Глава седьмая
Луна, что повисла над озером, казалась идиотом — полнолицым, улыбчивым, довольным и собою, и миром.
Довольство это продлится недолго. Начнет худеть, убывать, и сразу придут усталость, грусть, отчаяние.
Фомин отошел от балкона.
Проектировать вовне собственное настроение — штука самая простая. Труднее признать, что идиот — ты сам.
В Рыцарском Зале рыцари печалились изо всех сил. Сил у рыцарей много, потому вино лилось и по усам, и по всяким другим местам, но пуще, конечно, в уста.
Он в Зал не шел, иначе к полуночи не выйдет.
Что же делать до полуночи? Он уже побывал в конюшне, повидал Бышку, повидал и успокоил. Волновался тур, окружение ему явно не нравилось. Не ему одному — все кони и туры тревожились, и конюхи щедро потчевали их сон-травой. Видно, чуют тяжелый дух лесовиков — так ему объяснили конюхи. Он и Бышке травки положил. Травка безвредная, даже полезная для парно- и непарнокопытных. Ему бы и самому не помешало пожевать пору охапок чего-нибудь этакого… успокаивающего. Нервишки совсем расшалились.
Меньше вампиров вскрывать нужно.
А больше?
Думать. А где лучше всего думать? В библиотеке, разумеется. Тем паче, что баронесса великодушно раскрыла ее перед ним.
Как пройти в библиотеку — за два часа до полуночи?
Путь-то он помнил, потому решил обойтись без провожатых.
На удивление, дверь была раскрыта, беспламенный светильник над конторкою (вот тоже замечательная вещь — светящиеся грибы) показывал — здесь работают.
Бец-Ал-Ел что-то писал. Верно, трактат о строении вампиров. И ведь действительно, бодр и свеж библиотекарь. Здрав духом — и земля будет пухом. Хотя эта пословица, кажется, о другом…
— Доблестный рыцарь желает что-то особенное? — библиотекарь с готовностью отложил перо в сторону, помассировал кисть. Все-таки мозжит, наверное. Мы вскрывали, мы писали, наши пальчики устали…
— Я бы… я бы посмотрел трактат, который читал И-Гор.
— Трактат о вампирах черного мудреца Кии-Н’Га?
— Да.
— Я как раз работаю с ним, пытаясь сопоставить свои скромные наблюдения с суждениями великого знатока, но, разумеется…
— Нет, нет, мастер Бец-Ал-Ел, работайте. Я просто побуду здесь, подожду полуночи.
— Вы тоже собираетесь на Остров Павших?
— Тоже? А кто еще?
— Сэр Дии-Ол проведет эту ночь рядом со своей госпожой.
— Понятно… — Фомин вздохнул.
— И я тоже буду там.
— Вы, мастер?
— Рыцарь-послушник последние часы свои провел здесь, в библиотеке. Я, пусть и косвенно, навел его на след вампира. Потому я только отдам должное его уму и бесстрашию.
Фомин подошел к гравюре. Потрясающий талант был у тридцать четвертого барона Т’вер, отшельника Ум-Шила. Ночью, при слабом свете беспламенного светильника, чувство страха не шептало — кричало: «Спасайся, беги!». И-Гор перед смертью настойчиво звал уходить. Куда? Здесь, глядя на гравюру, ищущий И-гор что-то понял. Или вообразил, что понял. Понял и побежал за расходной книгой, «Summa summarum», кажется так.
Он спросил о ней у библиотекаря.
— О, доблестный рыцарь, она обычно хранится у эконома, но это очень ценная книга, потому у меня есть копия.
Бец-Ал-Ел пошел в другой зал,
— Книги, подобные «Summa summarum», мы храним с особенной тщательностью, — донесся его голос.
Проскрежетало железо. Да, действительно, особая тщательность.
— Каждые десять зим в нее вписывается новая часть, — маг вернулся, неся перед собой книгу.
Это действительно была книга. Не свиток, а могучий, in folio, том пуда на полтора.
Фомин раскрыл его.
«Summa summarum» оказалась сводом статистических таблиц за восемь веков существования замка. Ценнейший и богатейший материал. Таблицы показывали все, что можно было пожелать. Сколько за каждые десять зим родилось народу, сколько умерло — от болезней, от старости. Рыцари, слуги, пахари, торговцы — все они были в таблицах. Сколько собрано налога, сколько захвачено в походах. Доходы пахарей, ремесленников, торговцев. Доходы Замка — налоги, походы. Посевные площади. Количество скотины. Расходы — покупка оружия, плата страже, еда. Праздники — тоже немалая статья.
