Восьмая глава
Зельда: Итак, вы были разгаданы мною с первых шагов. И это рождало бездну вопросов. Моя несчастная голова шла кругом. Если вы не из Совета Международных Комиссаров, то, как вы попали в Деревню? Поверьте, я немного в этом разбираюсь, случайный человек сюда попасть не может. Даже теоретически такая ситуация непредставима. Это столько слоев проверки… Даже вызванная Зепитером охрана сможет проникнуть внутрь только через несколько часов. Столько видов санации…
Теодор: А почему вы решили, что я не из Совета Международных Комиссаров?
Зельда: Ах, вот оно что…
Теодор: Да, да. Меня избрали по всем правилам, с соблюдением всех положенных процедур. Я как Гитлер пришел к власти на совершенно законных основаниях.
Зельда: Но тогда непонятно другое, откуда у вас такой заряд мести по отношению к кому-то, или к чему-то, что есть тут в Деревне. Ведь до избрания в Совет вы не могли знать о ее существовании.
Теодор: Не буду вас интриговать дальше — двадцать четыре года назад я был участником, как вы это называете, мундиаля. Методики госпожи Летозины и господина Асклерата были тогда не столь надежны как теперь…
Зельда: Правильно. Хотя бы один раз это должно было случиться.
Теодор: Почему, один раз? Таких как я, там, вне Деревни достаточно, лично я знаю с десяток, но это далеко не все. Конечно, большинство это несчастные полубольные, запуганные люди, но есть персонажи… Причем, на всех континентах. Натсоящий интернационал.
Зельда: Да-а?
Теодор: А чему тут удивляться. В те времена, когда все это затевалось, ментоприборы-то были дрянь. Воспоминания выдирались из мозгов, как зубы без наркоза. Оставались осколки, нагноения, воспаления надкостницы — это я продолжаю аналогию.
Зельда: Я поняла. Нам лучше повернуть здесь, Теодор.
Теодор: Мы спешим?
Зельда: Не слишком. Времени, по моим расчетам, у нас не менее двух часов. И мы во время прогулки можем неторопясь поговорить.
Теодор: Мы идем к магазину Мареса?
Зельда: Могли бы и не спрашивать. О нем, о первом вы спросили прибыв сюда. Поведение вашей собачки, подтвердило, что вам ЕГО надо. Как он прыгал перед дверью спортивного магазина! Зизу его разыскал, и теперь вы с ним собираетесь рассчитаться. Подтвердите, я права?
Теодор: С ним всенемпременно. Однажды я уже мог это сделать, но не успел.
Зельда: Теперь вы все успеете, я вам помогу. Только сначала доскажите историю вашего сюда проникновения.
Теодор: Случай свел меня с одним врачом, врач объяснил мне происхождение моих кошмаров, и у меня как будто пелена упала с мозгов. Врач свел меня с одним инженером, которому тоже было что вспомнить, потом были еще какие-то люди в разных городах, ученые, и даже богатеи. Мне показали в подпольном кинотеатре несколько фильмов вроде того, что мы смотрели в прихожей у госпожи Афронеры.
Зельда: А, это Люцитей, ну, был один такой разочаровавшийся в идеях Деревни гений. Он решил, что люди должны знать правду. Украл несколко видеороликов и отправился ТУДА просвещать граждан. Но, как вы сами могли наблюдать, фильмы эти, даже в виде подбора самых сочных эпизодов, впечатляющими не назовешь. Человечество, как это почти всегда случается, не прониклось благодарностью к своему просветителю. Не захотело просвещаться и узнавать истину. Тогда он решил перейти к тактике малых дел, хоть чем-нибудь помочь людям. Стал повсюду внедрять рецепты господина Диахуса, пьянство ведь просто затапливало планету. Но чтобы показать их отрезвляющее действие, надо перед этим напиться. Вот он этим и занимался. В результате — жесточайший цирроз печени. Теперь он медленно, очень медленно, ведь у него олимпийское, полубожественное здоровье, умирает где-то под Саранском. Но я вас прервала.
