Глава 30.
— Да, замок Анжу — это вам не хижина дяди Тома, — произнес Булдаков, глядя в стереотрубу, — придется немного пошуметь.
Замок стоял на холме и был окружен рвом, который давно нуждался в чистке и дренажных работах. Как выразился бы майор Горошин, «его высокие стены создавали иллюзию неприступности». Стоящий рядом с подполковником король, сгорая от любопытства, выпросил разрешение тоже глянуть в окуляр.
— Ну, все! — прокомментировал Жак, также бывший в рекогносцировке, — теперь его не оторвешь до вечера.
— Ерунда! — отмахнулся Булдаков, — у меня бинокль есть. Интересно мне другое: сколько там может быть защитников?
— Десятков пять, — ответил бывший шут, а ныне министр, — больше в королевстве идиотов не наберется.
Посол грустно крякнул.
— Человек десять придется завалить. Кого камнями задавит, кого орлы мои в горячке зашибут…
— Да хоть всех, Палыч! — шуту льстило, что ему было дозволено вот так запросто называть грозного подполковника. Правда, пришлось осилить ведерный брудершафт, после которого министр ходил целую неделю пришибленный, но цель средства оправдала — экс-шут ходил у посла в друзьях, а все его прежние недоброжелатели теперь при встрече снимали шляпу и заискивающе улыбались.
— Но ведь сначала надо рыбку съесть, а потом уже водку пить, — добавил он.
Посол про себя улыбнулся столь вольной интерпретации известной поговорки.
— Что ж, дружище Жак, — пойдем, посмотрим на эту «рыбалку».
Оставив короля забавляться со стереотрубой и, строго настрого наказав его свите, чтобы стерегли Его Величество от дурных глаз и рук, они двинулись к небольшой рощице, где затаилась техника: два «Урала» и БТР. Также здесь болтались несколько фигур в полном боевом облачении.
Сначала было решено пустить на эту акцию холостых солдат, но в последний момент решающую роль сыграл другой фактор — роста. Четверо из бравой пятерки были женаты, и Булдакову пришлось лично втолковывать их женам, что опасности нет никакой. Риск, на самом деле, был сведен к нулю, но и легкой прогулки не предвиделось.
Поэтому Саша Кимарин, Серега Гончаров, Игорь Ромащенко, Вася Латыш и Саша Сметанин нервно «били задом» и грозно посматривали в направлении Анжу. Булдаков подошел к ним.
— Значит, мужики, как договорились: идете после того, как БТР пустит ракеты с «черемухой» и проводите зачистку. По сколько пар наручников взяли?
— По десять, — ответил за всех Кимарин.
— Хорошо. Оружие проверили? — старший группы поднял руку вверх в жесте «ОК».
— Тогда с богом!
Бойцы моментом запрыгнули в БТР, который стоял с разогретым мотором, и стальная машина урча поползла вверх по косогору.
— Пройдем, Жак, посмотрим на действо, — предложил Олег Палыч. Министр испуганно посмотрел на него.
— Не бойся, — засмеялся тот, — с опушки наблюдать будем.
Они вышли из рощицы, когда БТР уже остановился в метрах двухсот от замка, и солдаты начали спешивание. Гончаров взял в руки мегафон и принялся делать «последнее китайское предупреждение».
— Мы предлагаем вам подумать и сдаться! — орал он на французском в лучших традициях СС, — вам не сделают ничего плохого! В противном случае уже через полчаса мы разрушим ваш замок.
— Фигня какая! — сплюнул себе под ноги Жак, — они не знают, сколько это — полчаса.
— Тридцать минут, — ответил Булдаков, не отрываясь от бинокля. Министр скептически пожал плечами и устремил свой взор в сторону замка, откуда послышался смех и улюлюканье. Не наблюдая сколько-нибудь многочисленного войска, защитники Анжу всем своим видом выражали пренебрежение к угрозам Сергея.
В сторону БТРа полетели стрелы, но из-за большого расстояния втыкались в землю шагах в пятидесяти от нападающих. Это не бритские йомены, что со ста шагов попадали в монету, а дальность полета их стрел была около трехсот метров.
— Полагаю, это — ответ, — сказал Кимарин, — огонь!
Когда БТР произвел полный залп, замок почти лишился передней стены. Под камнем были похоронены наиболее рьяные защитники крепости, мечтающие окатить ненавистных славян кипящей смолой.
— Маленько не рассчитали эффект, — хмыкнул Ромащенко в паузе, пока установка перезаряжалась, — ползай теперь по развалинам. Пусть потом не отговариваются, что белый флаг куда-то затерялся.
