Мария Карела
Каскадер

– Следующий бой, – прогремел усиленный чарами голос независимого судьи, – между Керен… – он на мгновение запнулся, – человеком, и Кощеем.

Арс крепко стиснул мою руку и прошептал:

– Действуй!

– Вперед, Керен! – поддержал его Глеб, похлопав меня по плечу.

Кощей меня не вызывал. Он вызвал другого, но… так вышло, что идти пришлось мне. И теперь мне стало слегка не по себе. В прошлый раз Кощей убил одного из наших, Стаса. А ведь физически Стас был сильнее меня… Кощей пользовался колдовством, но я ничего не могла с этим поделать. Это было по правилам.

Кощей вышел на ристалище.

Выглядел он очень несерьезно – невысокий, сморщенный, с некрасивым искривленным носом и длинным резным посохом в руках, который секунду назад сам прилетел к нему по воздуху. Вообще-то, по фольклору ему вроде как требовался меч-кладенец, ну или что-то в этом духе. Впрочем, что это я! Нету у него меча, и слава дьяволу!

К счастью, я уже видела его в сражении. Иначе сегодня все бы могло закончиться быстро и печально. Для меня.

Я встала напротив. В левой руке – Вита, в правой – метательный нож, отлично сбалансированный, еще четыре таких же в ножнах на руках. У меня был и шестой, но накануне он бесславно погиб.

В принципе – одно движение кисти, и противник валится с двенадцатью сантиметрами металла в горле. Но почти все наши враги движутся намного быстрее летящего лезвия. А те, кто медленнее, – превосходно пользуются колдовством. Кощей способен и на то, и на другое.

Легкий поклон в мою сторону – видимо, долг чести единственной женщине-воину, хотя подозрительные выкрики со стороны нечисти заставляют в этом усомниться, и Кощей начинает стремительно двигаться. Пока по кругу, в пяти метрах от меня.

Я успешно отступаю, собрав волю в кулак.

Бодрый перекат – и я в двух метрах от Кощея. Двигаюсь быстро, очень быстро. На грани своих возможностей. Тянусь вперед всем телом, падаю на песок… По бедру больно ударяет посох, прожигая ткань. Ожоги я люблю куда меньше любых других ран, но здесь это никого не трогает.

Зато с левой руки Кощея капает слегка дымящаяся кровь, а Вита вибрирует от поглощенной силы. Я это сделала не просто так. Именно левой рукой Кощей отправил на тот свет Стаса. Оказывается, среди колдунов так же есть свои левши.

Я вскакиваю на ноги и снисходительно гляжу на врага. Что, съел?! Кривой нос Кощея презрительно дергается, а я в тот же миг отлетаю к барьеру, врезавшись в него спиной.

Люди кричат, их выкрики сливаются в один гул, но смысл и так ясен…

Зато нечисть ликует.

Сама не зная почему – я ведь не новичок в боях и знаю, что взгляда от противника отводить нельзя, – но я смотрю на нечисть и вновь вижу на судейской трибуне серьезную темноволосую девушку с некрасивым лицом. Она очень внимательно смотрит на меня и наши взгляды встречаются. У нее зеленые глаза – я снова почему-то это замечаю.

Я начинаю ловить ртом воздух, словно задыхаясь. Я вдруг поняла, что это именно она убила своего мастера, навью Амелфу.

Трясу головой, чтоб посторонние мысли не мешали сражаться. Я должна выиграть этот бой. Если я проиграю, Кощей не пощадит меня.

Я поднимаюсь, снова собираясь с силами. Перекаты, кувырки и прыжки – трижды мимо меня, буквально шевеля волосы, пролетали силовые чары. На небольшом расстоянии такие все ребра переломают… Вдруг Кощей замирает, явно готовя что-то более мощное и опасное. Я, не желая терять момент, стремительными движениями отправляю в полет все пять ножей.

Он уворачивается… Почти. Пятый все же вонзается ему в бок. Я всей кожей ощутила, как те чары, которые он собирался пустить в ход, ухнули в пустоту.

Его и без того уродливое лицо искривляется, и я понимаю, что победила.

Но… Кощей не из тех, кто легко сдается.

Я подошла совсем близко, готовясь вонзить Биту и отомстить за Стаса. И выиграть бой. Спасти свою жизнь.

Я упала на колени.

Изо рта хлынула кровь.

Приступ кромешной боли затопил сознание.

Кажется, я закричала…

Перед глазами почему-то завертелись кожаные сапоги Кощея, высокие, с аккуратными швами…

Я бы от таких не отказалась… Красивые сапоги…

Лбом я ударилась о землю…

Началось все во время съемок в России, под Тихвином. Я тогда снималась не в папином фильме, а у одного малоизвестного режиссера и продюсера. Роль у меня тоже была совсем небольшая – главная героиня, доведенная до отчаяния постоянными явлениями ей всевозможной нечисти, начиная от леших и заканчивая самой Бабой-ягой, решает прыгнуть с крыши многоэтажки, но, уже стоя на подоконнике, передумывает. Перепуганная, она делает неосторожный шаг – и срывается вниз. Актриса, играющая эту девушку, даже на окно забираться боялась… У меня же проблем не возникло – вышла, постояла минутку, как полагалось по сценарию, и вот, я уже лечу вниз, цепляясь в полете за всевозможные выступы, бельевые веревки, горшки с цветами и всякое прочее барахло, которое, по мнению режиссера, могло оказаться на моем пути. Внизу я приземляюсь на огромный зонт – над столиком, там ресторан на улице – опять же, по мнению режиссера, это была отличная идея! По моему же мнению, которого, правда, никто не спрашивал, уж лучше это был бы просто сугроб – Россия все-таки, а не Италия! А когда я скатываюсь с зонта, меня ловит главный герой фильма, после чего, конечно же, они влюбляются друг в друга, и жизнь героини круто меняется. Хэппи энд!

В принципе, все, что происходило на площадке и вне ее, меня особо не касалось. За исключением вышеизложенной сцены, я должна была сниматься еще в нескольких мелких эпизодах, но на деле творился такой дурдом, что я хочешь не хочешь оказалась по уши в него втянута.

Сцену с падением снимали уже на третий день. Получилось у меня настолько хорошо, что режиссер нарадоваться не мог – впервые не надо было ничего переснимать. Я ему не сказала, что так натурально вышло лишь потому, что я действительно упала. Я, каскадер первого класса, умудрилась споткнуться о торчащий гвоздь на подоконнике пятнадцатого этажа! Если б не страховка, я бы и в самом деле погибла… Я старалась не думать о случившемся, потому что испугалась. Первый раз за всю мою каскадерскую карьеру (а надо признать – ничего другого я делать не умею) я была в такой дикой панике. Но это были лишь цветочки. Парня, который должен был меня поймать, внизу не было. Конечно, в этой ситуации я не пострадала и приземлилась на все четыре, но… После ужасного скандала, устроенного режиссером, выяснилось, что произошла путаница в съемочных графиках.

С первого же дня главные героиня и герой, страстно влюбленные по сценарию, возненавидели друг друга и подстраивали пакости на каждом шагу. Девушке в трейлер заползла какая-то змея, меня в тот момент не было, но если слушать свидетелей, то это была как минимум гигантская анаконда. Парню подменили текст, и он во время съемок понес полнейшую чушь, позже в его чай были добавлены слабительное и снотворное… К счастью для него, чай выпил кто-то из статистов. Статисты, кстати, тоже подобрались что надо – постоянно выясняли, кто должен быть в кадре, и всячески подсиживали друг друга. Хотя я себя в таких интрижках обычно чувствовала как рыба в воде, в данном случае я оказалась исключительно зрителем гламурных боев без правил. Не знаю, может быть, конечно, такое происходит на всех съемках. Снимаясь в папиных фильмах, я не находилась постоянно на одной площадке со всеми актерами – папа приглашал меня на конкретные сцены, а в свободное время я занималась тем, что умела и что доставляло мне массу удовольствия: ходила в бойцовские клубы – иногда как зритель, но нередко и как участница всевозможных соревнований.

Нет, я все же уверена, что у папы такого дурдома не было. Он умел всех построить. Даже меня. Да, я всегда была папиной дочкой, избалованной сверх меры, но и для меня были ограничивающие рамки вроде учебы, безопасного секса и возвращения домой к одиннадцати. И папа никогда не смягчал и не отодвигал их. Да, я не умею готовить, ненавижу магазины и косметику, не в состоянии навести порядок в собственной комнате и всегда делаю только то, что мне нравится. Но если уж я стала каскадером, папа тут же постарался сделать так, чтоб увлечение стало работой – любимой, но работой. Он никогда не давал мне наличных денег – он считал, что все, что мне нужно, есть дома. А на остальное – зарабатывай сама, дорогая… Каламбур, не правда ли?

Я и зарабатывала. Устроиться на нынешнюю работу тоже предложил папа, рекомендуя пообщаться с другими людьми, привыкнуть к другой манере съемки. Он, правда, не предупреждал, что меня попытаются там убить…

Все предыдущие происшествия показались мне забавными шутками, когда вся наша группа выехала в лес. На огромных фурах, заполненных реквизитом, мы катились по жутким загородным дорогам почти шесть часов.

В этой сцене героиня оказывалась в заснеженном лесу, куда ее волшебным образом отправила некая вила – девушка-лебедь, влюбленная в главного героя, – причем отправила в одной только тренировочной форме – нет, не в кедах-штанах-футболке! Это было бы не так интересно. Босиком, в крошечных шортиках и топике. В принципе ничего особенного – пробежать между деревьев, пересечь поляну и опять же упасть в объятия любимого, предусмотрительно запасшегося одеялами. Конечно же, бежать пришлось мне, а не актрисе, – я думаю, можно не комментировать.

На этот раз проклятый парень был на месте. Я красиво, размахивая руками, влетела в его объятия, тут же оказалась завернутой в одеяло, и парень даже унес меня в фуру – я ведь все еще была босиком, – правда, только после звероподобного взгляда режиссера.

Там мне налили горячего бульона, и, все еще кутаясь в одеяла, в раскрытую дверцу фуры я наблюдала за другими сюжетами, снимающимися здесь же, в лесу. Количество персонажей, «совершенно случайно» оказавшихся почти в тайге, не поддавалось подсчету, и я только головой качала, мечтая познакомиться с тем, кто написал весь этот бред. Тем более что действий было очень мало – в основном трепотня.

Скоро мне все это наскучило и, так и не одевшись-обувшись – мои вещи кто-то из расторопных статистов умудрился уже куда-то припрятать, – отправилась в одну из дальних палаток-столовых. Она стояла пустая, и я спокойно легла, решив немного подремать, а чтоб не мешали постоянные крики, включила плеер с «Шакирой».

Проснулась я оттого, что стало очень тихо – постоянный шум, давно ставший фоном и доносившийся даже сквозь томные вздохи певицы, куда-то исчез. Я выглянула из палатки – и, к ужасу своему, обнаружила, что вокруг НИЧЕГО нет. Ни фур, ни других палаток, лишь множество мусора на вытоптанном снегу.

Шесть часов на машинах… Это же в лучшем случае километров триста… а у меня – ни одежды, ни обуви, ни еды…

Надо признать, я запаниковала. Ну а кто бы на моем месте не перепугался? Еда, правда, нашлась – две буханки хлеба и целая коробка сухого пюре. Также я обнаружила пять вилок, нож и две ложки. С помощью ножа – к счастью, он оказался нормальным, металлическим, а не пластмассовым – я вырезала из палатки что-то наподобие мокасин, а из ее же остатков и одеял – странную, но все же одежду, которая должна была защитить меня от холода. Не Версаче, но вполне стильно, кстати.

Одевшись и взяв еду, я встала и пошла, не давая себе думать о том, что будет со мной через несколько часов, когда стемнеет. По крайней мере, меня не тревожила проблема хищников – это только в фильмах волки спешат разделаться с заплутавшим путником.

Я тупо шла вперед, перебирая ногами и стараясь не думать о пройденном расстоянии – и о том, что ждало меня впереди…

Уже стемнело, а я все шла – в насквозь промокших на ногах тряпках. Ноги заледенели, сначала они просто болели, а теперь уже я их просто не чувствовала, но упрямо шагала вперед. Уж лучше умру, делая хоть что-то, чем подохну, сидя на месте, не предпринимая ничего для собственного спасения.

Я настолько вымоталась, что сначала увидела свет фар, а уж потом услышала рычание мотора.

Мощный джип остановился, распахнулась задняя дверца. Я молча залезла внутрь – за рулем был сам режиссер, а рядом со мной сидел тот самый парень, герой. Кажется, его зовут Лешей.

Никто не произнес ни слова; машина развернулась, и мы поехали в город. Леша протянул мне бутылку с коньяком. Я сделала пару глотков, чувствуя, как изнутри разливается блаженное тепло. Ноги заболели, отогреваясь. Ощущения ужасные… Кажется, никогда уже не согреешься!