Теодор: Да, в общем, рассказывать очень трудно. Нужно или очень много говорить, или в двух словах. В двух словах: сначала было только жесточайшее желание отомстить за все это унижение, за кровь ребят, потом появился план. Как известно, чтобы разрушить государство, нужно его возглавить. Конечно, были провокаторы, двойные агенты, предатели, это тема отдельного романа. Нет, ста романов.
Зельда: Но тот, кто был "гладиатором" никогда даже поблизости не окажется от тех мест, где выбирают хоть в какие-то начальники, уж об этом Отцы Основатели позаботились. Захолустным шерифом никогда не сделаться, не то что…
Теодор: Правильно, защита там очень хорошая, гениальная, потому нам и понадобилось двадцать два года, чтобы ее обойти. Но капля, как известно точит и камень. Труднее всего миновать самый первый, низовой барьер. Пришлось сменить национальность, но не имя. Прежде меня называли Федором. Но это мелочь. Самым трудным моментом был один анализ в одной степной поликлинике, все висело на волоске… дальше все пошло само собой. И вот…
…Зельда: Имена? Ну, это самое простое, я думала, что вы сами догадаетесь. Изифина, это Изида плюс Афина. Гефкан, соотвественно, Гефест и Вулкан. Асклерат — Асклепий и Гиппократ, Кротурн — Крон и Сатурн. Даже ничтожество Марес, это Марс и Арес. В основном все это почерпнуто из греко-римского пантеона, цивилизация наша, современная, говоря откровенно, родом именно из этих грядок. Но есть и исключения.
Теодор: Люцитей?
Зельда: Правильно, это Прометей и Люцифер. Сэр Зепитер навешал себе вообще орденов без счету. Он и Мардук, и Вишну, и Озирис…
…Зельда: Как мы разговаривали с Патриком в присуствии Альфа? Я присторялась, что веду некий репортаж с футбольного матча. Например, мне нужно сказать: "Патрик, надо подточить нож гильотины", я начинаю — Пеле, Аморозо, Теллингер, Роналдо, Играют, Коряво. Неста, Атакует, Давидса, Отдает, Пас, Открывшемуся…
Теодор: Понял, понял, акростих. Только, это ведь очень долго.
Зельда: Все шифры таковы. Проигрываешь в скорости, выигрывешь в секретности…
…Зельда: Не бойтесь Теодор, уверена, что и он не способен на настоящее убийство, ну ударит, ну укусит… Видите вон ту фигуру, что убегает шатаясь вдоль по улице, это Диахус. Марес согласился с ним выпить, надеясь, что тот хоть в порыве пьяной дружбы встанет на его сторону. Но наш бог виноделия, как все алкаши — трус.
Теодор: А чем бы…
Зельда: Да возьмите хоть этот кусок бордюра и лупите прямо в дверь. Стекло тут обыкновенное, вылетит. Да, отпустите собачку, пусть пока побегает, одной рукой вам драться будет тяжело.
Теодор: О, а я гляжу он там не один.
Зельда: А, это его сынки Фоб и Дей, Страх и Ужас, не волнуйтесь я с ними сама разберусь, мелкопакостливая мелюзга! Ну, швыряйте. Да, отпустите собачку!
Теодор: А-а-а!!!..
…Зельда: У вас кровь?
Теодор: Вполне возможно, он отбивался, как будто его душат.
Зельда: Но вы его действительно душили.
Теодор: И оцарапал мне шею и щеку. Да, крови много, но все равно, намного меньше, чем той, что была пролита по вине этого урода, и его темноватых сыночков. Теперь-то я понял, кто пролез в избу к нашим полковникам. Кроме того, вы ведь говорили, что тут все равно всех можно оживить.
Зельда: При желании. Знаете что, пните его Теодор еще пару раз, вас все еще трясет, надо снять напряжение. Я, например, оторвала ухо Фобосу, и чувствую себя превосходно.
Теодор: Я смотрю, вас боятся и Страх и Ужас.
Зельда: Может быть, и не зря.
Теодор: А вы не боитесь, что вас накажут, за все… за то, что вы мне так соучаствуете?
Зельда: Конечно, накажут. Заключат в какую-нибудь тюрьму, но это будет уже не важно. Я к этому моменту буду уже защищена. Я буду беременна.
