Если откровенно, вот если положа руку на сердце, то винить во всем происшедшем было некого – ну разве что кроме одного сумасбродного короля, государя, блин, императора, который по-детски купился на анонимную записку и, как ослик за той морковкой, бодро поскакал прямиком в ловушку. Ведь бачилы ж очи, шо куповалы… Но ругать себя, рвать волосы на венценосной голове и проклинать собственное безрассудство было как-то не с руки – все равно некому умилиться и посочувствовать. Так что Сварог решил с самобичеванием повременить и заняться более насущными вопросами. Как-то: минимум – выбраться отсюда живым и оптимум – вернуться на Талар. Будем рассуждать здраво: если есть вход в этот мир, значит, должен быть и выход, логично? А то…

Сварог несколько раз шумно вдохнул и выдохнул, успокаивая нервишки, а потом медленно, не торопясь сделал полный оборот вокруг собственной оси. Никаких следов двери, через которую он попал сюда, ни лаза в параллельное пространство, ни прочей дыры обратно в Поток поблизости не наблюдалось. А жаль.

Здесь, в отличие от Латераны, еще (или уже?) была ночь – безоблачная и безлунная, почти безветренная. На черном небосклоне безмятежно полыхали крупные белые звезды, образовывающие, понятное дело, совершенно не знакомые созвездия. Видимость была практически нулевой, однако разглядеть кое-что все же удалось: слева ночное небо было озарено странным белым сиянием, словно подсвеченное прожекторами.

И спереди, и сзади, и со всех сторон вокруг Сварога стеной стоял непролазный, безмолвный, равнодушный лес.

– Земную жизнь пройдя до половины… – продекламировал Сварог и добавил со вздохом: – Влип, король. – Собственный голос ему совершенно не понравился. – Спокойствие, ваше величество, только спокойствие… – Он машинально выудил из воздуха зажженную сигарету. Запоздало мелькнула кошмарная мысль: а вдруг вся магия ларов осталась там, на Таларе, как остался топор Дорана? Нет, к счастью, сработало – хотя и не сразу, хотя и с секундным запозданием, – и Сварог жадно сделал свою первую после отбытия с Талара затяжку. Докурил до фильтра, стараясь не торопиться, успокоиться, взять себя в руки, бросил окурок на землю и размазал его каблуком.

Ну, хорошо.

Итак.

Итак, с сигаретами порядок, посмотрим, что еще имеется у нас в активе. Он включил «кошачий глаз».

С той же непонятной, но, в общем-то, простительной задержкой лес посветлел, из бесформенной темной массы превратился в частоколы толстых, тонких, кривых, прямых и разветвляющихся стволов. Вокруг возвышались деревья, похожие на могучие сосны (их стволы были покрыты морщинистой, как старческая кожа, корой), шелестели кронами деревья, похожие на осины, чернели тени под разлапистыми зарослями, похожими на ельники. И, что самое веселое, ни тропки, ни дорожки, ни стежки. Одно слово – пуща. Уж влип так влип…

Ну, по крайней мере, стало понятно, что вокруг настоящий лес, доподлинный и безусловный. Смешанный, не очень-то и непролазный, и, если б не созвездия, можно было бы решить, что Сварог очутился где-нибудь в Прибалтике. Или – почему бы и нет? – в Харуме. Нормальный, короче говоря, лес. Хотя, с другой стороны…

С другой стороны объективности ради следует заметить, что подобные нормальные местечки можно встретить даже в Хелльстаде – и, умиляясь красотам девственной природы, быть благополучно сожранным какой-нибудь зубастой пакостью.

Воспоминание о Хелльстаде навело на неприятную мысль: а как тут у вас, господа, насчет нечисти? Помнится, там, у нас, кое-какие деревья умеют весьма бодренько передвигаться с весьма кровожадными намерениями…

Он задействовал «третий глаз». И в окружающей обстановке ничего не изменилось. Кстати, и чутье на опасность молчит, как жареный карась. Что это означает? Да ровным счетом ничего не означает! Возможно, чутье просто не умеет правильно распознать местную опасность или же не считает угрозу существенной. Лоханулось же оно в часовне Атуана. И по этой же причине не работает «третий глаз» – он не видит проявлений здешнего колдовства. М-да, загвоздочка… А что скажет наука?

Сварог вытащил шаур. Серебряные звездочки вереницей прошили ночной воздух и одна за другой влепились в толстенный ствол ближайшей сосны… И ничего не произошло. Выждав на всякий случай еще немного, Сварог подошел ближе, потрогал пальцем острые зубцы звездочек, ушедших глубоко в кору. Кора как кора.

