Глава шестая
ПЕЧАТЬ ЦОНКОЦТЛИ
Разъяренная дикая кошка затравленно металась по номеру.
— Zimmelhergott! — рычала она. — Черт побери! Ну, совершенно нечего надеть приличной девушке на свидание!
Топики, юбочки, майки, шорты, бриджи так и летали в воздухе.
Элизабет никак не реагировала на это стихийное бедствие. Хотела было урезонить разбушевавшееся чадо, что, дескать, идут-то они ни на какое ни на свидание, а в полицейский участок. Однако, поразмыслив, передумала. Если хочется девчонке думать, что она собирается на встречу с красивым молодым человеком, то зачем ей препятствовать в строительстве розовых замков?
Надо признать, что и на саму Бетси сеньор Ордоньес произвел весьма благоприятное впечатление. В иное время и при иных условиях… Впрочем, отбивать кавалеров у молоденьких родственниц — это как-то неспортивно, как-то уж больно по-детски. Что ей, совершенно нечем заняться в Мехико, как только заводить мелкую любовную интрижку с первым встречным парнем? Даже если он такой сексапильный, как этот Хуан-Антонио.
Да, заняться есть чем. Появились проблемы. Как она и предполагала, дело оказалось не таким простым. Убит Диего да Сильва. Потеряна единственная ниточка, связывавшая с таинственным артефактом. Если тот, конечно, существовал на самом деле. И что теперь делать? Возвращаться назад, в Англию, несолоно хлебавши?
Наверняка мистер Джентри, перед тем как поручить это дело Элизабет, собрал все сведения о ней. Он был уверен, что мисс МакДугал так просто не отступит. И был прав.
“Еще поборемся!” — пообещала она кому-то.
— Я готова! — сообщила наконец-то баронесса фон Айзенштайн. — Вперед, на штурм Эвереста!
— Скорее уж Попокатепетля! — уточнила Бетси.
— Что? — Не поняла брюнетка. — Какой такой Потека-те… Тьфу! Пантикапепе…
— Попокатепетль. Это один из двух знаменитых местных вулканов. Второй называется Истаксиуатль. По преданию, они возникли над телами прекрасных юноши и девушки, которые умерли из-за несчастной любви.
— Мексиканские Тристан и Изольда?
— Примерно так.
— В наше время от несчастной любви не умирают, — рассудительно заявила Труди.
— Не знаю, может быть, ты и права, — пожала плечами англичанка. — Тебе виднее.
— А то!
— Так, давай показывай, что у тебя для нас есть! — бесцеремонно заявила брюнетка Ордоньесу прямо с порога его кабинета.
Парень был просто сражен ее напором. Некоторое время, разинув рот, он с удивлением рассматривал Регентруду.
Готовясь к встрече, девушка превзошла сама себя. Белый полупрозрачный топ многообещающе облегал ее бюстик, то ли скрывая, то ли, наоборот, выказывая юные прелести. Пестрые бриджи, заканчивающиеся чуть повыше колен, тоже подчеркивали аппетитные округлости девичьей фигурки, при этом демонстрируя стройные загорелые икры.
Длинная челка кокетливо прикрывала правый глаз. Труди то и дело поправляла ее небрежным жестом, но волосы упрямо падали на место. Наверняка этот жест был тщательно отработан перед зеркалом, потому что ужасно шел девушке.
Лейтенант был в комнате не один. Напротив него перед столом сидел пожилой мексиканец, одетый попросту, если не сказать убого. Очевидно, офицер допрашивал его перед тем, как в помещение столь нахраписто проникли две юные особы женского пола.
Ордоньес жестом указал девушкам на стулья, стоявшие у стены, а сам продолжил допрос.
— Итак, сеньор Нуньес, вы утверждаете, что вашего соседа убили оборотни? — со снисходительной улыбкой спросил он у пожилого.
— Да, да, сеньор офицер! — быстро закивал тот. — Это дело джумби — сосунов! Без них не обошлось!
Труди не вполне понимала суть разговора, поэтому Бетси вполголоса переводила ей испанскую речь, по ходу делая необходимые комментарии.
Джумби, или сосуны, — злые оборотни, нападающие на людей и сосущие их кровь. Каждую ночь, ложась спать, сосун снимает с себя особую верхнюю шкуру и прячет под жернов ручной мельницы. Затем он просыпается и вылетает в окно, приняв облик огненного шара, способного проникать в любой дом сквозь щели или замочные скважины. После этого Джумби принимает человеческий облик, прокусывает зубами кожу спящего человека, целясь в грудь, поближе к сердцу, и сосет из ранки кровь. Укус оборотня настолько нежен, словно поцелуй. Жертва обычно даже не чувствует, когда пьют ее кровь.
