Глава 24.
К Новому году выпало столько снега, что К-702 (так называемый «Громозека») трудился полдня на расчистке. Опять же, Новый год здесь отмечали в середине июня, когда поспевала клубника, и вовсю водили хороводы вокруг костра, традиционно сжигая «Чучело Пиночета» — фигуру, затянутую отнюдь не в первые сорта мешковины.
Вид елки на плацу, убранной молодежью городка, так понравился местным жителям, что отец Афанасий разрешил отмечать праздник синхронно со «всем прогрессивным человечеством». Господь не возражал, и празднование Нового года проходило с тем задором, который всегда отличал славян.
Из кабинета Норвегова в вечерних сумерках было хорошо видно, как вокруг мерцающего треугольника суетится детвора. Хозяин кабинета сидел за столом, пил чаек и беседовал с сидящим напротив старшим сыном.
— Завтра Булдаков пойдет на встречу с королем Франко Людовиком IX. Цифра вроде как правильная. Во всяком случае, в идентичный период на старушке-Земле царствовал Людовик с таким порядковым номером. Будем надеяться, что наш бравый подполковник не напорет там с три короба!
— А зачем, отец, ты послал туда такого горячего парня? — спросил Волков, прихлебывая чай. Чай, как куст, в умеренных широтах Великолитовского княжества не произрастал, но на сладах НЗ его было умопомрачительное количество: краснодарский, грузинский, азейбарджанский и индийский. Последний был отменного качества, но упакованный в полиэтиленовые пакетики столь бездарного дизайна, что уважающий себя европеец прошел бы мимо прилавка с таким товаром, да еще бы отвернул на девяносто градусов свой шнобель.
— А кого бы я еще мог послать? — хмыкнул полковник, — Семиверстов нужен тут, Рябинушкин стар, Рыженков — зампотех, Горошин — фашист, Локтев — узкий спец, Малинин — бабник, а Худавый в трансе, да еще с ребенком. Тем более, его бывшая — в Париже.
— Как они, интересно? — сделал Андрей мечтательную физиономию, — не могу представить себе средневековый Париж!
— Представь себе Троицкое без электрического освещения и в середину вопри Киево-Печерскую лавру. Вместо улиц прикинь Дальние пещеры — и получишь некое подобие средневекового города. И вообще. Увидишь сам, когда через пять лет поедешь на место Булдакова, — Андрей поперхнулся кипяточком и глянул на отца. Тот, прищурясь, смотрел на него.
— А почему именно я? — спросил парень.
— А кто? — фыркнул Норвегов, — к тому времени, если постараешься, получишь капитана. На дорогу тебе дадут майора, вернешься молодым перспективным подполковником и вскорости заменишь у штурвала дряхлого полковника Булдакова. Я так понимаю.
— Олег Палыч дряхлым никогда не будет, — возразил Андрей, — не тот тип человека. Он из тех, кто умирает в девяносто, надорвавшись на переноске булыжников.
— А как я умру, мосье Нострадамус? — заинтриговано спросил Константин Константинович.
— Соберешь своих правнуков в каре и накажешь им заботиться об их внуках. Затем взвалишь на плечо переносной биосортир и уйдешь на восток — к Нарайяме, — полковник захохотал. Затем вытащил записную книжку.
— Надо записать. Классный тост. Где вычитал?
— Экспромт. Не делай такие большие глаза — нас Булдаков учил не только кулаками махать, но и словесностью орудовать изящно. Ты тоже стратег. Долго рассчитывал?
— Мне только хотелось, чтобы наша база имела мудрого начальника. В тебе, сынок, есть задатки хорошего командира, а многое должно придти с возрастом. Опыт — штука возрастная.
— Но почему опять я!?! — не отставал Андрей.
— Да кто же, если не ты? — вспылил Норвегов, — ты думаешь, почему я командир? Почему не Горошин, Худавый или Малинин?
— Ты на своем месте, отец!