Ушли ракеты со специальными капсулами в носовой части, в которых находился слезоточивый газ. Наполовину разрушенный замок окутало облачко белого дыма, а через некоторое время оттуда донесся кашель и вопли проклятий.
— Пора, — сказал Кимарин и надел противогаз. Остальная четверка последовала его примеру.
— Чего это они надевают? — спросил удивленный Жак.
— Намордники, чтобы не отравиться самим, — ответил Булдаков, не отрываясь от панорамы сражения.
Группа захвата уже шарила по уцелевшим помещениям замка. Найдя кашляющего и чихающего принца Генриха, Сергей Гончаров облегченно вздохнул. Трусливый принц оказался в числе живых — значит подполковник рассчитал все правильно. Парень ухватил светлейшее тело за шкварки и поволок его наружу.
Внизу уже парковались два грузовика, предназначенных для перевозки пленных. Сергей надел на будущего родственника наручники, и бросил глупое тело в кузов. Чертыхнувшись, он поспешил обратно в замок — газ рассеивался и, возможно, следовало ожидать некоторого сопротивления со стороны его защитников.
В кузове пара шустрых ребятишек: Плятковский и Абрамов — быстро проковали принца к скамейке. Так же спокойно и методично они поступали со всяким, кого им посылал Господь в образе бойца из группы захвата. Особо буйных угощали подзатыльниками и оплеухами.
— Кого ты припер! — заорали они, когда Латыш впихнул им очередного пленника.
— Брыкался сильно! — донесся голос из-под противогаза.
— Да ведь это — баба! — захохотал Славик. Васькины глаза стали больше иллюминаторов противогаза.
— Брыкалась сильно, — повторил он. Противогаз аж порозовел от смущения.
— Разбирайтесь сами! — буркнул Васек и ушел обратно.
Абрамов оглядел пленницу. Перед ним стояла лохматая и грязная девчушка лет семнадцати.
— Силь ву пле, мадемуазель! — галантно поклонился Слава и снял с нее наручники. Девица, изловчившись, пнула его в голень.
— Вали отсюда! — заорал он, взял ее за шиворот и выставил из кузова. Девушка погрозила ему кулаком и убежала.
— Нужно было ее… — таинственно начал Витек.
— Да ну, — отмахнулся Абрамов, — запах через респиратор чувствуется.
Пленных мужчин набралось двадцать три человека. Остальные стали жертвами артподготовки.
От Анжу до Парижа добирались почти сутки — дороги во Франко немногим отличались от довоенных советских. Такие «магистрали» Уинстон Черчилль называл направлениями.
Всех живых сгрузили у посольства, где их уже ожидал караул копейщиков и алебардистов. Пленные неуверенно топтались на одном месте и протирали воспаленные глаза. То один то другой время от времени прочищали горла; кашель стоял, как приемном отделении тубдиспансера.
Высмотрев в этой толпе принца Генриха, Сергей выволок его и сказал глядя сверху вниз:
— Что же ты, сука, наделал? Я ведь предупреждал: давайте по-хорошему — никого не тронем. А так и замок разрушен, и людей погибло сколько! А тебе, коровья морда, я лично все кости переломаю, если что-нибудь еще отмочишь! Я бы, на месте твоего брата, вздернул тебя.
Принц злобно глянул на него:
— Не зыркай! — предостерегающе сказал парень и поднес к светлейшему носу свой жилистый кулак, — не то я отправлю эту штуковину прогуляться по твоей отвратительной морде.
Гончаров не помнил, из какого кинофильма эта фраза. Но произнести ее стоило. Принц засопел.
— Ты не смеешь так со мной обращаться. Я — наследник престола!
— Да ну? — удивился Серега и, взяв Генриха за шиворот, приподнял его сантиметров на тридцать.
— Браво, сир! — раздались сзади рукоплескания. Гончаров обернулся не выпуская принца — перед ним стояли король, Жак и Булдаков, исподтишка показывавший подчиненному кулак. Министр засмеялся:
— Привыкаешь к виселице, Энрике? — принц задрыгал конечностями, как огромная лягушка.
— Ваше Величество! Меня оскорбляют, мне угрожают!
Сергей отпустил ябеду и сказал:
— Популярная беседа по этике.
— Сир, — произнес Людовик, — если бы вы разложили этого противного мальчишку и выпороли как следует, я бы произвел вас в кавалеры ордена Святого Духа.
В это время Генрих заревел от злобы и сознания собственного ничтожества. Еще не совсем оправившись от потрясения вызванного штурмом замка, король спросил у Олега Палыча:
— Что будем с ним делать? — посол, лузгавший тыквенные семечки, едва не подавился шелухой.
