Глава семнадцатая

Алое знамя с серебряным львом Лиона развевалось над шпилями цитадели. Толпа, собравшаяся на улицах города, радостными криками приветствовала пышный кортеж из двух десятков всадников в богатых одеждах, восседавших на лошадях, покрытых золочеными попонами. Флаг с тройкой перигорских львов красовался в руках конного знаменщика, следовавшего перед кавалькадой…

Я стоял в толпе горожан, приветствующих французское посольство, и любовался вместе с ними на гордую посадку в седле рыцарей из свиты Элиаса Талейрана, графа Перигорского, возглавлявшего эту ответственную миссию. Каждый день горожане Лиона имели удовольствие наблюдать, как оба посольства – немецкое и французское – с подобающей высокому статусу пышностью важно шествовали в городскую крепость для ведения там мирных переговоров. Граф Талейран и граф Брайбернау считали ниже достоинства своих монархов, которых они имели честь представлять, останавливаться в буржуазном Лионе и жили каждый в отведенном для них замке близ города…

Эту процессию я наблюдал уже второй раз. Однако при всей своей красоте она меня вовсе не радовала. Мы находились в Лионе уже третий день, но способа проникнуть в цитадель либо как-то иначе встретиться с Брайбернау я пока не нашел. Дюжие охранники бесцеремонно отталкивали всех желающих протиснуться поближе, что совершенно исключало возможность незаметно пробраться в крепость. А вариант с появлением комтура тамплиеров я рассматривал как наименее удачный и наиболее хлопотный. Поэтому глазел я на эту великолепную процессию в наимрачнейшем расположении духа…

– Виват! – заорал детина передо мной, воздевая руки вверх. «Хороша конспирация, – скептически подумал я. – В этом чертовом городе все от мала до велика знают, что идут переговоры с немцами, и даже, подозреваю, осведомлены о подробностях их хода. Один я, как баран, ничего не знаю! Как-то же эти новости в город просачиваются!»

Детина впереди перестал кричать и опустил руки. Опустил он их, надо сказать, очень неудачно – так, что локоть его врезался мне в грудь. И не успей я в последнюю секунду чуть-чуть развернуться, пришлось бы мне сейчас, выпучив глаза, хватать воздух ртом, как рыбе, выкинутой на берег. Однако удар все же был достаточно силен.

«Осторожнее!» – хотел было крикнуть я, как вдруг сильный рывок сбоку за пояс едва не опрокинул меня на спину. Пытаясь удержать равновесие, я инстинктивно схватился за первое, что подвернулось мне под руку. Это была чья-то кисть с длинными ловкими пальцами, накрепко сжимающими мой кошель, висевший на поясе. Не успел я ничего сообразить, как раздался приглушенный звон и что-то мелкое покатилось по мостовой. Я резко обернулся, увидел обалдевшее длинное лицо с расширенными от недоумения глазами… и тут же услышал наглое заявление:

– Чего это вы меня хватаете, месье? Да вы…

– Тихо! – беря кисть воришки в болевой захват, внушительно прошептал я. – Будешь верещать, сломаю руку. А ну пошли, разговор есть.

Я потащил неудачливого грабителя из толпы. Откуда же ему было знать, что парашютную стропу, припасенную заботливым Лисом в качестве шнура для наших кошельков, невозможно перерезать, чиркнув по ней заточенной монеткой!

При ближайшем рассмотрении вор оказался худющим бледным подростком лет пятнадцати, впрочем, довольно резвым и языкастым. Пока мы гордо шествовали к ближайшему закоулку, малец несколько раз пытался выскользнуть из моего захвата, охал, верещал, морщился, обзывая меня всякими нехорошими словами и требуя объяснить, куда мы идем. В общем, он меня изрядно утомил.

– Слушай меня… – негромко произнес я, прижимая наглеца к стене в какой-то вонючей подворотне.

– Эй, мужик! – раздался позади тот самый голос, который недавно приветствовал французскую делегацию изъявлением бурного восторга.

Я обернулся. Два крепкого вида оборванца с короткими дубинками в руках медленно наступали на меня, строя подобающие случаю угрожающие рожи.