Теодор: В каком смысле?
Зельда: В самом прямом. Куда это ваш Зизу поскакал?
Теодор: Я вам объясню, только вы сначала доскажите мне про Альфа, а то у меня в голове как-то все не устанавливается, картина подробная, но дырявая.
Зельда: А с Альфом все просто. Альф говоря совсем упрощенно — клон. Выращивали его для совсем другой роли, я, по-моему, уже начинала вам рассказывать. Он должен был стать "писателем", то есть сочинять правдоподобные, разнообразные истории для бывших пациентов господина Асклерата и госпожи Летозины отправляющихся на волю. Воображение у него развито великолепно, способность к сюжетосложению поразительная, он видит мир объемно, в красках и пластических нюансах, но…
Теодор: Но?
Зельда: Но глуп, беспредельно глуп от природы. Это обнаружилось на последней стадии работы. Создать настоящего писателя — это очень дорого, это тончайшая работа, в ней заняты почти все лабораториумы Деревни, а тут такое… Просто катастрофа для бюджета. Но тут подоспело время менять систему общей деревенской защиты. Все эти старомодные гарпии и горгоны показались устаревшими, решили воплотить давно витавшую в олимпийском воздухе идею универсального защитника — Цербера. И тут у сэра Зепитера явилась счастливая мысль — у нас ведь есть готовый высокоорганизованный интеллект, оснастить его нужным количеством "голов" и пусть служит. То, что он глуп, в данной ситуации, как раз плюс. Глуп, значит исполнителен. Да куда это трусит важ песик?!
Теодор: Ничего себе!
Зельда: Да, это главный зал магазина господина Мареса.
Теодор: Да тут одних мячей наверное с тысячу.
Зельда: Даже ваш Зизу растерялся. Мячей здесь много, и не простых.
Теодор: А золотых.
Зельда: Чувствую в ваших словах иронию, но не вижу к чему она могла бы справедливо относиться. Здесь действительно собраны самые знаменитые мячи в футбольной истории. Есть и золотые, то есть те, которыми забиты решающие, золотые голы в самых важных матчах. Коллекция эта стоила бешеных денег. Собственно, это было первое задание Мареса. Ему дали бездонную чековую книжку и отправили скитаться по миру от одного собирателя футбольных раритетов к другому. Вы знаете, как в людях развит фетишизм. Марес не скупился, он платил за эти невзрачные кожаные поделки как за картины старых мастеров. Иногда мячики эти отказывались продавать вообще, и тогда пригождались низменные наклонности и умения Мареса и его пронырливых сыночков. На самом деле, здесь куча всего краденого. Например, мяч, которым Пеле забил свой тысячный гол. Вся коллекция мячей бразильского массажиста, ими игрались финальные матчи чемпионатов мира. Правда, насколько я знаю, массажист мячики эти тоже воровал сразу после игры. Здесь есть даже мяч, которым этот отвратный русский форвард Понедельник совершил свое гнусное преступление. Я бы с удовольствием уничтожила его, но тут все под сигнализацией как в Лувре. И, собственно, не только из-за этих кожаных пузырей. Есть тут один шар… Послушайте, что это ваш Зизу трется возле этого железного ящика…
Теодор: Бог с ним. Вы все-таки дорасскажите про Альфа.
Зельда: Осталось немного. Стал неудавшийся писатель сторожем с неограниченными возможностями. Разбазаренные деньги удачно списали, по этому поводу были специальные олимпийские игры во дворце сэра Зепитера. Но через некоторое время выяснилось, что Альф, как бы это точнее выразить…
Теодор: Влюбился.
Зельда: Это что очень заметно?
Теодор: Да, он все время старался быть поближе к вам, пытался лишний раз вас как бы ненароком погладить. Такой феноменальный красавец.
Зельда: Вы говорите так, словно вам такое поведение красавца кажется странным.
Теодор: Н-нет, нисколько.