— Именно. Сочетания человеческих качеств позволили мне занять этот пост. Есть задатки демократа, в отличие от Горошина, в отличие от Худавого я лучше планирую, даже личную жизнь, например! И уж не бабы у меня на первом месте, как у дражайшего Анатолия Алексеевича! Мое место означает и то, что я должен заботиться о преемнике, и о преемнике преемника. Булдаков отличный парень: из житейских неурядиц вышел победителем, и сейчас куда на более высоком потенциале! А затем плывешь ты: в лодочке, с карандашом в одной руке и с ПСМ в другой. Этакий странствующий менестрель-воин, — Андрей покраснел.
— Ну ты загнул.
— На мой век хватит продуктов цивилизации, — продолжал свой спич полковник, — а дальше придется заботиться обо всем тебе. Заботиться и думать за себя, и за всех остальных: износ парка вооружения, транспортного парка, одежды, в конце концов! С продовольствием проблем не будет. А вот бытовые приборы: утюги, пылесосы, вентиляторы, холодильники, электроплиты — над этим всем столько предстоит поломать голову! Простейшие лампочки накаливания необходимы во как! Наши «кулибины» пытаются разработать собственную лампочку, но их потуги пока похожи на литровую банку с гомункулусом. Ты глянь на карту, Андрей! Там же почти все полезные ископаемые, что нам нужны!
— А это что? — спросил Волков, тыча в зеленый кружочек неподалеку от Бобровки.
— Не обращай внимания. Это — елизовский стеклозавод «Октябрь».
— Да! — хмыкнул парень, — выходов стекла на поверхность пока не обнаружено.
— И не обнаружите! Кстати, какие настроения в массах? Суицидом вновь не попахивает?
— Вроде бы нет. Ковалев из РЛМ (рота легковых машин) пытался смыться — полагал, что всех обманывают. Всем говорил, что командование вешает лапшу на уши — никуда часть не переместилась. Пришлось его прокатить на вертолете и объявить три наряда вне очереди.
— И что он? — живо спросил командир, — поверил.
— Поверил. Живо в наряды побежал. Особенно, когда я рассказал ему, что при военном положении с паникерами делают.
— Эт ты хватил, — крякнул отец, — ситуация у нас, конечно, напряженная, но военным положением назвать ее трудно.
— А пусть не паникует. Необходимо пресекать панику в зародыше.
— Необходимо развивать промышленность, — вернулся к прежним баранам Константин Константинович, — своих людей не хватает — обучать аборигенов. Увеличить рождаемость, поощряя многодетные семьи. Чем поощрять, еще надо думать. Нас на базу собирали и по IQ. Значит, потомство наше тоже умишком обделено не будет. Сейчас в нашей школе учится всего сто пятьдесят человек. Это количество необходимо удесятерить, и это как минимум.
— Да, этот вопрос необходимо решать, — согласился Андрей, — стране нужны образованные люди. Кстати, Настя говорила, что у них одних девок на выданье — около четырех десятков. Это не считая вдов, — Норвегов вздохнул.
— О чем ты говоришь! На всю слободу шесть мужиков! Многоженство ввести, что ли?
— А может монасей подключить? — как бы в раздумье сказал Андрей.
— Ты что! — икнул отец, — за такие штуки нас Константинополь мигом от церкви отлучит!
— Ну, от церкви мы и так отлучены, но ладно, оставим иноков в покое. Как не крути, а без наших парней не обойтись. Некоторые, я о себе, уже взяли в жены девушек из предместья, теперь очередь за остальными.
— Дело принудительное? — осведомился Норвегов-старший.
— Дело сугубо добровольное, — ответил младший надевая шапку и бараний полушубок, — я сам им займусь.
— А почему ты? — задал полковник избитый вопрос.
— Мы с Мурашевичем первые заимели жен оттуда, — сказал лейтенант, но я старше по званию. Пока, пап!
Полковник глянул в окно, где уже совсем стемнело, а затем покачал головой.
— Ну и засранец! — произнес он, — посмотрим, чем закончится это перекрестное опыление.
* * *
— Мужики! — обратился к бойцам стоящим в каре Волков.
— Товарищи! — поправил его стоящий рядом особист.
— Мне, товарищ майор, сегодня нужны мужики, — твердо сказал лейтенант, — в прямом смысле слова.