Можно было проследить, как менялся мир Замка. Все больше и больше людей. Все больше и больше доходов. И расходов тоже. Только вот людишки живут маловато — средняя продолжительность никак расти не хочет. Но и тут можно найти объяснение: имея под боком Топь Блуждающих Огней, трудно рассчитывать на мафусаилово долголетие. Средний фон — триста микрорентген. Оно хоть и микро, а за жизнь набегает порядочно. Космики болото и почистят.
Но что здесь мог найти И-гор? Найти то, что его взволновало и потрясло? При всем многообразии, таблицы «Вампиры» здесь не было.
И все-таки он что-то нашел. То что, по его мнению, пролило свет на убийство принцессы Ки-Евы и ее приближенных.
Он еще раз просмотрел книгу — беглым, но цепким взглядом.
Ясность не наступала.
Библиотекарь деликатно кашлянул.
— Близится полночь…
— Да, конечно. Пора отправляться на Остров Павших.
Прятать книгу библиотекарь не стал и гасить беспламенный светильник тоже. Да его и не гасят, светильник-то. Днем сам потухнет.
— Позвольте провести вас на пристань кратчайшим путем.
— Буду весьма признателен, мастер. Ведите.
Кратчайший путь оказался не прямой. Изломанный, извилистый переход. Зато пустынный. Шаг за два.
Маг освещал дорогу факелом холодного огня. Удобная у них технология. Особенно в плане пожарной безопасности — от такого факела не займется и порох. Света, правда, немного, но когда вокруг тьма, и от немного проку довольно, если лучшего нет. В редких окошках огоньки горели, но по случаю похорон зажечь можно лишь одну свечу — ту же колонию грибов-светлячков.
К пристани они подошли вовремя — ладья только готовилась отчалить. Или это была не ладья, а ялик, или просто лодка. Мореплаванию астрогаторов учили по верхам, исторический экскурс да принципы навигации. Какое мореплавание на Марсе? В Озере разве. Без звезд, без компаса, по маякам да приметам. Есть плавание подводное, а есть подземное.
Ба, знакомые все лица. Друзья собираются вновь. Иначе и быть не может — единство побуждений. Семейство большого Сола робко жалось вокруг кормильца. Оно, хоть ясно всякому, на Острове Павших не чинились, но они-то пока еще здесь. Вот осерчает рыцарь и не пустит в ладью. Это после смерти все равны, и то… скорее все равно. А перед смертью лучше поберечься.
Сам толстяк стоял с видом скромного достоинства. Вы, конечно, господа знатные, вам почтение, а наше место простое, да наше. Мы его как можем украшаем. Стараемся. Вы уж не мешайте.
Многогранный торговец Луу-Кин стоял не просто, а со смыслом. Или так казалось из-за задумчивого выражения, угнездившегося на лице. Подобное выражение не очень подходило мирному торговцу, который каждому должен быть улыбой, человеком радушным до приторности. Задумчивость же — привилегия людей досужих.
При виде мага задумчивость сменилась облегчением.
— Учитель, как вы себя чувствуете?
Мастер Бец-Ал-Ел досадливо покачал головой.
— И вы, доблестный рыцарь, — добавил Луу поспешно.
— Краше некуда, — буркнул Фомин.
Лошади в конюшне продолжали волноваться.
Доблестный рыцарь Дии-Ол стоял на особицу — ни торговец, ни толстяк со своим семейством ровней ему не были. Даже словом перемолвиться, и то нельзя. Рыцарская честь строга — они низшие существа вдвойне: не степняки — раз, не рыцари — два. И потому обращение торговца к Фомину он счел неуместной фамильярностью. Плеткой нужно отвечать, плеткой. Можно и мечом, плашмя да поперек спины, тоже действует. Простолюдину от этого только прок, великая польза — помнить свое место и чтить господина.