Больше всего сосуны охочи до крови молодых и сильных мужчин. Для них это очень полезная кровь. Любят джумби и сладкую кровь девушек. Кровь некоторых людей действует на них как наркотик, и сосун, если он пристрастился именно к этой крови, не может пить никакую другую. Оборотень пытается каждую ночь проникнуть к своей жертве. Его жажда бывает так сильна, что он иногда кидается даже на бодрствующего человека. Защищаясь от джумби, ни в коем случае нельзя его убивать, потому что в его жилах течет и ваша собственная кровь.
Для того чтобы избавиться от кровожадных тварей, следует ночью отыскать под жерновами их шкуры и густо посыпать их горячим перцем. Надев шкуру, джумби сожжет себе кожу и погибнет.
Во избежание проникновения в дом огненного шара около входа в дом рассыпают рис. Жадный сосун начнет счиг тать зерна. Если его застанет за этим занятием утро, он будет вынужден убраться восвояси.
— Бредятина какая! — фыркнула Труди. — Брем Стокер, да и только!
Лейтенант осуждающе посмотрел на нее, и брюнетка прикусила язычок.
— И вы своими глазами видели джумби у дома да Сильвы?
— Святая Дева свидетельница! — торжественно перекрестился Нуньес. — Несколько раз видел, как возле его дома вертелись огненные шары.
— А может, парень фейерверк пускал! — предположила девица фон Айзенштайн и вновь заработала сердитый взгляд полицейского. — Молчу, молчу!
— И рисовые зерна да Сильва ежедневно на порог сыпал. Я проверял. Бедняга! — вздохнул мексиканец. — И ведь в общем-то неплохой парень был. Всегда меня пивом угощал. Когда у него деньги водились. Правда, в последний год ему что-то не везло. Но на той неделе у Диего снова завелись денежки. Он не говорил откуда. Намекал, что нашел богатого клиента, готового выложить бешеные бабки за какую-то вещь.
— Что за вещь? — поинтересовался Ордоньес. Бетси насторожилась.
— Не знаю, он особо не распространялся. Но вот именно тогда и стали появляться у его дома эти штуковины.
Мексиканец умолк.
— У вас все? — спросил офицер.
— Да! Как на исповеди вам все поведал.
— Хорошо. Тогда прочтите протокол и распишитесь, что все записано с ваших слов и верно.
Нуньес подписал бумаги, особо в них не вникая, и откланялся.
Лейтенант пригласил девушек подойти поближе.
— Слышишь, — обратилась к нему Труди. — Что этот парень тут тебе за жутики рассказывал? Почему ты его сразу не послал куда подальше? Он же явно маньяк или сумасшедший!
— Зато ты познакомилась с типично мексиканским фольклором! — перебила ее Бетси.
— Вот спасибочки! — сделала книксен немочка. — Я так рада! Хорошо, что день на дворе. А то я чуть не померла от страха, живо представив себе все, что тут наплел господин Нуньес. Меня едва не стошнило!
— А мне каково? — пожаловался Хуан-Антонио. — Я тут столько подобной чепухи уже с утра выслушал. Еще и газетчики жару поддали. Откуда только сумели раздобыть фотографии с места происшествия? Теперь пол-Мехико гудит, что в Зона Роса орудует опасный маньяк! Видите ли, — продолжил парень, — меня ведь только на прошлой неделе перевели сюда из Тулы. Обычный провинциальный городок, какие там могут быть заботы у полицейского? Ну, помирить соседей, поссорившихся из-за какого-нибудь пустяка. Урезонить группку не в меру расшалившихся подростков… Столица — это совсем другое. Видите, с чем приходится сталкиваться.
— Вы покажете нам фотографии? — поинтересовалась Элизабет.
Юноша кивнул и, достав из ящика письменного стола пакет желтого цвета, чуть помедлил.
— Знаете, — предупредил он, — это весьма неприятное зрелище. Боюсь, что по сравнению с ним истории сеньора Нуньеса покажутся легкой романтической сказкой.
— Ты давай показывай! — подстегнула его Труди. — Мы с кузиной дамы не робкого десятка!
— Да уж! — прыснула в кулак Бетси. — А твой вчерашний обморок? — добавила она вполголоса по-немецки.
