Сон — единственная радость, которая может приходить не вовремя.

Нет, это не Монтень. Это я сам придумал.

Но если всерьез, то ведь так оно и есть. Признаваться в том, что любишь поспать, как-то даже не принято. Нашел чем заняться — спать! Работать надо на благо себя и государства. Или книжки читать для ума и сердца. Или в клубе с девушками танцевать, отдуваясь за то, что у сапиенсов половое влечение постоянное и, значит, брачные танцы горных козлов приходится практиковать в любое время года. Сон — это же так, ерунда. Сплошная потеря времени. Ну, в кои-то веки сон интересный приснится, но кому нынче интересны сны — во времена забитого фильмами интернета и моря разливанного компьютерных игр.

А с другой стороны — спросите наигравшегося с утра до вечера ребенка, хочет ли он спать. Поинтересуйтесь у студента, вернувшегося с танцулек и уныло глядящего на учебник квантовой физики. У молодых мам-пап поспрашивайте, у которых ночью сплошное «уа-уа» в люльке. У старичка, который без таблетки снотворного в койку не ляжет. У профессора физиологии — тот, превозмогая зевоту, все вам расскажет про процессы торможения-возбуждения в коре головного мозга, про важность сна для здоровья психического и физического…

В общем, сон — это и впрямь истинное удовольствие. Если бы еще было можно отсыпаться впрок! Спать с запасом в скучные вечера, в пустые дни, в долгие зимние ночи — и тратить накопленное в годы бесшабашной молодости, или для важной и срочной работы, или для интересных разговоров…

Я потянулся за кофейником и вылил в чашку остатки кофе, уже остывшие, с осадком. Марко с сочувствием посмотрел на меня.

— Может быть, отправитесь спать, Кирилл?

— Сейчас. Только давайте еще раз пройдемся по датам. У вас две тысячи девятый год… ну, тут можно списать на погрешности исчисления… Когда был основан Рим?

— Восьмой век до Рождества Христова.

— Ага, верно. — Я помнил не так уж много дат из истории, они благополучно стерлись из памяти сразу после школьного экзамена. Но что-то все-таки всплывало в голове: — А вот… Юлий Цезарь?

— Да? — с готовностью отозвался Марко. — Что Цезарь?

— Лет за пятьдесят до нашей… до рождения Христа был убит Брутом?

Марко покачал головой.

— Ну, если мне не изменяет память, то Юлий Цезарь умер от сердечного приступа во время любовной встречи… в двадцать четвертом году до Рождества Христова.

— Тогда это и есть та точка, в которой истории наших миров разошлись! — торжественно сказал я.

— Обычная ошибка человека, пытающегося разобраться в различии миров веера. — Марко улыбнулся. — Что-нибудь поближе к нашим дням?

— Подожди, ты прав… — Я посмотрел на томик Монтеня. — Ваша библиотека… если такие давние и старые различия между мирами… Не было бы никакого Монтеня, Сервантеса, Гюго, Достоевского…

— Кто такой Сервантес?

— Дон Кихот — знаешь? Санчо Панса?

— Испанцы? — уточнил Марко. — Это все известные в вашем мире писатели?

— Чушь какая-то! — не выдержал я. — Если мир начинает меняться, то он должен измениться радикально. Изменения все накапливаются и накапливаются, не должно быть уже ничего общего! Какие у вас страны? Мы — в Италии?

— Мы в Ватикане, — улыбнулся Марко. — А Ватикан в Италии, да. Он разделяет Италию на Северную и Южную.

— Час от часу не легче… США?

— Северные Штаты Америки?

— Соединенные Штаты Америки.

— Ну… есть.

— Развитая страна?

— Весьма. Одна из самых развитых. Канада, конечно, побольше…

— Бред! — с чувством сказал я. — Россия?

— Какая из? Северо-восточная Россия, Южно-Украинская или Сибирско-Дальневосточная? Это конфедерация.

