двойников, — произнес Лето.
— Сам я не помню этого.
Лето расслышал в тоне Айдахо почти истерику, едва прикрытую храбростью воина. Будь прокляты эти тлейлаксианцы — их бродильные чаны производили людей с окрошкой в мозгах! Этот Дункан прибыл в состоянии, близком к шоку, подозревая, что безумен. Лето понимал, что потребуются тончайшие движения души, чтобы привести беднягу в чувство. Это будет тяжким эмоциональным потрясением для обоих.
— Произошло много изменений, Дункан, — заговорил Лето, — лишь одно осталось неизменным — я все еще Атрейдес.
— Мне сказали, что ваше тело… — Да, оно изменилось.
— Проклятые тлейлаксианцы! Они пытались заставить меня убить того, кого я… короче, он был похож на вас. И я вдруг вспомнил, кто я, и было… Это мог быть гхола Муад'Диба?
— Уверяю тебя, это был обычный мим, Танцующий Лицом.
— Он был так похож… Вы полностью уверены?
— Нет, нет. Это был актер, не более того. Он остался жив?
— Конечно! Но именно так они пробудили мою память. Они мне все объяснили. Это правда то, что они говорили?
— Это истинная правда, Дункан. Мне отвратительны эти игры, но я допустил их не в силах отказать себе в удовольствии находиться в твоем обществе.
Потенциальные жертвы всегда выживают, подумал Лето. Особенно это касается потенциальных жертв Дунканов. Бывают, конечно, и ошибки. Поддельных Муад'Дибов убивают, а Дунканы не удаются. Но на этот случай существуют тщательно сохраняемые клетки оригиналов.
— Так что произошло с вашим телом? — продолжал настаивать Айдахо.
Теперь можно оставить личину Муад'Диба. Лето заговорил своим обычным голосом.
— Я сделал из песчаных форелей новую кожу для себя. Дальше все произошло само собой — они изменили мою внешность.
— Зачем?
— Я объясню тебе все по ходу дела.
— Тлейлаксианцы говорят, что вы выглядите как песчаный червь.
— А что говорят мои Говорящие Рыбы?
— Они говорят, что вы — Бог. Почему вы называете их Говорящими Рыбами?
— Это старая уловка. Первая жрица говорила, что во сне она разговаривала с рыбами. Таким образом эти женщины узнают массу полезных и ценных, вещей.
— Но откуда вы об этом знаете?
— Я сам — эти женщины… и то, что было до них и будет после них.
Лето услышал, как Айдахо судорожно проглотил слюну.
— Теперь я понимаю, почему здесь темно, Вы даете мне время привыкнуть к вам.
— Ты всегда был очень быстр Айдахо.
Кроме тех случаев, когда становился слишком медлительным.
— Как давно вы изменились?
— Тридцать пять веков назад.
— Выходит, тлейлаксианцы сказали мне правду.
— Мне они редко осмеливаются лгать.
— Но это очень долгий срок.
— Очень долгий.
— Тлейлаксианцы копировали меня много раз?
— Много.
Теперь настало время спросить, сколько именно раз.
— И сколько копий они изготовили?
— Ты сам прочтешь этот реестр.
Вот так это начинается, подумал Лето.
Такой разговор обычно удовлетворял Дунканов, хотя мучительная суть вопроса этим не разрешалась.
«Сколько же раз я являлся?»
Дунканы не замечали, что их новая плоть отличается от старой, хотя передачи памяти между гхола не происходило.
— Я помню свою смерть, — заговорил Айдахо. — Блеск мечей людей Харконнена, которые пытались убить вас и Джессику.
Лето снова заговорил голосом Муад'Диба:
— Да, это был я, Дункан.
— Таким образом, я являюсь заменой, это так? — спросил Дункан.
— Это верно, — ответил Лето.
— Как другой… я… я хочу спросить, как он умер?
— Всякая плоть в конце концов изнашивается, ты прочтешь об этом в отчетах.