– Ты чего это мальчишку обижаешь? – с издевкой поинтересовался тот самый дуболом, который недавно «нечаянно» двинул меня локтем в грудь.

Они не дождались ответа. Наша беседа была коротка, но содержательна. Досадливо пнув валявшуюся под ногами дубинку, я вернулся к своему воришке, получившему в ходе решения спорных вопросов под дых и потому все еще корчившемуся у стены.

– Вставай, – потребовал я, грубо вздергивая парнишку за ворот и приподнимая над землей. – Я же сказал, разговор есть.

Он подозрительно поглядел на меня.

– А бить не будете?

– Нет, – пообещал я. – Если не начнешь опять дергаться, не буду.

– И в тюрьму не потянете? – несколько успокаиваясь и приходя наконец в норму, поинтересовался охотник за кошельками.

– Хотел бы – давно уже потащил бы, – резонно заметил я. – Вопросы у меня к тебе есть. Ответишь хорошо – дам денег, плохо – ребра пересчитаю. Выбирай.

Парнишка шмыгнул носом, всем своим видом выражая готовность ответить хорошо.

– Ты местный? – начал я.

– Ага…

– Давно промышляешь?

– Ну, не очень… – замялся он. – Сегодня первый раз, – честно глядя мне в глаза, заявил воришка.

– Меня не интересуют твои похождения, – резко оборвал я паренька. – Скажи, хорошо ли ты знаешь город?

– Да уж как не знать! Знаю, добрый господин, – подобострастно отвечал малолетний преступник.

– Хорошо… А в цитадели бывал? – продолжал я допрос. Глазки паренька настороженно блеснули.

– А вам зачем?

– Я спрашиваю, бывал или нет? – Я как следует еще раз встряхнул мальчишку. – Вопросы здесь задаю я!

– Приходилось… – буркнул тот.

– Можно ли проникнуть в замок, минуя ворота? – продолжал допытываться я, чувствуя, что моя игра в следователя довольно-таки глупа и небезопасна. Однако я был доведен до крайности, хватался как утопающий за соломинку и готов был использовать даже этот крайне рискованный вариант.

– Можно… – разглядывая меня с нехорошим интересом, протянул воришка. – Заплатить только придется.

– Насчет этого не волнуйся. Заплачу, – пообещал я, чувствуя себя преотвратнейшим образом.

– А вы что, убить там кого замышляете? – прошептал юнец, находя логичное объяснение моему странному поведению.

– Будешь трепать языком, убью тебя, – заверил я.

Малолетний криминальный элемент сдавленно ойкнул, видимо, окончательно утвердившись в мысли относительно моего ремесла. Наверняка у него в голове уже вертелся складный рассказ о том, как ловко удалось ему вывернуться из лап свирепого наемного убийцы.

– Ну, пойдем, что ли? – решив играть свою роль до конца, дернул я мальчишку за плечо.

– Что вы, что вы! – замахал тот на меня руками. – Сейчас никак нельзя. Ночью, когда стемнеет, приходите сюда же, я вас проведу. Да деньги не забудьте! – довольно нагло добавил он. Я для профилактики холодно и криво улыбнулся, обдавая собеседника ледяным взглядом.

– Я приду и деньги принесу, не волнуйся. Но если тебя не будет или если ты притащишь с собой этих кретинов, – я кивнул на распростертых в грязи и охающих «защитников детских прав», – то моли Бога, чтобы он сам прибрал тебя к завтрашнему утру!

Паренек испуганно и мелко закивал и, вывернувшись из моей ослабленной хватки, ринулся наутек.

– Как стемнеет, я приду! – донеслось из-за угла.

Я вышел из пропахшей испражнениями подворотни и медленно побрел по берегу Роны. Широкая река мощно несла свои воды к Средиземному морю, чуждая мелочной людской суеты, грехов и страстей… На душе было мерзко. Некому, да, собственно говоря, и незачем было задавать дурацкие риторические вопросы, которые, словно тяжелые жернова, вертелись в моей голове. Я с ужасом чувствовал, что все те перевоплощения, которые были моей работой в этом лучшем из миров, оставались со мною, переделывая меня каждое на свой лад. Благородный рыцарь, вестфольдский принц, английский шпион, циркач, комтур тамплиеров… Кто из них – настоящий Вальдар Камдил? И жив ли еще он, этот настоящий? Может, всего-то и есть «Джокер-1» – карта, которая сама по себе не значит ничего и которую можно сбросить вместо любой другой? Только что я надел личину наемного убийцы… Пусть случайно, не желая того, в глазах одуревшего от страха воришки я несколько минут играл роль. Но удастся ли мне снять эту жуткую маску? Мерзко…

