Всю ночь я проворочался, изобретая для Ларсона самую страшную месть на свете. Впечатление от вчерашнего розыгрыша не рассеялось и к утру. Но как отомстить Ларсону, я так и не придумал.

В этот день мне почти удалось добраться до Отдела. У самых дверей Отдела я притормозил и подумал, а за каким чертом я сюда приехал — Шефа на рабочем месте не было, от шутника Ларсона меня тошнило, Яна наверняка начнет приставать по поводу галлюцинирующего визора. Я вышел на улицу. За ночь и земля и деревья покрылись тонким слоем инея. Тень от здания мешала фаонскому солнцу растопить иней прямо с утра. И пока земля и деревья из седых не превратились в мокрых, я решил повторить свой вчерашний маршрут, а заодно, еще раз продумать, что сказать Ларсону. Или сделать.

Рабочий день начался полчаса назад и те сотрудники, что предпочитали утреннюю пробежку вечерней, уже покинули лес. Я снова был один, но вот что странно: ларсоновский розыгрыш так меня встряхнул, что за все время прогулки я ни разу не вспомнил о своих вчерашних страхах. Или, лучше сказать, страх ни разу не вспомнил обо мне, хотя я о нем как раз вспомнил, но только под конец прогулки — когда шел к стоянке; и я удивился, почему это он не появляется. На Ларсона я больше не обижался, но в Отдел так и не пошел. Вместо этого я с полчаса покружил над городом, затем полетел к Институту Антропоморфологии.

Я поджидал Типса у заднего выхода корпуса "D". Флаер припарковать здесь было негде, пришлось коротать время сидя на бетонной скамье напротив выхода. Через десять минут я пожалел, что с утра не надел куртку с обогревом. Техники из службы энергоснабжения и регенерации дежурили посменно. Их утренняя смена заканчивалась, когда у всех остальных сотрудников Института наступало время обеденного перерыва. Долговязый, угрюмый Типс появился в компании сослуживцев. Я окликнул его:

— Типс, можно вас на пару слов.

Он покосился на коллег.

— Мы тебя подождем, — сказал один из них.

— Лучше не стоит, — каменным голосом посоветовал я.

— Я тебя предупреждал, что они от тебя не отстанут, — напомнил Типсу его коллега. Остальные техники, включая Типса, посмотрели на него с какой-то странной укоризной. Наверное, он них был признанным занудой. — Ладно, держись, — ободрил зануда.

Поочередно оглядываясь, они пошли вдоль корпуса Института по направлению к стоянке.

— Ну что вам еще?! — спросил Типс недовольно, — меня уже три раза вызывали. Не знаю я ничего про этого Брауна.

— Два, — поправил я его, — два раза вызывали.

В «Деле Брауна» я нашел только две записи беседы с Типсом. Он вскинул подбородок и пропыхтел:

— Ну два, и что с того?

— Вы куда шли? К стоянке флаеров? — спросил я, с трудом вынося его грубоватый тон.

— Вообще-то мне к «трубе», — ответил он уже мягче.

— В таком случае, я вас довезу, куда скажете, — пообещал я ему, — но прежде мы немного побеседуем. Когда вы познакомились с Брауном?

— Полтора года назад — может, чуть больше. Об этом у вас все записано. Со мной беседовал этот, как его… майор, по-моему…

— Виттенгер, — подсказал я.

— Да, он самый, — подтвердил Типс, — он уже не ведет это дело?

— Виттенгер занимается убийствами. Браун не его клиент. Итак, вы познакомились полтора года назад. И с тех пор вы работали в одно смене?

— По-разному — то в одной, то попеременно…

Он, по-видимому, хотел напомнить, что об этом он тоже уже говорил Виттенгеру, но промолчал. Я снова спросил:

— Почему вы назвали Брауна недоумком?

— Так вот вы про что… Что, я прямо так и сказал?

— Все записано, — подтвердил я. Если до этого он только пыхтел, то теперь, точно, вскипел:

— Да пусть хоть трижды записано — я же вам не врач! Я говорю, что думаю. Будь я психиатром, может и обязан был бы объяснять почему да зачем. Но котелок у Брауна плохо варил, это факт!

— Вот о фактах мне и расскажите.

Типс нахмурился.

— Забывал он все. Витал где-то в облаках. Случалось, десять раз ему повторишь, что мол, к примеру, завтра септофлотатор надо поставить на профилактику, а придешь утром — опять все забито. А он глядит тебе в глаза, радостный такой, будто так и надо! Или возьмите хоть барионную центрифугу…

— Не надо брать центрифугу, — предостерег его я, — итак, Браун страдал забывчивостью, вы это хотели сказать?

Типс расстроился, что я не дал ему дорассказать про центрифугу.

— Не забывчивость это была. Я сам иной раз забуду у протомайзера турбулятор отключить. А Браун… Как будто не ему объясняешь, понимаете? То человек, как человек, то словно в упор тебя не видит, как автомат какой-то или как во сне. И взгляд другой. Я все твержу ему: ты подумай сперва, прежде чем что-то сделать, а он кивает — да, мол, понял, подумаю, а барионную центрифугу заклинило, как в прошлый раз…

Они что, все здесь такие, размышлял я.

— Вам куда? — спросил я его. За милой болтовней, мы дошли до стоянки Флаеров.

— Как куда? — переспросил он, — а, домой, в смысле… в Восточный Пригород.

Я отвез его, потом направился к своему термитнику. Дома меня ждала записка от Татьяны: ей нечего надеть, и перед поездкой она непременно должна обновить свой гардероб, поэтому жди ее только к вечеру.