– Здесь еще одежда есть, – тихо сказал Леша, протягивая мне свернутые валиком джинсы, шерстяные носки и свитер. – И обувь.

– Спасибо, – лаконично поблагодарила я, сдирая с себя мокрые заледеневшие тряпки. Леша как-то странно посмотрел на меня, когда я разделась, – но ведь еще сегодня утром он держал меня в объятиях именно в этом топике и шортиках. И тогда отнесся к этому абсолютно нормально…

– Твой отец меня бы убил, Керен.

Я хмыкнула. Я в этом не сомневалась. Впрочем, за такую халатность его любой родитель убил бы. И поделом.

– Ты ведь не скажешь ему? Я мог бы повысить твой гонорар… Ему совершенно не обязательно знать об этом инциденте…

Я промолчала.

– Керен, это может погубить мою карьеру! Я уже вижу заголовки газет: «Режиссер, едва не погубивший юную девушку», «Юная каскадерша в тайге – кто виноват» и тому подобное… Керен, я умоляю тебя! Десять процентов бюджета фильма? Керен!

Вздохнув, я все же ответила:

– Не надо мне никаких прибавок. И отцу я ничего не скажу. Да даже если б и сказала – я ведь не погибла. А все остальное, по мнению папы, мои проблемы.

– Спасибо тебе, Керен! – и режиссер принялся всячески благодарить меня, едва ли не звезд с неба обещая.

– Это я заметил, что тебя нет, – тихо сказал Леша.

– Спасибо, – слегка нервно ответила я. Ну неужели нельзя оставить меня в покое?! Я еще толком не осознала, что спасена. Конечно, я надеялась, что спасусь, но все же не рассчитывала на такой быстрый и отличный финал.

И вообще, почему это герой такой тихий? Он казался мне ярким наглым типом, обеспокоенным лишь своими деньгами и враждой с героиней. Впрочем, я часто ошибаюсь, составляя мнение о людях.

– Леш, проводи Керен до ее трейлера, – велел режиссер, когда мы наконец приехали. Кстати, значит, с именем я не ошиблась…

Парень кивнул и протянул мне руку, обойдя машину и открыв дверцу, пока я, замешкавшись, завязывала шнурки на кроссовках. Руку я проигнорировала – не потому, что я там феминистка какая-то, а просто потому, что знала – не вели ему режиссер, он не шелохнулся бы, даже упади я на его глазах в лужу. И дело не в моей внешности – а я на нее не жалуюсь, – а просто в воспитании. Хам обыкновенный. По моей личной классификации.

Леша послушно отвел меня к трейлеру.

– Спокойной ночи, – бросила я, заходя внутрь. Вряд ли он рассчитывал, что я приглашу его на чай, но даже если и рассчитывал, у него не было ни одного шанса. Точно говорю. Даже на чай.

Проснулась я позже обычного, что тоже неудивительно – все-таки вчера я устала так, как не уставала ни на одной тренировке. Впрочем, сегодня не снимается ни одного эпизода с моим участием. Могу расслабиться, понежиться в ванне, может даже почитать что-нибудь. Читаю я вообще мало, телевизор на дух не переношу, интернетом пользуюсь только по необходимости, но зато жить не могу без компьютерных игр. Если в день я хотя бы два часа не провела, уничтожая противников или выполняя какие-нибудь квесты, – день прожит зря! Охоту к чтению у меня отбили частные учителя, с которыми я занималась в детстве. Они постоянно повторяли, что мне нужно больше читать, приносили длинные списки книг. А папа поставил строгое условие – все тренировки, компьютер и развлечения – только при отличной учебе. Так что хочешь не хочешь, читать приходилось все.

После ванны я немного посидела за компом, но последнюю игрушку я прошла, а новых купить не успела. Поэтому вполне ожидаемым результатом было то, что я оделась и поехала в город. Машина у меня была собственная – купленная мною, а не папой. Леопардовая нива.

На выезде из съемочного городка я увидела Лешу. Он махнул мне рукой, и я решила остановиться.

– Керен, ты не подкинешь меня до города? А то Лялька (Лена – героиня, она терпеть не могла, когда ее называли Лялей) пилкой для ногтей изрезала шины на моей машине.

– Садись. Куда тебе?

Ох, зря я это спросила…

– Тихвинский хоббитворческий бойцовский клуб, это около автовокзала.

– Тихвинский клуб бойцов? Я не слышала о таком.

– Он частный. И элитный. Кого попало туда не приглашают.

– И что же там делаешь ты?

– Участвую в боях, естественно. Когда нет съемок, делать нечего. А ребята там неплохие, ну разве что слегка помешаны на Толкиене.

Ну не знаю, не знаю… Ему-то это, может, и естественно, но, по-моему, он и гантели-то едва поднимет… А толкиенутые мне всегда казались странными ребятами. Ну как можно тратить все свободное время на беготню по лесам с выточенными из дерева мечами? Подсчитывать хит-пойнты и засчитывать ненастоящие раны.

Хм… Я задумалась. Делать мне все равно нечего. Тихвин я уже изучила вдоль и поперек.

– А ты… не пригласишь меня? Я очень люблю подобные заведения.

– Почему бы и нет? – Леша довольно улыбнулся. – Приглашаю.

Клуб оказался крошечным помещением полуподвального типа. Леша представил меня как свою девушку, чем я была неприятно поражена. Нет, он, конечно, парень симпатичный, даже красивый, но… Не в моем вкусе. И вообще – обойдется! Внешность для меня мало что значит, – просто не люблю я рыжих парней – ну не мужской это цвет – и уж совсем уродов. Для меня важны моральные качества – как он относится ко мне с самого начала, – и поэтому все мужики делятся на две категории, после того как узнают о моей профессии и хобби, – либо презрительные хамы, типа «девушка не может быть сильнее мужчины», либо заискивающие слабаки. Лешу я сразу отнесла к первому варианту и теперь поняла, что не ошиблась.

Первые десять боев я просто смотрела. Леша выступил один раз, но против довольно слабого бойца, поэтому сразу победил. Я так и не поняла, какой же у него уровень. Видимо, все же слегка повыше плинтуса…

– А ты не хочешь поучаствовать? – спросил он вдруг у меня.

Я пожала плечами.

– В принципе можно.

– А давай, – в его невыразительных карих глазах блеснула искорка, – ты против меня?

– Ты хочешь драться со мной? – Я очень удивилась. Его поведение не вписывалось в схему. Все-таки что ни говори, но Леша – известный актер, а я – всего лишь каскадерша, не говоря уж о том, что женщина. Неужели он не понимает, что его репутация может сильно пострадать, когда он мне проиграет?

– А почему бы и нет? Я – за равноправие мужчин и женщин! И вообще – давай не просто так, а на любое желание?

– В смысле – победитель загадывает любое желание?

– Именно! Абсолютно любое!

Интересно, что у него на уме? Вдруг он скрытый мазохист?

– По рукам.

Леша, подозрительно обрадованный, тут же вскочил и громко объявил:

– А сейчас поединок дня – я против моей девушки, Керен! Чтоб вы чего не подумали – она известный каскадер! Делайте ставки, господа!

«Чтоб вы чего не подумали»! Он что, издевается?

Леша даже помог мне пройти на ринг, любезно подав руку. Да что это с ним?

– И та-ак, начали!

Я даже не слышала, кто это выкрикнул, – правая нога соперника уже почти коснулась моего подбородка. Не ожидала я от него такой прыти… Я едва сумела увернуться и тут же в свою очередь напала. Судя по изумлению в глазах Леши, он от меня тоже подобного не ожидал. Вот и ладненько… Поизумляли друг друга… А теперь посмотрим, кто же победит…

Коснувшись пола кончиками пальцев, я с разгону перелетела через голову и оказалась позади Леши. Ударила ногой, поднимаясь с пола в прыжке – это была стопроцентная победа.

Я так и не поняла, как ему это удалось, – не поворачиваясь ко мне лицом, он сумел подставить руку, отклонив голову.

По руке я ему, конечно, знатно врезала, но рука – это не голова. Вполне очевидно, к несчастью.

Мгновенно обернувшись, он ударил меня ногой по лодыжкам – и я упала, не сумев блокировать.

Он улыбнулся, снисходительно, глядя на меня сверху вниз. Подождал, пока я поднимусь…

Да, что и говорить, у меня впервые такой сильный противник. Я вообще не понимаю, как он умудряется двигаться с такой скоростью.

Следующие секунды я только блокировала – шансов перейти в нападение Леша мне не давал.

Я чуть подалась вперед, собираясь обманным маневром заставить его раскрыться, но вместо того, чтобы поступить так, как я ожидала, он шагнул вперед и нанес мне резкий удар ногой в челюсть. Вернее, почти. Так мы и застыли: я – с поднятыми в блоке руками, а он – с ногой у моего лица.

– По очкам, Лешка, ты, несомненно, победил, – громко заявил высокий полуголый мужчина в углу комнаты. – Так что не стоит портить девочке личико.

– Ты согласна с этим, Керен, или предлагаешь продолжить?

Если бы мы просто дрались, я бы не сдалась. Никогда. Но… В данной ситуации глупо было бы настаивать на реванше перед лицом всех этих мужиков, считающих себя хоббитами и эльфами…

– Я проиграла.

И как только не произошло землетрясение, цунами, извержение от этих невероятных слов… Как я только смогла их произнести?..

Леша вполне удовлетворился моим сухим ответом, и, после многочисленных поклонов и поздравлений, мы вышли на улицу и сели в машину.

– Ну и каким же будет твое желание?

– Поцелуй меня? – Это был стопроцентный вопрос, но я в тот момент вздохнула с облегчением: если его желание такое – то я легко отделалась.

Я повернулась к нему, он моментально обнял меня, поморщившись, когда сжал ту руку, по которой я ударила ногой, и коснулся губами моих губ… Поцелуй был долгий, и, надо признать, целоваться Леша умел.

Наконец он оторвался от меня – ничего сверх поцелуя он не позволил себе, хотя, я и не знаю, как бы отреагировала. Я, к сожалению, частенько сама не знаю, чего от себя ожидать в той или иной ситуации.

– Ну а теперь поговорим о желании. – Леша взглянул на меня и мягко улыбнулся.

Я едва было не начала возмущаться, но успела в последний миг прикусить язык и остаться невозмутимой. И в самом деле, он НЕ СКАЗАЛ, что поцелуй и есть его желание. Он развел меня, а я поймалась… Так я скоро начну его уважать…

– Я тебя слушаю.

– Может быть, оно покажется тебе странным… Когда ты поедешь в Питер, – он вдруг приблизился ко мне, как будто снова для поцелуя, соединив наши взгляды, – ты обязательно запишешься в Питерский клуб бойцов…

Она медленно брела по заброшенной питерской улице, название которой она совершенно не помнила. Ее привела сюда постоянная нелепая задумчивость и рассеянность. Внезапно она резко свернула в какую-то заплеванную арку, прошла сквозь припорошенный первой снежной крупой дворик – и неожиданно оказалась на набережной Невы, у речного вокзала.

Последний раз она была здесь очень давно, еще в детстве. Ей и тогда очень нравились изящные корабли, свежий ветер и громкие крики чаек. Сейчас, конечно, никаких кораблей не было, все они покинули гладь реки на зиму – как большинство птиц. А ветер больно колол щеки и трепал волосы, периодически скрывая от нее мир за длинной темной пеленой.

Что она здесь делает? Зачем пришла сюда?

Она вдруг остановилась, широко распахнув густо-зеленые глаза – пожалуй, единственное ее украшение, ну, может, быть еще кроме волос.

Там, во льду Невы, расплывалась проталина. И в ней слегка покачивался корабль. И девушка была готова поклясться, что только что ничего не было…

Она протерла глаза и убедилась, что внезапно возникшая варяжская боевая ладья – от алого (как в известной романтической истории) паруса до изящного носа – не привиделась ей. Легкий скрип – и вот чудесное видение причалило прямо напротив девушки. Две стремительных тени метнулись к борту, и на асфальтовую пристань упали сходни.

Она тихо засмеялась. Все выглядело настолько нереально и необычно, что девушка вдруг приняла действительность за сон. Прекрасный и таинственный.

Именно из-за того самого странного ощущения она сделала один маленький шажок в сторону ладьи. А потом – еще один. Миг – и вот она на борту, рядом никого нет, и никто не кричит, что она нарушает чьи-то права и вторгается в частную собственность.

И тут ей показалось, будто снежный вихрь налетел на нее и сбил с ног. Она пребольно ударилась затылком о палубу, и от неожиданной обиды горько всхлипнула. На несколько мгновений она совсем перестала понимать, что ей делать дальше. Когда девушка неуверенно приподнялась на ноющем локте, серое здание речного вокзала стремительно отдалялось от нее.