На приветствие рыцаря дома Кор он ответил вежливо, по-степному. Нужен ему этот рыцарь. Порой споткнешься в чистом поле, выругаешься, глянь — а споткнулся-то о золотого божка давным-давно позабытого племени. Нет нужды, что божок чужой, главное — золотой. Ему и губы кровью можно мазать до поры. Или жиром. Бараны в степи жирные, настоящее мясо, не чета местному. И кумыс, ай, как ему не хватает кумыса! Кумыс дарит веселье и силу, а вино — грусть и слабость. Вино — оно от травы, а кумыс — от молодых здоровых кобылиц.
Но сейчас ему не хотелось и кумыса. Хотелось только поскорее вернуться в степь. И леса, и замок пугали, злили.
Нет ясности, нет простора, оттого и люди здесь коварные и хитрые, норовят ударить исподтишка, в спину.
О том, что он зарубил сэра Ингмана именно со спины, степняку даже не пришло на ум. То он, а то — его. Совершенно разные вещи. В мире все — разное, тем мир и держится.
С библиотекарем он перекинулся парой фраз. Пустых, никчемных. И он, и Бец-Ал-Ел понимали: время слов еще не пришло.
— Прошу, — позвал кормчий.
Луу помог Большому Солу погрузить все семейство. Нужды в том особой не было, те и сами резво садились в ладью, но хотелось — еще быстрее.
Вот только почему? Луу попытался отыскать причину, гнавшую его на Остров Павших. Просьба Учителя? Она зовет, а не гонит. Скорбь по умершим? Не так уж Луу и скорбел. Рыцаря-послушника видел мельком, а принцессы и ее людей не видел вовсе, потому скорбь была если не нарочитая, то отвлеченная. Стало быть, делать ему на острове нечего.
Он понял, что и не стремится на Остров. Он хочет покинуть Замок. Да, так и есть: внутри него что-то согласно откликнулось — уйти, уйти поскорее.
Чем же замок плох? Ничем, совершенно ничем. Напротив, его стены защищали от мутов, засевших в местных лесах. А он, Луу, хорошо знал, что такое муты. Слишком хорошо. С радостью бы он избавился от своего знания, да не получается.
И все же он был рад, когда весла ударили по воде и ладья заскользила прочь.
Вот что ему по душе — плыть. Безмятежно, плавно, неслышно. Плыть далеко-далеко, туда, где все люди — братья. Малым он верил, что есть такая земля, не может не быть. О ней пели сказители, да так, что до ночи не ходил — летал, не только слыша, а и видя въяве прекрасный город над голубым небом. Но наутро город бледнел, а потом и вовсе исчезал.
Наверное, он и торговцем-то стал в надежде набрести на эту землю. Исходил много — но не нашел.
Потом Учитель объяснил ему: не то он искал. И не там. Но сейчас вдруг опять показалось, что где-то вдали, за горизонтом, живут счастливо…
По озеру плыть — не по морю. Море запросто проглотит и ладью, и тех, кто в ладье. Потому мечтания мечтаниями и останутся. Это самое прекрасное, что может с ними случиться. Куда хуже, если мечтания сбываются. Так говорит Учитель. Он, Луу, еще не понимает, что это, собственно, означает. Иногда кажется, что понимает, а вот в такую ночь, как сегодня — нет.
Он посмотрел на Учителя.
— Что, любезный Луу-Кин, мечтаешь? — тихонько прошептал Бец-Ал-Ел
Луу смутился.
— Я…
— Нет, ничего в том плохого нет. Тем более, сейчас. Но как только мы сойдем на Остров — будь предельно внимателен и держись поближе к своему спутнику.
— К спутнику?
— К доблестному рыцарю Кор-Фо-Мину. Там поймешь.
Мечтательность упала на дно озера. Глубоко, не достать. С мечтаниями пропало и тепло, стало холодно, зябко. Наверное, близок Остров Павших.
Тяжелые тучи наползли из-за леса. Нет, не наползли — налетели. Странно, понизу ветра никакого, а тучи заволокли и небо, и звезды.
Он огляделся. Не видно ничего. Да и можно ли увидеть во тьме тьму?
— Сушить весла!
Кормчий привстал, повертел головой, потом уверенно указал направление. Похоже, свое дело знает. Найдет остров. Озеро все-таки не море.
Теперь гребли быстрее, не жалея себя. Хоть и озеро, а бури бывают. Глубина в тридцать локтей ничуть не добрее, чем в тридцать сотен.
Ветерок зашевелил волосы, потом одежду. Не то плывут быстро, не то поднимается ветер.