«Никто не сможет упрекнуть меня, что я действовал неправильно! – неожиданно зло подумал я. – Я всегда был адекватен. Ситуации, задания… К черту лысому! А люди? Мои друзья… Да, черт побери, друзья! Бельрун, Меркадье, Шамберг… Все эти люди близки мне, и боль каждого из них – моя боль. И все же я тасую их судьбы и кидаю козырными картами, как только в этом возникает нужда. Интересно, – неожиданно перебила мои размышления странная мысль, – и леди Джейн, и Лаура говорили, что любят меня… Говорили искренне, во всяком случае, хочется верить, что эти слова были искренними. Возникает резонный вопрос: за что? Ведь не может же действительно вызвать столь трепетное чувство умение лихо рубиться мечом, скакать на коне и плести сеть интриг подобно заправскому пауку? За что-то же они меня полюбили? Или моя маленькая сестричка… Когда она поняла, что я – не ее родной брат, что-то же удержало Инельгу рядом со мной, толкнуло на эту безумную вылазку у стен Лондона! – Я горько усмехнулся. – Мне тридцать шесть… И быть героем стало моей работой. Но очень хочется быть человеком».

Еще некоторое время поглядев на синие волны Роны, я повернулся и зашагал на постоялый двор, где мы остановились. Где меня ждали, черт побери…

В гостинице меня действительно ждали.

– Куда это ты, черт побери, запропастился? – набросился на меня Бельрун, едва я успел переступить порог.

– По городу гулял, – неопределенно ответил я.

– Гулял? – удивился мой друг. – И много выгулял?

– Ночью иду в замок, – ответил я просто.

– Ночью в замок? Что ты там забыл ночью? – Он уставился на меня как на сумасшедшего. – И чем ты там намерен заниматься до того, как туда приедет Брайбернау?

Я пожал плечами. Черт его знает, что я там действительно собираюсь делать. Со стражей разговоры разговаривать!

– Как-то мне все это не нравится… – медленно проговорил Винсент, берясь за подбородок.

– Мне тоже. Но вариантов нет, – грустно констатировал я.

– Ладно, – махнул рукой циркач. – Может, ты и прав. Тебе виднее. Я тут, пока ты гулять изволил, с Эжени прошелся по лавкам.

– И что?

– Интересная тут вещь получается… В городе полно высоких гостей, а выбор в лавках – так себе, не ахти.

– Да мало ли что… – произнес я, не понимая, куда клонит Бельрун.

– Вот и я так подумал, – как-то странно на меня глядя, продолжил он, – и решил узнать, чего ж тут мало. Поговорил с приказчиками, пропустил кружечку-другую, и вот какая штука всплыла. Оказывается, на эти две недели, то есть три, но две остались, таможенная пошлина на границе между Арелатом и Францией отсутствует! – Винсент значительно поднял палец вверх. – Не на все, конечно, – добавил он. – Но на дорогие ткани, вино, украшения и тому подобные вещи. Цены, которые дают там за товар, в полтора-два раза выше тех, которые предлагают в Лионе. И это в нищем-то Арелате. Причем вся эта льгота распространяется только на один-единственный тамошний город. Ты понимаешь, о чем я говорю?

Да, я понимал. Сердце бухало где-то у самого горла… «Старый волк! – процедил я сквозь зубы. – Женить своего недоумка решил, значит… Благое дело… Только невесту неудачно выбрал. Ну ладно, посмотрим».

– И что это за город? – с трудом сдерживая накатившую злость, спросил я.

– Ты остынь, – посоветовал мне Бельрун. – Здесь убивать некого, а до Женевы мы за две недели по-любому доберемся. Ты, главное, не забудь вернуться из замка.

Мальчишка не обманул.