Я не выдержал и потянулся за бутылкой с коньяком. С хорошим местным коньяком, произведенным во французской провинции Коньяк.

Коньяк не изменился.

— Лютер?

— Видный деятель Церкви.

— Ленин? Гитлер? Сталин? Черчилль?

— Черчилль, — обрадовался Марко. — Знаменитый английский писатель и философ. На мой взгляд — чересчур зануден, но…

— Почему так, Марко? Кто-то исчез вообще, кто-то написал другие книги, кто-то занялся в жизни другими делами. Допустим, это работа функционалов. Допустим, они вмешиваются не сотни, а тысячи лет. Но такие изменения должны менять мир полностью, а он изменен выборочно!

— Именно так. А Вероз, в котором нет нефти? Там изменения должны были произойти еще в доисторические времена. Глобальные, геологические. И при этом даже в Верозе ты найдешь знакомые имена и людей, которые занимаются тем же, чем в Демосе или у нас.

Марко налил коньяк и себе. С сочувствием посмотрел на меня:

— Ты пытаешься за пару часов найти ответ на вопросы, над которыми наш мир бьется уже столетие. Оставь, Кирилл.

— Должен быть ответ, — упрямо сказал я. — Может, он на поверхности, просто у вас взгляд замылился.

— Замылился?

Я объяснил, что это значит.

— Может быть, — легко согласился Марко. — Мы отличны от вас. Вы — техники, мы — биологи.

— У нас бы сказали «генетики»… Не знаю только, как вам удается заниматься генной инженерией без электронных микроскопов и прочей лабуды…

— С Божьей помощью, — улыбнулся Марко.

— Ага. И, наверное, с помощью какой-нибудь медузы… «глаза архангела»… Марко, кардинал сказал, что нам не помогут. Что ваши солдаты не станут защищать наш мир.

— Каждый достоин лишь того мира, который он способен защитить сам, — твердо сказал Марко. — Приди мы к вам, пусть даже с бескорыстным желанием помочь, — чем бы это кончилось? Ваши обычаи ужаснули бы нас, наши — вас. У вас огромное количество атеистов, они согласятся принять помощь? А мусульмане? Тем более — помощь в борьбе против неизвестного врага, не особенно и беспокоящего вас.

— А если тайно?

— Тайно не получится. Это будут не поединки рыцарей на уединенных ристалищах. Это будет война — на улицах ваших городов и сел. Будут гореть здания, умирать женщины и дети… вы готовы платить такую цену? Мы заплатили — но мы сами приняли это решение.

— Знаете, Марко, я стал вас уважать, — честно сказал я. — Мне понравился Вероз… я был всего в двух городах, но они хорошие. И ваш мир… хоть я его и не знаю толком, мне тоже симпатичен. Вы правы, вам не надо вмешиваться.

Марко развел руками.

— Но только что нам делать… — пробормотал я. — За мной, кстати, просто-напросто охотятся!

— Хотите — оставайтесь у нас, — легко предложил Марко. — Убежище мы, конечно же, вам дадим. Если хотите — то и вашей семье, друзьям. У нас уже не те времена, когда даже отрекшихся функционалов ссылали на закрытые поселения. Живите и радуйтесь. Я полагаю, что человек вашего характера — я имею в виду технический склад ума, присущую вам энергию и отвагу… нет, нет, не улыбайтесь, в вас все это есть!.. – найдет себя в нашем мире.

— А соблазнительно, — сказал я. — Честное слово.

И я почти не лукавил. Когда через пять минут я укладывался в постель в одной из отведенных мне комнат, я обдумывал это предложение на полном серьезе.

Правит здесь церковь, ну и что? Все-таки церковь привычная, заповеди знакомые. Никого не принуждают, свобода совести… Телевизоров нет? И прекрасно! Компьютеров… ну, обидно, конечно.