Зельда: Н-да, влюбился. Причем влюбился яростно, всецело, со всей бешеной силой воображения, которой был наделен. Я, надо признаться, ломалась недолго, тем более, что мне льстило внимание столь высокопоставленого и высокорганизованного существа. Тут нужно сказать несколько слов о себе. Я ведь тоже не сама собою такая оранжево-рыжая появилась на свет. Я одно из любимых созданий госпожи Диамиды. Только я не клонирована, я природный объект. Одна из первых абсолютно удачных, умственно полноценных обработок. До такой степени удачных, что мне доверили собственную работу, даже сделали пресс-секретарем Деревни, я была в известном смысле символом деревенской идеи — все живое равноправно. Я могла бы стать эмблемой Деревни, если бы та могла себя рекламировать. Все члены Совета Международных Комиссаров относились ко мне по-отечески. Баловали. Сначала это мне льстило. А потом стало источником постепенно крепнущей ярости. Чем лучше ко мне относились, тем отчетливее я ощущала свою игрушечность. Умом меня не обидели, это я поняла довольно быстро. Заявленное равноправие всего живого, на поверку оказывалось враньем. Жестокой насмешкой. Я чувствовала себя даже чем-то меньшим, чем лабораторная крыса. Я была лишена главного качества настоящей жизни — способности к воспроизводству. Официальное мое положение было таково, что даже некоторые олимпийцы оказались в определенной от меня зависимости. Я, например, сумела скрыть от Совета Комиссаров, да и от всех деревенских ту историю госпожи Диамиды, ну помните, со зверем-мстителем. Иначе бы она стала изгоем, ее ждала бы судьба Люцитея, а то и похуже. Я виртуозно замяла дело. А в благодарность потребовала, чтобы госпожа Диамида произвела надо мною одну операцию.
Теодор: Странная форма благодарности.
Зельда: Операция обратная стерилизации.
Теодор: А-а!
Зельда: Понимаете, очень хорошо! Но не очень хорошо получилось с Альфом. Он был великолепный любовник, он даже добился права жениться на мне, но он тоже был бесплоден. Не только в литературном отношении.
Теодор: Но вы же могли соблазнить, кого-нибудь из других этих олимпийцев. По пьянке. Господина Диахуса, например.
Зельда: Это невозможно, всем же был отлично известен бешеный нрав Альфа, и то какими он обладает способностями. Скрыть измену было невозможно, а измена означала немедленную смерть. Кстати, пришло время объяснить, почему ему не приказали схватить вас.
Теодор: Ну, ну.
Зельда: Да не ну, ну, а потому, что в Деревне, Теодор, проживают люди умные. Они не только сразу поняли, кто вы такой, но и, заподозрили, что я, как бы это сказать, заинтересована в вас, как бы на вашей стороне. Зная, как предан мне Альф, никто не мог с увереностью сказать, как он себя поведет, если ему отдать приказ свернуть вам шею. Это все равно, что разбирать бомбу, не зная ее устройства. Они решили выждать, может быть, вызванная подмога подоспеет. Может быть вы не сильно будете буянить. А столкновение с Альфом, это смерть без последующей реанимации…
…Теодор: Я понял, понял, вы непременно хотите родить?
Зельда: Ну, наконец-то! Родить, непременно родить. Но я решила не мелочиться. Мой потомок должен сделаться олимпийцем. Он будет жить почти вечно, и продолжит мой искусственный, случайно возникший род. Один шанс на триллион! Все так удивительно сошлось! Когда я сегодня утром сопоставила все сведения, я прямо заполыхала изнутри. На дворе год 2074, год Огненной Обезьяны, мой год, четырнадцатый день месяца, моя яйцеклетка в состоянии овуляции, и явился герой, который окажет мне маленькую услугу. Я, правда, думала, что вы не из Совета Международных Комиссаров, а какой-нибудь сынок Люцитея, или что-нибудь в этом роде. Но, в любом случае, раз уж вы сумели прорваться на небеса, вы человек сверхъестественный, в своем роде Геракл. Я уверена, что ваше семя сильнее, чем семя даже какого-нибудь среднего Гефкана и мокрого Посейтуна, не говоря уже про старого склеротика Асклерата. Наш потомок даже среди олимпийцев будет олимпийцем и со временем сменит самого сэра Зепитера. Ничего в этом нет невозможного. Ради этого я готова посидеть в заключении хоть сорок лет.