Остров словно вынырнул из-под воды. Даже не остров — островок. Двести шагов в длину, пятьдесят в ширину. Фомин его не мерил, не доводилось, просто небесы снабдили картой. Им сверху видно. Что видно — не говорят, но остров показали. Интересовались, не уступит ли его Замок под временную базу. Нет, не уступит. Могилы предков. А за тысячу марок золота? Нет. Прах предков священен. Небесы успокоились — то ли с золотом туго, то ли решили не рисковать. Вдруг настойчивость воспримут как святотатство и не станут подписывать договор?
Экономика небесов — вещь загадочная. До астероидов они добраться могут, но уж больно накладно. И потом, астероиды — всегда лотерея. Насколько можно судить, небесы летают неохотно. Странно, да? И тем не менее. Живут и живут себе в поселении веками. Домоседы космические. Да и с топливом… Солнечные парусники красивы, но много не увезут. Потому им и нужны трансурановые элементы. А их тут — лопатой греби. Большой такой лопатой. Залезай в Топь — и греби. Чертей только прежде выведи.
Причалили тихо, он оценил. Мягенько. С таким кормчим — хоть в космос.
На берег сходили молча. Свет факела Бец-Ал-Ела стал ярче, сильнее. Иначе и не увидеть ничего.
А посмотреть было на что: некрополь невелик, хоронили только знать, но и знати за восемь веков скопилось преизрядно, потому памятники ставили не человеку — роду. Родовые муки в начале, родовые могилы в итоге.
Последний приют принцесса Ки-Ева нашла в усыпальнице баронов Т’Вер, но степняк туда не торопился.
— Мы в Степи грустить над умершими непривычны, — пояснил он. — Пир, тризна — это по-нашему, по-степному. Набраться сил для мести.
— Ну, вы-то, сэр Дии-Ол, уже отомстили, — Фомин смотрел, как Толстый Сол вел всю семью в усыпальницу рода И-Гора.
— Я и сам так думал сначала.
— А сейчас?
— Не знаю. Сейчас я ни в чем не уверен, кроме того, что хочу в степь.
— И я тоже, — неожиданно признался Фомин.
Сол вернулся.
— Доблестный рыцарь соблаговолит пойти со мною один, или… — он вопросительно смотрел на Фомина.
— Доблестный рыцарь, пожалуй, соблаговолит.
— Позвольте мне присоединиться, — неожиданно для Фомина сказал библиотекарь.
— И мне, — добавил степняк.
— Однако, магия?
— Немного, — согласился Дии-Ол.
— И еще умение читать по губам, — добавил библиотекарь.
— Мы совершенно не собираемся вам мешать, но упустить возможность встретиться с Навь-Городом очень не хочется, — в голосе степняка послышались умоляющие нотки. Нет, конечно, только послышались.
— С вашего позволения, доблестные рыцари, Навь-Город будет рад, если на встрече будут присутствовать представители Степи и Замка. Только должен предупредить: разговаривать Навь-Город будет лишь с доблестным рыцарем Кор-Фо-Мином.
— Мы на другое и не рассчитываем, Большой Сол, — вежливо ответил Бец-Ал-Ел, хотя видно было — рассчитывал.
— Раз Навь-Город не возражает, то я и подавно, — согласился Фомин.
Странно все это. Достоверных известий о контакте с Навь-Городом не было вообще. Так, слухи, легенды. Даже само существование Навь-Города казалось легендой: где-то под землей есть город мертвецов… Глубоко под землей, запросто не дороешься… А лучше и не рыть — как выскочат, как выпрыгнут…
Легенды легендами, но были и доказательства. Диковинная утварь, ткани, золотые монеты с лучистой звездой. Последние особенно манили. Там, под землей, золота видимо-невидимо, да только его Навь прибрала. Не будет богаче того Дома, которому удастся открыть путь в Навь-Город, а того лучше — покорить его.
И за какие дела платит Навь свое золото? И кому? Изменникам?
И после веков молчания и тайны зовут на встречу целую делегацию. Спроста ли? Схватят и уволокут в
свое подземелье.
— Тогда, доблестные рыцари, следуйте за мной.
Большой Сол шел как по ниточке. Знал путь.
— Усыпальница Лоо-Ги, — библиотекарь узнал место. — Этот род пресекся два века тому назад.