Черт, и снова это ничего не доказывало – то ли дерево и впрямь самое что ни на есть обыкновенное, то ли, что гораздо хуже, здешней нечисти на серебро чихать. И дерево сейчас захохочет и кинется на тебя, разинувши дупла…

Сварог перевел дух.

Да что мы все о нечисти-то, судари мои. Да еще ночью. По крайней мере, выяснили, что шаур, дитя не магии, но науки, в этом мире действует по-прежнему безотказно. Стало быть, одной проблемой меньше. Не проблемой, конечно, – так, проблемкой…

За несколько минут Сварог перепробовал все свои способности, за исключением, пожалуй, совсем уж экзотических вроде умения дышать под водой, и нашел во всей этой истории как минимум один плюс: магия ларов не покинула Сварога в трудную минуту. Что ж, спасибо и на том. Непройденной, правда, пока осталась проверка на собственную неуязвимость. Но тут уж ничего не поделать: не станешь же палить в себя из шаура – а вдруг не сработает? То есть вдруг сработает…

Сварог еще некоторое время позволил мыслям скакать с темы на тему, резвиться и бултыхаться – лишь бы не думать о том, что делать дальше. Помогло. Отпустило. В конце концов, чего паниковать раньше времени? Как говорят в одной юго-восточной стране, сегодня мы живы, и в этом наше счастье… А будут проблемы – будем решать. Ну-с, помолясь…

Он выкурил еще одну сигаретку, напоследок огляделся и решительно двинулся прочь сквозь лес, туда, где белым ровным светом полыхало небо. Направление было ничуть не хуже и не лучше остальных, но вдруг это огни ночного города, чем черт не шутит…

Буреломы, поляны, овраги. Ни движения, ни шороха вокруг, даже птиц не слышно. Он шел вперед и вперед, теша себя размышлениями о том, что выбирался из мест и похуже (вспомним, милорды, например, первые хелльстадские приключения), отводил руками нависающие ветви, норовящие угодить в глаз, обходил совсем уж непроходимые буреломы, осторожно спускался в овраги (ногу бы не сломать, тогда точно кранты), поднимался на пологие возвышенности… и сам не заметил, как втянулся. Теперь он пер на автомате, не делая привалов, не замечая усталости и гудения в ногах, не обращая внимания на порванный во многих местах камзол, на царапины на ладонях и на лице; он ломился вперед, как робот, по привычке, как учили, делая левой ногой шаг чуть длиннее, чем правой. Туда, куда глаза глядят.

…И едва не налетел на неожиданно выросшую перед ним темную громаду. На обширной поляне возвышался холм. А из склона холма…

Сварог остановился, выровнял дыхание. Дрожащими после марш-броска пальцами сунул сигарету между губ, прикурил и только тогда задрал голову.

Более всего это напоминало исполинский вентилятор. Или пропеллер на могиле Карлсона-великана. Или цветок клевера, основательно изгрызенный гусеницами, – если только какому-нибудь шизанутому Даниле-мастеру придет в голову отлить из металла цветок размером с пятиэтажный дом и наклонно воткнуть в холм посреди леса. Сварог медленно двинулся в обход и вскоре, по другую сторону холма, уардах в двадцати от первого, наткнулся на второй «цветок», вкопанный параллельно первому, но по самую маковку – виднеется из земли лишь округлая верхушка толстенного, с руку, «лепестка». И ведь что-то до боли знакомое есть в очертаниях взгорка с косо торчащим из него пропеллером. Но вот что?.. Он отступил на несколько шагов, вглядываясь так и этак. Склон с растущим на нем «клевером» крутой, изогнутый, противоположный – пологий… и если снять с холма слой почвы, выкорчевать кустики и деревья, то получится… получится… Он мысленно продолжил линию пологого склона ниже, под землю, еще глубже… и вдруг, как в детской головоломке «Найди, где на картинке спрятался жираф», перед его мысленным взором проступили очертания гигантского предмета, которого здесь быть никак не может. Не должно быть, и все тут! Сварог выронил сигарету.