Теодор: Н-да.
Зельда: Так вы согласны? Признайте, я немало для вас сделала. Вы получили в свои руки горло своего худшего врага.
Теодор: Но то, что я могу убить, ведь говорит о том, что я далеко не высшее существо.
Зельда: Эту ханжескую доктрину давно надо было отменить. Здешние полупрозрачные полубоги уничтожают людей сотнями сотнями, только через свои компьютеры, и считают, что их руки чисты. По-моему свежая кровь честнее такой математической программы. Я уже говорила, то, что вы здесь, Теодор, само посебе знак. Значит, нужен такой! Это не случайность, вы не одиночка, вас сюда забросила сила, столетие скрывавшаяся в подполье современной культуры, вы острие новой необходимости. Но я вас не помнимаю, Теодор, что вас заставляет медлить. У нас не так много времени. Рано или поздно вызванная охрана, добрется сюда. Вас схватят. Надо успеть все сделать до их появления. Надо оставить какой-то след. Иначе все теряет смысл. Тогда вы не острие великой необходимости, а неудачная, преждевременная попытка. Что вы молчите?! Ну, хотите, я сделаю для вас еще что-нибудь, в доказательство уж не знаю чего. Хотите… помните, я начала вам рассказывать про эту выставку футбольных мячей, так вот, среди них есть один нефутбольный.
Теодор: Хоккейный?
Зельда: Вы вдруг начали неумно острить, меня это огорчает. Но к делу, времени у нас, действительно, немного. Среди всех этих сотен и сотен экспонатов с резиновыми и другими камерами, скрыта камера с мозгом господина Кротурна. Его мозг спрятан в одном из этих неприметных мячиков. Ваш Зизу ни за что не отыщет в каком. В один из моментов мне показалось, что песик, это специальное существо чувствующее запах мысли, госпоже Диамиде ничего не стоит вывести такого, но ваш Зизу, как это не удивительно, видимо просто собака. Так вот, я, после того, конечно, как вы сделаете то, о чем я вам говорила, покажу вам этот мяч с мозгом господина Кротурна.
Теодор: Для чего он мне?
Зельда: Как для чего?! Вы явились сюда мстить этой гнусной лаборатории, по вине которой пережили в молодые годы нечто жуткое. Что такое задушить мелкого, гадкого исполнителя Мареса? Жалкое удовольствие. А вот попинать об стену самый мозг всего этого ужасающего заведения — это удовольствие! Согласитесь! Представляете, какие мозговые поносы прохватят всю здешнюю шайку, как они будут умирать от страха, как их будет корежить, ведь все они в той или иной степени ментально связаны с главным мозгом олимпийской Деревни. Полная сатисфакция. Вы из-за них были в аду, и они в аду побывают. А внешне все так изящно, дядя бьет мячиком об стену. Небось, в детстве развлекались так. Где-нибудь у заводской стены на окраине позуброшенного городишки. А тут фактически весь мир под ногой. Ну, что еще, человече?! Мало?! Снимайте штаны. Пора, наконец, пустить в дело то устройство, которым вы оснащены. Когда я увидела, что вы носите между ног…
Теодор: Есть одна неувязка.
Зельда: Какая еще может быть неувязка. Вам мало головы Кротурна. Что вам еще тут может быть нужно?! Нет тут больше ничего ценного.
Теодор: Вы обратили, наверно, внимание, на то, что я человек!
Зельда: Не волнуйтесь, я устроена, как и все женщины в Деревне, я могу родить от кого угодно.
Теодор: Но я, признаться, никогда не совокуплялся с обезьяной.
Зельда: Ну и что?! Когда-то все бывает в первый раз.
Теодор: Но боюсь, мне совсем и не хочется этого. Совокупление с самкой рыжего шимпанзе кажется мне чем-то отвратительным.
Зельда: Так вы половой расист?! Вас отталкивает мой облик?! Поразительно! Весь сегодняшний день я из кожи вон лезла, чтобы доказать, что я очень даже мыслящее существо, что я не только не ниже обыкновенного человека, но выше многих научных гениев, здесь обитающих! И после этого вы продолжаете видеть во мне обезьяну.