— Ваше Величество, не знаю — это ведь Ваш брат! Брат!!!
— Что-то мне подсказывает, — задумчиво произнес король, — что если я его сейчас повешу, то это будет правильный поступок.
Со стороны принца пахнуло вонью.
— А если я его оставлю в живых, — продолжал монарх, — то я оставлю в живых не брата, но смертельного врага. Жак, ты мне ничего не посоветуешь?
Министр наморщил лоб.
— Место шута у тебя все еще свободно?
— Благодарю покорно! Чтобы он ночью вонзил мне в спину нож!
— Может, стервец, — согласился Жак, — что бы такое придумать еще? Видишь, Энрике, все складывается к тому, что для блага Франко твое присутствие нынче полезней всего в царстве Мертвых. Где там тот Харон? Обещал ведь подгрести к вечеру…
Вонь усилилась.
— Энрике! — укоризненно покачал головой Жак, — веди себя достойно. Ты ведь уже большой мальчик.
— Це ж вiн от лютой ненавiсти! — фыркнул Булдаков.
— Ав — авэ! — промычал Генрих и, усевшись на нечетную точку принялся ковырять в ухе. Все заметили, что злобное выражение исчезло с его лица, а в глазах засияла благодать.
— Спятил, — констатировал Олег Палыч, — видишь, Серега, снова брат Юрген. Из-за чего только этому спятить? Его же так не мытарили, как того немца.
Гончаров позволил себе хохотнуть.
— А штурм, а мы в противогазах, а угроза смерти?
Никто не заметил, как сзади подошел фельдшер. Он посмотрел на Генриха, затем на небо, затем на Сергея.
— Там, к вам, мистер психоаналитик, дама пожаловала. Прекрасная, между прочим, — таки произнес он и добавил гораздо тише, — нашими стараниями, естественно. Да и не в первый раз. Придумайте что-нибудь убедительное на тему, где вы шатались эту неделю. Между прочим, думает, что ты погиб при штурме. Спеши, окаянный, пока дева не умерла от разрыва сердца.
Затем он повернулся к Олегу Палычу.
— Ну что, господин полковник, еще одного олигофрена сварганили?
— Никто его не трогал. Просто… великой злобы был человечек.
— Угу, а сейчас — копия — Василий Блаженный. А может, Тони-лунатик? Кажется, повесил бы ему торбочку, и пусть влачит свою схиму.
— Схиму? — переспросил подполковник, — эврика!
Он подошел к королю с Жаком, которые брезгливо наблюдали за Генрихом, облизывающим грязные пальцы.
— Есть идея! — обратился он к ним, — как насчет монастыря?
— Туда ему дорога! — восторженно воскликнул министр, — в Сен-Жермен его ко всем чертям!
Затем он перевел это королю. Их Величество громко засопел и изрек:
— Когда отдают в монастырь принцесс, то это считается нормой. Мы пойдем дальше — доверим братьям принца. Да будет так! Видит бог, я рад, что не стал братоубийцей. Отвези его, Жак, в Жермен и накажи аббату Гийому хорошо заботится о нем. Пусть поместят его в келью с видом на монастырскую конюшню.
* * *
Сергей шел по брусчатке двора, на ходу снимая с себя шлем. Прохладный ветерок приятно обвевал разгоряченное и вспотевшее лицо. Мокрые от пота волосы облепляли виски, уши и падали на глаза липкими прядями.
— Полцарства за ванну! — воскликнул он, войдя в холл. Дворецкий посмотрел на него с легким удивлением. Запаса русских слов было явно недостаточно, чтобы понять фразу, в запальчивости оброненную Александром Македонским, а затем обработанную доморощенным философом. Поэтому он лишь пожал плечами и громко проскрежетал на французском:
— Сир! В ваших покоях вас ожидает дама.
Неодобрение в его голосе можно было вырезать ножницами. Парень отчего-то смутился и кивнул головой.
— Спасибо, Жерар.
На третьем этаже он уловил незнакомый аромат духов. Пахло земляникой и ландышами. А может, и не ландышами, но у Сергея появилось ощущение, будто он попал в весенний лес. Хотя, опять же, весной нет земляники.
Двигаясь по этому царству парадоксов, он ломал голову. С одной стороны, ломать ее было и ни к чему, но с другой — разве может принцесса прибыть одна к почти незнакомому жениху? Это было бы жестоким попранием средневековых традиций!
Оказалось, может. Наверное, появление в этом мире гостей из ниоткуда вызвало нарушение некоторых законов этики. Так или иначе, результат был налицо: к вошедшему Сергею бросилась тоненькая фигурка.
— Ты жив! — воскликнула она.