— Не пресекся, мастер Бец-Ал-Ел. Вернулся в Навь.
— В каком смысле — вернулся?
— В самом прямом. Иногда, очень редко, Навь-Город посылает своих обитателей сюда, к нам, на поверхность. Род Лоо-Ги — один из мучеников.
— Мучеников?
— В Навь-Городе считают, что жизнь на поверхности — сплошная пытка. Дождь, солнце, враги…
— Будто бы у них нет врагов? — жалеючи спросил Дии-Ол. Народ без врагов — жалкий сброд, обреченный пасть при малейшем ветерке.
— Есть, наверно.
— Есть, — протянул с видимым удовлетворением степняк. — Кто же?
— Не знаю. Кто я, чтобы знать сокровенные тайны Навь-Города?
— Действительно, — протянул Дии-Ол. У Нави есть не просто враг, а враг тайный! Воистину, непростой народ живет в подземельях. Умный народ. С ним и дружить не зазорно. Сегодняшний друг — завтрашний враг, а что может быть полезнее, чем сильный враг?
— Они близко, — перешел на шепот Большой Сол. Не Нави он таился, просто давал понять — сейчас лучше бы и помолчать.
Дверь усыпальницы открылась.
Фомин ничего особенного не ожидал, потому и разочарован не был. Ничего рогатого, клыкастого, шипастого. Обыкновенный человек. Коренастый, невысокий, но человек. Бледный разве, так в свете холодного факела всяк бледен.
Но этот — бледнее.
— Который из вас рыцарь Кор-Фо-Мин? Прошу прощения, доблестный рыцарь Кор-Фо-Мин, — поправился навь, глядя на Фомина. Знает, знает, и не очень-то скрывает свою осведомленность.
— Я, — сухо ответил Фомин.
— Простите за бесцеремонность, но времени мало. Боюсь, почти нет. Нас смущает ваше бездействие, доблестный рыцарь, — навь сразу перешел к делу, без экивоков и преамбул. — Или мы ошиблись, и вы действительно прибыли сюда лишь за тем, чтобы посредничать при заключении договора между Замком Т’Вер и небесами — и только?
— А чего, собственно, вы от меня ждали?
Посланник Нави опешил.
— Ни вы, ни небесы не видите, что здесь происходит?
— А что видите вы?
— Сила… Пятая Сила пришла в этот мир. И первое сражение будет здесь.
— Пятая Сила? Это что за зверь такой?
— Именно — Зверь. Значит, вы все-таки знаете. Или догадываетесь. Тогда попытайтесь увести людей, может быть, еще не поздно.
— Увести? Из Замка?
— Да.
— Но зачем?
— Спасти от Пятой Силы.
Земля дрогнула. Еще и еще. Землетрясение?
— Это не ваша работа? — спросил Фомин посланника Нави.
— Нет. Я… Я должен уйти, иначе… Ход временный… Уводите людей… — и посланец Нави скрылся в усыпальнице.
— И часто у вас трясет? — Фомин обернулся к библиотекарю. Действительно, от факела лица бледные. И капли пота катили по вискам мага.
— Я был слеп… воистину, правы мудрецы, лицом к лицу лица не разглядеть,
— Лица?
— Или морды… морды Зверя. Я думал, есть еще время, смерть принцессы насытит его… но разве его насытишь…
— О чем вы, мастер?
Но Бец-Ал-Ел не обращал внимание на Фомина. Он о чем-то думал, думал напряженно, сосредоточенно.
Хватит спрашивать. Нужно и самому того… подумать. Второй раз он услышал, что нужно уходить из Замка. Первый раз — от рыцаря-послушника И-Гора. Что он узнал, И-Гор, что нашел в книге? Был бы он, Фомин, некромантом… Но он бортинженер. Вот и давай просто, привычно, логично, методом тыка. Значит, так: И-Гор сначала рассматривал схему покоя принцессы Ки-Евы, пытаясь разгадать тайну ее смерти. Потом… потом читал манускрипт Черного Мудреца Кии-Н’Га, после чего уставился на гравюру Замка, старую гравюру, где Замок невелик. Затем побежал читать «Summa Summarum», статистический сборник за восемь веков истории замка. И что-то в нем нашел.