Теодор: Ну…
…Теодор: Это вам не поможет. Можете давать мне сколько угодно пощечин, можете оторвать мне ухо, но трахать шимпанзе я не буду.
Зельда: Но тогда, я не скажу, где храниться мозг Кротурна. Все ваши подвиги окажутся бессмысленными, деятельность всей организации, что десятилетиями готовила вас к прорыву сюда, пропадет даром.
Теодор: Должен вас разочаровать. То, ради чего я сюда явился, я сделаю. Я должен взорвать всю эту чертову лавочку, и я взорву ее.
Зельда: Ну уж в этом-то, не надейтесь я вам помогать не буду. Через полчаса, не более того, внешняя охрана доберется сюда…
Теодор: Полчаса мне хватит. И поможет мне Зизу. Он действительно не просто собака. Он обладает сверхнюхом, но чует не мысли, но лишь некоторые виды излучения. Вот этот ящик не что иное, как один из работающих ядерных генераторов, он питает всю здешнюю энергетическую систему. Она специально сделана автономной, чтобы обезопасить Деревню, но она стала уязвимой с другой точки зрения.
Зельда: Генератор.
Теодор: Устройство этих машин не менялось с прошлого века, и оно отлично известно любому инженеру. Мы ТАМ догадывались, что генератор будет замаскирован, но не могли знать, под что именно. Поэтому я бродил за вами из лаборатории в лабораторию, присматриваясь к поведению Зизу. И борясь с желанием наплевать на все тонкие замыслы, и броситься в официальный зал силовых установок, хотя меня сто раз предупреждали, что там одни муляжи. Впрочем, если бы я знал, что раскрыт, то нервы бы мои могли и не выдержать.
Зельда: А что же вы не стали сразу действовать, как только Зизу указал на магазин Мареса.
Теодор: Во-первых, магазин был закрыт, мне пришлось бы в него ломиться, я боялся привлечь охрану, которой, оказывается, нет. А во-вторых, Зизу давал очень приблизительные сигналы. Генератор мог находиться и в спортивном магазине и в соседнем. Я решил продолжить поиски — реактор мог в Деревне оказаться не один, — продолжить поиски, и ждать удобного момента, чтобы побродить по магазину господина Мареса спокойно и в одиночестве. Зепитер доверил своему сыну не только мозг отца, но и кое что поважнее. Я должен был и сам подумать о чем-нибудь подобном. Когда все сложности позади, с удивлением видишь, какую простую они прикрывали схему.
Истошный собачий визг.
Зельда: Попробуй, догони.
Истошный собачий визг.
Теодор: Да, что ты делаешь животное!
Истошный собачий…
Зельда: Вот тут, под потолком, я его и сожру. Принято думать, что хищными среди обезьян являются гориллы. Не-ет, хищными среди обезьян являются шимпанзе. Он еще жив, мы можем поторговаться. Он же так вам дорог, Теодор.
Теодор. Нет, мы не будем торговаться.
Зельда: Куда это вы смотрите, коллега?
Теодор: Вон там, на том конце поля, сквозь стеклянную стену очень хорошо видно, появились какие-то фигуры. Такие, знаете, в шлемах, сетчатых масках, с огромными плечами, толстыми ляжками… Впрочем, что я вам говорю, вам ведь тоже видно. А если не видно, то вы получили сигнал о том, что они рядом, черт его знает, что там у вас встроено в башку. И решили потянуть время, в надежде, что они успеют добраться сюда и спасут вас. Нет, не спасут. Ой, как брызнуло. Никогда не думал, что в такой маленькой собачке, так много крови. Прощай, Зизу, ты настоящий друг, и гениальная собака!
Зельда: Успе-еют. Уже через минуту они будут здесь. А вы можете сколько угодно крутить ручки на этом пульте, я уверена, что взорвать эту штуку не так просто. Трудитесь, мессир комиссар, а я пока полакомлюсь собачинкой. Мне тут все время запрещают вкусное.
Теодор: Ну, что ж, приступим. Моя история такая длинная и запутанная, что она, безусловно, заслуживает хорошего конца.