– Видите вон тот огонь на башне? – указал он пальцем в ночную темень, когда мы, осторожно озираясь, влезали в утлую лодчонку, привязанную у берега. – Нам надо править на него, иначе течение снесет лодку далеко от того места, где нужно высадиться. И старайтесь плескать поменьше – на стенах стража, не ровен час, из арбалета пальнут.

Мы изо всех сил налегли на весла, стараясь как можно быстрее миновать предательски освещаемую луной реку и спрятаться в тени высоких каменных стен.

– Вот здесь, – тихо прошептал воришка, вытягивая лодку на песчаную отмель. – Вон у той стрельницы.

Он тихо подкрался к стене и издал резкий крик, подражая сычу. Помолчав, мальчишка крикнул еще два раза. С башенки быстро начала опускаться толстая веревка со множеством узлов.

– Вот вам дорога в замок, добрый господин, – с изрядной долей хвастовства произнес парень и недвусмысленно протянул раскрытую ладонь, ожидая обещанной платы.

– Там, наверху, – холодно глядя в глаза своему проводнику, ответил я. Тот вздохнул и с явной неохотой полез наверх. Подождав, пока он скроется за зубцами стены, я начал взбираться следом. Тяжело передать все мысли, которые крутились в этот момент у меня в голове. Мне представлялись стражники, ожидающие моего появления, слышался скрип перерезаемого каната, шорох взводимой арбалетной тетивы… да мало ли еще что! Однако, к радости моей, все эти страхи были напрасными. Я благополучно достиг верха.

– Давай, залазь! – прошипел угрюмый седоусый стражник, протягивая мне руку. Еще движение – и я оказался на боевой галерее.

– Гони монету и проваливай! – выставил он широченную лапищу, в которую я немедля вложил заготовленный золотой.

– Давайте, бегом! Уходите отсюда! Не ровен час, дьявол корпорала принесет, – беспокойно оглядываясь, страж подтолкнул меня в спину.

– Да, я провожу! – пискнул малолетний разбойник и, схватив меня за рукав, потащил куда-то влево. – Тихо! Не шумите, – предупредил он. – Здесь лестница. Сейчас спустимся…

Шаткое сооружение, несколько самонадеянно именовавшееся лестницей, действительно было прислонено к стене ярдах в тридцати от места нашего десантирования. Мальчишка присел на корточки, хватаясь за деревянные жерди, и, просительно глядя на меня снизу вверх, заныл:

– Я подержу… спускайтесь. Но только… добрый господин, вы же обещали дать мне монету, когда мы будем наверху!

– На, получи! – отдал я обещанную плату.

– Спасибо вам, добрый господин. Спускайтесь смело, – почтительно прошептал паренек. Я неосторожно последовал его указанию и стал спускаться. Примерно на полпути до надежной тверди лестницу резко качнуло вбок, так, что я едва удержал равновесие, и наверху послышался удаляющийся дробный топот деревянных башмаков…

– Сбежал, подлец! – тихо выругался я, спрыгивая на землю. «А впрочем, любить ему меня особо не за что… Вот что дальше-то теперь делать без провожатого?» – Я растерянно огляделся вокруг. Спрятаться в замке, который ты знаешь, под силу и несмышленому малышу. Но вот укрыться в незнакомой цитадели – это все равно что пытаться прикрыть свою наготу однопенсовиком.

«Что ж делать-то? – лихорадочно соображал я, словно шестилетний ребенок, ищущий убежища для игры в прятки. – Что у нас есть? Плана замка нет. Знакомых тоже нет… Елки-палки, ничего у нас нет! Стоп. Отказать. Так не бывает. Еще раз… Ну, план замка в общих чертах… ну, в самых общих чертах, представить можно. А знакомые?.. Ладно, попробуем обойтись без знакомых».