Она села на холодные доски палубы и схватилась за голову. Вот тебе и сон! Ее похитили, пусть и оригинально, но похитили, и теперь везут в совершенно неизвестном направлении! Она застонала от боли и стыда из-за собственной глупости. Вот она, задумчивость! Привела к речному вокзалу, затащила на ладью, что б ей!

Но везет-то ее вовсе не задумчивость. И, пожалуй, стоило выяснить, кто и куда.

Она поднялась на ноги, осмотрелась (вдруг увидит того, кто на нее напал?), но – никого не увидела. Двигались те, кого девушка раньше заметила на палубе, очень быстро. Вряд ли они оказались настолько неосмотрительны, что…

Мысль она додумать не успела. У какой-то палубной надстройки опять что-то мелькнуло, и брюнетка пошла туда – выяснять.

Никого. Правда, дверь с симпатичным золотым драконом была приоткрыта, и зеленоглазая (горе любопытным!) туда вошла.

За дверью оказалось нечто вроде уютной комнаты в странном, совершенно невозможном стиле: пол застелен голубоватым пушистым ковром (пришлось снять сапоги), стены увешаны шкурами снежных барсов и еще каким-то таким же неправдоподобно-белым мехом в пятнах, в углу стояло старинное зеркало в оправе из прозрачного голубоватого камня. Света было достаточно – под потолком висела чудная лампа из того же удивительного камня, – но он оказался довольно резким и холодным.

Она удивленно восприняла тот факт, что никто не торопился идти с ней на контакт. Казалось бы, ее мистическим образом украли, зачем-то заманили вот сюда – и никому не интересно взглянуть на результаты своего труда.

Что-то ей не понравилось в обстановке. Она оглянулась.

Дверь, которую она плотно закрыла за собой, вновь была приоткрыта – на этот раз гораздо шире. В комнате по-прежнему никого не было.

– А может, они уже взглянули… на результаты, – прошептала она едва слышно. Ей было страшно. И стало ясно – вовсе не все так обычно в этом корабле. Начиная с обстановки и заканчивая той самой проталиной в тонком, правда, еще льду Невы. Откуда ей, проталине, взяться? Кто открыл дверь?

Девушка поежилась – не только от холода, но и от страха. Кто же заманил ее в эту привлекательную ловушку?!

Хлопнула дверь за спиной. Она быстро оглянулась. Конечно, опять никого. Когда она вновь приняла исходное положение, перед ней стояла странного вида женщина.

Девушка была абсолютно уверена, что так может выглядеть только русалка, причем не та милая ганс-христиановская и диснеевская полуженщина-полурыба, а вполне былинная русская русалка, утопленница или удавленница, – видела брюнетка картинок в энциклопедиях предостаточно. Бледная, с распущенными волосами, с венком из осоки на голове. Правда, в энциклопедиях ее рисовали грустной и таинственной, а эта была веселая и наглая, с развратными зелеными глазищами и задорной улыбкой, на которой виднелись неубедительные следы чего-то красного – возможно, помады или какой-нибудь природной косметики, которой пользуются только русалки.

– Приветствуем сказительницу, – развязно произнесла русалка. – Располагайся.

– Какую сказительницу? – удивилась зеленоглазая, усаживаясь прямо на пол. – Что вам от меня нужно? Зачем вы меня похитили?

Русалка заулыбалась еще шире, будто только этого и ждала.

– Если бы могла на эти вопросы ответить – непременно ответила бы, – хитро сказала она. – Но князь хочет с тобой сам поговорить… Так что приходится помалкивать.

– Я домой хочу, – резко крикнула девушка, вскакивая с ковра. – Чего ты меня тут…

– А чего я тебя тут? Убиваю? Я ведь вполне вежлива с тобой, а, поверь, при извечной ненависти между мертвым и живым это очень тяжело.

– Вежлива, – согласилась девушка. – Нет… я сошла с ума… передо мной русалка. Мертвая. Зомби, как говорят…

– Пф, – фыркнула русалка. – Зомби? Это нас теперь так называют? Да, кельты своего не упустят:.. Такой язык испоганили…

– Это не кельты. Это… – девушка сбилась. – Так, к чертям все это…

– Ты поосторожнее с рогатыми, – порекомендовала русалка. – Ну, чего хотела?

– Куда мы плывем? – спросила девушка нервно.

– На этот… как вы его называете… Валаам, – весело призналась русалка. – На один из островов.

– Но это же святые острова… там много монастырей… – ахнула девушка и снова присела на ковер.

– Наших монастырей там тоже предостаточно, уверяю тебя, – ответила русалка, усаживаясь рядом с ней. – Так что святые острова ровно наполовину. Да и то… ладно. Не будем об этом. Сама все узнаешь.

Девушка озадаченно посмотрела на собеседницу. Веселье и удивительная развязность не успокаивали ее. Совсем наоборот. И потом, сама мысль о том, что она куда-то едет в обществе незнакомой русалки… да даже будь она знакомой, это было бы бредом, полнейшим бредом!

– Скоро приедем. Кстати… если тебе вдруг потребуется моя помощь… Меня зовут Болеслава. Увидимся!

И Болеслава стремительно выбежала за дверь. Раздался плеск… все стихло.

Девушка вышла на палубу. Действительно, хотя за те пятнадцать-двадцать минут, которые она провела в каюте, они никак не могли прибыть на Валаам, небольшой островок, заросший густым ельником, стремительно приближался. Еще минута – и вот раздался знакомый скрип дерева, и на узкую полоску из гранитных валунов опустились сходни. Девушка осторожно спустилась по ним – и увидела встречающих.

Их было немного – человек… существ пять, но галдели они слишком сильно, так что брюнетка испугалась. Там была такая же, как Болеслава, русалка – у этой, правда, зелеными были не только глаза, но и волосы, а на голове был венок из ветвей березы. Рядом с ней приплясывал бесенок – угольно-черный, в половину человеческого роста, с милыми маленькими рожками. Бесенка ругал какой-то языческий жрец в белом балахоне и с бараньим черепом вместо головы. Словом – здравствуй, психбольница! Девушка уже не сомневалась, что сошла с ума.

– Приветствуем сказительницу, – закричали они, когда она подошла поближе, и начали церемонно приседать и кланяться, будто зеленоглазая – важная особа.

– Князь уже ждет тебя, – произнес жрец мерзким заржавевшим голосом, вызывающим леденение крови, протягивая к ней руки с длинными зелеными когтями на пальцах.

Девушка вскрикнула, попятилась – и полетела прямо в ледяную воду Ладожского озера.

Тотчас рядом послышался плеск, холодные и сильные руки схватили ее за запястья, до синяков. Эти же руки не позволили ей уйти на дно. Руки, правда, были более холодными, чем вода зимой. Спаситель аккуратно положил ее на берег, и вылез из воды.

Его не было среди встречавших. Еще бы – если бы она увидела его на берегу, то и думать бы забыла про остальных чудиков.

Выловивший девушку оказался сногсшибательной красоты молодым воином. То, что он прыгнул за ней в воду чуть ли не в полном боевом облачении (как только не утонул!), привело ее и вовсе в совершенный восторг. Длинные темные волосы хоть и намокли, все равно украшали этого человека, а интересная бледность как нельзя более подходила к его виду, да вот только глаза… были они белыми, абсолютно белыми, ни радужки, ни зрачка – просто пустота. Не человек… Не человек…

– А хорошо, что ты не человек, – неожиданно сказала она и вздрогнула от неожиданно, как ей показалось, рухнувшего на нее холода.

– Такое впечатление, что тебе тоже хочется к нам присоединиться. Все – идите прочь, я сам отведу сказительницу к князю, – холодно произнес «спаситель». – А ты, Чудило, использовал бы свои заговоры – видишь же, она вымокла.

Чудило – тот самый бесенок – недовольно насупился, и все же что-то пробурчал, отчего девушке вмиг стало жарко. От нее повалил пар, и она вскрикнула от этого.

– Может, и тебя, Велимир, подогреть, или ты у нас тепла боишься? – насмешливо спросила русалочка и серебристо рассмеялась.

«Велимир», – повторила брюнетка про себя, еще раз взглянув на воина. Интересно, кто он?

Пока она разглядывала Велимира, встречающие убежали. Над гранитным берегом повисла неловкая тишина, прерываемая только плеском волн.

– Ты долго собираешься стоять здесь, сказительница? Я не намерен долго ждать, а князь будет недоволен задержкой.

– Какой князь? И кто ты такой? – резко спросила девушка.

– Князь – Венцеслав Лунный. Он все сам расскажет тебе. А я – Велимир, княжеский воин, упырь.

– Кто? – ахнула зеленоглазая и снова чуть не свалилась в воду.

– Упырь, – спокойно повторил он, – если ты начинаешь вспоминать глупые человеческие сказки, то тебе же хуже. Теперь ты будешь видеться со мной довольно часто.

– Почему? – жалобно произнесла она. – Зачем вы…

– Князь объяснит, – жестко ответил Велимир и решительно пошел по тропинке в глубь леса. Девушка побежала за ним – ничего не оставалось больше.

Бархатные заснеженные ветви так и норовили сбросить на нее свой груз, так что после сотни пройденных метров она была такая же мокрая, будто Чудило и не сушил ее. Было очень обидно, и даже не верилось, что вся эта мрачная чепуха начиналась с ощущения чуда.

И тут – неожиданно – девушка и упырь уткнулись в ворота невысокого терема (иначе не скажешь). Велимир открыл дверь и отчего-то вежливо пропустил девушку вперед. Они быстро прошли через темную залу, которую она не успела толком разглядеть, и вошли в княжеские покои.

Только вот обычно – по крайней мере, брюнетка искренне была в этом убеждена – княжеские покои расписывали красным и золотым, а тут все было серое, зеленое, синее и серебряное. На полу – ковер из волчьих шкур, под потолком – десяток мерцающих зеленоватых ламп на серебряных нитях.

В этом свете все казалось каким-то неземным, загробным. И существо на серебряном троне тоже живым не казалось.

Это был высокий седой старик с белым, нереальным лицом. Зато глаза у него были уж очень энергичными – зелеными, пылающими.

– Спасибо, Велимир, – произнес князь Венцеслав Лунный. – Нет, погоди, не надо уходить, тебя это тоже касается. Итак, Наина, ведь так тебя зовут, не так ли? – Девушка ошарашенно открыла рот, но князь остановил ее движением руки. – Вероятно, ты удивлена, почему это тебя называют сказительницей и почему ты находишься не в самой живой компании.

– Удивлена, – согласилась она. – Мне сообщили, что вы все объясните мне.

– Да, – сказал князь, – разумеется. Все дело в том, что ты всегда была мечтательницей. Магия… эти твои стихи… ты никогда не замечала, что пишешь правду?

– Нет, – она коротко рассмеялась. – Это слишком похоже на…

– Припоминаешь фэнтези, которое успела прочитать? – Лицо у князя не менялось, только глаза таинственно и магнетически мерцали. – А что, если у тебя есть возможность вернуть магию в этот мир? Позволить вернуться сказке?

– Сказка – это ваш Велимир? – ехидно спросила она.

– И Велимир – тоже. Разве он не прекрасен? Он – мой лучший воин, он – моя главная надежда. Я советую тебе представить, какой станет культура, когда в мир хлынут наши создания! Магия вновь вернется в этот мир, и ты сама сможешь понять, что значит творить чудеса, ведь ты – очень сильная волшебница.

В этом месте разговора Велимир показался брюнетке не таким уж плохим. Действительно… если она – волшебница… и очень сильная… почему бы ей не проявить, наконец, себя и…

– А какая цена за все это? – спросила она, опомнившись.

– Велимир, объясни, пожалуйста, – устало произнес князь.

Велимир резко схватил ее за руку и вытащил в ту темную залу. Он крепко прикрыл за собой дверь, и резко ударил девушку по щеке. От обжигающей боли она упала на пол и почувствовала, что ей на грудь поставили ногу в кованом сапоге. Несильно, но со значением, очевидно. Она замерла, не желая, чтобы Велимир продолжил движение.

– Цена… ты много выдумала, сказительница. Ты думаешь, что князь уговаривает тебя снисходительно принять эту твою силу, волшебную силу? Ты ошибаешься. Просто он рассказывает, какие ты еще подарки получишь вдобавок к своей собственной жизни. Если сейчас ты не согласишься, я убью тебя. Потом он – оживит, и все равно заставит сражаться на своей стороне.

– Сражаться? – прохрипела она. – О чем ты? Я не воин и не маг…

– Я все тебе объясню. Только если сейчас ты согласишься. А если нет… ну что же, тогда – прощай. Ну?

– Согласна, – сказала девушка и расплакалась. Обидно было – чувствовать себя не колдуньей, а просто жертвой, вот так валяющейся на ковре княжеского терема. Даже не обидно – а…

Нога с груди была убрана. Холодные руки подхватили ее – как тогда, в озере, – и бережно понесли куда-то. Он поднялся по деревянной скрипучей лестнице, и они оказались в длинном светлом коридоре. Велимир наконец опустил ее, и она поспешно отошла от него на два шага.