Зельда: Вы, наконец, решились, мессир комиссар, вы расстегиваете штаны?! Я потрясена, но, по правде сказать, теперь несколько поздно.
Теодор: Это не то, что вы подумали. Это "зажигалка", я храню ее там, где хранил один мой старинный друг. Как выясняется, на самом деле надежное место.
Зельда: Какая еже "зажигалка"?
Теодор: Вот, я вставляю ее сюда, в выемку, через пять секунд она взорвется, реактор сдетонирует, и взорвется к чертовой бабушке весь здешний уран.
Грохот разбитого стекла.
Теодор: Пять, четыре, три, два, один.
Олимпия, штат Вермонт. Олимпия Тайм.
Позавчера мы сообщали о нападении на спортивный магазин у въезда на территорию университетского кампуса. Событие это закончилось без кровопролития, и вряд ли заслуживало бы особого внимания, если бы ему не сопутствовал ряд странных обстоятельств. Мы сочли своим долгом расскзать о них нашим читателям.Владелец магазина согласился дать нам интервью и рассказал нам, что около одиннадцати часов утра, когда в торговом зале не было ни одного посетителя, в магазин ворвался высокий, примерно сорокапятилетний человек с собакой, набросился на него и стал душить, сопровождая свои действия криками на незнакомом языке. По словам владельца, он на некоторое время потерял сознание, очнувшись же, бросился на улицу за помощью. Рядом с магазином располагается футбольное поле университета. Там как раз происходила тренировка. Футболисты сразу же отреагировали на крики о помощи, и помогли задержать нападавшего. Им оказался русский эмигрант Федор Фурцев, последние семь недель занимавший комнату в мотеле "Олимпия Вилледж". При проверке выяснилось, что виза у него была давно просрочена. По показаниям владельца мотеля и соседей мистер Фурцев вел замкнутый, тихий образ жизни. Не имея разрешения на работу на территории США перебивался случайными заработками, сначала в прачечной, потом в университетском зоосаду. Единственное, что вызывало недовольство соседей, это собака неизвестной породы, которую завел мистер Фурцев, в силу того, что она совала свой нос повсюду, а хозяин не выказывал никакого желания убирать оставляемый ею помет. На все замечания по этому поводу мистер Фурцев отвечал угрюмым молчанием, в последние же дни, он вдруг стал заявлять, что это не просто пес, а ЗИЗУ. Мистер Лебеф врач скорой помощи, прибывшей на место преступления, сообщил нам, что ЗИЗУ, это кличка лучшего французского игрока в соккер Зинетдина Зидана, но что это объясняет?В последнее время мистер Фурцев сделался беспокоен, особенно по ночам. Начинал вдруг распевать варварские песни и бегать по комнате.Работник университетской службы безопасности мистер Альфонсо Гомес часто видел мистера Фурцева на территории зоосада, особенно часто у клеток с приматами, среди которых он отдавал предпочтение шимпанзе с рыжей шерстью по имени Зельда. Он часто приносил ей бананы и другие фрукты, несмотря на строгое запрещение администрации кормить зверей чем попало. Можно сказать, что русский и Зельда подружились.Вчера, около половины одиннадцатого мистер Фурцев как всегда вошел на территорию зоосада, и пользуясь тем, что внимание охраны усыплено его привычным обликом, открыл замок на клетке обезьяны и похитил ее. После этого он направился к спортивному магазину и совершил все то, о чем было рассказано в начале нашего материала. Призванные на помощи футболисты, ворвавшись в магазин стали свидетелями следующей картины. Рыжая обезьяна сидела на верхней части стеллажа, держа в руках задушенную собачку, а мистер Фурцев лежал в расстегнутых штанах на полу и пытался поджечь зажигалкой напольный кондиционер.Сопротивления преступник не оказал. Его доставили в полицейский участок. Там он был допрошен и не сказал ни слова. Мистер Лебеф сделал ему успокаивающий укол. До настоящего момента русский находится в окружной больнице под наблюдением полиции. Сегодня утром на его имя пришло письмо. Есть основания предполагать, что он написал его себе сам.
Назад: Седьмая глава
На главную: Предисловие