Никакой магии. Самое обыкновенное исследование. Если его смог провести рыцарь-послушник, то есть шанс и у бортинженера. Мало ли пришлось форм и формочек заполнять, требований на то се и ни то ни се.
Он начал вспоминать таблицы. К счастью, память — бортинженерская.
Ничего не получалось. Никакого намека. Но ведь И-Гор что-
то наше в этих таблицах? Или…
Или не нашел?
Расходы на закупку зерна, на убранство замка, на оружие, на дом инвалидов, на приемы гостей…
Но нигде — нигде! — не были отмечены расходы на строительство и ремонт Замка!
А расходы требовались немалые — вон в какую громаду превратился некогда весьма посредственный Замок.
Превратился! Вот оно, ключевое слово.
Земля задрожала сильнее, как устояли на ногах.
— К берегу! — маг не пошел — побежал.
Бежать- то долго не пришлось — маленький остров. И на том спасибо.
Замок горел. Нет — светился. Башни, стены, гостинец налились темно-вишневым светом, как наливается железо в пламени горна.
Постепенно свет становился ярче, от темно-вишневого к малиновому, красному, алому.
Крики долетали и сюда — отчаянные крики, когда и различить нельзя — человек ли кричит, конь, тур.
Опять дрогнула земля, волны побежали по озеру. Высокие волны. Крутые.
— Это… Это Замок? — все-таки не удержался, спросил Фомин.
— Замок, — мрачно ответил библиотекарь.
Свечение ослабло, притухло до темно-вишневого. Успокоилась и земля.
— Что-то… что-то не так, — пробормотал маг.
— Не так?
— Он не может… пока не может подняться. Вдруг… вдруг еще не поздно… успею?
Он подбежал к ладье.
Гребцы неотрывно смотрели на Замок.
Бец-Ал-Ел стегнул их: рукою махнул да молнию пустил. Третий раз за всю рыцарскую службу видел Фомин такое. Один раз даже на себе пришлось испытать. Что ж, с непривычки это могло подействовать — и трехсекундной ошеломленности порой хватает, чтобы жизни лишиться. Но для бортмеханика электричество не в новинку. Часто дергало. А чародейские молнии пожиже будут. Для приведения в чувство — лучше не придумаешь. Работает.
Сработало и сейчас.
— Жду приказаний, — хрипло проговорил кормчий.
— В Замок!
— Без меня? — Фомин сел рядом.
— И я с вами, учитель, — Луу поспешил вслед за спутником.
— Лишняя сабля никогда не бывает лишней, — степняк устроился рядом с Фоминым.
Бец-Ал-Ел не обратил на них никакого внимания. Зайчики в трамвайчике, жаба на метле. Едут и смеются, пряники жуют!
Гребли дружно и быстро — путь-то ясен. Даже в дождь, который начался. Хорошо, не ливень.
Чем ближе подплывали они к замку, тем тише становились крики.
— Плохо, — прошептал Бец-Ал-Ел.
Степняк согласно кивнул.
На причале их никто не ждал. Никто и не должен был ждать, но все же, все же… Службу караульную не так служат. Ворота в стене открыты — и никого рядом. Непорядок.
Но Фомина интересовала сама стена. Она светилась.
Он хотел приложить руку к поверхности, но библиотекарь удержал ее.
— Почему? — хотел, было спросить Фомин, но тут же увидел — почему.
Стражники были здесь, рядом. Они сидели, прислонясь спинами к стене, а не увидел он их сразу, потому что различить их со стеною было трудно: тот же темно-вишневое свечение.
Да и не прислонились — соединились со стеной.
Один из стражников поднял голову — медленно, сонно, открыл глаза — и улыбнулся.
— Хорошо-то как…
Из стены не высунулось — вылетело щупальце. Фомин и подумать не успел — рука сама выхватила саблю. Рефлекс еще с Марса, не пропьешь. Пьявиц так рубили, после школы. Младшеньких.
— Неплохо, — признал степняк, глядя на извивающееся отсеченное щупальце.
— Этих… Этих можно освободить? — показал Фомин саблей на стражников.
— Им уже не поможешь. Но может быть, остались еще… — библиотекарь не окончил фразы,
Они прошли за стены Замка.
Замок был заполнен малиновым светом — тяжелым, густым, гнетущим.
Они пробирались по улочкам — и всюду, всюду были они — люди, поглощаемые Замком.
На площади перед гостинцем металась толпа.