Парню, выросшему в детдоме, стало не по себе. Едва ли не впервые в жизни ему кто-то обрадовался. Не зная, как реагировать на такое проявление привязанности, он пожал плечами:
— Еще не совсем. Ты подождешь, пока я приму душ?
— Чего? — удивилась Диана. Сергей чертыхнулся.
— Помоюсь, то есть? — теперь, видимо, чертыхнулась принцесса. Залившись краской, она кивнула.
— Не хочу, чтобы здесь пахло потной лошадью, — объяснил Гончаров, скрываясь за дверью.
Скрестив руки за спиной, Диана подошла к зеркалу.
— Он тебе нравится! — обвинительно сказала она своему отражению. Отражение промолчало. Тогда она подошла к книжной полке, взяла одну из книг и уселась в кресло. Китайская грамота. Жак обучил ее языку росичей, но грамоте не смог, потому что этим знанием не владел и сам.
— Ничего я в ваших книгах не понимаю, — пожаловалась она вышедшему из ванной Сергею.
У того было в руках полотенце, которым он энергично вытирал свою шевелюру. Он был облачен в темно-синий халат с тисненой надписью «Динамо» на спине. Булдаков, подобно акуле рэкета, комплектовал свою команду сплошь боксерами.
— Даже если бы и симпатяга Жак научил тебя читать, ты бы ничего не поняла все равно.
— Почему? — удивилась девушка.
— Алфавиты разные. Если ты не передумаешь выходить за меня замуж, у нас будет много времени, и я тебе все объясню. Ты чего?
— Не передумаю! — одними губами прошептала Диана, во все глаза пялившаяся на своего избранника.
Сергей с удивлением глядел на нее. У той было все, как в романах для женщин двадцатого века: по коленям бежала дрожь, губы стали влажными, дыхание прерывистым. По животу ее прошла горячая волна, а синяя жилка на шее пульсировала в такт сердцебиению.
Глядя на удивленные глаза девушки, Гончаров понял, что его хотят, сами этого не осознавая. Он сходил за холодной водой.
— Выпей, — протянув стакан, сказал он, — I can`t concern virginity princess.
— Sorry! — прошептала она, — it is stronger then me. Тебя не затруднит одеться?
— Разве я голый? — удивился он.
— Нет, конечно, — едва не поперхнулась она водой, — просто, твоя одежда слишком интимна. Все равно, если бы я тебя принимала тебя в пеньюаре…
Сергей хлопнул себя по лбу и скрылся. Вернулся он переодетый в джинсы и свитер. Заодно он притащил с собой фен, чтобы высушить волосы, влажные пряди которых причиняли ему известное неудобство.
— Вот не ожидал, что ты и по-английски говоришь, — признался он.
— Я знаю шесть языков, — сказала рассеянно она, глядя на неизвестный прибор, — а что это такое?
— Устройство для просушивания волос.
— Любопытно. А как оно работает? — Диана присела рядом на диван и от любопытства даже высунула язык. Сергей пожал плечами.
— Воздух продувается сквозь горячую спираль. Представь, что там угли и маленький воздушный мешок.
— Но там же не угли и не мешок! — капризно стукнула кулачком по его колену принцесса, — там же что-то совсем другое! Что там?
— Я открою тебе маленький секрет, — доверительно наклонился к ней парень, — на самом деле там — гном-воздухан!
— Какой еще гном? — недоверчиво покосилась на него Диана, — верно, ты меня разыгрываешь?
— Если бы ты умела читать, то прочла бы, что здесь написано «Гном», — показал он ей эмблему, укрепленную на задней стенке фена, — теперь поняла?
Принцесса застонала. Не ясно, правду говорит этот странный парень, или шутит над ней? На всякий случай она отрицательно помотала головой. Сергей улыбнулся:
— Если бы сказала, что понятно, я бы тебя отшлепал. Теперь не мешай.
Он включил фен и принялся за просушку. Принцесса сидела рядом, как Ягенка подле Збышка и, слегка покусывая губы, следила за процессом, по окончании которого хрипло вздохнула:
— Послушай, рыцарь, тебе непременно пристало смущать бедную девушку? Одень что-нибудь, прошу тебя!
— Знаешь, что, дорогая! — рассердился он, — может мне бронежилет одеть? Я когда сюда ехал не подозревал, что меня оженят! Поэтому, взял только хаки и кое-что из гражданки. И вообще: ты думаешь, что когда выйдешь за меня замуж, будешь ходить этаким расфуфыренным павлином?
— Это же обычная одежда! — воскликнула Диана.