Возьмите большой, водоизмещением тысяч в двадцать тонн корабль, переверните его вверх дном, закопайте так, чтобы наружу торчали только край киля и гребные винты. И возвращайтесь сюда спустя лет эдак двести. Если не больше. Но не меньше – чтоб над кораблем успел образоваться приличный слой почвы, чтоб сквозь днище проросли вековые деревья, а в каютах устроили себе фамильные норы какие-нибудь подземные твари… Шесть лопастей громадного винта, который Сварог поначалу принял за памятник клеверу, были столь основательно изъедены ржой, что казалось, будто его долго и успешно грызла стая голодных терминаторов. Коснись – и рассыплется в пыль… Никаких сомнений: здесь, посреди дикого леса, в земной толще зарыто морское судно.

– Ребята, – растерянно сказал Сварог лесным обитателям, – это что у вас тут, подводная лодка в степях Украины?..

Лесные обитатели безмолвствовали.

Сварог недоуменно пожал плечами и, то и дело оглядываясь на загадочный холм, двинулся в прежнем направлении, пока упирающийся в черное небо винт не скрыли кроны деревьев. Думать о том, кто, зачем и, главное, как доставил сюда корабль, не хотелось абсолютно.

…Из леса он вышел часа через два, когда уже начало светать: небо справа на траверзе посерело, у деревьев появились очертания, дорогу можно было различать и без «кошачьего глаза». Сварог приободрился: значит, ночь здесь не бесконечная. Значит, утречком можно будет забраться на какое-нибудь дерево повыше и сделать мало-мальскую привязку к местности. Вдруг да отыщутся признаки разумной жизни. Например, готовый к взлету пустой самолет. Или, в идеале, призывно открытая дверь на Талар. Почему бы и нет – если уж местные кораблями в лесу разбрасываются… Заметив просвет среди деревьев, он решительно свернул туда – и неожиданно лес кончился. Сварог вышел на дорогу.

В том, что эта была именно дорога, а не какая-нибудь там звериная тропа, сомневаться не приходилось. Две колеи, явно проделанные колесами без протекторов, плюс отчетливые отпечатки копыт… Факт, дорога. Сварог, как заправский сын Инчучуна, присел на корточки, внимательно осмотрел следы, даже потрогал. Сказал радостно: «Ну так это же элементарно, Ватсон!» Не нужно было быть потомственным краснокожим, чтобы следы эти прочитать: совсем недавно на полдень (если, конечно, считать сторону, где вставало солнце, востоком) здесь проскакали лошадки. Или животные, весьма на них похожие. Штук пять, не меньше. Подкованные. Будем надеяться, что с седоками. Будем надеяться также, что седоки не бросаются на первого встречного чужестранца с шашками наголо.

Сварог выпрямился, огляделся. По другую сторону от дороги простиралось поле – обширное ли да и возделанное ли, понять было невозможно из-за поднимающегося тумана. Низкие солнечные лучи, просвечивая туман навылет, тонули в загадочно темнеющем за спиной лесу. Сварог зябко поежился. Теперь надо было решить, в какой стороне находится ближайший населенный пункт – там, куда ускакали всадники, или в противоположной? Что вернее – они ни свет ни заря рванули из селения по каким-то своим делам или же, наоборот, под утро возвращались домой? Задачка Буридана, право слово…

Прикинув и так и этак и не придя ни к какому решению, Сварог уверенно повернул направо – туда, куда умчался отряд, и бодро зашагал сквозь стелющийся туман.

…Он не сразу понял, что к обычным лесным ароматам примешиваются другие запахи – дыма и жареного мяса. А когда понял, то невольно ускорил шаг.

С краю от дороги, чуть в глубине леса, среди невысокого кустарника мирно потрескивал костерок. Вокруг него истуканами застыли пять вроде бы человеческих фигур, в беспорядке валялись котомки, узлы, небрежно свернутые дырявые одеяла. Над огнем, нанизанная на сучковатую палку, истекала соком освежеванная тушка. Сварог, вспомнив, что так и не позавтракал перед тем, как спускаться в часовню Атуана, невольно сглотнул. Ну что, будем устанавливать контакт с населением.

– Эй, есть кто живой? – негромко позвал он. А ведь костер, кстати говоря, развели не те, кто проскакал тут до него – лошадок не видать, да и следы копыт уводят дальше по дороге…

– Мимо проходи, – глухо донеслось из-за ближайших зарослей. Сварог скоренько осмотрелся «третьим глазом» – магическими штучками как будто не пахнет. Пахнет мясом.

Сварог вторично вздохнул с облегчением: еще одной проблемой меньше. Если язык один – есть шанс договориться. (И тут же подумал: сколько раз в истории именно это обстоятельство служило толчком к какой-нибудь кровавой заварушке…)

– Грубить-то не надо, – миролюбиво посоветовал он. – Позвольте отдохнуть у огня.