Зато есть поле для деятельности! Пойду работать генетиком. Буду выводить живые компьютеры! У нас и то уже сплошь и рядом рассуждают, можно ли построить компьютер из живой материи. А здесь, где тепловизоры и ультрафиолетовые детекторы лепят из медуз, это будет гораздо проще. В конце концов, это тоже Земля, пусть и другая. Сервантеса у них нет, зато Свифт своего Гулливера в целый сериал расписал! Во всем есть и плюсы, и минусы…

Коньяк у них хороший, табак не запрещен… и девушки красивые. Хотя, конечно, на этих воинственных кармелиток глаз не положишь…

Уснул я с самыми мирными мыслями.

Хотя, возможно, коньяк из чужой Франции тоже этому способствовал.

Разбудило меня пение птицы за окном. Я оторвал голову от подушки и недоуменно посмотрел в окно.

Уже рассвело, на голубом небе не было ни облачка. Пушистая зеленая ветка качалась за открытым окном. Маленькая птичка — лазурное тельце, малиновые крылышки, размером чуть крупнее синицы, сидела, крепко вцепившись в раскачивающуюся ветку, и пела:

Голосок у птички был тоненький, но не писклявый. Приятный такой голосок, словно пела девушка вдалеке.

Увидев, что я смотрю на нее, птичка чирикнула и перепорхнула по ветке чуть дальше. Я снова уронил голову на подушку.

Птичка-будильник? Или птичка-будильник-метеостанция?

— Кыш, несчастная! — воскликнул я. И, вспомнив манеру выражаться Андрея из Орысултана, добавил: — Умолкни, дочь греха и мачеха расслабления!

Тон, во всяком случае, птичка поняла. Недовольно зачирикала и улетела.

Нет, ну а чему удивляться? Волнистые попугайчики говорить умеют? Умеют. Остается добиться лишь того, чтобы голосок у них стал приятнее. И выучить нескольким песням. Если с неба каплет, то пусть поют: «Легкий дождичек услада и для травки, и для сада!» Если небо обложило конкретно, то пусть голосят: «Тень-тень-тилитень, зарядило на весь день!»

Если разобраться, то обычный электронный будильник с барометром и гигрометром не менее удивителен.

Я встал и отправился в ванную комнату. Помылся в душе — ощущение низвергающегося на тело водопада было ужасно приятным. Надо будет дома открутить на фиг лейку со всеми ее дырочками, обычными и массажными, и поливаться из шланга…

Завтрак мне подали в гостиной. Еду принес молодой повар очень серьезного вида — мне показалось, что он очень сильно беспокоился, понравятся ли мне горячие булочки, мягкий свежий сыр, варенные всмятку яйца, капучино и свежевыжатый сок. Сок, к моему удивлению, был овощным — угадывался томат, свекла и сельдерей, поверх густого сока была посыпана мелко нарезанная зелень. На удивление вкусно, хотя сельдерей я бы лично не положил.

Еще больше мне понравилось, что завтракал я не в одиночку. Марко не появился, зато пришла вчерашняя девушка-капрал, уже не в форме, а в длинном белом платье. Впрочем — йорк бодро семенил за ней.

— Вы хотите позавтракать в одиночестве, Кирилл? — как хорошая знакомая осведомилась она. — Или составить вам компанию?

— С удовольствием! — обрадовался я. И не удержался от комплимента: — Вам очень идет… светская одежда.

Кстати, помимо светской одежды девушка не пренебрегла и небольшим количеством косметики, губы были явно подкрашены. И на шее у нее поблескивало необычное, но красивое ожерелье: маленькие золотые пчелы, сцепившиеся друг с другом.

— Спасибо. — Она отреагировала на комплимент улыбкой. — Когда я проходила обучение, мы носили строгие платья. Как положено. Ну и на службе мундир. А сейчас у меня свободное время. Ой… какая же я невоспитанная! Меня зовут Элиса.