— В этой «обычной одежде» только «Сникерс» жрать да кофей пить — сплошной шармант! А если я тебя обнять захочу? Весь этот ансамбль сомнется, как картонный сортир! Вот в лес мы с тобой пойдем, допустим, за грибами… Как ты в этом по лесу пойдешь, отвечай!
Принцесса посмотрела на него весьма удивленно. Обычно такие взгляды получает городской поэт предлагающий деревенской девке в три часа ночи покупаться нагишом в водоеме при старом кладбище.
— Грибы у крестьян купить можно. А для прогулок по лесу есть специальный охотничий костюм.
— С двенадцатью подвесками, как у Анны Австрийской? Благодарю покорно! — пробурчал парень, — а здоровье, матушка, вы тоже у крестьян прикупать собрались? Грибы — это только предлог. Лес! Лес — это прежде всего моцион, свежий воздух! Вы закрылись в четырех стенах и дефилируете с этакой модной зеленью на лицах! Неправда, что красные рожи только у крестьянок и пьянчуг! У крестьян она символ здоровья, а у пьянчуг — болезни! Черт! Что-то я не то говорю! Что тут ни говори, а у всех придворных дам свисают веки ниже второго подбородка к сорока годам!
— Хорошо! — крикнула принцесса, — но у меня есть только такие наряды. Допустим, пошлю я подальше свое королевское достоинство, что мне надеть? Твою кольчугу?
Гончаров задумался. У него, слов нет, неоткуда взяться женскому тряпью. Нужно идти туда, где смогут помочь. Женщины привезли в Париж все свои гардеробы, пытаясь удивить будущую столицу моды. Сюда приехали, в основном, семьи контрактников — то есть, людей, кое-что наживших. Надо идти к «скво» вождя.
У Светланы Булдаковой собрался почти весь женский контингент. Они обсуждали архиважную проблему: какую блузку надеть Галке Починок на свидание со Славкой Абрамовым. Серега протиснулся в этот узкий круг и умоляющим голосом произнес:
— Женщины, милые, у меня огромная проблема! — десять пар глаз с живейшим интересом уставились на него. Парень интригующе зашептал:
— Помогите приодеть Диану, а то в этом наряде я ее не воспринимаю, как женщину. Хочу прогуляться с ней по берегу, понимаешь, без галстука!
Раздался восторженный гул. Галка, забыв про свидание, воскликнула:
— У меня есть джинсы, которые мне узки! Очень трудно делать вид, что твоя задница в полтора раза уже, чем на самом деле. Я мигом!
— У меня есть свитер подходящий, — кто-то ринулся вслед за Галкой.
— А у меня — куртка!
— Бюстгальтер у нее какого размера? — поинтересовалась Валя Ромащенко.
— Да уж явно, Валюша, твоего поменьше раза в два будет! — хмыкнула Таня Кимарина подруге, по комплекции похожей на Нонну Мордюкову в ее лучшие годы, — хотя твой муж не жалуется. Впрочем, для него ты — кукла.
— Большому кораблю — большое плавание! — засмеялась Валентина.
— Ты, Сережа, сходи часок погуляй, — обратилась к нему Светлана Булдакова, — боксы осмотри, или с Андрианом покалякай. А мы пока займемся твоей невестой.
Серега посмотрел на часы, отмечая время, затем сходил привел Диану и, сказав: «Я на вас очень надеюсь», скрылся. Во дворе никого не было. Он взглянул на небо:
— Завтра будет дождик, — изо рта его вылетело облачко пара, — или снег.
Внезапно внимание Гончарова привлек странный шум, доносившийся от ворот. Кричали на французском и дурным голосом. Любопытствуя, он поспешил к месту событий.
Часовой — Пятнавый и дежурный — Гаврилов до хрипоты спорили с местной девушкой, пытавшейся в войти в посольство. Она тараторила на своем, они ее не понимали и делали страшные глаза первых великомучеников.
— В чем дело? — спросил Сергей, подходя.
— Да вот, какая-то ненормальная, чума ее забери! — ответил раскрасневшийся Гаврилов, — хочет войти, а зачем — объяснить не в состоянии.
— Объяснить то она в состоянии, — произнес Гончаров, — понять вы ее не в состоянии.
— Вот и побеседуй с ней, философ! — фыркнул дежурный.
— Что случилось? — спросил у девушки Сергей.
Та расплакалась, и причитая рассказала, что служила в замке Анжу горничной принца Генриха. Сейчас принца нет, замок разрушен. А во время сражения (на этом месте Гончаров поморщился) один воин взял ее в плен, но затем отпустил. Так, как ей, как тому Ван Дамму, некуда больше бежать, Она пришла проситься обратно в плен. Ради этого она три дня тряслась в фургоне купеческого каравана.