– А ты кто таков? – нерешительно спросили заросли.

– Да я, собственно, сам человек не местный… Бреду вот, мету дороги ветошью своих одежд, – Сварог потряс лохмотьями камзола. – Семь сапог истоптал… то есть, семь пар. Эй, добрый человек, пусти к огоньку, а?

– У меня автомат, – донесся еще более нерешительный ответ. – Еще шаг, и я стреляю.

– Уж больно ты грозен, как я погляжу, – вздохнул Сварог, отметив про себя, что понятие «автомат» здешним знакомо. Хотя пес его знает, что оно здесь означает. – Вы же видите, я один, я безоружен. – И он показал кустам открытые ладони. – Посижу с вами малость и пойду своей дорогой.

– А ежели ты какая нежить лесная и тебе человечинки захотелось?

– А на это я тебе скажу, что у меня с собой есть серебро. Нежить ведь серебра на дух не переносит, так?

– Так-то оно так… Серебро, говоришь? Ну-ка дай…

Сварог отстегнул от пояса одну из многочисленных серебряных висюлек, по этикету обязательных как деталь непарадного, повседневного королевского туалета фамильных цветов, и бросил ее в кусты.

– Можешь оставить себе, – разрешил он. – В качестве платы за согрев…

В кустах зашебуршало, заворочалось, и на дорогу крадучись выбрался изможденный, дряхлый оборванец. Под мышкой, действительно как автомат, он воинственно сжимал длинный изогнутый посох, нацеленный куда-то в туман уарда на два в сторону от Сварога.

– Чего надо? – недружелюбно осведомился он, глядя мимо. На его ногах, до колен замотанных грязными портянками, красовались потешные тапочки с длиннющими, заостряющимися носами.

– Так ведь погреться и отдохнуть, – ответил Сварог. – Что еще надо усталому путнику…

Старец вздрогнул, по-птичьи наклонив голову набок, развернул «дуло» посоха к нему, и Сварог с некоторой оторопью понял, что старик слеп, как крот: оба его зрачка были закрыты огромными выпуклыми бельмами.

– Погреться… – недоверчиво проворчал слепец, чутко вслушиваясь в окружающее. – Самим мало.

– Да я и есть-то не хочу. Сыт, знаете ли, по горло.

– Все так говорят, а потом вещи исчезают… Ну, чего встал! Проходи, садись, грейся. Можешь меня Бедером звать, так и быть…

Эти слова словно послужили сигналом отбоя тревоги: пришелец не опасен, можно расслабиться. Фигуры вокруг костра зашевелились, закряхтели, забормотали что-то, принялись почесываться и тянуть руки к огню.

Сварог секунду поколебался. Отчего-то эта компания ему быстро разонравилась. Впрочем, чутье на опасность молчит, так что…

– Премного благодарен, – сказал Сварог, скромно примостился по-турецки чуть в сторонке и с интересом, смешанным с толикой брезгливости, разглядывал бродяг. Все как один были обряжены в разной степени сохранности лохмотья, все стары и потрепаны… и все как один слепы.

Вот занесла ж нелегкая…

Назвавшийся Бедером заботливо пристроил увесистый посох под себя (как бы действительно не сперли) и потянулся к мясу. Несколько раз сунув пальцы в огонь и зашипев от боли, он наконец нащупал тушку, снял ее с палки и принялся смачно рвать на более-менее одинаковые части. Со всех сторон к нему потянулись костлявые дрожащие руки. Каждому (кроме, вот спасибо, Сварога) досталось по куску. Прореженные зубы впились в мясо, по небритым подбородкам потек жир, утренний воздух наполнился чавканьем и сопением. Сварог молча понаблюдал за трапезой, потом отвернулся, тишком сварганил себе бутерброд с ветчиной и проглотил в три приема. Король завтракает с клошарами: демократия в действии. Привыкайте, ваше величество, здесь никто знать не знает, что вы король…

Неведомо откуда появилась темная бутылка с длинным горлышком, заткнутым грязной тряпицей, и каждый по разу припал к бутыли трепетными, перепачканными в жире губами. После чего она была протянута Сварогу. Он невольно отшатнулся.

– Спасибо, папаша, я не пью.

Чавканье вдруг прекратилось, бельмастые глаза осуждающе уставились на него.

– Ты можешь не есть, – с недовольством в голосе сказал Бедер. – Ты можешь идти своей дорогой. Но если тебе предлагают вино, ты не можешь отказаться. Пей.