— Это был тактический маневр! — гордо ответило чудо-дитя. — Надо же было как-то с ним познакомиться.
Блондин, ничего не понимая, переводил взгляд с одной девушки на другую.
— Ну, не тяни! — прикрикнула нетерпеливая валькирия.
Через минуту она уже бежала в коридор в поисках туалета.
Полицейский фотограф был настоящим художником своего дела. Он не просто запечатлел место происшествия. Для каждого снимка он как будто бы специально подбирал необходимый ракурс, чтобы как можно точнее показать не только предметы, но и сам дух преступления, витающий в пространстве. Было в фотографиях что-то ненатуральное, декоративное, что ли.
Лицо молодого мужчины с широко раскрытыми глазами. На нем нет ни гримасы боли, ни выражения ужаса. И вообще не похоже, что это лицо покойника. Если бы Элизабет не знала обстоятельств дела, она подумала бы, что парень снят в момент оргазма. Экстаз, смешанный с восторгом и сладкой негой.
Обнаженная мускулистая грудь, рассеченная наискосок. Края раны широко распахнуты. С левой стороны зияет круглая дыра. Вероятно, именно сюда вошла рука убийцы, нашарившая трепещущий комок сердца.
А вот и оно само. Жизненная сила уже покинула его вместе с последней каплей крови. Так, обыкновенный кусок мяса размером с большой мужской кулак. Небрежно брошен на живот жертвы.
Общий план. Большое, сильное тело, выгнутое дугой на сломанной садовой скамье. Даже не верится, что оно мертвое. Кажется, что человек прилег отдохнуть. Но в такой позе не отдыхают. Связанные руки и ноги. Косая рана под грудью. Темные брызги запекшейся крови на примятой траве. Да, это именно тот человек, которого Бетси видела в своем жутком сне. И не важно, что некоторые детали не совпадают.
А это что за снимок? Тоже сердце, но уже не настоящее, даже не мертвое, а… Золотое! Но как натурально сделано! С каким совершенным мастерством удалось неизвестному ювелиру передать все мельчайшие анатомические подробности человеческого сердца. И эти алые вкрапления драгоценных камней, напоминающие капли крови.
— Что это? — Бетси взволнованно взяла в руки снимок. — Откуда?
— Нашли в бумагах да Сильвы. Я как раз хотел посоветоваться с вами по этому поводу. Ваша кузина, кажется, вчера упомянула, что вы археолог?
—Да.
— Не возьметесь ли определить, что это за предмет?
— Для этого неплохо было бы посмотреть оригинал. Он у вас?
— Увы, — развел руками Ордоньес, — только эта фотография.
Бетси пристально вглядывалась в кусочек картона. Если то, что изображено на снимке, подлинник, то…
То она совсем не зря приехала в Мексику. Это может стать настоящей археологической сенсацией. Но как выйти на след золотого сердца Монтесумы? Единственная ниточка оборвалась вместе со смертью да Сильвы.
— Это очень ценная вещь? — осторожно поинтересовался лейтенант.
— Настолько ценная, — улыбнулась Элизабет, — что если вы ее найдете, то вам обеспечены погоны капитана. Кстати, не ее ли имел в виду этот ваш Нуньес, когда говорил, что сосед в последнее время предполагал совершить весьма выгодную сделку?
— Не исключено. О том же рассказали еще несколько свидетелей, опрошенных нами по этому делу. Пару раз в этой связи всплыло имя Мигеля Васкеса.
— Кто он, этот Васкес?
Хуан-Антонио кисло ухмыльнулся.
— Сразу видно, что вы не местная. Мигель Васкес — это легендарная личность. Из старинной семьи, ведущей свою родословную от испанского конкистадора. Миллионер, коллекционер, меценат. Правда, в полицейских досье говорится, что свои миллионы он нажил не совсем честным путем. Наркотики, шантаж, подкуп должностных лиц. Но прямых улик нет. И потому сеньор Васкес до сих пор находится на свободе и живет в трехэтажном особняке в Зона Роса.
Между тем в кабинет вернулась Труди. На всякий случай она примостилась в самом дальнем от стола углу. Чтобы ненароком вновь не увидеть эти мерзкие фотографии. Так она и сидела, как жалкий нахохлившийся воробышек на жердочке.
— Ты в порядке? — участливо осведомилась Бетси.
— Ага! — кивнула девушка, хотя бледно-зеленый цвет ее лица свидетельствовал об обратном. — Для моих незакаленных нервов непривычно получать встряску два дня подряд. Сначала эти козлы в парке, затем весь этот кошмар.