— Хоть кто-то уцелел. Нужно немедленно вывести людей прочь, в лес. С каждым человеком Замок
становится сильнее.
— Эй, вы! За мной! — закричал степняк. Кричал он громко, зычно, но никто не слышал его. Или не слушал.
— Ничего, — пообещал Дии-Ол. — Знаю я средство. Наше, степное.
Он засунул пальцы в рот и засвистел — но как засвистел! Шапки не срывало лишь потому, что не было шапок на головах.
— Теперь слышите? Вижу, слышите! Вы все должны уйти из Замка!
— Куда ж идти? — выкрикнул кто-то. Пришли в себя, значит.
— Мы поведем вас в безопасное место, где все готово для вашего размещения. Выходите за ворота и идите к лесу, там вас встретят!
Истинный лидер — сэр Дии-Ол. Умеет обещать.
— Эй, не все! Есть среди вас пяток храбрецов? Бегом в конюшни, освободите лошадей! Кони еще нам понадобятся! Которые без хозяина — вашими станут!
— Замечательно, — искренне сказал Фомин.
— Замечательно, доблестный рыцарь, нам будет в шатре посреди степи.
— Я бы просил доблестного рыцаря самому отвести людей в лес. Поскорее. Скоро здесь будет жарко. Очень жарко.
— Уведу. Но и вы не мешкайте.
— Мы постараемся, — пробормотал Бец-Ал-Ел. — Доблестный рыцарь, — повернулся он к Фомину. — Мне нужна ваша помощь. Один я могу и не дойти…
Фомин только кивнул. Нечего турусы разводить. Дорасшаркивались уже.
Он обнажил и вторую саблю. Вершина эволюции, вершина эволюции. А почему только два глаза? Как бы на затылке пригодился.
Луу с посохом пытался стать им. Клинок у посоха острый, да и реакция у малого тоже остра.
Они держались подальше от стен, но щупальца доставали и здесь, становясь все стремительнее, длиннее. К третьему глазу да еще бы третью руку.
Башня мага не светилась.
— Настоящая, — пояснил Бец-Ал-Ел. — Я сейчас.
Он вошел внутрь.
Фомин осмотрелся. Нет, не есть хорошо. Свет опять менялся.
Он набирает силу.
— Теперь я в безопасности, — маг вернулся, держа в руке сверток. — Вам лучше покинуть замок. Уйти.
— На самом интересном месте? — они шли к гостинцу. — Нам — внутрь?
— Да, — ответил маг. — Держитесь ко мне поближе.
Да уж, поближе. Просто сиамские тройняшки. Щупальца, действительно, попритихли. Что-то там у мага очень интересное в свертке. Подкидыш.
Становилось и душно, и жарко. Пот лез в глаза, а не утереться, некогда.
— Сюда, — маг толкнул дверь в покои баронессы.
Нет, прав был маг. Не стоило ему идти.
Стараясь не смотреть в сторону баронессы Т’Вер, он следовал за магом. Отдельные покои. Посреди зала зиял проем.
— Сердце, — маг подошел к краю.
Фомин тоже.
Внизу кипела и бурлила лава. Приятней думать, что лава, а не…
Бец-Ал-Ел бросил сверток вниз.
— Не знаю, сколько у нас осталось времени, но все-таки попытаемся уйти.
— Уйти?
— Да. Феникс проклюнется непременно, но вот когда…
Пол содрогнулся.
— Скорее, пока он не очнулся!
Они бежали длинными коридорами. Очень длинными.
У входа поджидал степняк, держа в руках поводья. Три коня. И Бышка. Как он пошел за чужим? Магия.
— Подложили яичко-то?
— Подложили, — ответил Бец-Ал-Ел.
— Тогда ходу, ходу.
— А люди?
— Среди них оказалась пара смышленых молодцев, хоть в поле бери…
Лошади дрожали, но степняка слушались. И Бышка тоже дрожал.
Верхами понеслись они к воротам. Да, у степняка лошадка резвая. Туры — они для боя хороши, а не для гонок. Но и Бышка спешил как мог. Может же, если захочет.
Они проскакали по мосту.
— Успели! — отер, наконец, пот Фомин. Или то был дождь? Поди разбери.
— Нет! Нам нужно добраться до леса.
И опять скачка. Зря вытирался.