Сержант наморщил лоб. Сопоставлять факты и делать выводы было не нужно: историю о том, как боец Латыш взял в плен особо опасного врага слышал даже Людовик.
— Валера, ты бы лучше позвал шефа, да и Ваську заодно. Это ведь по его душу.
Дежурный вышел. Тут Сергей увидел Булдакова, который возвращался домой после дружеской беседы с королем. Подполковник был подшофе и в весьма благодушном настроении. Слушая историю девушки, он всем подмигивал.
— Вот, товарищ полковник, она полагает, что раз Латыш взял ее в плен, то теперь обязан о ней заботиться, — закончил он свой рассказ.
— Вообще-то, странные понятия у их девиц о плене. Или, может, фашисты что-то напутали? Погорячились с Бухенвальдом? Ну не выгонять же ее в конце концов! Это негативно скажется на нашем имидже. Ситуация! А где сам Латыш?
— Сейчас придет. За ним Гаврила пошел.
— А, ну, этот найдет! Я вот, что думаю, Серега: придется разрешить брать солдатам наложниц.
— В смысле, любовниц? — не понял Гончаров.
— В смысле — хозяек! А Вася если не захочет жениться, то пусть шагает тернистым путем греха.
— И порока, — подсказал Гончаров, — вон он чешет. Сейчас сюрприз будет, если Гаврила не испортил нам малину.
Но Латыш шагал настороженно. По всему было видно, что он не догадывается, какую подляну приготовили ему сотоварищи.
— Товарищ полковник, младший сержант Латыш по вашему приказанию прибыл! — доложил Василий.
— На кой ты мне нужен! — беззлобно отбрехнулся Олег Палыч, — тебя вот кто вызывал.
Вася повернул свою физиономию бычка-переростка в сторону мадемуазель.
— Это не он! — завопила та!
— Младший сержант Латыш, газы! — скомандовал в ярости Булдаков. Вася сорвал с Гаврилова противогазную сумку, в мгновение ока нацепил ее на себя и через пару секунд уже стоял облаченный в противогаз.
— А теперь? — спросил Гончаров у девушки.
— Он, — кивнула она головой. Подполковник скептически осмотрел Латыша.
— Так красивше, — наконец согласился он, — отбой газов!
Участники интермедии приняли первоначальные положения. Латыш, основательно хлебнув кислорода, осмелился подать голос:
— Мне кто-нибудь объяснит, в чем дело?
— Эта товарищ прибыла в твое распоряжение для прохождения дальнейшей службы. Ты рад? — зловеще оскалился командир.
— Да зачем она мне? Что я с ней делать-то буду?
— Для начала вымоешь, а затем видно будет: то ли женись, а хочешь — так живи. Будет тебе есть готовить, стирать. Ну, и жалеть по ночам. Чисто по-женски.
Латыш, до этого видевший голых женщин только на полотнах Пикассо, покраснел.
— Товарищ полковник, так ведь я по-ихнему не говорю. Как мы поймем друг друга?
— Научишься. Язык любви везде одинаковый. Так что, берешь?
Вася задвигал челюстью.
— Без слов, — наконец произнес он, — баба в хозяйстве нужна, спору нет… Ладно, заворачивайте!
— Так донесешь! — засмеялся Сергей, — хватай свою добычу и приводи ее в божеский вид.
Латыш засопел, брезгливо взял девушку за руку и увел с собой. Булдаков долго смотрел им вслед, а затем сказал зевая:
— Вот видишь, Серега, не одному тебе везет на француженок. Колония расширяется.
— Кто ширяется? — не расслышав, спросил Гаврилов. Олег Палыч уже раскрыл рот для произнесения гневной отповеди, но на крыльцо выбежал сержант Дмитриев.
— Товарищ полковник, База на связи! — завопил он. Громко щелкнув челюстью, Булдаков погрозил Гаврилову пальцем и бросился во дворец. Валера поплелся к себе.
Оставшись один, Сергей глянул на часы.
Оставалось еще минут двадцать. Он прошелся к боксам, но никого там не встретил и вернулся обратно. У парадного входа стоял Булдаков и азартно матерился. Увидав Сергея он простер руки над собой и голосом пьяного трагика воскликнул:
— Нет, Гончаров! Все-таки, более паскудного народа, чем славяне, не сыскать!
Серега молча смотрел на него. Он ждал продолжения. Подполковник снова выматерился.
— Опять на базу налет был. Дружина черниговского князя. Не помню имени… То ли Святослав, то ли Святогор, то ли Брячислав, а то и сам Дуремар! Двести воинов привел этот идиот. Поначалу дани требовал, а затем в атаку ринулся!