— А что за “козлы”? — вскинулся Ордоньес.
Регентруда живо расписала парню их вчерашнее приключение в парке Чапультепек. По мере рассказа она заметно пришла в себя. На щеки вернулся яркий румянец. Внезапно она остановилась на полуслове. Стальные глазки загорелись какой-то идеей.
Она призывно уставилась на Хуана-Антонио.
— Между прочим, твой прямой долг изловить этих подонков. Они мне ножом угрожали! Кретины!
— И что я должен сделать?
— Немедленно отправиться со мной в Чапультепек для опознания и задержания опасных хулиганов. Голову даю на отсечение, что они там каждый день тусуются!
Блондин затравленно посмотрел на Бетси, явно ища у нее поддержки, однако у мисс МакДугал имелись по этому поводу свои соображения. На время избавиться от кузины Регентруды было ей даже на руку. Нужно было кое-что сделать, кое-что проверить и уточнить. Излишне активная баронесса фон Айзенштайн будет там обузой. Так что пусть уж ею занимается прекрасный лейтенант.
— Так, ты только не вздумай на ходу спрыгнуть с поезда! — ткнула брюнетка лейтенанту пальчиком в грудь. — Со мною этот номер не пройдет! А то живо угодишь в концлагерь! То есть тьфу, я хотела сказать — в комиссию служебных расследований. Я такую жалобу напишу, что…
— Ладно, ладно! — засмеялся парень, поднимая руки вверх. — Если ты так настаиваешь, отчего бы не прогуляться по парку?
— Вот и умница! — Девушка покровительственно похлопала его по плечу. — Будешь паинькой — получишь конфетку.
Она чмокнула лейтенанта в щеку, от чего тот зарделся.
“Да, попался парень, — восхитилась Бетси. — Но кузина-то какова! А ведь я еще дома предположила, что она не такая тихоня, какой хочет казаться. Отрывается по полной программе. Наверстывает упущенное за весь период установленного теткой ordnung'a — Великого Порядка”.
— Итак, друзья, — сказала она вслух, — сейчас мы расстанемся. Каждый действует по своей программе. Труди, когда ты предполагаешь вернуться в гостиницу?
— Ну-у, — протянуло чадо, — это зависит от многих обстоятельств…
Выразительно посмотрела на блондина.
— Полагаю, до семи вечера управишься? Настенные часы показывали без четверти полдень.
— Как сказать, как сказать… Хотя, возможно, наверное…
— Не перегибай палку, — предупредила Элизабет, переходя на немецкий. — Парень и так уже ошалел от твоего напора. Дай ему немного отдышаться. Все-таки он мужчина, притом латиноамериканец. Мачо. У них несколько иные традиции в общении полов.
— Мачо, мачо! — проворчала немочка. — Знаем мы таких мачо. Насмотрелись в телесериалах. Тетка Германгильда меня буквально замордовала латиноамериканскими мыльными операми. Она от них просто без ума. Говорит, что эти фильмы напоминают ее любимую ленту “Девушка моей мечты”. Тоже мне несостоявшаяся актриса! Марлен Дитрих вместе с Марикой Рекк!.. Последние инструкции старшей кузины, — пояснила она стоявшему с разинутым ртом парню. Сделав при этом заметный акцент на слове “старшей”.
Расставшись с Регентрудой и Ордоньесом, Бетси отправилась прямиком в местный исторический архив. Может быть, хоть там удастся раскопать что-нибудь стоящее по интересующей ее проблеме.
Но сначала нужно было утрясти еще кое-какие дела.
Остановившись у первой попавшейся телефонной будки, девушка принялась лихорадочно листать растерзанный справочник “Желтые страницы”, висевший на бечевке. Необходимый номер нашелся почти сразу же.
Опустив монету в щель, она быстро набрала семь цифр. Аппарат проглотил деньги, и внутри него раздалось довольное урчание. Трубка ответила гудками, напоминавшими то ли собачий лай, то ли площадную ругань на непонятном языке. Затем послышался уже человеческий голос, впрочем, мало чем отличавшийся от предыдущих звуков:
— Алло?
— Это резиденция сеньора Мигеля Васкеса? — спросила Бетси по-испански.
—Ну?
— Могу ли я с ним поговорить?
— А кто это?
— Скажите, что это Элизабет МакДугал, археолог из Великобритании. По очень спешному делу, касающемуся покойного Диего да Сильвы.