– Наша светлица здесь, – он указал на первую по коридору дверь. Девушка нерешительно дернула за ручку и чуть не упала – дверь не была закрыта.

Светлица действительно оказалась светлицей – вот тут знание истории брюнетку не подвело. В просторной комнате стояли две кровати, разделенные между собой книжным стеллажом, где книги были вразнобой повернуты корешками в разные стороны – видимо, в соответствии со вкусами владельцев. На широком подоконнике стояла почему-то стеклянная банка, а в ней безнадежно засохшая роза. На стене икон не было. На полу валялся сиротливый соломенный коврик. На койках были тонкие ворсистые одеяла и не было подушек. Сиротливый, серенький быт, абсолютно лишенный тепла и индивидуальности. Впрочем – она еще раз посмотрела на Велимира, который вошел в комнату и прислонился к стене со скучающим видом, – упырям разве нужно что-то другое?

– Упырям больше не нужно, – как бы угадывая ее мысли, произнес воин и присел на койку, – тебе, разумеется, обеспечат уюта побольше, но чуть позже, а пока – устраивайся как получится.

– Устроюсь. Велимир, я могу расспросить тебя о мире нежити? – задала девушка вопрос и четко ощутила, что значит быть полной идиоткой.

– Можешь, – холодно ответил Велимир. – Боишься, не съем ли тебя ночью?

– Нет! – неожиданно громко воскликнула она. – Просто… какое еще сражение, почему сказительница, и все прочее…

– Сказительница – это потому, что твои родители произошли от нарочитых кобников, – отреагировал воин на ее неясный возглас. – А сражение… Видишь ли, существуют две формы власти над миром – язычество и христианство. Когда правит христианство – запрещена магия, запрещены мы, запрещено Великолепное Творчество…

– Что это? – перебила я рассказчика.

– Посмотри, сколько открытий, сколько памятников культуры появилось при язычестве. А сколько при христианстве? В десятки раз меньше, к тому же ваше творчество всегда заплевано религией, а язычество – это бесконечная свобода выбора! Так что же ты выберешь, рабство под благочестивыми масками или настоящую свободу?

Велимир заговорил настолько ярко и горячо, что девушка с интересом вгляделась в его лицо. Теперь-то оно было не равнодушным и жестоким, а внушало доверие.

– Да и не сражение это будет, всего лишь множество турниров. Я думаю, что ты даже не выйдешь на арену. Ты нужна нам здесь. Потому что ты – прекрасный осколок язычества. Вглядись в себя, разве ты похожа на смиренную рабу этих ангелоподобных лжецов?

– Зеркала нет, – усмехнулась она. – Взглянула бы.

– Меч сойдет? – криво улыбнулся в ответ Велимир. – Я-то знаю, что говорю – с виду ты природная колдунья.

Она взглянула на отражение в мече. Это было ее лицо – не слишком красивое, с чересчур длинным носом. Зеленые глаза – с оттенком болотной тины. Резкие черты лица, тревожная улыбка… да она ли это? Вот уж действительно колдунья.

Она вернула меч хозяину и, уже смирившись со своей судьбой, покорно произнесла:

– Тогда я с вами до конца.

Велимир рассмеялся. Смех этот был веселый, но отчего-то с оттенком безнадежности.

– Я ведь тоже был поэтом, знаю, каково это – всю жизнь сдерживать свой дар. Но теперь-то… Свобода, Наина.

Она кивнула. Свобода никогда еще не обретала формы тесной сиротской светлицы в княжеском тереме, но думать об этом не хотелось.

Где-то сбоку, в темном незнакомом мне переулке, который я только что миновала, раздался подозрительный шум… Скорее всего, эти звуки мало что сказали бы непосвященному человеку, но я-то знала – там дерутся люди.

Ни мгновения не сомневаясь, я скользнула в переулок. Там, в полумраке ночного города метались пять… нет, шесть темных силуэтов. Жертва и нападающие.

Как благородный воин, хм… ну ладно, ладно! – я тут же подключилась.

– О! Спасибо за помощь. – Сбитый с ног парень с трудом встал, потирая окровавленную скулу. Он оказался немного ниже меня, что весьма необычно – я сама невысокого роста, чуть больше 160 см. В целом парень довольно невзрачный – похоже, из породы тех, что сидят сутками в интернете. Неудивительно, что он не смог постоять за себя, даже спортсмен вряд ли бы отбился от пяти нападающих, если все произошло достаточно внезапно.

Хотя я справилась. И справилась бы, напади они даже неожиданно.

– Не за что, – улыбнулась я, носком шипованной кроссовки вновь отправляя в нокаут одного из недобитых бандюг. – За что вот только на вас напали, да еще с таким перевесом?

– Это долгая история… – парень замялся, сделав вид, что просто отвлекся, отряхивая свою куртку, некогда черную, а теперь скорее серую. – Я ищу одного человека… Хотя, быть может, вы его знаете, он воин.

– Я не совсем поняла, какой смысл вы вкладываете в это слово, но если вам нужен воин из «Общины воинов», то да, скорее всего, я его знаю – где еще вы собрались в двадцать первом веке в Питере искать воинов?

– Его зовут Ган.

Я растерялась, но тут же собралась с духом. Для начала нужно выяснить, что все-таки нужно этому парню.

– Пойдем ко мне, я тут недалеко живу, там и поговорим, – неожиданно для себя предложила я. У меня почему-то создалось стойкое ощущение дежавю. Такое уже было, и в тот раз я позвала Тайса с собой…

Конечно, один из законов питерских воинов – никогда не приводи незнакомца в свой дом, свое убежище, но, в конце концов, разве я не исключение из всех известных мне правил? И к тому же в карих глазах моего нового знакомого читался только испуг от нападения и удивление. Никакой подлости или еще чего-то подобного. Я легко могу ошибиться в оценке человека, тем более парня, – это один из моих недостатков, – слишком доверчива, но ничего не могу с этим поделать; но все же в глазах человека всегда можно много разглядеть, если, правда, подопытный не знает об этом и не скрывает своих чувств.

– Заходи. – Я пропустила парня внутрь, зажгла свет. Квартиру я снимала – маленькую, однокомнатную, но очень уютную, – поскольку не собиралась надолго задерживаться в Питере: через полтора месяца у меня съемки в Италии. – Сейчас а я чай поставлю.

– Меня зовут Тайс, прости, что не представился сразу, просто со мной такое впервые – чтоб меня спасала девушка. Обычно бывает наоборот.

Я оцепенела, едва не выронив чайник. Тайс… Он сказал, что его так зовут. Но я-то откуда знаю это имя?..

– Очень приятно, Тайс, я – Керен, – сумела все же ответить, справившись с растерянностью. – Ведь ты же искал воинов. У нас равноправие. И мужчины и женщины сражаются друг с другом. У каждого свои достоинства. Кто-то сильнее, кто-то хитрее… Кому что. Зачем тебе Ган? – Хм, наверное, я слишком цинична, но с трудом верится, что Тайс может спасти девушку от хулиганов. Нет, не буду отрицать его смелость и храбрость, просто намекаю на физические данные, точнее, на их отсутствие.

– Это секретная информация.

– Ну хоть намекни. Мы, женщины, такие любопытные…

– Ну… Меня послали, чтоб предложить ему контракт, от которого он не сможет отказаться.

Я задумалась. По всему выходило, что никаких особых проблем у меня быть не должно. Ну-с, рискнем.

– Ладно, Тайс. Ган – это я. Мой псевдоним.

– Ты… Вы?! Хотя… Я же видел тебя… вас в деле… Но неужели в вашей «Общине» лучшим воином является женщина?

– О, у меня очень большая практика, с самого детства. – Я не стала уточнять, что моя практика с драками и боями никак не связана.

– Тогда скажу. – Тайс не стал донимать меня предложениями доказать, что Ган – это я, чем сразу завоевал мои симпатии. – История запутанная, но, в принципе, подробности – это не наше с тобой… вами дело.

– Давай на «ты», Тайс!

– Хорошо. Итак, слушай. Об этом мало кто из смертных знает, но за Землю и ее обитателей постоянно борются, грубо говоря, язычество и христианство. То есть люди обычные против нечисти и чародеев. Борьба длится с момента появления первого человека.

– Сейчас, как я понимаю, Землей владеет христианство? – усмехнулась я. Интересно, и как же мне предлагают к этому относиться? Поверить? В такой бред? Может, парень из психиатрической клиники сбежал?! И вообще меня не оставляет какое-то странное ощущение… Что-то тут определенно не так.

– Да. Последний раз бои проводились в десятом веке, и мы победили. Все на самом деле гораздо сложнее, но суть ты уловила точно. Если к власти придет язычество, то на Землю вернется волшебство и вся нечисть, которую запретило христианство. То есть засилье всевозможных тварей… Мало кто из людей это переживет. Я выступаю со стороны христианства, моя задача – найти воинов, которые смогут защитить Землю.

– Будет битва? – Попросить его удалиться? Но не похож он на вруна. Да и на сумасшедшего тоже, если честно. В конце концов, лично мне с его стороны ничего угрожать не может. Оружия у него явно нет.

– Не совсем. Скорее, это что-то вроде турнира. То есть битвы как таковой не будет, ни христианству, ни язычеству не выгодно терять своих… По крайней мере, официально.

Я задумалась. Похоже на бредни сумасшедшего… А вдруг и нет? Я с детства мечтала приобщиться к чему-то волшебному и магическому, как, я думаю, и большинство нормальных людей. И даже то, что я с детства снимаюсь в кино и сама, по сути, дела создала немало чудес, все равно… Так хочется поверить… Ну в самом деле, что может случиться со мной?

– Пожалуй, я бы согласилась. А где все это действо будет происходить?

– На архипелаге Валаам. Там нейтральная зона. Для нас это, конечно, плохо – там действует колдовство, – что, естественно, на руку язычеству, многие существа без начального колдовства даже просто существовать не могут.

Я кивнула. Была там однажды с папой. Очень красивое место и… действительно волшебное.

– А воинам, сражающимся за христианство, использовать колдовство можно? – поинтересовалась я.

– Хм… Ты первая, кто задает такой вопрос. Думаю, что вряд ли могут запретить, это в правилах никогда не оговаривалось… Но в любом случае никто из тех, кто обладает чарами, не станет сражаться за то, чтоб колдовства как такового на Земле никогда не было!

– Наверное, ты прав… Мне не приходило это в голову. Что ж, я согласна, совершенно точно. Приеду сама. Завтра.

– Отлично. – Тайс облегченно рассмеялся. – Тогда я отправлюсь дальше, смогу вылететь в Австралию раньше, чем собирался.

– А что, в Австралии тоже есть какие-то воины?

– Да, один. Он русский, просто уехал туда три года назад. Арсом звать, Арсением. Ну спасибо тебе, Ган, за согласие…

– Меня зовут Керен. Ган – это только псевдоним для боя.

– Понимаю. Когда ожидаешь мужчину, а выходит привлекательная девушка, трудно не растеряться. Хорошая тактика.

– Нет, – я рассмеялась. – Это не та тактика. Просто мало кто соглашается сражаться с Керен. Мое имя стало слишком хорошо известно. Никому не хочется быть побитым девушкой. Керен никто не вызовет на бой, а мне не всегда удается находить тренировочный материал на улицах, как сегодня. – Я снова рассмеялась. Еще бы. Мало что может привести девушку в такое же хорошее расположение духа, как победа сразу над пятью взрослыми бандитами. Конечно, дело происходило в полумраке, я напала со спины… Но ведь этого почти никто не знает, не так ли?!

И по поводу имени я сказала Тайсу не совсем правду. Первая причина – против откровенно физической силы я мало что могу поделать, но большинство моих противников не воспринимает меня всерьез, с ходу либо начиная поддаваться, либо драться в полсилы, опасаясь меня убить или покалечить. Ну да, а я этим беззастенчиво пользуюсь. И мне ни капли не стыдно. Каждый развлекается как хочет, а я никому не причиняю вреда, кроме уязвленного самолюбия моих поверженных противников. Вторая же причина уязвляет как раз мое самолюбие, поэтому я об этом редко распространяюсь. Одно дело – никому не известная девушка Ган, а другое – Керен Лайон, дочь известного режиссера. Керен, к несчастью, редкое имя в России.

Тайс понимающе улыбнулся, попрощался и удалился.