Я подвинул девушке стул и поймал себя на том, что слегка нервничаю. Конечно, гораздо приятнее завтракать в компании. Но кто их знает, какие у них тут правила поведения за столом. Возможно, если я не помогу Элисе помешать сахар в кофе или почистить яичко, то нанесу этим смертельное оскорбление гостеприимным хозяевам.

Но если даже я и допустил какие-то промахи, то девушка этого не показала. Более того, предоставив мне молча и спокойно завтракать, она по большей части развлекала меня за столом. Началось с вполне уместного воспоминания, как проходили завтраки в монастыре, где Элиса имела честь проходить обучение на гвардейца. Потом рассказ естественным образом перекинулся на сам монастырь и обучение толпы веселых мелких девчонок искусству единоборств, мастерского владения штатной пикой и «прочими спецсредствами». Ну а когда Элиса выдала анекдот про монахиню-наставницу, пику и не в меру придирчивого кардинала, приехавшего проверять занятия по боевой подготовке, я поперхнулся кофе и расхохотался в голос. Отсмеявшись, сказал:

— Вот уж не думал, что у вас в ходу выражение «фаллический символ». Мне казалось, ваше общество более пуританское.

— А кто такие пуритане?

— Да… были у нас такие. Верующие очень строгих правил, если вкратце.

— Вера не должна быть ханжеской, — откусывая кусочек булочки, сказала Элиса. — Я обязана хранить девственность, пока нахожусь на службе, это мой святой долг. Но это же не значит, что мне не интересны отношения между мужчинами и женщинами. Через три года я закончу службу и в монастырь скорее всего не вернусь. Хочу выйти замуж за достойного человека. Знаете, девушки-гвардейцы — это очень выгодная партия.

— Верю. А собачку с собой прихватите?

— Конечно. — Она потрепала своего крошечного спутника. — Они не привязываются к другим хозяевам. Так что доживать Фунтик будет со мной.

Я восхищенно покачал головой.

Ну что за дивный пасторальный мир! Наша Земля, пожалуй, самая необустроенная и безалаберная из всех обитаемых миров!

— Мне тут предлагают остаться у вас, — сказал я. — Пожалуй, если останусь, то через три года приглашу вас в хороший ресторан.

— Я люблю хорошие рестораны, — улыбнулась Элиса. — Пригласите. А вам угрожает опасность?

— Ну… типа того, — кивнул я. — Поссорился с функционалами.

— Они отвратительны, — твердо сказала девушка. — Оставайтесь у нас, мы вас защитим.

Я с грустью подумал, что если Элисе станет известно, что я и сам — бывший функционал, то мои шансы резко упадут. Впрочем, мало ли в Италии Элис?

— Жалко, конечно, что у вас совсем нет техники, — сказал я. — Путешествовать лучше на самолете, да и телефон удобная штука…

— Не знаю, что такое самолет, хотя догадываюсь по смыслу. — Она рассудительно кивнула. — Но ведь и вы наш мир пока не знаете. Вдруг у нас найдется то, что вам понравится?

— Уже нашлось, — выдал я комплимент. Что-то сегодня я был в ударе.

— После обеда вас ждет малый Конклав. — Элиса на сей раз оставила мои слова без внимания. — За вами приедет группа сопровождения, но я тоже буду с вами. Марко сказал, что вам необходим кто-то знакомый, чтобы меньше волноваться, а он сам был вынужден уехать.

— Понятно…

Я даже не успел расстроиться, что вся ее общительность — лишь следствие приказа. Элиса скромно потупила глаза и добавила:

— Я очень рада, что именно мне выпала такая честь — быть вашим другом в нашем мире.