— Ждите! — приказали коротко.
Бетси готова была поклясться, что при упоминании имени да Сильвы ее собеседник как-то сразу напрягся. Вероятно, это имя не было для него простым набором звуков.
Через пару минут в трубке прозвучал уже другой голос. Властный и какой-то металлический.
— Мисс МакДугал? Это Мигель Васкес. Что вы мне хотели сообщить?
— Вероятно, мое имя вам ни о чем не говорит…
— Не прибедняйтесь, — невежливо перебил ее Васкес, — я достаточно много слышал и читал о ваших подвигах. Именно это и подвигло меня на разговор с вами. Обычно я не разговариваю по телефону с незнакомыми людьми. А вы мне любопытны. Итак, вы назвали имя Диего да Сильвы. Что вам известно по этому вопросу?
— Речь идет о золотом сердце Уицилопочтли, изготовленном четыреста лет назад по приказу Монтесумы Второго! — быстро выпалила она.
Играть — так по-крупному.
Пауза. Очень долгая пауза. А затем вновь тот же голос, ставший еще более неживым:
— Это не телефонный разговор.
— Не могли бы мы встретиться, чтобы все обсудить как следует? — спросила она с надеждой.
— Вы где остановились?
— В отеле “Маркиз Реформа”.
— Отличный выбор! — похвалил Васкес. — Хорошо. В восемь вечера жду вас у себя. Вы знаете мой адрес?
— Да.
— Тогда до вечера.
“Вот самоуверенный нахал. Даже не поинтересовался моими планами на вечер. А может быть, у меня назначено любовное свидание с самым красивым парнем Мехико?”
В Центральном историческом архиве ей выдали все документы, относящиеся к интересовавшему Бетси периоду. Их было досадно немного. И конечно же, в основном микрофильмы и электронные копии. Поди тут проверь, весь ли оригинал был заснят или отсканирован. Естественно, что она предпочитала работать с подлинниками. Но на безрыбье и это сойдет.
Радовало то, что, помимо тех единиц хранения, которые сберегались в самом архиве, здесь были собраны и документы, которые находились в иностранных собраниях, но так или иначе касались ацтеков. Нечего сказать, профессиональная работа. Видно, что здесь относятся с достаточным уважением к национальной истории.
Так, что тут у нас? “Карта Тлоцин”, “Карта Кинацин”, “Карта Шолотла”, “Кодекс Ботурини”… Вещи все известные. Неоднократно упоминаемые в научной литературе.
Хорошо, что к ним прилагались переводы на испанском и английском языках. Пиктографоидеографическое письмо ацтеков Бетси было мало знакомо.
Пиктограмму, или картинопись древних мексиканцев, где рисунки, которыми обозначались события, действия, предметы, еще не приобрели однозначно устойчивого значения, читать почти невозможно. Она доступна лишь узкому кругу
посвященных, специалистов по культуре ацтеков.
Например, понятие “путешествовать” передавалось цепочкой человеческих следов, а “осада города” — изображением пылающего храма и т.п. Огромное значение имел и цвет картинки. Так, человеческая фигура фиолетового цвета означала верховного правителя, желтого — исключительно женщину.
Безусловно, такой вид письма был несовершенен. С его помощью практически невозможно записать художественное произведение, выразить абстрактные понятия. Назначе-. ние пиктограмм было утилитарным. В своих книгах, изготовленных из качественно выделанной кожи, покрытой белой краской, или из коры смоковницы, ацтеки, как правило, фиксировали размеры дани, полученной с покоренных племен, вели календарные записи, отмечая религиозные и памятные даты, составляли хроники.
Именно ацтекские хроники более всего и интересовали мисс МакДугал. Она отобрала документы, относящиеся к последним годам правления Монтесумы П.
После нескольких часов работы ею были отобраны два источника. Знаменитая “История Индий Новой Испании” доминиканца Диего Дюрана и двенадцатая книга “Генеральной Истории” Бернардино де Саагуна.
Первая включала в себя ацтекскую рукопись “Хроника X”, оригинал которой, к сожалению, не сохранился. Создана эта летопись была в Теночтитлане, как предполагают, в семье весьма значительной фигуры XV века, Тлакаэлеля. Де Саагун же пользовался данными, изложенными индейцами из Тлателолько, враждебно настроенными к своим соседям — союзникам Теночтитлана. Так что одни и те же события получили в этих двух книгах различное толкование.