Я стала собираться. Я не обманула Тайса, я и в самом деле твердо решила защитить родину. Мне совсем не улыбалось сосуществовать вместе со стаями леших. Или не стаями, общинами? Мне все равно! Я просто не желаю! Я не патриотка, и никогда ею не была. Так получилось, что я никогда не чувствовала ничего к моей родине – я объездила полмира, но ни разу не ощущала тоски. Может быть, все дело в том, что я веду чересчур активный образ жизни и мне просто некогда скучать и грустить… Не знаю. Родилась я именно здесь, в Питере, но покинула его, как только мне исполнилось четыре. И уже тогда я вполне могла постоять за себя. Мой отец, как я уже упоминала, известный режиссер, матерью моей была одна из молоденьких провинциальных актрисок, пытавшаяся пробиться в большой шоу-бизнес. Да, ничего, кроме презрения, моя мать у меня не вызывает: родив меня – на аборт она не решилась из панического страха перед любыми врачами, – она принесла меня отцу и оставила у него под дверью. Сама она так ничего в жизни не добилась, снялась пару раз в эпизодических ролях и уехала обратно в свою деревню. Я ее видела лишь раз, когда мне исполнилось четырнадцать, – она приехала после того, как увидела по телевизору интервью со мной и папой… Она преподнесла отцу свитер, связанный ею, а мне – дурацкого плюшевого медвежонка, которого я не преминула спустить в мусоропровод. Она просила денег. Это было первое, о чем она заговорила, едва поздоровавшись. Отец дал ей некоторую сумму, на какую в деревне вполне можно прожить лет пятнадцать, и велел никогда больше не появляться у нас на глазах.

Я тогда была в ярости. Я впервые поссорилась с папой. Я хотела, чтоб он выгнал ее, чтоб не давал ей денег. Она бросила меня, абсолютно беспомощную!

Но это все в прошлом. Я стараюсь не вспоминать о ней. Я даже не знаю, как ее зовут. И не хочу знать!

Я приехала в Питер два месяца назад, сразу после съемок под Тихвином, сама не знаю зачем, просто когда закончились съемки, я вдруг села в свою «Ниву» и через четыре часа была здесь. К вечеру сняла квартиру, а на следующее Утро записалась в бойцовский клуб «Община воинов» – то ли мне о нем кто-то рассказал, то ли я о нем где-то читала – и за первые же четыре недели побила всех бойцов, чем прославилась не только в Питере, но и в области.

Драться я училась с раннего детства – отец считал, что дочь такого известного человека, как он, всегда должна суметь защитить себя, мало ли какая ситуация может возникнуть в наши дни? Надо сказать, что драться мне понравилось, а в столь юном возрасте, будучи еще гибкой и пластичной, мне все давалось очень легко.

А теперь, как оказалось, я достаточно знаменита, чтоб меня пригласили участвовать в грандиозных соревнованиях! Итак, собираю манатки – и в путь-дорожку! Да здравствует христианство, долой язычество!

А ведь я, между прочим, некрещеная… Хотя не думаю, что это важно. Они позвали меня из-за моих умений, а не из-за моей веры. И все же… Я, конечно, девушка гордая и тщеславная, но… неужели я настолько известна? Верится с трудом… А вдруг это чья-то шутка? Или там есть папины знакомые, и кто-то решил сделать папе приятное таким образом… Нет, каждый, кто знает моего папу, понимает, что человеку, предложившему мне что-либо в надежде на награду отца, ждет не поощрение, а скорее совсем наоборот. Отец ненавидит богатеньких детишек, которым все всегда проплачивают родители. Он всего добился в своей жизни сам и хочет, чтоб я была такой же.

И я буду.

Непременно.

Собрав оружие и пару запасных костюмов, я подошла к зеркалу. Оттуда на меня смотрела симпатичная блондиночка лет двадцати, в домашнем платье больше напоминающая обыкновенную студентку, нежели опытного каскадера. Впрочем, от подобной внешности больше минусов, чем плюсов. Все видят во мне красивую, не обремененную интеллектом особь женского пола, а это уже давно не так. И иногда это бывает обидно. Тогда я начинаю злиться, пытаюсь доказать всем и каждому, что я не такая. Кончается это всегда одинаково – я попадаю в беду, после чего тот или те, ради кого я пустилась в авантюру, вынуждены вытаскивать меня, чем только подтверждают свое мнение. А плюсы в том, что работать каскадером очень интересно… И выгодно. Потому что девушек-каскадеров намного, намного меньше, чем мужчин. А женские боевики в последнее время становятся все более и более популярны. На самом деле женщины могут сколько угодно бороться за равноправие – никакого равноправия нет и не будет! Женщина может быть либо ниже мужчины, либо выше.

Ладно, не будем о грустном. Я давно смирилась со своей внешностью и даже кое-чему научилась. Я могу быть очень жестокой.

Я устала. У меня был бурный день – до встречи с Тайсом я была в клубе, а до того – рассталась с парнем. Игорь сначала показался мне потрясающе интересным – умный, спортивный, снисходительно относящийся к тому, что я сильнее его. Водил меня в кино, на танцы, в театр… А сегодня все «выплыло» – мальчик просто надеялся на роль в папином фильме. Нет, в принципе, папа сделает это для меня – взять умного мальчика на одну из ролей, но… Я не менее упряма, чем папа. И хочу быть личностью, а не каналом, через который любой, подсуетившись, сможет качать папины деньги.

Надо поспать, поеду, пожалуй, утром.

Полдня я тряслась в электричке, пока не доехала до Сартовало, где – поскольку времени до отхода катера было предостаточно – зашла в музей резчика по дереву Гоголева. Красотища!

К вечеру на катере уже прибыла на Валаам. Архипелаг мало изменился с тех пор, как я была здесь в прошлый раз. Все такой же зеленый и красивый, изобилие холмов и озер, животных и птиц. Вот только если тогда я с криками шарахалась от папы, поймавшего ужа, то теперь мне предстояло опасаться кого-то более крупного и опасного.

И все же, с того момента как я ступила на землю, ощутила какое-то непонятное беспокойство. Словно о чем-то забыла… О чем-то важном, что вот-вот само напомнит мне о себе, и мне это не понравится. Надо будет разобраться. Не люблю, когда что-то меня пугает. Да и вообще такое редко бывает, а к тому, что бывает редко, привыкнуть трудно.

– Добрый день. – Ко мне подошла высокая, даже очень высокая женщина с красивой фигурой в ярко-алом атласном платье. Вроде бы, в таких танцуют танго. К тому же ее черные волосы были собраны в пучок на затылке. Ей бы еще розу в зубы… Хотя лицом она не вышла. Излишне крупные губы, чуть асимметричные брови и невыразительные голубые глаза, никак не тянущие на жгучие очи горячей латиноамериканки. – Назовитесь, пожалуйста.

– Ган, – я замешкалась, не зная как себя представить, – наемница.

Просто «каскадер» в подобной ситуации звучит как-то… несерьезно.

– Очень хорошо. – Женщина сухо кивнула, отмечая что-то в бумагах, которые держала в руках. – Поднимитесь наверх по лестнице, там мужчина в красном, это униформа. Он вас проводит, – и она отвернулась к другим, прибывшим на том же катере, что и я.

Поднявшись на самый верх по широкой лестнице – как я ненавидела ее в детстве! – и в самом деле обнаружила десяток особей противоположного пола, одетых в красные шелковые рубашки и такие же свободные брюки.

Один из них сразу же бросился ко мне.

– Вы наш новый повар? – спросил он тут же у меня и, не ожидая ответа, продолжил тараторить: – Пойдемте со мной, я провожу вас в вашу комнату, покажу кухни… – Он замер, недоуменно глядя на меня. Я смеялась.

– Может, я и повар, но яства готовлю только смертельные. – Я выдернула из рукава нож и эффектно крутанула его в руках.

– А… – в глазах мужчины отразился страх. – Вы – воин?

– Конечно. А что, ожидаете еще кого-то? Или вас смущает мой пол?

– Нет, что вы… Мне все понятно… Тогда это к Иванушке. Секундочку. Где этот бездельник? Иван!

Со стороны кустов к нам вышел парень, и я сразу поняла, почему его зовут Иванушкой. Нет, на дурака он не тянул. Но было в выражении его лица что-то эдакое… Вот с кем я в жизни еще ни разу не сталкивалась, это с блаженными или ясновидящими. Пророчества меня всегда пугали. Черт, вот появилась еще одна вещь, которая способна меня напугать. Пожалуй, теперь я точно не уеду отсюда. Я никогда не оставляю за спиной то, что может причинить мне вред, или то, что неизменно пугает.

– Отведи эту девушку в ее покои.

Ого! Когда я была поваром – у меня была комната, а как стала воином – сразу «покои». Это в смысле, что если мне не повезет… Нет, не бывает у людей, опасающихся со дня на день потерять Землю, такое чувство юмора.

Или бывает? Пресловутые покои оказались небольшой кельей, ничего особенного, в прошлый раз я жила в такой же с пятью соседками. Было тесновато… Вот только вместо кровати стоит почему-то… гроб. Самый натуральный. М-да. Кажется, я слегка шокирована. Или не слегка…

– Что это? – спросила я у Иванушки.

– Э-э-э… Понимаете, мы несколько дней принимали у себя посла упырей, а это единственная келья, окон в которой нет. Они же, упыри, плохо к солнцу относятся… А вас сюда поселили, потому что во всех других комнатах уже живут мужчины, мы же не можем поселить вас с кем-то из них?

Я хмыкнула. А жаль. Я, в принципе, не против. Не то чтобы я такая гулящая… Просто предательство Игоря ударило меня, пожалуй, сильнее, чем я готова признаться даже самой себе. А клин клином вышибают.

Но все же что за бред несет этот парень?! Они принимали посла упырей… Он сумасшедший? Да непохож вроде… И он искренне верит в то, что говорит. И гроб лишь свидетельствует молчаливо о его словах. Что здесь все же происходит, дьявол раздери?!

Я не просто заинтригована, я уже умираю от любопытства!

Впрочем, лично я могу спать в чем угодно, в том числе и в гробу. Лишь бы не слишком холодно было. А если я сейчас заставлю парня менять мне кровать, то заслужу с ходу репутацию не стального воина, а изнеженной девчонки. Мне оно надо? Вот то-то же!

– Надеюсь, белье хоть поменяли? – презрительно спросила я.

– Да, конечно. – Внезапно глаза Иванушки затуманились, и он начал вещать: – Когда над светлым локоном сомкнутся черные стены, лопнет серебро и руны лягут вдоль груди… – Я поспешно зажала парню рот и пинком выставила его из кельи. Я много слышала и читала о предсказаниях. И я прекрасно знаю, что страшно не само предсказание, и даже не его трактовка, а само знание. В девяти случаях из десяти предсказание сбывается только потому, что о нем знают и стараются либо стремиться к его исполнению, либо наоборот. Кажется, именно таким образом ведьмы насылали проклятия на людей в средние века.

Ладно. Хватит о предсказаниях. Я явилась сюда ради одной-единственной цели – выйти на арену и сразить всех своих соперников, которые только могут быть. И пусть даже они будут не людьми. Ну и что?

В конце концов, я крутая каскадерша! Между прочим, многие сцены драк, в которых я снималась, сняты целиком и полностью сразу. К тому же била я по-настоящему, и мои противники нередко забывались. Безусловно, гневные вопли моего папы сразу напоминали им о том, где они и с кем дерутся, но иногда папа не успевает и кто-нибудь кому-нибудь что-нибудь ломает. Иногда и мне. Но я привычная. На мне все заживает быстрее, чем на собаке.

А пока можно лечь и немного расслабиться.

Минуток шестьсот.

– Тук-тук.

– Войдите! – Моя встрепанная после сна голова показалась над бортиком гроба.

Вошла вчерашняя женщина, все в том же шикарном платье.

– Я принесла вам завтрак и инструкции.

– Отлично! – Я искренне обрадовалась завтраку – несколько огромных кусков жареного мяса, хурма и сок. Своеобразненько… – Докладывайте.

– Как поедите, вас будут ждать в трапезной – там теперь совещательный зал, это слева от входа, как выйдете на улицу, через двор…

– Я знаю, где находится трапезная, – подобные воспоминания еще не улетучились из моей весьма ветреной головы – наверное, из-за жуткого качества еды, которую там предлагали. Я в принципе не слишком избалована, но есть тухлые яйца и кашу из пшенки – нет уж, увольте!

– Первый бой послезавтра, на совещании вам скажут все необходимое и познакомят с другими защитниками.

– Большое спасибо, и можно мне попросить вас об одной услуге?

– Да? – Асимметричные брови женщины разлетелись в сторону. Удивленная, она была почти хорошенькой.

– Я хотела бы, чтоб парень, который меня сюда привел вчера, Иванушка, больше не появлялся в поле моего зрения, если вы понимаете, о чем я.

– Он безобидный! – воскликнула женщина, слишком уж горячо, на мой взгляд, защищая парня. – Ну предскажет что-нибудь, разве это страшно?

– Страшно то, что его предсказания могут сбыться. А мне это ни к чему. Я воин и в некоторых вещах страшно суеверна. Я предпочитаю не знать о том, что ждет меня за углом, иначе быстро расслабляешься и… – Я скорчила страшную рожицу.