Худавый подумал, что это намек и побагровел.
— Все вы знаете, — продолжал Андрей, что в Бобровке сложилась тяжелая ситуация, которую мы можем разрешить. Точнее, не все мы, а некоторые из нас, которых, кстати, большинство. Это должен быть взаимовыгодный союз. Для успешного и привычного существования нам необходимо развивать все отрасли промышленности, как ни нереально это звучит. Кто мне скажет, что необходимо в первую очередь?
— Деньги, — ляпнул кто-то.
— Нет, — усмехнулся Андрей, — для этого нужна голова, а также носитель для этой «боеголовки».
— Нужны люди, — донеслось из строя.
— Умница! — похвалил лейтенант, — нужны люди, много людей.
— Мы пойдем их ловить? — восторженно спросил Горомыко.
— Нет, господин ефрейтор, делать. Мне нужны добровольцы. Человек шестьдесят, — каре в мгновение ока стало ближе, и Волков почуял жаркое дыхание, обжигающее лицо. Он покачал головой.
— Стать в строй. Мне этот ваш энтузиазм вполне понятен, но есть маленькая закавыка. В этом деле будут участвовать лишь те, кто готов связать себя узами брака.
По рядам прокатился вздох разочарования.
— Нужно, парни, нужно! — сделал строгое лицо Андрей, — во имя будущего нашей маленькой цивилизации.
Вперед шагнуло человек тридцать. Особист вздохнул:
— Мало! Нужно еще столько. Я понимаю, что у некоторых есть пассии среди наших девушек, но поверьте мне, на всех не хватит. Потом будете кусать локти. Черт побери! Ради светлого будущего даже я готов еще раз рискнуть! Ну, а вы! Слабо?
— Жен назначать будете? — поинтересовался Резник.
— Будет что-то вроде «Любви с первого взгляда»: смертельная лотерея «шестьдесят из шестидесяти», — засмеялся Худавый.
— Тогда ладно, — Горомыко вышел из строя и повернулся к особисту, — жените, папенька!
— Какой я тебе, нахрен, папенька! — задохнулся от возмущения майор.
— Вы ведь посаженым отцом будете, — обиделся солдат, а то я не играю…
— Хорошо, хорошо! Всем буду, бля буду! — торопливо согласился Худавый. Необходимое количество потенциальных отцов набралось в три минуты.
— Сбор во всей красе через два часа у штаба. Выдвигаетесь на двух «Икарусах» под предводительством худавого майора, — особист скорчил гримасу, — остальные по своим планам. Разойдись!
Сам Андрей оседлал верного «Уазика» и помчал в слободу. По дороге он связался с Ратибором.
— Дружище! — прокричал он в транк, — собирай народ — я скоро буду.
Вскоре он уже въезжал в Бобровку. Женская толпа молча переминалась с ноги на ногу. Сбоку стоял печальный староста, размышляющий о том, что плохо, когда зять нихрена «папой» не называет.
— Спокойно, девицы! — прикрикнул Андрей на толпу, загудевшую при его появлении, — сейчас все объясню.
Он глянул на Ратибора, который давился от смеха, затем на носки своих сапог.
— Сваты к вам едут, — громко сказал лейтенант, — у вас товар, у нас — купец!
— К кому? — тревожно охнула толпа. На лицах женщин читалось ошеломление, отчаяние и надежда.
— Ко всем незамужним. Хлопцам приперло жениться, да и вам зимой делать особенно неча… Выберут, какая кому понравится. Вы, надеюсь, не против? — толпа еще раз охнула и бросилась врассыпную.
— Что с ними? — не понял Волков, — я их только уговаривать собрался…
— Прихорашиваться поперли, — отозвался староста, — что их уговаривать! Бабы, они ведь завсегда готовы на это дело.
Андрей обалдело замотал головой.
— Во, блин! Наверняка, мой идиотский план удастся! Представляешь, старина, наш Худавый тоже жениться придет! Вот теперь я понимаю, что такое личный пример младших политруков! А где Ильинична?
— Сегодня ее смена. Готовит на караул. А что?