Я прислонился к холодному камню, стараясь слиться со стеной. «Кто здесь сейчас может находиться? Стража. Стража мне не нужна. Кто еще? Повара. Заманчиво, конечно. Но на кухне не спрячешься. Дальше. Челядь. Писцы… Стоп! – Я хлопнул себя рукой по лбу. – Ну конечно же! Писцы! Утром к приезду господ дипломатов все документы должны быть переписаны набело. А это означает, что сейчас они наверняка упражняются в искусстве каллиграфии. Не все, конечно. Но изрядная часть. Следовательно, места их должны быть свободны. Живут они здесь скорее всего в каморках по одному-два человека. Удобства, как бы это выразиться, ниже среднего. Ну да ладно. Ночь пересидим, а там видно будет. Как говорится, за неимением горничной, используют дворника…»

Комнатка, которую я избрал своим убежищем, мало чем отличалась от стойла в конюшне на ферме почтенного Деметриуса, правда, в лучшую сторону. Сено, шелестевшее при каждом моем движении, было посвежее и, следовательно, много душистее. Но, с другой стороны, от каменных стен тянуло такой промозглой сыростью, что мысли мои крутились вокруг первых симптомов ревматизма и тому подобных неприятных вещей. Уж и не знаю, мрачные мысли или многодневное недосыпание тому виной, но глаза мои смыкались сами собой, и разлепить их не было никакой возможности. Смастерив из досок, составлявших лежанку, перед дверью некое громоздкое подобие будильника на случай внезапного прихода хозяев, еще не подозревающих о собственном гостеприимстве, я положил под голову меч и, резонно решив, что с одним-двумя писцами мне не составит труда справиться даже и спросонья, моментально заснул.

Будильник зазвенел, точнее загремел, вовремя. Как раз в тот момент, когда невысокий тщедушный хозяин моей спальни попробовал войти в свой номер. Вскинувшись от грохота падающих досок, которыми была подперта дверь, я вскочил, хватаясь за оружие. Усердный труженик пера, чудом не пострадавший от моей «побудки», изумленно стоял на пороге, держа в руке масляную светильню, и непонимающе взирал на представшую перед ним картину. На его лице не было страха, одно безмерное удивление. Какое-то мгновение мы стояли друг перед другом, соображая, что же делать дальше. Затем писарь широко улыбнулся и, продолжая изумленно мерить меня взглядом, воскликнул:

– Боже мой! Как же так! Господин рыцарь, вы ли это? Вот нечаянная встреча!

Я энергично потряс головой, отгоняя недосыпную муть, и попытался разглядеть собеседника.

– Вы меня не помните? Я монах, у которого вы когда-то купили одеяние у развилки близ Кадельсдорфского аббатства! Вы тогда спрашивали у меня дорогу на Ройхенбах! Ваш друг тогда еще подарил мне свой плащ! Помните?

– Знаток языков, – радостно улыбнулся я. – Ценитель Джебрена!

– Да-да! Он самый!

– О Господи! А здесь-то ты что делаешь? – Я обнял его за плечи, искренне радуясь неожиданной встрече.

– Я служу секретарем у графа фон Брайбернау. Уже около двух лет.

– Ты – секретарем? – Моему изумлению не было предела. О такой удаче я не мог и помыслить.

– Да, господин рыцарь. Это высокая честь для меня, – приосанившись, гордо произнес бывший монашек. – После того как мы с вами расстались, я почти год странствовал по империи. Умение писать и знание основ врачевания, преподанные мне в обители братом Эмериком, помогли в конце концов устроиться учеником к знаменитому медику Гейльбрехту из Вишмарка, лечившему в те дни графа Карла-Дитриха после ранения на турнире. Там меня его сиятельство и приметил.

– А здесь ты…

– Надзираю за работой писцов, – со скрытой гордостью сообщил мне юноша. – Обычно я ночую в замке, но сегодня вынужден был остаться, дабы проследить, чтобы в текст договора, не дай Господь, не вкралась ошибка.

– О! Высокая должность, – поздравил я его.

– А вы-то тут какими судьбами?

– Мне необходимо встретиться с Брайбернау, – после некоторой паузы сказал я. – И чем скорее, тем лучше. Это связано с нынешними переговорами. Причем встретиться надо так, чтобы, кроме нас троих, об этом не знал никто.

Секретарь ненадолго задумался, затем посмотрел мне в глаза и просто ответил:

– Хорошо. Как ему вас отрекомендовать?

– Скажи, что его ждет здесь старый знакомый…

Бывший монах коротко кивнул и вышел.

Захваченная нами сарацинская галера, словно прирученный лев, тихо покачивалась у пирса в порту Сан-Ремо.