– Хорошо, я прослежу за этим.

– И еще один вопрос, – сказала я, прожевав кусок мяса, – как вас зовут?

– Рита. Так как вы единственная женщина-воин, то я буду постоянно прислуживать вам.

Я кивнула, больше своим мыслям, чем ее ответу. Значит, кроме меня, женщин больше нет… Это и хорошо, и плохо… Ладно, позже посмотрим, что к чему. Скорее всего, я смогу использовать это в своих целях. Как и всегда, впрочем.

– Прекрасно, Рита. Пока вы свободны. Спасибо за завтрак.

Рита поклонилась и вышла. Доев мясо и допив сок, я причесалась и надела один из своих боевых костюмов – черная маленькая футболка с коротким рукавом, черные же брюки из мягкой прочной ткани, черные шипованные кроссовки – это моя любимая обувь, – они достаточно удобны, шипы помогают не скользить на любой поверхности, а удар в них получается абсолютно убойный, особенно если в лицо. Мало кто может сражаться с выбитыми зубами и располосованным лицом, хорошо еще, если глаза останутся на месте. В клубах я, конечно, подобную обувь не использую, но на улицах она бывает очень удобной.

Оружием я не стала слишком злоупотреблять – буду очень удивлена, если мне не придется сейчас доказывать, что я не блондинка… Мужской шовинизм, к сожалению, не угасает даже в те моменты, когда опасность угрожает не только им лично, но и всему человечеству. Нет, я их не осуждаю, а вполне понимаю – сильному полу неприятно, когда слабый, и так заняв уже все социальные ниши, вытесняет их из последней, где они всегда были лидерами.

Поэтому наличие большого количества железа будет мозолить всем глаза с того момента, как я войду. Пару ножей и Биту – мой любимый кинжал с витой ручкой в виде вытянувшегося волка, подаренный мне на семнадцатилетие папой. Подарил он ее мне потому, что продавец рассказал ему какую-то невероятно романтическую легенду, якобы связанную с этим кинжалом, – им, мол, какой-то принц не принц, князь не князь – в общем, какой-то красивый и богатый молодой человек лишил жизни свою возлюбленную, дабы получить магическую силу. Но девушка так его любила, что сила любви спасла и ее, и его, и они стали жить-поживать да добра наживать. Параллельно кинжал лишал нечисть жизненной силы, отводил наговоры и проклятия. Это, конечно, чушь, но я полюбила Виту и с ней не расставалась, хотя история, что и говорить, просто глупейшая. Ну какая нормальная девушка сможет продолжать любить парня, который собирался ее убить?

Через полчаса, одетая, причесанная и, естественно, не накрашенная – я принципиально почти никогда не крашусь, в этом просто нет смысла да и не люблю я тратить свое время на подобные занятия, а мое лицо в фильмах все равно заменяют на компьютерах лицами актрис, никого не волнует, как я выгляжу, лишь бы успешно исполняла трюки, – я вошла в трапезную. Столы были составлены в один длинный, с правого краю, и вдвое меньший, с левого, а в центре был обведенный мелом круг. Видимо, ждали только меня, так как за столами осталось лишь одно свободное место, в самом центре, спиной к кругу. Ни капли не робея, я, единственная женщина в зале, подошла к свободному месту и грациозно присела. «Грациозно присела», потому что под взглядами более сотни мужских глаз сделать это как обычно было невозможно.

– Что ж, мы можем начинать. – Во главе стола встал невысокий, круглый как колобок, брюнет лет сорока. Мое же внимание сразу привлек не он, а один из его соседей, мужчина в черном плаще и полумаске. Он сидел словно неживой, не меняя положения. Надо будет выяснить позже, кто это. – Как вам известно, всех вас собрали здесь, дабы вы противостояли мерзким захватчикам… – на «мерзких захватчиках» я перестала слушать, поняв, что это пустая трепотня, без которой, конечно же, такое важное собрание начать никак нельзя. Ага. Слышали – знаем…

Я насчитала шестьдесят три человека, включая себя. Из них сорок семь совершенно явно считали себя воинами, остальные – неясно. Я оказалась между двумя довольно молодыми ребятами, никак не старше двадцати пяти, но, похоже, все-таки постарше меня.

Они переглядывались за моей спиной – видимо, уже успели познакомиться или изначально были знакомы, – и наконец левый, смуглый остроносый брюнет, заговорил со мной:

– А вы кто, девушка? Переводчица с упыриного?

– Меня зовут Керен, – невозмутимо ответила я, не позволяя себе заводиться из-за дурацких шуток. – Я приехала сражаться с язычниками и их тварями, как высказался тот тип, – я кивнула на колобка.

– Я – Глеб. Это рыжее чудо – мой друг, Арс.

– А-а-а! – Я повернулась ко второму – короткостриженому и действительно рыжему. Вообще-то обычно я терпеть не могу рыжих парней, не мужской это цвет, но у Арса волосы были скорее цвета меди, густые и очень плотные, и почему-то не производили неприятного впечатления, какое обычно производил на меня этот цвет волос у мужчин. И глаза… Один – синий, а другой – зеленый. Яркие-яркие… – Так это вас из Австралии вытащили?

– Тебя, – поправил меня парень. – Да. И откуда же вы…

– Ты, – улыбнулась я.

– Ты, – в ответ благодарно улыбнулся Арс, – об этом узнала?

– Курьер, Тайс, рассказал. Он перед тобой меня разыскивал.

– Вот трепло! – и мы трое засмеялись – достаточно тихо, чтоб все еще вещающий колобок этого не заметил. На этот раз до меня донеслось что-то о священном долге перед отчизной и духовной награде.

Глеб и Арс были самыми молодыми в трапезной. Все остальные в основном были словно созданы по шаблону – постарше, мужественность и сила прет изо всех дыр, многие разукрашены шрамами, суровые взгляды, в мою сторону – только неодобрительные и презрительные. Что ж, мне не привыкать.

Наконец колобок замолк, а встал его сосед – полностью седой поджарый мужчина с культей вместо левой руки. Идеально симметричное лицо с большими выразительными глазами портила разодранная щека.

– А теперь по делу, – его сухой и тихий голос приковал тут же внимание всех. – Бои начнутся послезавтра. Не расслабляйтесь – вполне вероятно, что поначалу противник выставит наиболее слабых бойцов, оставив лучших в резерве, в надежде поселить в ваших душах гордыню.

– Или наоборот, – громко сказала я. Все посмотрели на меня. В глазах большинства читалось нескрываемое презрение – мало того, что девка приперлась, так еще и чушь какую-то несет. – Куда логичнее запугать нас с самого начала. Неуверенность опаснее гордыни, к тому же гордыню и осторожность часто путают.

Седой коротко кивнул, признавая мою правоту, но, не комментируя мои слова, продолжил:

– Но это все не столь важно для нас сейчас. Всего будет восемь циклов. Один цикл – один день. В цикле могут быть простые бои один на один или соревнования, стрельбы, спарринги и многое другое. О составах циклов договариваются судьи, их вам представят позже. Бои идут до победы, это не означает, что до смерти, но, к несчастью, почти наверняка так и будет. Подлая нечисть не упустит шанса ослабить нас. Бои будут как вооруженные, так и кулачные, будут и соревнования на ловкость и сообразительность. Войска противника бесчисленны, нас же всего шестьдесят. Поэтому первейшая моя задача – отобрать из вас самых сильных и умелых бойцов для первого же дня. Сейчас мы начнем соревнования, дабы к вечеру выявить лучших. Не забывайте о том, что вы все здесь союзники, мне не нужны несчастные случаи, даже синяков я бы рекомендовал избегать. По-моему, я достаточно ясно пояснил ситуацию на данный момент. Как только появится еще какая-то информация, я ее тут же оглашу. Я думаю, вы, как люди взрослые, перезнакомитесь сами, хочу только представить вам единственную попавшую в наши ряды женщину. Она привлекла наше внимание, в течение почти трех месяцев оставаясь победителем бойцовского клуба Питера. Итак, знакомьтесь – Ган…

– Называйте меня Керен. Ган – только боевой псевдоним. – Седого я слушала достаточно внимательно и… Его раны не оставляли сомнения, что они получены в бою. Значит, он нормальный мужик, не похож он на сумасшедшего, совсем не похож. Но и он верит в упырей и другую нечисть… Разве может быть все это правдой? Но я не могу слепо верить! Не могу! Сначала мне нужно самой выяснить что-нибудь. Займусь этим сегодня же ночью.

– Очень хорошо. Значит, Керен обязательно выйдет на ристалище, так как язычники выставляют всевозможные виды нечисти и нежити. Надо и нам показать, что у нас не только мужчины есть. Итак, господа, начнем! Я предлагаю двигаться по часовой стрелке, парами, проигравшие садятся на той стороне трапезной.

В круг тут же вышли двое мужчин, сидевших слева от седого. Они долго кружили друг против друга, пока наконец один не ударил. Проведя обманный маневр, он ловко поднес Руку к ребрам второго. Будь у него нож, тот уже был бы мертв.

– Стоп, – воскликнул седой. – Данила, вы пропустили смертельный удар. Покиньте круг. Вы, Стас, сядьте на место. Когда все поучаствуют, вы вновь будете биться с оставшимися.

Я болтала с Арсом и Глебом, наблюдая за схватками. Таких простых, как первая, больше не было, Данила показал себя совсем слабым бойцом, но тем не менее долгих поединков тоже не было. Воины справлялись достаточно легко и быстро – сказывались опыт и подготовка. Лишь раз седой остановил пару и велел обоим сесть на места – видимо, по его мнению, их силы были равны, хотя я бы так не сказала: один из этой пары был моложе и, следовательно, выдохся бы позже. По мне, так это неоспоримое свидетельство победы.

Вскоре очередь дошла и до нас с Арсом. Мы встали и пошли к кругу, когда вмешался седой:

– Керен, вам не обязательно сражаться, вы и так выйдете на ристалище.

– Ну уж нет! Мне не нужны льготы. Я здесь на тех же основаниях, что и все. Поэтому я так же буду сражаться сейчас с Арсом.

– Прости, Керен, – шепнул мне Арс на ухо, – ты мне очень понравилась, но ты же понимаешь, что я буду биться всерьез…

Я лишь фыркнула, не отвечая. Если бы Арс знал меня дольше трех часов, он не стал бы говорить такое. Я проигрываю очень редко, и последний раз был больше года назад – я сцепилась на ринге со здоровым профессиональным боксером. Он едва не убил меня, но я выпила перед дракой и уже не могла отступить…

Арс напал первым. Он недооценил меня с самого начала… Как, кстати, и большинство моих мужчин-врагов. Он двигался слишком медленно, показушно. Я вздохнула, покачала головой и…

– Два смертельных удара, Арс, – громко объявил седой, – а последний, в сплетение, вырубил бы тебя.

Арс выглядел совершенно пораженным и… убитым. Во всех смыслах этого слова.

– Прости, Арс, – шепнула я ему на ухо, – ты мне очень понравился, но ты же понимаешь, что я билась всерьез…

Он исподлобья посмотрел на меня, и я с грустью поняла, что шутками отделаться не удастся. Кажется, я обзавелась первым врагом на своей же территории. Другие не в счет – они могут ненавидеть меня за то, что я женщина, но они с уважением отнесутся к моему мастерству и никогда не будут мне вредить. Арс же вполне может пожелать мне отомстить. Что ж… Все будет зависеть лишь от него самого.

Я села на свое место, а Арс понуро ушел на другую половину трапезной. Сражались Глеб и его сосед. Я не смотрела на поединок, думая о своем, и очнулась только когда Глеб снова сел рядом.

– Не обращай на него внимания, – шепнул он мне. – Арс просто ошибся, но я уверен, что он понял это.

– Надеюсь, – ответила я, зная, что лукавлю. Я не сомневаюсь в том, что Арс мне этой победы не простит никогда.

Я билась еще дважды – и нас осталось девять человек, в том числе и Глеб.

– Значит, таким составом мы выступим в первый день, – заявил седой. – А сейчас ужин, после чего отдохните. Завтра я раздам последние инструкции. Если вопросов нет, то до завтра.

– Есть вопрос, – я встала.

Седой кивнул.

– Я слушаю вас, Керен.

– Бои будут днем, так я поняла?

– Да.

– Но нечисть – ночные существа. Будет ли в этом наше какое-то преимущество?

– К несчастью, нет. Отличный вопрос, Керен. Но во-первых, на самом деле существ, которые боятся солнечного дня, почти нет – это суеверия. Да, им неприятно прикосновение солнечных лучей – но не более того. И, во-вторых, князь Венцеслав Лунный, глава нечисти, зачаровал Валаам – во время боев солнце будет скрыто за тучами, его лучи не будут падать на ристалище и его окрестности. Я ответил на ваш вопрос?

Я кивнула и села.

– Тогда всем спасибо, все свободны.