— Пожевать охота. Через час приедут женихи, а я с утра мотаюсь голодный.
— Заморим червячка, — широко улыбнулся Ратибор.
Червяка морили долго всякой всячиной: филе леща, «оливье», котлеты, картофель и оладьи. Ратибор слазил в подпол и достал маслят. Оттуда же появилась на свет запотевшая емкость той конфигурации, которая редко встречалась в этом мире. «Хрусталь с Большой Земли» в Бобровке ценилась на вес золота.
— Скоромимся? — обрадовался Андрей.
— Сегодня пошла седьмая зима, как не стало моей Варвары, — скорбно признался хозяин. Андрей сделал приличествующее случаю лицо, — помянем старушку! Надо отметить, что она меня так не кормила!
Андрей разливал «по-булькам», а Ратибор продолжал погружаться в воспоминания.
— Как дивно она грибочки солила, как хорошо пела! Пусть земля ей будет пухом!
— Аминь! — поддакнул зять, опрокидывая стопку в рот.
Так, невинно резвясь, они и не заметили, как прошли полтора часа. За окном все отчетливей стал слышен гул женских голосов. Андрей наконец глянул на часы и, поспешно сунув в рот котлету, встал из-за стола.
— Пойдем, батенька, а не то наши невесты бузить начинают, — Ратибор тупо посмотрел на него. Махнув рукой, лейтенант оделся и вышел на улицу.
Там было шумно и весело. В воздухе носились женские гормоны, жаждущие воссоединения с гормонами мужскими, и Андрею показалось, будто он попал в общую баню.
— Андрюша! — закричала издалека Мара, разодетая павлином, — иди сюда!
— Что ты тут делаешь? — недоуменно спросил он, подходя.
— Женихаюсь, — ответила жеманница.
— Тебе ведь всего пятнадцать!
— Ну и что? Много кому пятнадцать!
— Ты же моему Косте в жены годишься! — фыркнул Андрей.
— Обижаешь, братец!
— Ни в коем разе. Вместе бы в песочке играли, а не то он там свою тетку обрюхатит.
— Я не играю в песочке и знаю, что такое инцест, как вы однажды изволили выразиться, папочка, — перед ним стояло собственное чадо, напоминая о грехах отрочества. Рядом весело переминалась Анастасия.
— Салют, папаша! — улыбнулась жена, — я тут подумала, не составить ли тебе компанию.
— Кто вас привез?
— Константин Константинович. Он приехал посмотреть на твои успехи.
Действительно, недалеко от них стоял полковник и о чем-то оживленно беседовал с Алексием — братом Ратибора. Андрей повернулся к сыну.
— Костя, нравится тебе эта кукла? — он указал на Мару, — кровь с молоком, не правда ли?
— Ничего, — протянул Костик, беззастенчиво рассматривая девушку с ног до головы, — правда, великовата…
— Вы что, серьезно? — попятилась Мара.
— Вполне, — отозвался Костя, — будешь мне памперсы менять. А писаюсь я часто!
— Но ведь он еще совсем маленький! — протянула девчонка. На нее было жалко смотреть.
— А ты уже большая! — хмыкнула Настя, — ты его старше всего на шесть зим; настолько же тебя старше любой из этих женихов. Зато потом тебе все бабы завидовать будут: муж-то молоденький!
— Но Настя…
— Погуляешь еще немного, — безапелляционно заявила жестокая кузина, — мы тебя в девках не оставим, правда, Костя?
— А она такая же мягкая, как и Полина? — малыш задумался, — любопытно…
— Можешь потрогать, — разрешила мачеха, — думаю, она куда мягче!
Мара издала громкий вопль и скрылась среди домов. Андрею стоило громадных трудов не расхохотаться, но Анастасия грозно глянула на него.
— Пойдем, муж, пошепчемся! — сказала она, взяв его под локоть и отводя в сторонку.
— Вообще-то, твое дело, но лучшей подруги для малыша мы не найдем, — Волков остолбенело глянул на нее:
— Ты шутишь, родная! В его возрасте только о девках думать! Куда ему теперь жена, да еще подобная твоей двоюродной сестре! Она полгарнизона опробует с познавательной целью, пока Костя войдет в фазу полового созревания!