Лето терпеливо ждал, удивляясь тому, насколько велико недоверие Дункана ко всей этой истории.
— Как вы в действительности выглядите? — спросил Айдахо. — Что это за тело червя, о котором твердили тлейлаксианцы?
— Когда-нибудь я буду выглядеть как настоящий песчаный червь. Метаморфоз не закончен и продолжается.
— Что вы имеете в виду под настоящим червем?
— У него увеличится количество ганглиев, которые сообщат червю человеческое сознание.
— Нельзя ли зажечь здесь свет, я хочу посмотреть на вас.
Лето дал команду, и помещение было тотчас залито ярким светом. Черные стены и пучок света, сфокусированный на живом Боге, — тело Лето стало видимым во всех мельчайших деталях.
Айдахо вперил недоуменный взор в разделенное поперечными полосами тело червя, на котором выступали едва заметные рудименты рук и ног. При этом один из них был заметно короче других. Он снова посмотрел на остатки конечностей, потом поднял глаза и увидел розовое лицо, которое выглядело довольно нелепо на фоне огромного тела.
— Я предупреждал тебя, Дункан.
Айдахо от изумления потерял дар речи.
— Зачем это нужно? — спросил за него Лето.
Айдахо кивнул.
— Я все еще Атрейдес, Дункан, и уверяю тебя, что Для этого были очень веские причины.
— Но что…
— Об этом ты узнаешь в свое время.
Айдахо молча покачал головой..
— Это не слишком приятное откровение, — сказал Лето. — Сначала ты должен узнать более важные для себя вещи. Положись на слово Атрейдеса.
На протяжении столетий Лето убедился в том, что Упоминание о верности Атрейдесам безотказно гасило все вопросы Айдахо. Сработало и на этот раз.
— Значит, я снова призван на службу к Атрейдесам, — Сказал Айдахо. — Это мне знакомо, не так ли?
— Во многом да, мой друг.
— Для вас я старый друг, но для себя самого… Как я буду служить?
— Разве тебе не рассказали об этом Говорящие Рыбы?
— Они сказали, что я буду командовать элитной гвардией, набранной из них. Этого я не понял. Что, армия состоит из женщин?
— Мне нужен верный товарищ, который командовал бы армией. Ты возражаешь?
— Но почему женщины?
— Между полами существует большая поведенческая разница, и поэтому женщины особенно ценны в роли гвардейцев.
— Вы не ответили на мой вопрос.
— Ты полагаешь, что они не подходят на эту роль?
— Некоторые из них выглядят весьма крепкими, но…
— Но другие проявили непозволительную мягкость, не правда ли?
Айдахо покраснел.
Лето нашел эту реакцию очаровательной. Дунканы оставались одними из немногих в эти времена, кто сохранил способность краснеть. Все это было понятно и объяснимо — Айдахо прошел курс обучения в те времена, когда были иные понятия о чести — он был настоящий рыцарь.
— Я не понимаю, почему вы доверили женщинам охранять свою жизнь? — Кровь медленно отхлынула от его щек. Он взглянул в глаза Лето.
— Но я всегда доверял им так же, как доверяю тебе, — я доверяю вам свою жизнь.
— От какой опасности мы должны вас охранять?
— Тебя введут в курс дела Монео и Говорящие Рыбы.
Айдахо переминался с ноги на ногу, тело его дрожало в такт бешеному сердцебиению. Он лихорадочно озирался, осматривая блуждающим взглядом стены и потолок маленького помещения. Внезапно он принял решение и посмотрел в лицо Лето.
— Как мне обращаться к вам?
— Ты согласишься называть меня Господь Лето?
— Да… господин, — Айдахо, не отводя взор, посмотрел в голубые фрименские глаза Лето. — Правду ли говорят Рыбы, что… вы храните множественную память… память о…
— Да, мы все здесь, Дункан, — теперь Лето говорил голосом своего деда с отцовской стороны, потом:
— Здесь даже женщины, — теперь звучал голос бабки Лето по отцовской линии.