Седой, колобок и третий – странный мужчина в черном плаще и полумаске, который за все время собрания так и не сказал ни слова – встали и ушли через бывшую кухню.

Попрощавшись с Глебом, я тоже ушла к себе. Через пятнадцать минут Рита принесла мне ужин – стакан сока и яичницу с беконом.

Во время еды я залезла в интернет через ноутбук, надеясь разыскать какую-либо информацию об упырях, Валааме и сама не знаю о чем еще. О славянской мифологии я знала не слишком мало – как раз последний фильм, в котором я снималась, был про юную девушку, которую преследовала нечисть из-за того, что в парня, который любил героиню, была влюблена вила – девушка-лебедь, но лишняя информация никогда не помешает, особенно в деле, где фигурируют такие очаровашки, как упыри.

Просидев в инете почти три часа, я поняла, что это бесперспективная идея.

О Валааме ничего существенного – несколько типичных ужастиков и множество рекламных проспектов для туристов.

Об упырях и других существах – пол-интернета. Больше всего о вампирах – особенно меня убили тексты, начинающиеся словами «я теперь вампир» или «я вампир, люблю ночь и не хочу ходить днем в школу». Как выяснилось, подрастающее поколение, да и мои сверстники, увлечены всей этой мистикой через одного, если не чаще. Бред. Как можно верить во все это и тратить драгоценные минуты своей жизни на то, чего заведомо не существует?

И все же какую-то полезную информацию я откопала. Надеюсь, что то, что написано в интернете, не слишком далеко от правды.

Дьявол, я кажется начинаю верить в то, что упыри и другие существа действительно существуют… И, в отличие от интернетных ребят, которые мечтают стать вампирами, познакомиться с нимфой и поцеловать русалку, я с ними столкнусь в самом ближайшем времени. Впрочем, наверное, это и логично. Если б всех этих существ никогда не существовало, откуда столько легенд и мифов?

Закончив чтение, я легла спать – у меня были уже вполне конкретные планы на ночь. Если точнее – разведка в лагере противника. Быть может, боем.

Проснулась я раньше намеченного срока – оттого, что повернулась дверная ручка. Тихо-тихо… Но я просыпаюсь и от шагов кошки, так что скрип двери со сна мне показался громом небесным.

Я сжала рукоять Виты, с которой не расставалась даже ночью, и, словно во сне, легонько перевернулась на бок, чтоб было легче вскочить. Самое сложное в такой ситуации – не напрягаться, чтоб дыхание оставалось таким же равномерным и спокойным. Дыхание вообще чаще всего выдаст людей. Никогда нельзя задерживать его или пытаться дышать бесшумно. Спокойное дыхание не привлекает к себе внимания, редкое же и тяжелое нарушает м-м-м… атмосферу.

Темная тень тихо скользнула к моей кровати… То есть, к моему гробу.

За секунду до того, как рука неизвестного коснулась меня, я перехватила его за запястье, уронила через себя и прижала лезвие Виты к его горлу. Свободной рукой я метнула один из своих ножей, лежащих в изголовье, в выключатель. Загорелся свет. Я глухо застонала.

Подо мной лежал ошарашенный Арс.

– И что тебе надо? – мрачно спросила я.

– Ну… – он явно смутился. Хм, может, он не мстить все же пришел? Или я, как всегда, слишком наивна? – Вдруг я пришел потому, что ты сказала, что я тебе понравился?

Я жестко покачала головой.

– Не то.

– Не могла бы ты убрать нож? – слегка напряженным голосом попросил Арс. – А то он меня нервирует. Не дай-то кто-нибудь, рука дрогнет…

– У меня не дрогнет, – хмыкнула я, все же пряча Биту в ножны. – И это не нож, а кинжал. По-моему, разница очевидна.

– Очевидна? Ну, для тебя, вероятно, но не для меня!

– Конечно. Вслушайся – тебя зарезали ножом и тебя закололи кинжалом… Второе намного красивее!

– Уверяю, мне будет все равно!

– М-да… Может, ты, конечно, и прав. Не знаю, не проверяла.

Арс засмеялся. Его разноцветные глаза красиво заискрились.

– Так вот, Керен… Я ведь пришел к тебе по делу… Хотя… Я в принципе не против еще так полежать, – рука Арса скользнула мне на талию.

Я тоже засмеялась – как выяснилось, зря. Раньше, чем я поняла, что произошло, я оказалась лежащей на спине, а Арс прижал мои руки к спинке гроба так, что Вита, которую я так и не выпустила, не давала мне ровным счетом никакого преимущества.

– Не такая уж ты и крутая. – Арс довольно усмехался.

Я не смогла не ответить ему довольной усмешкой – еще бы! Хитер парень, поймал меня на мой же обычный трюк – я ведь решила, что он мне точно не соперник…

– О, Арс, – мой голос моментально изменился, став глуше и мягче, – теперь я верю, что ты пришел из-за моих слов… – я выгнулась под парнем, скользнув языком по губам. Обалдев, он тут же забыл о том, что держит мои руки.

Я одним движением вывернулась и встала на ноги. Арс даже не попытался меня удержать. Хороший мальчик. Может, он и в самом деле умнее, чем я подумала с самого начала?

– Итак, какое у тебя ко мне дело? – серьезно спросила я, словно и не было ничего. А впрочем, ничего и не было – я использовала женское коварство, чтоб выкрутиться из плена. А если Арс решит что-то другое, это исключительно его проблемы. Правда.

Арс сел и только теперь обнаружил, в чем я сплю.

– Господи, это же гроб! Самый настоящий гроб! Ты упырь? Я слышал, здесь говорят, что они существуют! Вот почему ты такая сильная?

– Дурак ты, Арс! ЭТО здесь было до моего приезда, а я просто не стала капризничать и заставлять кого-то искать мне нормальную кровать. Это было бы чересчур муторно и заняло бы кучу времени и нервов.

Не знаю, поверил мне парень или нет, но мне было все равно. Если ему легче будет думать, что я упырь – вернее, упырица, так звучит куда красивее, – да пожалуйста! Кто я, спрашивается, такая, чтоб с ним спорить?

– Ладно, замнем ситуацию. Так вот, я хотел пригласить тебя на свидание. Ночное свидание. В полном боевом снаряжении.

– Забавно. Не поверишь, но я собиралась и сама прогуляться. В гордом одиночестве, правда, но против твоего присутствия возражать не буду. А почему ты решил выбрать меня, а не Глеба?

– А кто сказал, что Глеб не с нами? Он ждет в лесу.

Я вздохнула. Понятно, спрашивать, почему они позвали меня с собой, тоже бесполезно.

– Так ты согласна?

Я на мгновение задумалась, взвешивая плюсы и минусы. Втроем, конечно, безопаснее… Но одна я всегда успею сбежать, а вот втроем… И все же, пожалуй, у меня есть план.

– Я согласна, но с условием.

– Каким?

– На разведку мы пойдем вместе, но в сам их лагерь полезу я одна. Вы останетесь на этом острове.

– С какой это стати?! Ты что, считаешь, что если один раз меня победила, то ты круче и сильнее?!

Вообще-то, я так и считала, но не буду же я говорить об этом вслух?

– Скажи мне, что будет, если вас там засекут? В лучшем случае вас обоих просто отстранят от соревнований. В худшем же, заявят, что вы начали боевые действия на нейтральной территории. И нас просто дисквалифицируют. Не нас троих – а всю команду христиан! – Что за бред я несу? Вряд ли кто-то решит кого-то дисквалифицировать. Съедят нас – и с концами. Те же упыри, например.

– То есть ты хочешь сказать, что если там поймают тебя одну, этого не будет?

– Во-первых, меня не поймают. А во-вторых… меня тоже никто не поймает.

– По-моему, у тебя больное самомнение!

– Пока оно меня ни разу не подводило!

– Ну и… – у Арса явно не хватало словарного запаса.

– По-моему, Глеб нас уже заждался! Иди к нему, я оденусь и выйду.

Судя по взгляду Арса, он очень зол, но я не стала ничего комментировать, и он молча вышел.

Я оделась, на всякий случай натянула легкую кольчужку под футболку. Мало ли что… Девушке необходимо быть предусмотрительной.

Арс не ушел, а стоял и ждал меня. Я прошла мимо, направившись в сторону леса, но он обогнал меня и пошел впереди. Я не стала спорить и двинулась за ним след в след – если что, никто не заметит, что здесь прошли двое, а не один.

– Чем вы занимались столько времени? – спросил Глеб, улыбаясь. Спросил вроде бы в шутку, но… Я решила не переспрашивать.

– Видишь ли, наша новая знакомая настаивает на том, что мы с тобой подождем ее в лесочке, а она одна произведет разведку. Ее, видите ли, нечисть языческая за свою примет, и вообще, она не попадется!

Глеб покачал головой.

– Нет, Керен, это невозможно. Или мы пойдем втроем, или отдельно друг от друга, но дожидаться тебя, сидя в безопасности, ни я, ни Арс не собираемся, и мне очень жаль, если ты этого не понимаешь. Тебя могут поймать так же легко, как и нас, особенно если хотя бы пятьдесят процентов того, что я слышал о наших врагах, правда.

Я мысленно фыркнула. Чтобы поймать меня, нужно о-очень постараться. И заранее знать, что я приду. А это невозможно.

– Я готова к смерти. А вы?

– Почему ты сразу говоришь о смерти? – возразил Арс. – Никто не говорит, что тебя убьют, едва поймав.

– Ты что, дурак? – не удержалась я от грубости. – Тебе сегодня прямым текстом сказали, что бои будут до смерти! Так неужели ты думаешь, что кто-то пощадит шпиона?!

– А неужели ты считаешь, что нас вот так просто убьют?

Я только рот открывала, как рыба. Такой наивности я еще не встречала.

– Люди постоянно убивают и за меньшее – например, ради денег. А тут возможность повелевать целой планетой! Получить все ресурсы и власть! Огромную, безграничную власть!

– Арс над тобой смеется. Он имеет в виду, – пояснил вдруг Глеб, – что нас не просто убьют. Нас перед этим еще и на куски разрежут, чтоб вытащить из нас все, что мы можем знать!

– Ну ладно. – Я нехотя кивнула, не собираясь признавать, что приняла слова Арса всерьез и решила, что он – безалаберный юнец. У меня хорошее чувство юмора, и обычно я понимаю, когда шутят, а когда нет… Обычно. – Пойдем на разведку. И поторопимся. К утру мы должны вернуться. Что вы знаете о наших противниках? – Я снова обрела былую уверенность – вряд ли Арс и Глеб знают о нечисти столько же, сколько я.

– Ну, лешие там всякие, водяные, русалки… Упыри…

– А также домовые, кикиморы, банники, овинники, полевые, черти, Кощей, Святогор, Яга, вилы, навьи, варги и гримы, – безжалостно добавила я. – И вам нужно знать все их привычки, если хотите выжить в сражении.

– Ну ты ведь можешь нам все это рассказать? – Глеб обезоруживающе улыбнулся.

– То, что сама знаю, – расскажу. Проблема в том, что мне тоже не все известно. Я сама большую часть информации узнала несколько часов назад и еще совсем не уверена, что она правдива. А теперь тихо. Мы уже совсем рядом, – приятно осознавать, что я и в самом деле подкованнее.

Мы вышли на песчаный пляж, залитый обманчивым светом луны. Деревья вокруг, покрытые золотом и пурпуром, только подчеркивали эту нереальную красоту валаамской природы.

– Они на том острове, – махнул рукой Глеб.

– Ну так что, поплыли? – Парни уже собрались было раздеться, как я их остановила.

– А как же мавки и вилы? Они обитают в воде, наверняка охраняют берега. Не говоря уж о том, что после купания в сентябрьской воде вам будет уже не до разведки! Насчет вил, правда, не уверена – я знаю только, что это девушки-лебеди, необычайно красивые, но где, как не на воде, им обитать?

– И что же ты предлагаешь? – с сомнением в голосе спросил Арс.

Я фыркнула.

– А глаза тебе зачем даны? Вон лодка.

Гребли Глеб и Арс, стараясь не плескать веслами, а я сидела на дне, отчаянно вертя головой, чтоб не прозевать чего-нибудь необычного.

Наконец мы добрались до берега – причем вода у берега была покрыта корочкой льда. И вообще было намного холоднее, чем на нашем острове.

Мы пробирались сквозь кусты, стараясь подобраться поближе к лагерю противника, чтоб нас при этом не заметили.

– Тссс!

В самый последний момент я успела схватить Арса за руку: он едва не напоролся на патруль – по крайней мере, мне показалось, что это именно патруль – десяток существ в разодранных одеждах, похожих на людей, но только кожа у них была синеватая, зеленоватая, с черными пятнами и отваливающимися лоскутами. В этот момент я искренне порадовалась, что на острове холодно. Была я как-то в морге летом… В общем, зимой пахнет намного меньше, а чего я не терплю, так это неприятных запахов.