Элизабет почему-то обратила внимание на эпизод, которому оба источника уделяли особенное внимание. Это попытка Монтесумы сбежать из Теночтитлана в Чинкалько — таинственный Дом Кукурузы, своего рода ацтекский рай. По легенде, тлатоани даже встретился с полумифическим правителем Чинкалько Уэмаком, чтобы договориться об условиях своего прибытия в Дом Кукурузы. Однако переговоры закончились ничем. Друг и соратник Кецалькоатля Уэмак отказал Монтесуме в гостеприимстве.
Отчего ее привлек именно этот отрывок, Бетси объяснить не могла. Никаких конкретных упоминаний о золотом сердце Уицилопочтли ей так и не удалось обнаружить. И все же…
Над всем этим стоило хорошенько поразмыслить.
В этот раз Чапультепек произвел на Труди гораздо большее впечатление, чем вчера. То ли оттого, что сегодня она никуда особенно не спешила и могла как следует осмотреться по сторонам. Возможно, еще и потому, что ее сопровождал экскурсовод, рассказывающий о местных достопримечательностях. И гидом этим был до невероятности красивый парень, который ей ужасно нравился.
В противном случае стала ли бы она безропотно выслушивать занудные рассказы о том, какие породы деревьев, кустов и кактусов произрастают в парке, что это там за зеленая птичка с длинными перьями на хвосте озабоченно выводит трескучую песнь, сидя на ветке ауэуете. Кецаль? Ну и бог с ним, ну и флаг ему в руки, точнее, перья ему в хвост!
Так нет же. Стояла, как ненормальная, под деревом, вслушиваясь в рулады этого самого кецаля. Делала вид, что покорена мастерством зеленоперого исполнителя. Глубокомысленно кивала в ответ на какие-то реплики Ордоньеса. При этом ни о чем другом не думая, как лишь о том, поцеловать парня первой или подождать, пока он проявит инициативу.
Как же, от такого дождешься. Он что, последний девственник Мексики, что ли? Такой робкий и застенчивый. Не знает, как себя вести с красивой девушкой, пригласившей тебя на свидание! Бубнит и бубнит о каких-то национальных символах.
— Слушай! — рассердилась Регентруда. — Да фиг с ним, с этим твоим кецалем! Мы что сюда, птичек пришли слушать? Нам нужно преступников ловить!
Парень недоуменно вытаращил глаза. Пойди пойми этих девчонок. Вроде бы все нормально было. Стояла себе, внимательно слушала. И вдруг.
Какие там преступники. Их после вчерашней разборки не скоро потянет озорничать в Чапультепеке. Разве что заявятся сюда в надежде отомстить подлым “гринго путас” за свой позор. Лейтенант уже в участке слабо надеялся на удачу; только промолчал, чтобы не расстраивать свою экспансивную новую знакомую.
Девушка ему положительно нравилась. Просто он не знал, как к ней приноровиться. Слишком уж она не походила на обычных мексиканских девчонок. На тех оторв, которых показывают в дневных сериалах типа “Дикая Роза”.
— Может, в музей сходим? — робко предложил Хуан-Антонио.
“Вот достал!” — скривилась брюнетка.
— В какой еще музей? — буркнула она недовольно.
— Да в какой хочешь! Их тут знаешь сколько! Исторический, он расположен в Чапультепекском замке. Видишь, там, на горе, — ткнул он рукой вверх. — Есть музей современного искусства с картинами Риверы, Ороско и Сикейроса. Национальный музей истории природы. Антропологический музей. В нем собраны уникальные материалы об индейских цивилизациях Мексики…
— Ну-ка, ну-ка! — оживилась баронесса фон Айзен-штайн. — Что за заведение?
Юноша обрадованно начал тараторить, расхваливая музей антропологии, равного которому нет во всем мире.
“Гм, — подумалось немочке, — отчего бы и не сходить? Представляю лицо Бетси, когда я ей выдам что-нибудь этакое из области древнеацтекского искусства”.
— Только, чур! — потребовала капризно. — Сначала купи мне какой-нибудь гамбургер или что тут у вас есть. И бутылочку пива. Светлого. И большущую порцию мороженого. Оно здесь приличное? А то я есть хочу — ужас! Целого слона проглотить готова.
Как бы в ответ на ее невежливую реплику издалека донесся обиженный трубный звук.
— Это что?
— Слон. Наверное, тебя услышал.
— Шутишь? — подозрительно прищурилась Труди на блондина. — Откуда здесь взяться слону?
— Так здесь же и зоопарк имеется! — захихикал довольный своей шуткой лейтенант.