Похоже, Бышка сегодня ставит рекорд, но все равно — в лес Фомин въехал последним.
Ничего, не все грибы еще сорвали.
Они остановились почти у самой опушки, за густым кустарником.
— Только не смотрите в сторону Замка, — предупредил Бец-Ал-Ел.
— Век бы мне его не видеть, — проворчал степняк.
Где-то неподалеку перекликались люди. Должно быть, искали обещанные блага. Были бы пахари, а барон найдется…
Фомин не послушал библиотекаря. Как это — не смотреть? Он просто опустил забрало. Поляризация света и прочие прелести.
Вспыхнуло — ослепительно.
Бышка рухнул как подкошенный. Умное, умное животное. Фомин пристроился рядом — и вовремя: горячий, раскаленный поток пронесся над ними.
Хорошо, дождь. Иначе занялся бы лес, выгорел.
Огненный шар пробивался ввысь, сквозь тучи. То-то небесы удивятся.
— Это был Феникс? — спросил степняк.
— Да, — ответил Бец-Ал-Ел. — Феникс возродился.
— Я, признаюсь, первый раз вижу подобное. Надеюсь, что и последний.
— Я тоже надеюсь.
Фомин поднялся на ноги, отряхнул налипшую стлань.
Нужно еще подумать. Теперь-то, после драки, это проще простого. Как на ладони. Принцесса погибла в запертой комнате. Никто не мог войти в нее, миновав стражу. Следовательно… следовательно, никто и не входил. Причиной смерти и была сама комната. Замок. Каменный Вампир. Надо же.
— Победитель Вампира, Ла-Ди-Гер, первый барон Т’вер, не уничтожил его.
— Он его даже не победил, — согласился Бец-Ал-Ел. — Не победил, а заключил договор. Он отдал Вампиру свой народ — и получил защиту и покровительство.
— И вы об этом знали?
— Много поколений выросло под сенью Замка в относительном достатке, в безопасности. Замок был для них — для нас! — строгим, но справедливым защитником. Никто не видел Вампира — все видели Замок, беспощадный к врагам.
Со временем все упоминания о Вампире выветрились даже у баронов Т’Вер. Они просто не позволяли себе думать о Замке, как о вампире.
— Но Замок рос, и ему стало не хватать добровольной дани… — продолжил Фомин.
— Да. Рано или поздно это должно было случиться. Но думали — пусть поздно. Потом. Не при нашей жизни. А оно получилось — сейчас.
— И у вас случайно под рукой оказалась маленькая водородная бомба.
— Водородная бомба? Ах да, в двадцать первом веке были такие механические штучки. Нет, это не бомба. Это Феникс. Редкий, очень редкий гость на нашей земле. Ему здесь холодно. Но Замок в эту ночь готовился к превращению и просто захлебывался энергией. Кровь — горячий источник. Вот Феникс и проклюнулся.
— И нам очень повезло, что удалось донести яйцо Феникса до сердца Вампира, верно?
— Что есть везение? Накануне, готовясь к превращению, Вампир выпил кровь четырех человек, включая принцессу Ки-Еву. Позвольте спросить, сэр Дии-Ол, она ведь болела, принцесса?
— Да, — нехотя ответил степняк.
— Лихорадкой? Трехдневной лихорадкой?
— Да, — еще неохотнее проговорил сэр Дии-Ол.
— В двадцать первом веке ее называли малярией. Кровь принцессы заразила Вампира. Конечно, он бы справился с заразой, но на это требовалось время.
— Не было бы счастья, да несчастье помогло, так? Но ведь это случайность, поразительное совпадение.
— Поразительное, — согласился степняк. — Мы кумыс не лаптем пьем.
— Вы хотите сказать, что…
— Ничего я не хочу сказать. Да и какое это имеет значение?
— Действительно, — согласился Фомин. — Замок уничтожен, а с ним и Вампир. Мы победили.
— Победили? Нет. Скорее, получили передышку. Вампир — это побег из другого мира. Мира мертвых. Мы отрубили корешок, побег, но будут новые.
— Но это будет потом, — сказал степняк.
— Потом, — согласился Бец-Ал-Ел. — Завтра.
— Вообще-то завтра уже наступило, — Фомин потрепал Бышку по холке. Тот фыркнул и покосился на рыцаря — надо бы отдохнуть, да, видно, не придется