В общем, время за завтраком и после пролетело очень даже неплохо. Курить при Элисе я не рискнул, поэтому мы перебрались в библиотеку и занялись сравнением земных, точнее — демосовских авторов и авторов Тверди. Элиса оказалась в меру начитанным человеком, быть может — даже более начитанным, чем я. Мы нашли еще несколько расхождений — здесь не было писателя Даниеля Дефо, или же он был малоизвестен, а у Дюма не оказалось романа «Три мушкетера». Вот это меня ужасно расстроило, и я стал в лицах пересказывать ей сюжет романа, стараясь как можно более смягчить неприятный момент противостояния трех мушкетеров и д’Артаньяна кардиналу Ришелье. В общем, получилось что-то вроде современной версии советских книжек про гражданскую войну, которые адаптируют для детей, начисто убирая революционную патетику и идеологию. Так, воюют какие-то условные белые и условные красные, одних будем считать хорошими, потому что именно их приключения описывает автор, а других плохими, потому что они норовят хороших выпороть плетью, а то и расстрелять.

Три мушкетера прекрасно перенесли адаптацию. Элиса восхитилась и сказала, что такая увлекательная история пользовалась бы огромным успехом. И что я мог бы, к примеру, записать свой рассказ и издать книгу в Тверди как литературный пересказ.

У меня глаза на лоб полезли от такого предложения. И впрямь, почему бы не подарить молодежи целого мира замечательные приключения четырех друзей? Вот бы сюда писателя Мельникова, он бы тут развернулся! Ну а для Коти какое раздолье! Эротические истории ему Иллан сочинять запретила, но писательский-то зуд не унять. Он бы тут стал самым великим писателем всех времен и народов, пользуясь сюжетами, по иронии судьбы пропущенными в этом мире… Кстати об иронии судьбы. Можно же еще и фильмы пересказывать или в пьесы их превращать. Вот и еще одна ниша!

А несчастные трудолюбивые графоманы, которыми полнится интернет! Вместо того чтобы сочинять свои истории про скромного юношу, попавшего в чужой мир, оказавшегося там наследником эльфийского рода, освоившего магию и пошедшего воевать Черного Властелина, они бы дружно перелопачивали труды Стивенсона, Купера, Майн Рида, Толкина, Кинга и прочих авторов популярных романов. Конечно, с Толстым или Шекспиром фокус не удастся, тут многое зависит не от сюжета, а от умения писать. Но вот приключенцев, фантастов и детективщиков можно будет переложить безболезненно…

Я так увлекся разговором и собственными размышлениями, что появления кардинала не заметил. Только когда Элиса вскочила и встала навытяжку, ухитрившись, несмотря на светскую одежду, принять совершенно военную выправку, я обнаружил, что в библиотеке мы уже не одни.

В дверях стоял Рудольф со своей старой собачкой на руках. За ним — две девушки в форме гвардейцев.

— Доброе утро, Элиса. Доброе утро, Кирилл. — Взгляд кардинала показался мне тревожным. Впрочем, может, это «глаза ангела» с утра плохо позавтракали… — Как вы отдохнули?

Вопрос относился скорее ко мне, так как Элиса промолчала.

— Хорошо, спасибо. Меня разбудила веселая птичка.

— Ах да… — По лицу Рудольфа скользнула тень улыбки. — Они здесь прикреплены к каждой спальне… излишняя роскошь, как мне кажется, в деревнях обходятся одной-двумя на все дома… Очень хорошо, очень. Нам надо следовать на Конклав, Элиса вас предупредила?

— Да, ваше преосвященство.

— Идемте… — Он заколебался. — Да, Элиса, вы тоже следуйте с нами. Ваша форма далеко?

— В казарме. Я могла бы…

— Ничего, ничего… Не будем медлить.