— Ладно., умник! Топай за едой! Знаешь что, — спохватилась она вдруг, — лучше и я с тобой. А то у меня уже имеется печальный опыт добычи в здешних местах съестного.
Изрядно подобревшая от съеденных теплых тортильяс — тонких пшеничных лепешек с карнитас (жареной свининой с чесноком) и бурритос (та же свинина, только приправленная перцем чили, авокадо и красной фасолью) и выпитой “Короны”, Регентруда подошла ко входу в Национальный музей антропологии и вдруг встала как вкопанная.
Хуан-Антонио от неожиданности налетел на нее и едва не выронил ведерко с ананасовым мороженым. Такого преступления Труди ему ни за что не простила бы. Ну, разве что за пару поцелуев. К счастью, парень справился со скользким ведерком. Да и баронесса фон Айзенштайн ничего не заметила, всецело поглощенная созерцанием диковинной статуи, возвышавшейся при входе в музей.
Гигантское изваяние представляло собой какое-то ацтекское божество. Как обычно, уродливое и до отвращения отталкивающее. Непропорционально большая голова, вырастающая прямо из туловища, лишенного шеи. Маленькие и толстенькие кривые ножки. Прижатые к бокам руки, сжимающие что-то, напоминающее то ли початки кукурузы, то ли кувшины с водой. Лицо — злобная маска. Огромные совиные глаза, окруженные кольцами извивающихся змей, оскаленная пасть с острыми клыками ягуара. На голове чудовища причудливая корона или шапка.
— Какой урод! — содрогнулась Труди и прижалась к груди лейтенанта, пытаясь укрыться от тяжелого взгляда статуи.
— Тлалок! — пояснил Ордоньес, осторожно обняв свободной рукой девушку за плечи. — Бог дождя и грома, а также повелитель всех съедобных растений. Почитался как доброе божество. Но при случае мог наслать засухи, наводнения, град, молнии и заморозки. Ацтеки верили, что он живет во дворце высоко в горах. Во внутреннем дворе жилища Тлалока в каждом из четырех углов стояло по большому кувшину, в которых содержались благотворящий дождь, засуха, разрушительные ливни и болезни растений. В его царство Тлалокан после смерти попадали утопленники, подагрики и убитые молнией. Потому что он насылал на людей ревматизм, водянку и подагру.
— Вот сволочь! — вырвалось у девушки.
— Осторожней! — шутливо предупредил парень. — Боги не любят, когда к ним обращаются столь непочтительно.
— Да пошел он! — Труди показала Тлалоку язык. — Das ist alles Scheibe! Все это дерьмо! Не верю я ни в какие россказни о богах, вампирах-оборотнях! И в конце концов ты же рядом! Ведь ты меня защитишь от гнева Тлалока, — ласково погладила она юношу по щеке, — да?
Лейтенант кивнул и легонько прикоснулся губами к ее уху.
“Наконец-то!” — обрадовалась брюнетка и с жаром ответила на поцелуй Ордоньеса. Какая разница, кто начнет первым?
Вдруг сильный толчок потряс твердь под ногами.
— Das ist alles Scheipe! — вновь выругалась Регентруда. — В чем дело? У вас тут часто земля трясется, когда люди целуются?
Ее взгляд случайно упал на каменного Тлалока. И она сама словно окаменела.
Изваяние оторвалось от своего постамента и медленно наклонялось к земле.
— Он падает! — слабо прохрипела девушка.
Странное дело. Она не могла сдвинуться с места. Как будто ноги приклеились к асфальту.
Совиные глаза и ощеренные зубы ягуара уже совсем близко. Жуткая морда закрыла все небо. Еще мгновение — и многотонная глыба расплющит ее.
Громкий гортанный крик протеста.
Резкий толчок в спину.
Труди стремительно отлетела в сторону и свалилась прямо на газон.
Снова сотряслась земля. Густое облако пыли накрыло поверженного Тлалока.
Баронесса фон Айзенштайн осторожно раскрыла глаза. Сначала левый, потом правый. Вроде бы все тихо. Все sehr gut. А где ее кавалер? Ага, вот он, ее бравый спаситель. В том, что это именно лейтенант толкнул ее, Труди не сомневалась.
Господи, да у него лицо в крови?!
Девушка проворно вскочила на ноги, напрочь забыв свою роль умирающей страдалицы. Подбежала к молодому человеку и впилась в него взглядом. Из неглубокого пореза на правой щеке парня сочилась кровь. К тому же все лицо Ордоньеса было испачкано пылью.