Сварог обреченно принял бутылку. Вот они, проблемы первого контакта двух цивилизаций… По привычке проверил на предмет наличия яда, посмотрел бутыль на свет, вздохнул и, стараясь не касаться горлышка губами, сделал малюсенький глоток. Неимоверным усилием воли сохранил лицо, не передернулся и даже умудрился выдавить из себя:

– Спасибо, – вернул бутылку Бедеру. – Большое спасибо… папаша.

Да-с, господа, такого пойла ему не приходилось пивать и во времена повсеместной борьбы с алкоголем, когда что угодно гнали из чего угодно и кушали с превеликим удовольствием… И магия вот это ядом не считает?!..

– А не подскажете ли, уважаемые, – поинтересовался Сварог, продышавшись и решив, что знакомство состоялось, – если я по этой дороге пойду, то куда выйду?

– Ты не из этих мест, – подал голос старик слева, в надвинутой на лоб потрепанной шапочке с ушами, крепко-накрепко завязанными под подбородком, и вытер пальцы о голые колени. – Ты говоришь по-другому, ты одет по-другому. Кто ты и откуда? И как попал сюда?

«А откуда они знают, как я одет?» – подумал Сварог.

– Странник я. Мой дом… там, – он неопределенно махнул рукой, и старцы дружно дернули головами, отслеживая шорох Свароговой одежды.

– И куда ты теперь идешь?

Напоминало допрос, но – пока будем соблюдать приличия. Сварог обратил внимание, что посох под задницей Бедера венчает вделанный в него крупный красный камень. Рубин, что ли?

– Говорю же, мне бы в город попасть, – терпеливо объяснил он. – Есть тут город поблизости?

– Есть-то он есть, – задумчиво протянул тот, что в шапке. – Город Митрак, столица княжества Гаэдаро. Но ведь тебе домой надо попасть, а не в город…

Ого! Такого Сварог никак не ожидал. На нем что, написано, что он из другого мира? Так ведь эти-то слепые…

– А где мой дом? – вкрадчиво спросил он, внутренне подобравшись.

– Гас! – строго прикрикнул на приятеля Бедер.

– А ведь Гас прав, – вдумчиво ковыряясь в остатках зубов, встрял пенсионер, обутый в деревянные башмаки. – Ему надо домой. Но его дом очень далеко. И вряд ли ему хватит жизни, чтобы вернуться…

– Если, конечно, он не знает, где лежит Тропа, – добавил оборванец справа.

– Конечно, не знает, – уверенно сказал Гас, – он же слепой. Иначе бы зачем ему сидеть с нами, когда мир вот-вот погибнет?

Сварог почувствовал, что челюсть его медленно отвисает.

Бедер неодобрительно нахмурился, пожевал губами и возразил:

– Но ведь каким-то образом он попал сюда.

– Возможно, приближение Тьмы разорвало ткань Миробытия, – сказал еще один слепец – в чем-то вроде кепки с огромным козырьком, завернутом на конце в две трубочки.

– Во-во, – подтвердил Гас, отрываясь от высасывания последних капель из бутылки, – я слышал, что, когда Тьма приближается, тут и там открывается Тропа, которая…

– Гас, я вырву тебе язык! – крикнул Бедер. Ну и ну… Сварог слушал, раскрывши рот. Вот так клошары! Впрочем, чему удивляться – есть же сумасшедшие провидцы и слепые прорицатели… А оборванцы не обращали на Сварога ровным счетом никакого внимания – перебрасывались репликами, будто хирурги, собравшиеся над приготовленным к операции телом.

Старик в деревянных башмаках негромко прошамкал:

– Я чувствую, что у него есть власть. Я чувствую, что у него есть сила, но он не знает, как ею пользоваться.

– Да прекратите вы болтать или нет?! – истерично заорал Бедер. – Вы все испортите! Йалор, где вино?

Старик в деревянных башмаках порылся в котомке и извлек очередную бутылку.

Мысли Сварога путались. Тьма, Миробытие, Тропа, гибель мира… Нет, инвалиды не врали – Сварог это знал наверняка, – если только не врало само заклинание, угадывающее ложь… Все дело в том, что, если человек врет, пребывая в уверенности, будто говорит правду, никакое заклинание не распознает ложь в его словах. Древний вавилонянин, к примеру, поведает вам, что Земля, дескать, представляет собой зиккурат посреди мирового океана, накрытый тремя небесами, – и заклинание тут же подтвердит, что все правда, все так и есть на самом деле. И здесь то же самое: приходилось согласиться с тем, что в бреде, который несут сморчки, есть своя логика, своя система, – но ведь известно, что шизофреники зачастую создают и свято верят в столь же непогрешимые и стройные логические конструкции… Основанные, увы, на совершенно шизоидных посылках. Черт ногу сломит в этих заклинаниях…

Сварог вздохнул. Вино вновь пошло по кругу.