— Ты их знал, а они знали тебя, — сказал Лето.
Дрожа всем телом, Айдахо перевел дух.
— Мне потребуется какое-то время, чтобы к этому привыкнуть.
— Моя реакция была поначалу точно такой же, — отозвался Император.
Айдахо разразился хохотом. Лето подумал, что его намек вряд ли мог быть поводом для такого безудержного смеха, но ничего не сказал.
Успокоившись, Айдахо заговорил:
— Ваши Говорящие Рыбы должны были привести меня в хорошее расположение духа?
— Они преуспели в этом, не правда ли?
Дункан внимательно присмотрелся к лицу Императора, узнавая в нем отчетливые черты Атрейдесов.
— Вы, Атрейдесы, всегда хорошо понимали, чем можно меня расположить к себе, — сказал Айдахо.
— Вот так-то лучше, — похвалил его Лето. — Ты начинаешь понимать, что я не один Атрейдес, а все они вместе взятые.
— Это когда-то говорил мне Пауль.
— Я говорю то же самое! — этого человека могли убедить только голос и интонации Пауля Муад'Диба.
Айдахо судорожно глотнул и повернулся к двери.
— Вы что-то отняли у нас, — проговорил Айдахо. — Я это чувствую. Монео, женщины…
Мы против вы, подумал Лето. Эти Дунканы всегда, что бы ни происходило, берут сторону людей.
Айдахо вновь посмотрел в лицо Лето.
— Что вы дали нам взамен?
— Мир Лето во всей Империи!
— И я вижу, что все счастливы до блаженства! Именно поэтому вы нуждаетесь в личной охране.
Лето улыбнулся.
— Мой мир усилил спокойствие, а люди всегда восстают против спокойствия.
— И кроме того, вы даете нам Говорящих Рыб.
— И иерархию, которая определяется людьми безошибочно.
— И женскую армию, — процедил сквозь зубы Айдахо.
— Это сила, способная обуздать мужчин, — заметил Лето. — Секс всегда был средством подчинить себе агрессивность мужчины.
— Именно этим они и заняты — смирением агрессивности?
— Они предотвращают и сглаживают инциденты, которые в противном случае могли бы привести к еще большему насилию.
— И это вы заставили их поверить в вашу Божественность? Я бы не сказал, что мне это нравится.
— Путь святости для меня не менее тяжел, чем для тебя.
Айдахо нахмурился. Он ожидал совершенно иного ответа.
— Какую игру вы ведете, Господь Лето?
— Очень древнюю, но по новым правилам.
— По вашим правилам!
— Ты хочешь, чтобы я снова позволил устанавливать правила ОСПЧТ Совету Земель и Великим Домам?
— Тлейлаксианцы говорят, что Совета Земель больше не существует. Вы упразднили всякое самоуправление.
— Ну хорошо, тогда, допустим, я мог бы уступить место Бене Гессерит, или иксианцам, или тем же тлейлаксианцам. Ты хочешь, чтобы я нашел еще одного барона Харконнена и вручил ему власть над Империей? Скажи только слово, Дункан, и я отрекусь!
От такого натиска Айдахо только покачал головой.
— В злых руках, — сказал Лето, — монолитная централизованная власть — опасный и скользкий инструмент.
— А ваши руки — подходящие для этого?
— Я не могу с уверенностью сказать, подходят ли мои руки для того, чтобы держать власть, но я могу сказать это со всей определенностью о руках тех, кто был ДО меня. Их-то я знаю очень хорошо.
Айдахо повернулся к Лето спиной.
Какой очаровательный, чисто человеческий жест, подумал Лето. Неприятие вкупе с осознанием своей уязвимости.
Лето заговорил в спину Айдахо:
— Ты совершенно прав в том, что я иногда использую людей без их осознанного согласия.
Айдахо обратил к Лето свой профиль, потом взглянул в лицо Императору, слегка приподняв голову, чтобы взглянуть в синие, как небо, глаза повелителя.