– Куда ты теперь? – спросил я статного седовласого рыцаря, ставшего мне верным другом в этом походе.

– Сейчас – в Наваллон, а потом – ко двору. А ты? – Серо-голубые глаза его светились радостью от сознания спасения после недельного мотания по морю без компаса и карты.

– Домой, – уклончиво ответил я. – А дальше видно будет.

Объяснять моему доблестному соратнику, что мой дом находится вовсе не в замке Сегрен, а в небольшом закрытом городке при Институте Экспериментальной Истории в совсем другом, чуждом ему мире, было бы глупо и бессмысленно.

– Ну что ж, прощай на всякий случай. – Де Наваллон крепко обнял меня. – Но я верю, что мы непременно встретимся. И если не здесь, то там. – Он ткнул пальцем в синее небо, в котором кружились крикливые итальянские чайки.

Предусмотрительно постучав в дверь, мой нежданный союзник осторожно заглянул в келью, где я, промерзая от сырости, терпеливо дожидался его.

– Наденьте это, господин рыцарь. – Он протянул мне черный плащ с капюшоном. – Пойдемте.

Мы вышли в узкий темный коридор.

– По дороге ни с кем не разговаривайте, – шепнул мне юноша.

Это была излишняя предосторожность – в этом замке я знал только двух человек. Дошли мы довольно быстро. Встречавшиеся по пути стражники салютовали секретарю главы имперской дипломатической миссии.

– Вот здесь вас ждет граф. – Мой старый знакомец остановился у массивной дубовой двери. Постучав в нее, он испросил разрешения войти.

– Прощайте, благодетель, – светло улыбаясь, напутствовал меня молодой человек. – Я был рад видеть вас. Если его сиятельство, как и обещает, выхлопочет для меня дворянство, то я непременно помещу в своем гербе те пять серебряных монет, которыми вы меня когда-то одарили.

Он учтиво поклонился, открывая передо мной дверь. Я пожал ему руку.

– Верю, у тебя все получится. Спасибо. Ты мне очень помог.

Я переступил порог богато убранной комнаты. Седовласый поджарый воин стоял посреди своего кабинета и удивленно глядел на меня.

– Огюст?! – потрясенно воскликнул он. – Огюст де Сегрен, дружище! Черт меня подери!

Он шагнул ко мне, раскрывая руки для объятий.

– Я не Огюст, – остановил я Брайбернау. Не знаю, говорил ли я в этот момент правду…

– Ты шутишь! – не поверил мне Карл-Дитрих. – А кто же ты?

– Вальдар Камдил, сьер де Камварон, – отчетливо проговорил я, кланяясь своему бывшему противнику. – Помните турнир в Трифеле?

Брайбернау, слегка опешив, отступил на шаг, внимательно вглядываясь в мое лицо. Пауза длилась довольно долго.

– Не знаю… – с сомнением произнес он. – По-моему, вы говорите правду. Но сходство поразительное!

– Да, это так, – я сумел выдавить из себя какую-то жалкую улыбку. Получалась странная вещь. Передо мной стоял мой старый друг, с которым мы вместе перенесли столько тягот там и который здесь отлеживался целый год после моего удара копьем. «Что же получается?! Что бы я ему ни сказал, все будет ложью! Назовись я де Сегреном или наоборот, все это одинаково было бы неправдой…»

– Итак, вы Камдил, – не совсем уверенно произнес Брайбернау. – Забавно. Никогда бы не мог подумать, что человек, причинивший мне столько неприятностей, будет как две капли воды похож на моего лучшего друга…

«И что это будет один и тот же человек», – мысленно добавил я.

– Поймите правильно, – продолжал граф, – я не держу на вас зла за тот злополучный удар. Он был великолепен. А ваше освобождение короля Ричарда!.. Поверьте, я был восхищен той ловкостью, с которой вы все проделали. Честно говоря, давно мечтал познакомиться с вами. И вот теперь…

Брайбернау развел руками, не зная, что и сказать. Слава Богу, я не ошибался. Передо мной стоял все тот же благородный и отважный рыцарь, чье прямодушие и непоколебимая верность вошли в поговорку в Святой Земле. Там. В той Святой Земле. Значит, никакие уловки, никакие недомолвки и хитроумные каверзы были не нужны. Более того, они были глупы и опасны. «Самый верный путь – прямой!» – гласил девиз де Наваллона. И фон Брайбернау.