— Я за ней прослежу, — пообещала супруга, — твой сын будет великим человеком. А судьбу великого человека планируют заранее, даже еще до рождения. Так мой дедушка говорит.
У Андрея при воспоминании о старом волхве пробежал мороз по коже. Он машинально кивнул, а Настя продолжала:
— Лучшей жены ни у кого не будет — я свою сестру знаю.
— Кроме меня, — связал два слова Волков, — дай-кось, поцелую!
Завершить разговор не удалось по причине прибытия сватов. Все потонуло в восторженном гуле. План, предложенный Андреем смазался в самом начале, когда тридцатилетняя вдова Маришка с криком д`Артаньяна «А этот — мой!» повисла на шее у майора Худавого. Особист был смят в физическом и моральном смысле и отправился обговаривать условия сдачи к Маришке «на хату».
Вдовы вообще, первыми нашли себе мужей. С решительными лицами они быстро разобрали приглянувшихся парней, растащили их по домам, и этим самым заставили более молодую часть женского населения Бобровки проявить несвойственную им до сих пор поспешность.
Утром на стол Норвегова легло пятьдесят шесть заявлений о вступлении в брак. На них размашистым почерком отца Афанасия стояло «Благословляю».
— Ну и ловкач! — восхитился Константин Константинович, — тебе бы, сынок, свахой работать! Не лейтенант-силовик, а баба-Ханума! За один день пятьдесят шесть брачных контрактов!
— Почти пятьдесят семь, — скромно сказал Андрей.
— Что значит «почти», не въехал? — насторожился полковник. Стоящий рядом с отцом Костя провозгласил:
— Имею честь, дед, сообщить о нашей с Марой помолвке! — Норвегов, в этот момент потягивающий из бутылки компот, поперхнулся.
— Захотели устроить мне инфаркт? — спросил он откашлявшись.
— Все на полном серьезе, — произнес Андрей.
— Кто такая эта Мара? — раздраженно спросил полковник. Он не любил, когда что-то не укладывалось в рамки его мировоззрения.
— Двоюродная сестра Анастасии. Анастасия — моя жена.
— Спасибо за напоминание, — сардонистически скривился хозяин кабинета.
— Пожалуйста.
— Да вы, лейтенант, кажется, издеваетесь над отцом и командиром? — глаза сына озорно блеснули. Норвегова озарило:
— Ну-ка, что ты там еще отмочил? Признавайся, черт бы тебя побрал!
Андрей подошел к стопке заявлений и начал их перебирать. Найдя нужное, протянул его отцу. Тот быстро пробежал глазами текст на листе и положил обратно. Затем снова глянул на сына, потянул задумчиво из бутылки.
— Да это же компот! — недвусмысленно объявил он, встал и подошел к холодильнику.
В результате трехминутных манипуляций на столе возник потный пузырь водки и тарелочка с колбасой домашнего копчения. Полковник чуть замешкался, а затем выудил из стола другой стакан и молча протер его салфеткой. Затем налив в оба стакана грамм по сто прозрачной холодной жидкости, увлеченно тяпнул свою порцию. Андрей последовал его примеру. Положив в рот аппетитно пахнущий чесноком кружок, он глянул на Константина Константиновича.
Тот развел руками, собираясь что-то сказать, но передумал. Разлил по второй, оприходовав которую осведомился:
— Небось, доволен собой?
— А ты?
— У меня нет слов, — полковник снова развел руками, — как ты обработал Худавого? Как это получилось?
— В приказном порядке, — серьезно ответил Андрей. Норвегов хрюкнул и снова потянулся за бутылкой. Отойдя после третьей, он лукаво глянул на отпрыска.
— Только не надо заливать! — поднял он указательный палец правой руки. Вмешался Костя. Оторвавшись от созерцания секретной карты КБВО, внук произнес:
— Дед, правда! Папа Худавому сказал: «Женитесь, товарищ майор! Это — приказ». А тот ответил: «Слушаюсь, товарищ лейтенант! Спасибо!»
Полковник вновь потянулся к холодильнику.