— И что? — протянул Сергей, — навешали ему?
— Навешать-то навешали, только эти козлы исхитрились монастырь поджечь. Хвала Аллаху, пожарники быстро затушили. Князя разложили на плацу и при всем честном народе всыпали ему пятьдесят шомполов. Половина дружины его полегла, а остальная половина возвращаться в Чернигов отказалась. Не захотели служить под «Поротой задницей».
— Норвегов их принял к себе? — удивился Гончаров.
— Черта с два! Норвегов далеко не дурак. Отправили их в Новогородок. Объяснили, что «фирма» в их услугах не нуждается.
— Ну и правильно! А этот Святослав, что с ним?
— Отправили на Родину. Предложили подумать над вступлением в «Союз». Ладно, милай, пойду вздремну чуток. Чую, одолевает меня Ивашка Хмельницкий.
Подполковник ушел. Сергей снова посмотрел на часы.
— Елки-палки! — выругался он и бросился по теплым следам шефа.
В вестибюле его веселым хохотом приветствовала женская толпа.
— Где же ты ходишь? — укоризненно произнесла Булдакова, — невеста заждалась! Теперь тебе придется ее искать среди нас. Если не угадаешь, обнесешь ее трижды вокруг дворца.
— Обнесу я ее в другой раз, — ответил Сергей, протянул свою ручищу в женский строй, дерзко пошарил там и вытащил на белый свет принцессу Диану.
— Самая маленькая, — пояснил он изумленным феминам, — и от лап мужских шугается. В отличие от вас.
Гончаров слегка наклонил голову и принялся рассматривать результаты творческих усилий Светланы Ивановны и ее веселой компании. Белые полусапожки, черные джинсы. Поверх алой блузки белый вязаный жилет. Расстегнутая «Аляска» подчеркивала раскрепощенную фигурку, губы слегка тронуты помадой.
Парень обалдело расплылся.
— Молодцы. Считайте, что мужской куртки я не заметил. Насчет джинсов не скажу — не видать отседова…
— Ну и глаза у него, — покачала головой Валентина, — мой Игорь ни в жизнь бы не заметил!
— Да и вы бы, милочка, Виверну от Василиска не отличили, — наставительным тоном произнесла Светлана Ивановна, — хотя лично я по глазам коня от кобылы отличить не берусь.
— Ну что вы! — произнесла молчавшая до сих пор Диана, — у кобылы глаза куда печальнее.
— Вы, женщины, ответьте мне на один вопрос, — сказал Сергей, когда хохот утих, — вы ее «молнию» научили застегивать?
Все переглянулись, пожимая плечами. Наконец Булдакова ляпнула:
— Научишь сам. Немудреное дело. Вы, ребятушки, сходите прогуляйтесь по Парижу. Диана, ты только шапочку надень… Сережа, что же ты стоишь, как истукан? Помоги ей! Рубчиком назад, вот так! Удачи, молодежь!
— Э-гей! — закричала им вслед Галка, выбежав на крыльцо, — Диана, возьми его под руку! А то как-то не по-русски.
Сергей предложил руку своей нареченной, и она неумело взяла его под локоть. До КПП шли молча. Диана переставляла ноги, на которых сидели джинсы, изъятые из гардероба Галки Починок. У ворот стоял Пятнавый с изумленным лицом.
— Серега? — вытаращился он, — а как же принцесса? Не боишься международного скандала?
— Дубина! — буркнул Гончаров, — леди Диана перед тобой. Мы — гулять, а ты посматривай. Колотушку не потерял?
— Прошу прощения, Ваше Высочество, — ни к селу, ни к городу вспомнил солдат правила хорошего тона, — я ведь ни разу не видел вас в человеческой одежде.
Принцесса понимающе хмыкнула. За воротами Сергей остановился. Поскольку инертная масса его тела была в несколько раз больше аналогичной размерности девушки, то остановилась и она.
— Куда пойдем? — спросил Гончаров. Диана пожала плечами. Видя такой азарт, парень решил сразу ухватить суть за дышло. Он небрежным движением руки развернул принцессу к себе и посмотрел ей в глаза.
— Ты, слышь не томи меня, — начал он щипаться за душу, — если я тебе по-барабану, то все о'кей! Сидим и не трепыхаемся, помня о государственных интересах. Только учти, что в таком случае я всем твоим жиголо лишние конечности поотстреливаю! Ты не томи, скажи: нравлюсь ли я тебе хоть немного, или нет? Если нет, то нечего тут амуры разводить — будем жить, как Владимир Ильич с Надеждой Константиновной. Ну, говори!