– Что привело вас сюда, мессир Вальдар? – несколько приходя в себя от изумления, спросил он.

– Дела. К сожалению, дела, – печально отозвался я. – Судьбе, как видно, из любви к назидательным случайностям, было угодно вновь столкнуть нас, но, увы, уже по разные стороны баррикады. Фортуне вольно развлекаться парадоксами!

– Слушаю вас. – Любезный граф фон Брайбернау моментально превратился в главу дипломатической миссии. – Но для начала садитесь.

Усевшись поудобней, я протянул ему пергамент, добытый для меня Кристианом де Монгийе.

Карл-Дитрих развернул свиток и заскользил взглядом по четким каллиграфическим строчкам. По мере того как он углублялся в чтение, лицо его мрачнело и принимало все более устрашающий вид. Что и говорить, попытка создания франко-английской империи на месте двух стран противников не сильно радовала графа фон Брайбернау.

– Да! – сумрачно произнес он, заканчивая чтение. – Я не спрашиваю, откуда это у вас. Вы все равно мне не ответите…

Я покачал головой, подтверждая правоту его слов.

– Не отвечу.

– …Можете вы поклясться, что то, о чем здесь говорится, – правда?

– Могу. Это копия письма королевы. Если вы хотите, я могу представить вам человека, некогда возившего подобные письма, – веско проговорил я, вспоминая Бельруна.

– Не надо. – Граф останавливающим жестом поднял руку. – Я вам верю. У вас есть еще какие-нибудь дела?

– Да! – кивнул я. – Мне нужно встретиться с императором.

– Зачем? – встревоженно поглядел на меня Брайбернау. Что делать! Как говорится, все мы чьи-то дети. Старый волк Лейтонбург был его молочным братом, и от встречи Оттона со мной он не ждал ничего хорошего. Ни для него, ни для меня.

– Он похитил мою невесту, – нехотя пояснил я, – принцессу Лауру-Катарину Каталунскую. Я хочу попробовать убедить его вернуть ее мне.

– У вас ничего не получится, – вздохнув, сказал граф. – Отто желает выдать ее за своего сына. Отговорить его от этого невозможно!

– Вероятно, это так, – очень медленно, выделяя каждое слово, произнес я. – Но у меня есть ряд очень веских доводов в поддержку моих слов. Вы слышали, говорят, Фридрих Барбаросса вовсе не утонул?! Говорят, это была попытка убийства со стороны его младшего брата принца Лейтонбургского? А еще говорят, что император Фридрих объявился в Арелате и собирает войска против своего младшего братца.

– Да. Вчера мне докладывали об этих слухах. Так это ваших рук дело?

Я утвердительно кивнул.

– Простите, но все это чушь! Я сам видел, как тонул бедный Фридрих. Спасти его было невозможно. Не я один, сотни людей могут подтвердить это!

– Несомненно! Но тысячи, десятки и сотни тысяч людей не видели гибели Барбароссы. Зато они готовы поверить в любую чушь, если она сулит им свободу и процветание. Заметьте, не дает, а лишь сулит. Если я не встречусь с его величеством в ближайшие дни, империя получит восстание в Арелате, восстание в Королевстве Обеих Сицилий, беспорядки в Византии (можно подумать, что когда-то там был порядок?) и скорее всего вызов его в судилище Фем. Как вы думаете, граф, не велика ли цена за неудачный брак? Причем, заметьте, это только начало!

Карл был бледен. Он в ярости кусал нижнюю губу и, казалось, был готов разорвать меня на части. От добродушия моего друга не осталось и следа.

– Могу ли я обещать государю безопасность во время встречи? – наконец выдавил он.

– Безусловно! – не кривя душой, ответил я. – Если ему мало моего слова чести, пусть возьмет своих драбантов, а я – своих.

– Хорошо! – едва шевеля губами и не спуская с меня холодных, как два клинка, глаз, ответил он. – Через два дня вы встретитесь с ним в замке Ховерштейн в Альпах. А сейчас – прощайте! Мой секретарь проводит вас.