— Ты скажешь наконец, что эти две буквы значат?!

— А ничего на самом деле.

— То есть?!

— А просто лейбл. Рекламный трюк. Психологическая ловушка. Такие скрупулезные, как ты, теряют покой и гадают, гадают, что же там сокрыто за этими буковками… Знаешь ли, реклама — это наука манипуляции сознанием и даже подсознанием. Владея ее технологиями, всегда заставишь клиента думать так, как хочешь того ты. Этим миром отродясь заправляли рекламщики, имиджмейкеры, мастера пи-ар всякие. В старину они звались иначе, придворными интриганами, фаворитками, серыми кардиналами, визирями, советскими военными советниками, к примеру…

— М-да. Дружки у тебя, похоже, ребята не промах.

— С двадцатой подачи до тебя наконец-то дошло. Ходячая иллюстрация древнеземной максимы: лучше поздно, чем никогда. — Улыбнувшись своей загадочной ориентальной полуулыбкой, АйришЛи обвела взглядом нависший, однотонно-матовый потолок. В эту низенькую комнатушку они попали, миновав полуподвальную дверь пригородного особняка. Опустив глаза на мембрану внутреннего входа, девушка перестала улыбаться. Пробормотала тихонько, под нос:

— Ой, лететь ей без парашюта со сто тридцать девятого, если ком дислоцируется в другой точке…

А СанниПолиш, войдя, не сводил настороженных глаз со входа внешнего. Стучать, звонить, звать хозяев дома не пришлось. Полуподвальная дверь коттеджа оказалась незапертой. Но за спинами вошедших ее створки сомкнулись с отчетливым «бум-ц», словно мышеловка не сдержала проявление радости, заполучив жертвы. Судя по звуку, дверные панели были отнюдь не пластиковыми. Хмыкнув, мужчина высказался громогласно:

— Твои ребята не промах, сдается мне, просто обожают всяческие капканы. Вот, значит, в какую ловушку ты меня заманивала…

— Вот именно. Явился, — раздался ретранслированный голос. — Рад, что не запылился. Выглядишь вполне живым. Я бы даже сказал — живее многих живых. Как гласит максима предков.

Судя по характеристикам произношения, говорил немолодой человек биовида эрсеров. К тому же голос однозначно свидетельствовал, что его обладатель привык и умеет повелевать. Он скрежетал, как танковые гусеницы, он скрипел, как седла легендарной американской кавалерии, он лязгал, как затвор доисторической пулевой винтовки, он бряцал, как мечи римских легионеров, он грохотал, как сапоги победоносных гитлеровцев по брусчатке улиц покоренных европейских полисов. Одним словом, человек изъяснялся четко; не высказывался, а команды отдавал.

— Это не твой дражайший папашка, милая?! — восхищенно поинтересовался мужчина. — Строгий какой, ужас! Сэр, я парень порядочный! Одиноких беззащитных девушек в постельку не таскаю!

— Знаю, — откликнулся невидимый «папаша», обладатель генеральского, если не маршальского, баритона. — Одиночек ты на койку не валишь. Входите. Проверка завершена.

И многолепестковая диафрагма внутреннего люка разомкнулась, открыв проход. Тамбур выполнял функцию камеры тотального сканирования входящих организмов. И двое пришлых эрсеров, рука об руку, шагнули в овальный проем. Пока люк был открыт для них, в проеме на мгновение мелькнули краски, формы и силуэты. Этот кадр оказался единственным визуальным отображением внутреннего пространства, который удалось зафиксировать.

Картинка просверкнула и исчезла, стоило лепесткам вновь сомкнуться в сплошную мембрану. «Моментальной фотографии» было достаточно, чтобы увидеть то, что скрывалось за нею, и тех, кто находился в подозрительном Агентстве, но — и только.