– Уважаемые, – вежливо напомнил он о своем существовании, – постойте-ка минутку. Погодите. Мне и в самом деле нужно вернуться туда, откуда я прибыл. Вы… вы знаете, как мне отыскать обратную дорогу?

– А смысл? – философски пожал плечами Бедер.

– Дела у меня там. – Неведомым образом бутылка вновь оказалась у него в руках, и он сделал большой глоток. – А тут мне не нравится.

– Не нравится ему, – открыл в ухмылке щербатый рот Йалор. – А где хорошо? Повсюду все одно и то же: только гибель и запустение. Смерть, война, страх, страдание…

– Война идет везде, – печально подтвердил еще один старец, до сей поры молча пережевывающий полусырое мясо. – Силы Тьмы наступают, и скоро мир изменится. Только не все это видят. И не хотят видеть. А ведь знаки повсюду: дым над Крабереном…

– Вода в колодцах Крона помутнела… – добавил Гас.

– Руана мелеет день ото дня… – сказал Йалор.

– Звери и птицы бегут из лесов… – сказал тип в кепке.

– А что в знании, что ты скоро умрешь? – возразил Бедер. – Гибель мира не предупредить, как не убежать от собственной смерти…

Сварог почувствовал легкое завихрение в мозгах и хлопнул себя по колену. Сказал:

– Так, стоп. Война, гибель мира – это мы понимать можем. Давайте-ка сначала. Вот вы там говорили о какой-то Тропе. Что за Тропа?

– Та, что ведет в разные стороны, туда и сюда, – очень понятно ответил Бедер.

– Вы знаете, как найти ее?

– Если б знали, нас бы здесь уже не было, – сказал Гас.

– Логично. Тогда что вы тут делаете?

Бедер пожал плечами.

– Города покинуты, но в лавках осталось много полезных вещей: мы берем их, – ответил за него Гас. – Деревня брошена, но оставлены скот и зерно: мы берем их. Потом продаем и меняем там, где еще есть люди.

Ага, вот тут-то он врал, чего-то не договаривал. Не простые это были мародеры…

– Понятно, – протянул Сварог. – А в ближайшем селении люди еще остались?

– Да. Никто не верит, не хочет верить в конец мира, – сварливо ответил Йалор. – Они слепы и глухи и погибнут в черной пучине без права на спасение…

Несмотря на потрясающе отвратный вкус, вино слепцов действовало самым положительным образом. Сварог почувствовал, как усталость покидает тело, а настроение быстро улучшается. В голове приятно зашумело, слепые уродцы уже не казались ему столь безобразными.

– Что ж, – сказал он. – Вот туда-то мне и надо. Как, вы говорите, добраться до города?

– А смысл?..

Ему почему-то никак не удавалось сфокусировать взгляд на Бедере, – глаза разъезжались и каждый хотел смотреть в свою сторону. Шум в голове стал громче, но не мешал… а наоборот… усыплял…

Раздался глухой звон, Сварога толкнуло в спину, и наконец – вот радость-то – включилось чутье на опасность, зазвенело, заверещало в ушах, как потревоженная сигнализация… Сварог вздрогнул, открыл глаза, лихорадочно нашаривая топор. Топора не было, ах да, проклятье…

Оказывается, бутылка выскользнула из его ослабевших пальцев и разбилась. Этот звук и вернул его в чувство. Шестеро слепцов уже были на ногах и как могли бесшумно приближались к нему, вытянув в его сторону тощие руки. Звук разбившейся бутылки заставил их замереть, но только на мгновенье. Глаза все еще не слушались Сварога, да и тело словно онемело, но он сумел быстренько установить, что шаур по-прежнему лежит у него в кармане.

Отравили-таки гады, подсыпали что-то в вино! Но как? Почему заклинание не сработало? И ведь они сами пили из той же бутылки!.. Ладно, я этим потом…

Слух у слепцов, надо отдать им должное, был отменный. Они услышали, как Сварог неуклюже откатился в сторону, и поняли, что он не так уж и сильно одурманен зельем, как им хотелось бы. Старцы вновь замерли, на этот раз в нерешительности.