В руках существа сжимали мечи и ножи, более смахивающие на хорошие мачете.

– Кто это? – спросил Глеб, с нескрываемым омерзением, написанным на его привлекательном лице.

– Навьи, кажется, – прошептала я, присаживаясь на холодную землю. – Обыкновенные мертвецы, что-то вроде зомби. Только они не просто едят трупы и сосут кровь, но еще и пьют энергию жертв. Они могут оборачиваться черными птицами без перьев – вон, посмотрите наверх, летят, твари! Таким образом они присматривают и снизу и сверху за вверенной им территорией, я так думаю.

– А что, все мертвецы становятся навьями? – спросил Арс, не отпускающий мою руку.

– Нет, не все. Злые люди, желающие и после смерти мстить всем, проклятые либо сильной ведьмой, либо очень близким человеком, погибшие от клыков и когтей других навий, то есть я имею в виду, если навь убьет тебя ножом, ты им не станешь. Опять же, так написано в интернете. Как вы понимаете, проверить это я не могла при всем желании, которого, кстати, и нету.

– А что значит «проклятие близкого»?

– Ну то есть, если тебе на улице какая-нибудь бабка крикнет: «Будь ты проклят!» – если она не ведьма, ты даже не почешешься, а вот если твоя мать или сестра возненавидят тебя за что-то и проклянут, то вот тогда ты точно пожалеешь о своем поступке. Мужчина проклясть не может, если только он не ведун или волхв. Да, вот вспомнила очень важную вещь – никому не называйте своих настоящих имен. Если у них есть сильные ведьмы, то наложить заклятие, зная ваше истинное имя – как раз плюнуть.

– А Арс считается истинным именем, ведь это же уменьшительное?

– Понятия не имею. Если размышлять логически – то с одной стороны – да, а с другой… Ну и наложится на тебя не все заклятие, а лишь его часть. Уверяю, это тоже неприятно. О, патруль ушел, поползли-ка за ними. Только не высовывайтесь на открытые пространства, еще не хватало, чтоб вас сразу навьи-птицы заметили.

Я первая скользнула вперед, за мной Глеб и Арс. Надо признать, по лесу они ходили вполне прилично – бесшумно и аккуратно. Мало кто так умеет.

– Леший, друже, – прошептала я так, чтобы парни не слышали, – не морочь мне ум, не застилай ложными путьями очи, не то сама тебя заморочу, закружу и в болото заведу.

Я понимаю, что это глупость, но от меня не убудет – а вдруг да и поможет?

На этот раз движение нашего отряда прервал Глеб, резким рывком повалив меня в траву. Арс, не медля ни секунды, упал рядом. Похоже, они с Глебом были хорошо сработанной командой.

– Что такое? – поинтересовалась я едва слышным шепотом.

– Смотри вперед, – тихо ответил Глеб.

Впереди, там, куда мы шли, внезапно для меня объявился смазанный силуэт – то ли волк, то ли человек.

Ага… Об этом я также читала.

– Варг, – шепотом пояснила я, – или волкулак. Очень опасные твари, сильные и хитрые.

– Найдет? – деловито спросил Глеб.

– Не думаю, – ответила я. – Сам смотри – он полуволк-получеловек. Скорее всего, ему приходится чем-то жертвовать. Так что вряд ли он обнаружит нас так же легко, как и обычный волк.

Я ошиблась.

Я не люблю ошибаться, потому что знаю: любая ошибка может стоить мне жизни. Правда, мне редко угрожают конкретные противники – чаще я опасаюсь ошибки в прыжке со скалы, дома или когда разгоняешь машину, чтобы перелететь через пропасть, и так далее. Но в данной ситуации я сунулась в логово врага, ничего о нем не зная, и это была первая моя ошибка. Люди не правы, когда шутят, что сапер ошибается лишь раз. На самом деле он ошибается дважды. Первый раз при выборе профессии. Как и каскадер.

В данной же ситуации от меня ничего не зависит.

Волкулак в три прыжка оказался перед нами и снова незаметные колебания очертаний его тела и перед нами – здоровенный парень, сжимающий в руке ржавый нож. Кажется, он нужен ему, чтобы перекидываться. Хотя вроде должен быть пень, кувырки… Видимо, в жизни все не так сложно.

Глеб и Арс оказались передо мной раньше, чем я успела пискнуть по поводу всеобщего равенства.

– Незваные гости… Как мило! Отличный обед! О! – Волкулак разглядел меня. – Тут не только обед, а еще и развлечение! А то Велимир нашел себе игрушку, а я – патрулируй территорию! Вот же несправедливость, не правда ли, малышка?

Во время его монолога, ни один из нас даже не шелохнулся, и я уже забеспокоилась, не зачаровал ли нас варг и не буду ли я так стоять и дальше, послушная его воле… Может быть, именно эти мысли привели меня в чувство, а может быть, я все же просто растерялась. Хотя со мной такое впервые. Не думала, что попаду когда-нибудь в ситуацию, в которой я растеряюсь и не буду знать, что делать. Стыдно – но в этот момент я порадовалась, что пошла не одна.

Парни бросились на волкулака, пока я переживала. Чуть замешкавшись, я их поддержала. Волкулак явно не ожидал подобного сопротивления, поэтому нож Глеба очень быстро нашел его внутренности, и вся его сила не спасла его от Виты в спину и от сильного удара Арса мечом плашмя по голове – никак иначе Арс бить не мог, чтоб не попасть по нам с Глебом.

Я вытерла Виту от крови о траву, покрытую инеем, и убрала обратно в ножны, Вита словно гудела вся от… может быть, возбуждения убийством?.. Или у меня просто руки тряслись.

– Зря, – прокомментировал Глеб, – другие твари могут быть не настроены делиться с нами своими переживаниями.

Я кивнула и вытащила Биту снова.

– Пойдем дальше? – спросил неуверенно Арс.

– Раз мы завалили этого, то самое позднее завтра его исчезновение обнаружат, в этом можно не сомневаться. И значит, все здесь будут настороже. Идем дальше, – твердо сказал Глеб. Я не знаю, как получилось, что он стал главным в нашем трио, но почему-то не стала возражать.

«Это только на этот раз», – сказала я сама себе, но знала, что лгу. Он показал себя лучшим командиром, чем я. Я привыкла отвечать только за саму себя. Я не люблю ответственность. А он сумел связать воедино своего товарища и новое звено – меня. И хотя во многом я подкованнее их обоих, но в чем-то я определенно проигрываю. Может, как раз в том, что не умею подчиняться. С другой стороны, возможно, это и не моя вина – мне просто никогда не попадались люди, которым бы мне хотелось подчиниться или которые могли бы заставить меня слушаться. Кроме папы, но он не в счет.

Мы, как могли, замаскировали труп и двинулись дальше.

На острове, видимо, для приезжих паломников и туристов, были срублены деревянные домики. В них-то нечисть и поселилась. Мы же спрятались в кустах прямо у самых жилых помещений и принялись наблюдать.

– Смотри, – одними губами сказал Арс, дернув меня за рукав. Там, куда он показывал, стоял красивый резной терем. На его крыльцо вышел парень. Встреть я его в Питере, особенно зимой, я бы не заметила ничего странного. Но здесь я была настроена на нечисть, поэтому отметила его неестественную бледность. И все же он был весьма привлекателен – не внешностью, она-то как раз была самая заурядная, по крайней мере, мне такие красавчики попадались далеко не раз, но была в нем какая-то внутренняя сила, прямо ощущался стальной стержень. Пожалуй, я бы не хотела встретиться с ним поближе.

Парень обернулся в темноту незакрытой двери, словно что-то услышав. Он чуть отступил в сторону, и к нему вышла девушка – и я готова была поклясться, что уж она-то точно человек… Пока на ее ладони не зажегся огонь. Она сунула руку под нос парню, что-то возбужденно ему доказывая, но слов, к сожалению, на таком расстоянии не было слышно.

Не знаю почему, но у меня появилось отчетливое чувство, что я просто ДОЛЖНА услышать, о чем они говорят.

– Бегите назад, – шепнула я Арсу, – сейчас тут такая суматоха начнется, но не беспокойтесь за меня, я быстро бегаю.

Выпалив это, я вскочила и вышла из кустов раньше, чем парни успели понять, что именно я сказала и тем более попытаться меня удержать.

Совершенно спокойно, словно так все и должно быть, я подошла к крыльцу, и пошла мимо.

– Смотри, Велимир! Я уже выучила чародейство воды… и огня. Велимир, неужели мне придется выйти на поединок? Я не смогу! Убить я не смогу! – восклицала девушка.

– Амелфа сообщила мне о твоих успехах, – голос парня звучал абсолютно ровно и холодно.

– Ты… Проклятый упырь! – в сердцах крикнула девушка и скрылась в доме, захлопнув за собой дверь.

– Наина! – воскликнул Велимир.

Черт! Ну почему они не могли поговорить подольше и о чем-нибудь важном…

– Я все равно не буду убивать! – девушка просунула голову между косяком и дверью и, показав парню язык, снова скрылась внутри.

– Тебе и не придется, скорее всего! – отозвался «проклятый упырь».

Я как раз проходила мимо. Взгляд Велимира безразлично скользнул по мне – я ощутила это, даже не глядя на него, – и только я успела с облегчением вздохнуть – ох, кажется пронесло! – как он вздрогнул, словно очнувшись или от неожиданности, и внимательно посмотрел на меня.

Я, уже не размышляя, повернулась к нему спиной и дала стрекача. К сожалению, он тоже не стал стоять раскрыв рот. И он оказался отличным бегуном. Он догнал меня раньше, чем я достигла того места, где мы убили волкулака.

Тяжеленная ладонь легла мне на плечо и швырнула на землю. Я вскочила, сжимая в ладони рукоять Виты.

Воин, явно не собираясь со мной беседовать, одним мощным движением руки ударил по запястью. Рука мгновенно онемела, и я выронила кинжал. Следующий удар снова поверг меня на землю, я, не успевая вскочить, покатилась, стараясь не попасть под его тяжелую ногу – о том, что бить лежачих невежливо, он явно не слышал…

И все же мне хватило ловкости и умения – я смогла вскочить и даже одним резким выпадом прочертить на его груди глубокую полосу одним из метательных ножей. Кровь, правда, не выступила, что напугало меня куда больше, чем удары Велимира. А если его можно убить только серебром?.. Или вырвав его. сердце? Хотя ножи-то у меня и так с содержанием серебра…

Эта растерянность меня и погубила. В третий раз я рухнула на землю и уже не смогла увернуться от ноги воина, врезавшейся мне под ребра… Судорожно согнувшись, я, уже ничего не соображая от боли, могла лишь пытаться уворачиваться…

Еще один удар – и я полностью потеряла способность сопротивляться. Угасла даже единственная надежда на то, что он захочет узнать, что мне здесь было нужно и попробует допросить. Но, похоже, это для него было чем-то само собой разумеющимся.

Я поняла, что так или иначе, но это конец.

Я не хочу ТАК умирать!

Собрав последние силы, я уклонилась от ноги Велимира и даже встала на колени, сжав оставшийся нож в руке. Он не торопился напасть – понимает, гад, что я на последнем издыхании, но доведена до отчаяния…

– Я вообще… не хочу… умирать…

И тут он впервые заговорил:

– Тогда не стоило и приходить.

Я зажмурила глаза. Рука с ножом безвольно опустилась. Я ждала последнего, завершающего удара, моля лишь о том, чтоб это было быстро.

Именно поэтому раздавшийся шум стал для меня неожиданным, а открыв глаза, я увидела Арса и Глеба. Велимир лежал на траве, у его затылка разливалась лужица крови. Значит, все же у него есть кровь, как и у любого живого существа?

Почему то от этого знания мне стало намного легче.

Я попыталась встать, но не смогла. Арс бросился ко мне, и в этот момент я возненавидела себя за свою слабость, потому что чувство, отразившееся в его чудесных разноцветных глазах, было жалостью, и ничем иным. А я ненавижу, когда меня жалеют.

– Бежим, – выкрикнул Глеб. – За нами уже наверняка погоня.

– Я… не смогу… Оставьте меня!

– Идиотка! – Арс перекинул меня через плечо, я не выдержала и застонала от боли в ребрах.

Бежать, конечно же, не удалось, но шли парни довольно быстро. Видимо, время от времени Арс передавал меня Глебу, потому что когда я в очередной раз очнулась, на меня смотрели карие глаза, а не разноцветные.

В следующий раз я пришла в себя от дикого холода, внезапно захлестнувшего меня с ног до головы. Пытаясь вдохнуть, я почему-то оказалась в воде, захлебываясь ею. Перед глазами мелькнул длинный зеленый чешуйчатый хвост, тонкие женские ручки, тянущие меня за волосы, и короткий меч Арса… Затем облачко зеленоватой крови в воде, и я, окончательно захлебнувшись, опустилась на дно…