Он меня изучает, подумал Лето. Но для вынесения суждения он может пользоваться только лицом.
Атрейдесы учили своих людей читать мысли и чувства людей по малейшим нюансам жестов и мимики, но в данном случае задача была за гранью способностей Айдахо.
Дункан откашлялся.
— Что плохого вы от меня ждете? — спросил он.
Как это похоже на Дункана! — подумал Лето. Этот был классическим представителем, он не нарушит верность Атрейдесам, но при этом не сможет подняться над рамками своей личной морали и нравственности.
— От тебя потребуется охранять меня всеми необходимыми средствами и хранить мою тайну.
— Какую тайну?
— Что я уязвим.
— Так вы не Бог?
— Не в этом конечном смысле.
— Ваши Говорящие Рыбы рассказывали о мятежниках.
— Они действительно существуют.
— Почему?
— Они молоды и мне не удалось убедить их, что мой путь лучше. Очень трудно убедить молодежь в чем бы то ни было. Они обременены слишком большими знаниями.
— Я не помню, чтобы Атрейдесы прежде так презрительно относились к молодежи.
— Вероятно, это оттого, что сам я очень стар — моя старость помножена на старость других. Моя задача усложняется с каждым следующим поколением.
— В чем заключается ваша задача?
— Постепенно ты сам это поймешь.
— Что будет, если я не справлюсь со своей задачей? Ваши женщины меня ликвидируют?
— Я не стану отягощать женщин чувством вины.
— Значит, вы отяготите им меня?
— Если ты примешь это условие.
— Если я найду, что вы хуже Харконнена, то обращусь против вас.
В этом весь Дункан. Они меряют все зло Харконненами. Как мало знают они о зле.
— Барон пожрал целые планеты, Дункан. Что может быть хуже этого?
— Пожрать всю Империю.
— Я чреват Империей, Дункан. Умирая, я дам ей жизнь.
— Если бы я мог в это поверить…
— Ты будешь командовать моей гвардией?
— Но почему я?
— Потому что ты самый лучший.
— Воображаю, какая это опасная работа. От нее принимали смерть мои предшественники?
— Некоторые из них.
— Хотелось бы мне иметь их память.
— Ты не можешь ее иметь и поэтому будешь оригинален в решениях.
— Тем не менее я хотел бы о них знать.
— Ты узнаешь о них.
— Итак, Атрейдесам все еще нужны острые ножи.
— У нас есть дела, которые можно доверить только Дункану Айдахо.
— Вы хотели сказать — Дунканам… — Айдахо поперхнулся, посмотрел на дверь, потом на лицо Лето.
Лето заговорил с ним как Муад'Диб, но голосом Лето.
— Когда мы последний раз вместе карабкались к сиетчу Табр, то были верны друг другу — ты мне, а я тебе. С тех пор ничто не изменилось.
— Но то был ваш отец.
— Это был я! — восклицание Муад'Диба поразило гхола до глубины души.
— Все вы… в одном теле… — прошептал Айдахо. Он был сломлен и сдался, прекратив сопротивление.
Лето молчал. Наступил решительный момент.
Айдахо улыбнулся своей характерной улыбкой, выражавшей: «Да черт бы вас всех побрал в конце концов!»
— Тогда я хочу говорить с первым Лето и Паулем, с теми, кто лучше всех меня знал. Используйте меня как следует, ведь я действительно любил вас.
Лето прикрыл глаза. Эти слова всегда расстраивали его. Он знал, что это была любовь к тем, по отношению к кому он был наиболее уязвим.
На помощь пришел Монео, слышавший весь разговор. Он вошел в помещение.
— Господин, должен ли я отвести Лето к гвардии, которой он будет командовать?
— Да, — это было единственное слово, которое Лето был сейчас в состоянии произнести.
Монео взял Айдахо под руку и вывел его из комнаты.
Добрый Монео, подумал Лето. Как он добр. Он так хорошо меня понимает, но я скоро приду в полное отчаяние от его понимания.