Пожелание «не медлить» из уст кардинала оказалось равносильно приказу поторопиться. Мы в быстром темпе вышли из здания — и я не удивился, обнаружив во дворике не только карету, запряженную двумя лошадьми, но и четверых конных гвардейцев, державших в поводу еще пару лошадей. Я, кардинал и Элиса погрузились в карету, шестерка девушек в своих попугайских нарядах нас сопровождали, совершенно классически разбившись в боевое охранение: две спереди, две позади, и по одной охраннице с боков кареты. Сомнений уже не было, нервозность была разлита в воздухе. Даже старый песик на руках епископа не спал, а смотрел на меня внимательным, совсем не собачьим взглядом.

— Что-то случилось, ваше преосвященство? — не выдержал я.

Кардинал вздохнул.

— Да. Ты имеешь право знать… Кто был в курсе твоего визита в Твердь?

— Мой друг Котя. Таможенник Цибиков на Земле… на Демосе. Таможенник Андрей в Верозе. Цибиков, кажется, не знал, куда я дальше двинусь…

— Догадаться несложно, если его таможня выходит рядом с единственными вратами в наш мир… — Кардинал поморщился, когда карета подскочила на камне. Возница гнал во весь опор. — Нет, нам это ничего не дает. Как я понимаю, арканцы способны отслеживать твои перемещения по мирам.

— Наверное, да. На Земле точно умели.

— Два часа назад к нам пришли парламентеры от Аркана.

Я вздрогнул.

— Это иногда случается, — продолжал кардинал. — Я очень надеялся, что это опять переговоры о примирении или предложение обмена… — Он осекся, но я уже убедился в том, о чем лишь догадывался: не только Аркан рассылал своих агентов в другие миры, Твердь тоже это умела. Впрочем, сейчас это было не главное.

— Речь шла обо мне? — спросил я.

— Да. Они требуют вернуть своего. Функционала, устроившего террористический акт в Аркане, убившего женщину на Демосе, похитившего женщину из лечебного лагеря Нирваны…

— Террористический акт? — завопил я. — Да меня расстреляли из крупнокалиберных пулеметов! Лечебный лагерь? Концлагерь!

Кардинал взмахом руки заставил меня остановиться.

— Не важно. Я верю тебе, а не им. Список твоих преступлений включает еще десяток пунктов: уничтожение чужого имущества, унижение гражданина Аркана по расовому признаку и так далее, и так далее. Но это совершенно не важно. Вопрос лишь в том, как нам поступить.

— Они угрожают? — мрачно спросил я. Мне хотелось посмотреть на Элису, но я боялся увидеть в ее глазах испуг или отвращение.

— Конечно. Уничтожением… — он вздохнул, — всех наших людей в иных мирах. Список прилагался. Очень полный список. Ну и… расторжением пакта о перемирии.

— У нас есть с функционалами пакт о перемирии? — удивленно спросила Элиса.

— Есть, капрал, — мягко сказал кардинал. — Есть. Ты можешь мне напомнить, что сделки с дьяволом преступны, и мне нечего будет ответить. Но пакт существует уже много десятилетий…

— А они способны вас победить?

— В честном бою? Надеюсь, что нет. Но… у нас ведь нет атомных бомб, Кирилл. Что способна противопоставить адскому огню живая плоть?

— Бессмертный дух, — сказала Элиса. Похоже, известие о пакте потрясло ее больше, чем правда о моей природе и список моих грехов.

Кардинал молчал, думал о чем-то, прикрыв глаза. Потом вздохнул:

— Ты права, девочка. Я надеюсь, что и Конклав поддержит наше мнение…

— Вам поставили какие-то сроки? — спросил я.

— Трое суток.

— Тогда к чему такая спешка? — Я обвел взглядом карету.

— Функционалы относятся к срокам весьма растяжимо. — Кардинал невесело улыбнулся. — Срок на размышления — это одно. А попытка захватить тебя силой — совсем иное. Если ты им так важен, то я не хочу рисковать. В цитаделях Ватикана тебе будет спокойней, чем на уединенной вилле.

— Это что, арест?

— Хочешь я отвезу тебя к порталу в Вероз? Мы все равно движемся в том направлении. К тому самому порталу, через который приходили парламентеры Аркана?