За внутренним люком обнаружился достаточно просторный зал. Дизайн меблировки и оформления помещения был выдержан скорее в стиле старомодной земной гостиной, чем делового офиса. Более того, интерьер казался самой настоящей иллюстрацией из учебника по истории Земли; похоже выглядели так называемые «комнаты для приемов гостей» в столетии этак девятнадцатом-двадцатом по архаичному, ДОсетевому летосчислению… Резные пластиковые панели стен. Антикварные, натурального (ничего себе!) резного темного дерева шкафы, комоды, диваны, кушетки, столы, кресла, стулья. Картины (не репродукции и не проекции!) на стенах. Вычурные светильники — торшеры на полу, бра на стенах и роскошно-разлапистая (хрустальная!) люстра с кучей подвесок под потолком. Огромный ворсистый (новоавстралийской шерсти!) ковер на полу. Длинная барная стойка налево от входа, с вереницей высоких табуретов. Точно напротив входа — действующий, не декоративный камин. Над каминной полкой, загроможденной вазами и кубками, растянут по стене квадрат черной материи — нечто вроде стяга, на котором золотом вытканы две литеры: «P» и «D». В воздухе витал сложносочиненный аромат: сгорающего дерева, натуральной выделанной кожи, табачного дыма, нагретой электронной аппаратуры, дорогих горячительных напитков и жидкой парфюмерии. Обширная, но такая же невысокая, как тамбур, комната пропорциями напоминала ящик письменного стола и не пустовала. В ней просматривались люди. Шесть человеческих силуэтов в поле зрения, и вполне возможно, кто-нибудь еще за кадром и в смежных помещениях. Особи разных биовидов: два самца и самка земной расы, одна шиарейка, один кортианин и даже (!) один рргинестянин; то есть разлегшееся на стойке змееобразное существо, явно модифицированное, усеянное искусственно имплантированными внешними органами, — вполне могло оказаться таковым. Но все же первостепенное внимание привлекала центральная фигура — пожилой крупнотелый эрсер. Этот мужчина восседал в кожаном кресле у камина, в профиль ко входу. В ротовом отверстии у гуманоида помещался изогнутый, с утолщением на одном из концов, предмет. Это жуткое приспособление, предназначенное для наполнения дыхательных путей ядовитым дымом растения табак, было известно как «курительная трубка». Оно и сейчас работало — дымилось, частично заволакивая клубами лицо курильщика. В руках этот седовласый, гладко выбритый человек вертел еще один архаический предмет — оптическое приспособление, известное как «увеличительное стекло». В каком музее он это украл, было совершенно непонятно. Футах в пяти от его окутанной вонючим дымом головы, перед языками каминного пламени, повисло графическое изображение. Голопроектор терминала вычертил странную композицию: символ, который эрсеры называют «свастика» и который обозначает утраченное их предками Солнце, был вписан в другой символ — сложенный из двух равносторонних треугольников знак, известный как «давидова звезда»; а вокруг них, фоновой россыпью, роилось множество пятилучевых и четырехконечных звездочек. Курящий эрсер задумчиво рассматривал проекцию и на дверь не глядел. Прочие люди дружно повернулись лицами к вошедшим, даже предполагаемый адепт Рргинеста. Черты их лиц запечатлелись на единственной «моментальной фотографии» преотлично. Чего не скажешь о физиономии того, кто сидел в кресле у камина. И с идентификацией его профиля возникли проблемы.

Ведь дальше тамбура всевидящий глаз не проник. Что было невероятным, невозможным, но — реальным фактом. Диафрагмовая дверь закрылась, отделив внутреннее пространство. Войти внутрь вместе с пришедшими и стать третьим гостем, незримым — не получится. Это обескураженно осознал офицер Легиона «ЗероАй», неоднократно совершая безуспешные попытки пробиться дальше. Даже он, вооруженный тайным Знанием своего Легиона, не сумел увидеть. Ибо за диафрагмой обреталась не просто закрытая зона. Кто-то возвел неприступную крепость и закупорил ее. Агентство «СК» защищали воистину непрошибаемые стены и крыша. Ничего подобного бывалый нолеглаз доселе не видывал, ни с чем подобным не сталкивался на многотрудной стезе охранения Тайны!

«Какая фантастическая удача, что даже там есть наш человек!» — с отчаянной радостью подумал колонел, когда секунду спустя проблема разрешилась непредсказуемым способом. На критическом пределе восприятия вдруг раздался Особый Призыв Спецагента. Уловив его, резидент испытал громаднейшее облегчение. Анонимный источник, внедренный глубоко и давно, и не здесь, и не по приказу колонела, задействовал разовый суперчип экстренной односторонней трансляции. На это решение полевого легионера, работающего под прикрытием, могло подвигнуть лишь осознание, что ради бесценных сведений, плывущих к нему в рецепторы, действительно стоит подвергаться сверхриску разоблачения. Абсолютная уверенность, подкрепленная отчаянной надеждой, что рапорт засекут в ближайшей к источнику резидентуре «ЗероАй», где бы она ни располагалась. Информационная ниточка, что неожиданно протянулась к местному резиденту из полуподвальной крепости, была настолько тонюсенькой и ослабленной, что могла доносить лишь аудиотрек, да и тот весьма низкого качества. И даже эта жалкая струйка, что пробивалась сквозь стену, время от времени еще более истончалась, превращалась в капель, прерывалась вовсе, и когда это происходило, обуянный паническим страхом колонел-нолеглаз ждал — возобновится ли течение?! Струйка прямой трансляции вновь пробивалась сквозь единственную трещинку в стене, и резидент «ЗероАй» испытывал сумасшедший восторг.

В который раз благословлял офицер-нолеглаз древнего вождя, который первым озарился догадкой, что нет ничего более информативного, чем свой человек в стане врага, и внедрил одну из своих женщин в пещеру соседнего племени. В эпоху современных технологий эта разновидность древнейшей профессии остается не менее актуальной, потому что даже самый захудалый транслирующий передатчик лучше, чем самый мощный сканирующий локатор. Это еще земляне-имперцы доказали, вербуя агентуру среди иных-колаборационистов. Большего вреда и ущерба, чем ренегаты, не принес иным расам ни один, даже самый мощный, звездный флот Империи.

Не появись эта неожиданная прямая трансляция, для «ЗероАй» осталось бы тайной все, что там, в суперзакрытой зоне за дверями «СК», творилось. И тогда полевому командиру самого эффективного в Патруле подразделения не осталось бы иного выхода, как брать всех без разбору, кто бы ни появился изнутри, вязать выходящих всех подряд, когда бы они ни появились снаружи.

И затем питать призрачную надежду, что хоть кто-то не погибнет при аресте и затем расколется. Что при обнаруженном суперуровне секретности было весьма маловероятным. Антиземы в боевой эффективности уступают только нолеглазам. А кто-нибудь когда-нибудь сумел взять в плен легионера с Неусыпным Оком на черном шлеме?

Вот именно. Нет. Тайна будет сохранена любой ценой.