– Господин путник, – заговорил Бедер, – мы не хотим вас убивать.

– К-какого ж… черта в-вам… надо? – спросил Сварог. Язык ворочался во рту, как неродной.

– Только оружие, одежда и деньги… серебро.

– Всего-то? – выдавил Сварог. – Ну т-так… попробуйте взять…

Никто не двинулся с места.

– Вам все равно не добраться до дома, добрый господин.

– Это п-почему это?

– Вы не знаете, где Тропа.

– Так скажите. И я… вас… деньгами з-завалю по самое не хочу… До конца… дней будете у меня… в золоте купаться…

– Мы тоже не знаем, правда, добрый господин…

Не врут, стервятники.

– Тогда… в-валите отсюда… ворье…

Мирные переговоры можно было считать проваленными. По крайней мере, так решили оборванцы и бросились на Сварога.

Он выхватил шаур.

И тут же уронил.

Пальцы, равно как и все тело, отказывались служить.

В первые секунды спасло его только то, что слепцы навалились всем скопом. Он успел лягнуть кого-то негнущейся ногой, локтем пнуть под чьи-то ребра, но потом кто-то, кажется, Гас и Йалор, прижали его к земле (силища в них была неожиданно огромная… или это так зелье действовало?), а Бедер, встав на колени и нащупав, где находится голова Сварога, занес над ней посох. Дырявые рукава метнулись в стороны, как крылья ощипанной вороны.

Ударить помешали прочие старцы, которые еще не поняли, что Сварог обездвижен, и толкались вокруг, норовя пнуть его побольнее.

Сварог медленно, по возможности бесшумно, подтянул под себя колени.

– Уймитесь, идиоты! – рявкнул Бедер и поднял посох вторично.

В тот момент, когда импровизированная дубинка понеслась вниз, он оттолкнулся пятками от земли и дернулся влево. Посох скользящим ударом задел Йалора по плеши и не больно заехал Сварогу по плечу. Йалор хрипло взвыл, но хватки не ослабил.

– Проклятье, – прошипел Бедер. – Если будешь рыпаться, я достану нож.

– Мы никого не хотим убивать, – поддакнул Гас. Изо рта у него воняло так, что словами не передать.

Но Сварог безмолвно рыпнулся еще трижды, всякий раз отползая вместе с навалившейся парочкой слепцов немного влево, а потом остальные старики разобрались, где он, и всем своим суммарным весом пригвоздили его к земле. Впрочем, он уже добился, чего хотел, и попытался расслабиться.

Бедер поднял свой посох в третий раз.

В этот момент Гас заорал не своим голосом, отпустил Сварога, вскочил и принялся яростно хлопать себя по ягодицам.

Освободившейся левой рукой Сварог изо всех своих слабых сил засадил Йалору в челюсть. Лязгнули зубы, оборванец на секунду разжал руки. Этого было достаточно, чтобы Сварогу удалось рывком сесть. За спиной посох глухо ударился оземь. Бедер выругался. Гас бегал вокруг костра, не переставая орать: сдвинувшись вместе со Сварогом влево, он оказался в опасной близости от углей, и его лохмотья задымились. Державшие ноги старцы вообще пока не понимали, что происходит. Сварог аккуратно положил ладони на их черепа и с силой свел руки. Лбы со стуком ударились друг о друга. Сварог откатился вправо, целя локтем в лицо Йалору, но тот уже спешно драпал на четвереньках, путаясь в рваном плаще. Бедер остервенело размахивал посохом, колотил по земле, как в там-там, пытаясь попасть по Сварогу, но попадал пока только по своим же; рубин, венчающий его палку, отлетел и мячиком закатился в кусты. Сварог подождал, пока посох окажется на максимально безопасном расстоянии от него, и, развернувшись, сделал гнусному старику подсечку. Посох отлетел в костер; кости Бедера отчетливо брякнули о землю.

Покачиваясь, Сварог поднялся на колени. Битва титанов закончилась с разгромным счетом.

Гас, затушив тлеющие лохмотья, перестал вопить и слезливо спрашивал, куда делись все. Йалор дополз до ближайшего дерева и затаился, выставив просвечивающий сквозь прорехи в штанах голый зад и делая вид, что его не видно. Слепцы, которых Сварог стукнул лбами, пытались, цепляясь друг за друга, встать, хныкали и жаловались. Тот, что был в кепке с прикольным козырьком, кепку потерял, оказался лысым, как колено, и теперь стоял как истукан, таращась бельмами в пространство. Сварог нащупал в вытоптанной траве шаур, поднял. Встал на ноги. Бедер громко застонал и зашарил руками по земле – не иначе, посох искал.