— Пойдем, — покраснела она и дернула его за руку.
— Пойдем, — согласился он, — пойдем туда, где у вас обычно говорят все, что думают! Где тут Елисейские поля?
— Какие тополя? — не поняла она, — ты может не знаешь, я ведь всего два раза выходила из дворца — никаких тополей не знаю. Пойдем лучше на берег, посмотрим на Сиенну. Только не на пристань — там народу много… Ой, я уже и забыла!
Принцесса рассмеялась счастливым смехом. Странно, но это почему-то разозлило Сергея, и он остановился как вкопанный.
— Ты мне скажешь или нет?
— Да, — подняла на него глаза Диана.
— Чего, да? Ну что ты так смотришь, такой вот я болван здоровенный у мамки уродился! Что означает твое «да»?
— «Да» — это всегда «да»! — ответила она, — слушай, а ты знаешь легенду, что вот уже двести лет король Франко не спрашивал королеву о ее чувствах к нему?
Гончаров скорчил рожу.
— Это тоже в летописях записывается?
— Это передается по женской линии. Или помнится. Ты задал вопрос, который мечтало услышать три или четыре поколения моих предков. Как я могу тебе ответить «нет»?
— Ну, я ведь не король? — неопределенно протянул он.
— Ты — будущий член королевской семьи. Это тоже немаловажно. Легенда рассказывает не только о короле. Слушай, жених, пойдем на третий холм прогуляемся! Говорят, что в это время там очень красиво.
Вместо ответа Сергей вынул из кобуры ПСМ, осмотрел его и, удовлетворенно крякнув, засунул обратно.
— Порядок! — сказал он Диане, — нападут еще какие-нибудь недоразвитые, соблазнившись вареными джинсами, а я им пистолетом по башке ка-ак хрясну! У вас же здесь пройти невозможно невооруженному человеку: или ограбят, или прикончат.
— А у вас можно?
— У нас, милая моя, даже солдаты ходят без оружия. Которые не на дежурстве, конечно.
Принцесса пригорюнилась. Из наползавшей на город тучи начала сыпаться мелкая сволочная крошка, в народе именуемая «мелким поносом»; колючая и противная она попадала в самые неудобные места и там таяла, принося непередаваемые устойчивые ощущения.
Они поднялись на холм и огляделись. Стало еще чуточку темнее. Гончаров вспомнил старую хохму от Ильфа и Петрова.
— Милая, там будет Сибкомбайн! — прошептал он, указывая пальцем куда-то в сторону созвездия имени братьев Лаптевых. Диана впитала этот бред с поразительным хладнокровием, лишь тихонечко переспросила:
— Где-где?
— В Караганде! — засмеялся парень, — черт побери, сам Господь интим обеспечивает!
— Скорее, Вельзевул! — засмеялась она.
— Ты лучше куртку застегни, — посоветовал он, — а, елки-палки! Ты ведь не умеешь…
Присев на корточки, Сергей принялся застегивать молнию непослушными пальцами, слегка окоченевшими на холодном ветру.
— Ой! — хихикнула девушка. Парень поднял голову — их лица были на одном уровне.
— Ты чего? — задал он извечный вопрос.
— Ничего, — тихо ответила она, — смешно как-то.
— Смешно ей, — проворчал Гончаров, застегнул почти до упора молнию и принялся щелкать кнопками. Закончив с этим, надел ей капюшон.
— Вот теперь тебе снег не страшен, — начал он, но осекся.
— Теперь мне никто не страшен, — прошептала она, — Сергей, я слишком маленькая для тебя… наверное…
Парня пробрал такой хохот, что он едва не сходил по-маленькому. Он вскочил на ноги, схватил свою невесту и, подбросив ее на пару метров вверх, пой мал и поцеловал, после чего снова опустил на землю.
— Что это было? — поинтересовалась ошеломленная Диана.
— Я тебя поцеловал, — повинился Сергей.
— Странно, — протянула она, — я ничего не запомнила.
На этот раз все было проделано исключительно медленно, нежно и более искусно.
— Твои губы пахнут молоком, — прошептал он, отрываясь.
— А твои — розовым маслом, — и снова прильнула к нему.
Через несколько минут он поставил ее на ноги.
— Опасное это сочетание: молоко и розовое масло, — сообщил Сергей, ощущая, как просыпается организм после долгой спячки. Гляди, пора идти домой, а не то нас скоро примутся искать.
Действительно, стало уже совсем темно, и снег усилился до неприличия. Принцесса с сожалением вздохнула:
— Здорово было! Мы еще сюда придем?
— Обязательно, — торжественно пообещал Гончаров.