Я развел руками. Нет, конечно же, не хочу…

— Ты не арестован, — твердо сказал Рудольф. — Ты взят под охрану.

На этот раз окна в карете не закрывали. Я повернулся к окну и мрачно уставился на идиллический пейзаж.

Как в Тверди соотносился между собой Рим и Ватикан, понять было трудно. Но, кажется, Ватикан здесь был обособлен: ехали мы не через город, а по вымощенной камнем окружной дороге. Издалека разобрать особенностей архитектуры я не мог, но к моему удивлению Вечный Город даже в этом мире все-таки обзавелся несколькими высотными зданиями на окраинах. Ну, не небоскребы, не столпы из стекла, стали и бетона, но архитектура все-таки выглядела вполне привычной. Наверное, такие высотные здания, пока еще похожие на обычные дома-переростки, не выделившиеся в отдельный класс зданий, строили в США на заре увлечения небоскребами.

— Мы едем за городом в целях безопасности? — спросил я.

— Да, — коротко ответил Рудольф. Но через несколько мгновений пояснил: — В целях безопасности граждан.

Не могу сказать, что эти слова прибавили мне оптимизма. Но дорога продолжала мирно виться среди апельсиновых рощ, на полях трудились люди, для которых появление кареты служило поводом перевести дух, провожая нас взглядом. Изредка попадающиеся виллы дышали покоем. Навстречу несколько раз проехали кареты, куда чаще — повозки с грузами (в повозки были впряжены поджарые длинноногие быки, тянущие с неожиданной прытью). Вдали показался купол собора Святого Петра — мы возвращались в обитель кардиналов. Постепенно напряжение стало спадать.

— А вас не тревожит, что прямо во дворе Конлава есть проход в другой мир? — спросил я. — Вдруг из дверей выедет танк, что с ним сделают дамы с собачками?

— Танк не проедет, — ответил Рудольф. — Ты и впрямь недолго был функционалом, Кирилл… максимальный размер порталов ограничен. Насколько мы понимаем, мощность, требуемая на их открытие, растет по экспоненте, и сделать ворота для танка немыслимо. Это потребует всю энергию мира.

— Это хорошо, — сказал я. — Вот только атомные бомбы бывают и очень маленькими… и ее даже не обязательно проносить в дверь.

Рудольф смолчал. Думаю, он был в курсе, что единственная уничтоженная башня таможенника была стерта с лица моего мира термоядерным взрывом — и этот взрыв еще и выворотил целый холм на Аркане, куда вел портал.

— Я бы на вашем месте все-таки озаботился… — продолжил я.

— Чем? Уничтожением портала? У нас нет бомб, мы можем лишь засыпать башню камнями, залить бетоном.

— Или перенести Ватикан в другое место.

— Зачем? Чтобы после титанических трудов арканцы открыли еще один проход — прямо к новой резиденции? Если крысиную нору заделать, то звери прогрызут другую, рядом. Лучше поставить мышеловку.

Я замолчал. Глупо считать себя умнее других. Если кардиналы терпят дверь в иной мир рядом со своими святынями, то у них должны быть на то причины.

— Еще раз повторю, ты сохраняешь свободу. Мы можем доставить тебя к порталу, — сказал кардинал. Карета уже въехала в город, не знаю уж, в Рим или Ватикан. Дорога стала ровнее.

— Ну уж нет, — сказал я.

Рудольф вздохнул:

— А жаль. Я надеялся, что ты согласишься, и наши проблемы кончатся сами собой…

Я посмотрел на кардинала. Тот улыбался. Но в каждой шутке есть доля правды, и здесь она, несомненно, была большая.

— Мне ужасно жалко вас огорчать… — начал я.

И в этот миг впереди раздался звук, которого в этом мире не было и быть не могло.

Глухое частое «та-та-та» автоматной очереди.