– Ну-ка не шевелитесь, – сказал Сварог. – У меня оружие.

Бедер послушно замер на карачках.

– Не стреляй, добрый господин… Мы не хотели ничего плохого…

– Ну да, всего лишь ограбить бедного чужеземца.

– Простите нас, господин чужеземец, – заныл Гас и выставив перед собой руки, пошел на его голос. Сварог ткнул его пальцем в живот. Гас застыл.

– Ни шагу, сокол мой. Иначе от тебя даже лохмотьев не останется.

– Где мой посох?.. Где мой посох?.. Мы сейчас же уйдем, добрый господин чужеземец…

Бедер, очевидно, решил, что уж если Сварог разговаривает с ними, то стрелять не будет.

– Прости нас…

Стеная и хлюпая разбитыми носами, местечковые бомжи сползлись в центре поляны и, мешая друг другу, поднялись на ноги.

– Мы уже уходим… Только… где мой посох?..

– Хрен тебе, а не посох, – сказал Сварог, чувствуя, как оцепенение быстро оставляет тело. – Обойдешься.

– Я не могу без моего посоха! – заныл Бедер. – Добрый господин, оставь себе мясо, вино, наши вещи, только отдай посох. Отдай посох, и я расскажу, где найти дорогу домой…

– Врешь, Слепой Пью… – безошибочно определил Сварог, – а также Гомер, Мильтон и Паниковский. Вали-ка отседова.

Не слушая, Бедер вновь попытался опуститься на колени и приняться за поиски.

– Посох, посох…

Сварог чертыхнулся, вытащил уже занявшуюся палку из огня и легонько тюкнул ею главного бомжа по затылку. Слепец ойкнул и замер, скрючившись.

– На, забирай. И не теряй больше.

– Спасибо, спасибо… – Бедер уцапал посох за обугленный край, зашипел от боли, перехватил в другом месте. – Благодарю, добрый господин… А… Э-э…

– Что еще?

– Если ты еще голоден, то, конечно, можешь оставить мясо себе…

– Да подавитесь вы. И шмотки, кстати, забирайте. Не пристало благородному дону воровать у нищих. Даже таких сволочных, как вы.

– Спасибо… Гас!

Гас на ощупь отыскал остывшие остатки тушки и завернул их в валявшееся поблизости одеяло. Остальные, толкаясь и переругиваясь, собирали нехитрые пожитки.

– А теперь проваливайте.

– Мы еще увидимся, добрый господин, – сказал Бедер.

– Проваливайте, проваливайте.

Слепцы, как по команде, выстроились в колонну и, положив руку на плечо впереди стоящего, торопливо засеменили в лес, аккурат в сторону виднеющегося неподалеку овражка, заросшего крапивой.

Положительно, сегодня был не их день.

Бедер, как поводырь, шел впереди, тыкая перед собой посохом и высоко задрав голову. Он обогнул одно дерево, другое (старцы послушно шли след в след), а потом его нога попала в пустоту, и он, беспомощно замахав руками, рухнул в овраг. Гас, двигающийся за ним, по инерции сделал шаг и покатился туда же… Один за другим слепцы теряли плечо своего ведущего и исчезали в крапиве.

Лысый же, лишившийся во время битвы со Сварогом кепки и шедший последним, замер на самом краю, нащупал ногой край ямы… и, обогнув ее, остановился на другой стороне.

Некоторое время со дна никто не показывался, потом перепачканные, плачущие, немилосердно чешущиеся старцы выбрались с трудом из ловушки и выстроились в ту же цепочку.

Бедер попытался было сунуться вперед, но остальные дружно отпихивали его до тех пор, пока он не оказался в арьергарде. Номер первый занял лысый без кепки. По цепочке ему передали конфискованный у Бедера посох.

– Неблагодарные мерзавцы, – прохныкал Бедер. И убогое шествие оборванцев скрылось между деревьев.

Сварог неодобрительно покачал головой. Потом, вспомнив, отыскал в кустах рубин и подбросил его на ладони. Никакой это был не рубин – так, красиво обработанная стекляшка, и ни намека на магические свойства. Мир непуганых идиотов, право слово, вот куда он попал. Хотел зашвырнуть камушек вслед инвалидам, но передумал и спрятал в карман. «Эх, надо было все-таки узнать, в какой стороне город…»