— Давай помогу!
— Пустяки, — отмахнулся блондин и попытался вытереть кровь, однако еще больше размазал ее. Так, что вся правая сторона его лица сделалась красной, а левая при этом чернела от грязи.
— Пусти! — настойчиво отвела его руку брюнетка. — Я сейчас вытру. Нужно обязательно продезинфицировать рану. А то еще заражение крови схлопочешь! Где это тебя так угораздило?
— Да вот, Тлалок поцарапал, когда падал.
— Я же говорила, сволочь!
— Отметина Цонкоцтли! — провизжал кто-то сзади.
Молодые люди обернулись.
В двух метрах от них стояла старая сморщенная индианка и трясущимся пальцем тыкала прямо в лицо полицейского.
— Как вы сказать? — на ломаном испанском обратилась к ней Труди.
Но старуха будто бы не слышала ее. Впав то ли в ступор, то ли в священный экстаз, она вновь и вновь повторяла одну и ту же фразу:
— Цонкоцтли! Знак Цонкоцтли!
— Представляешь? — смеялась брюнетка, когда, вернувшись вечером в гостиницу, рассказывала кузине о происшествии в парке Чапультепек. — Орет, как дура: “Печать Цонкоцтли!”
— И что было дальше?
— Да ничего! — с досадой отмахнулась Труди. — Откуда ни возьмись набежали легавые, стали приставать с расспросами: что да как. Ну, мой герой сунул им ausweis в нос, они под козырек. В общем, нас отпустили. Естественно, парк сразу же закрыли для посетителей. Хуан-Антонио меня и отвез в отель.
— Удалось выяснить, отчего упала статуя?
— Что-то там с креплениями. Проржавели, что ли…
— Странно, все это весьма странно, — задумчиво протянула Бетси.
— Чего тут странного? — удивилось пострадавшее чадо. — Обыкновенное дело. Нужно лучше следить за историческими памятниками. И вообще бардак тут у них везде, как сказала бы тетя Германгильда! Кстати, — спросила она вдруг, — ты случайно не знаешь, кто такой этот Цонкоцтли? А то у Ордоньеса я спрашивать постеснялась. Еще решит, что я совсем кретинка, ничегошеньки не знаю.
— Цонкоцтли? — переспросила Элизабет. — Как же, как же. Это еще один персонаж ацтекской мифологии. Как и твой приятель Тлалок.
— И ничего он не мой! — взвилась немочка.
— Цонкоцтли в переводе с ацтекского означает “желтоволосый”. Одна из ипостасей бога огня и вулканов Шиутекутли. Кстати, его изображали с лицом, раскрашенным наполовину красной, наполовину черной краской. Неудивительно, что старуха приняла твоего блондинистого приятеля с его окровавленно-перепачканной физиономией за воплощение Цонкоцтли.
— Странно… — хмыкнула Труди.
— Вот и я о том же.
— Откуда бы это неграмотной старухе знать древнюю мифологию?
Мисс МакДугал пожала плечами и засобиралась.
— Все! Мне пора на свидание с сеньором Васкесом.
— Я с тобой! — решительно заявила храбрая валькирия.
— Нет, — возразила Бетси. — Ты останешься дома. Во-первых, тебе и так сегодня досталось. Во-вторых, там, куда я иду, может быть опасно. В-третьих, если что, ты меня подстрахуешь. Немедленно дашь знать обо всем своему Ордоньесу. Пусть выручает.
— Ну, хоть проводить-то тебя можно? — сдалась кузина.
— Только до стоянки такси. Не дальше!
Они спустились вниз. Вышли на улицу.
Элизабет повертела головой, выискивая свободное такси.
Рядом с ними притормозил средней подержанности “ситроен”. Оттуда высунулась толстая отвратительная рожа и с пошлой ухмылкой спросила:
— Девочки, не желайт прокататься?
— Отвянь, козел! — врезала ему по-испански Труди. Англичанку только оторопь взяла.
— Откуда такое знание местного сленга?
— Зря я, что ли, вчера купила немецко-испанский разговорник в киоске возле рецепции? — скромно потупилось чадо. — Это у меня естественная реакция на нашу с тобой миленькую прогулку по Чапультепеку. Мало ли с кем здесь еще придется повстречаться…
В следующее мгновение на головы девушек упали черные мешки, и их с силой втолкнули в какую-то стальную колымагу. Кузины даже не успели ничего толком сообразить.
