Рука Валентина дрогнула, едва не выпустив кольцо. Оно же в зале осталось! Валентин попятился было, но тут же рассмеялся. Вот уже от собственного кошелька бегать начинаем. Пусть его. По крайней мере, токен-ринг будет в хорошей компании.

Валентин положил кольцо рядом с монетой — почти ожидая, что та отползет в сторону и зашипит, чего монета, разумеется, не сделала, и завязал кошель. Хорошо, господин Рейлис или как вас там. Придется вами заняться.

Быстрым шагом Валентин вышел прочь и безо всяких приключений вернулся в зал заседаний. В нем все выглядело так, словно и не было никакого побоища. Дыра в стене исчезла, стол с еле заметной трещинкой посередине по-прежнему был идеально кругл, и сидели за ним вполне прилично выглядевшие люди. Только шишка на лбу у Максима позволяла догадаться, что одними застольными беседами дело не ограничилось.

Талион восседал на своем месте, спокойно созерцая дело рук своих. Неплохая работа, заключил Валентин.

— Ну что, верные слуги мои, — весело произнес он, садясь в свое полукресло, — спасем мир от катастрофы?

Хаям, кутавшийся в шерстяную накидку, поднял голову и пробормотал:

— Похоже, Фалер, тебе понравился замок, раз ты готов драться за него с целой толпой Избранных.

— Максим, я должен принести свои извинения, — произнес Валентин уже серьезно. Визомон-оператор сделал движение, точно собираясь встать, но все-таки ухитрился остаться в кресле. — Я не собираюсь продолжать дело Великого Черного. Мне совсем не нравится перспектива разрушить половину Фарингии и потерять замок. Скажу честно: я намерен предотвратить катастрофу. — Валентин оглядел слуг Великого Черного; те сидели молча, не сводя глаз со своего нового Хозяина. — Заклятья общей судьбы сняты. Пусть те, кто желает мне помочь, остаются. Остальные, — Валентин махнул рукой в сторону двери, — могут идти.

Грохот отодвигаемых стульев застал Валентина врасплох. Встали все, даже Нинель, все еще бледная после пережитого погрома.

Валентин сжал губы. Н-да, придется повозиться, в одиночку-то…

— Мы все с тобой, Фалер из Лигии, хозяин Замка! — торжественно произнес Талион, и все бывшие слуги Великого Черного дружно склонили головы. — Есть вещи, которые связывают сильнее, чем заклятье общей судьбы.

Сговорились, догадался Валентин; сговорились, пока я Занга подслушивал и кольцо добывал. Ну, такой толпой мы им покажем! Вот только кому это — им?

— Да вы садитесь, садитесь, — замахал руками Валентин, — в ногах правды нет. Не кажется ли вам, что самое время позавтракать?

Я им покажу, кто такой Фалер, подумал он про себя. Ишь, хозяином обзываются! Сейчас я вас расшевелю…

Талион сделал изящный жест рукой — от груди, раскрывая ладонь в движении, точно бросая карты на стол. Валентин обнаружил перед собой бутерброд с колбасой и большой стакан горячего, но весьма бледного чая. Чертов эльф, подумал он ошеломленно. Это он шутит так, или, наоборот, у него такое представление о земных деликатесах?!

Хаям засмеялся первым, потом его поддержал Максим. Мануэль позволил себе легкую улыбку. Ну и рожа у меня, должно быть, подумал Валентин. А пофиг! Он откусил от бутерброда и отхлебнул чаю.

А потом вытащил из кошеля злополучную монету и положил ее на стол так, чтобы было видно всем.

— Вопрос первый, — сказал Валентин. — Что это такое и откуда оно взялось?

Смех мигом прекратился; тишина заполнила зал. Валентин жевал бутерброд и поглядывал на Талиона — все-таки именно эльф осматривал монету перед тем как началось. Однако первым заговорил Хаям.

— Хороший вопрос! — сказал он, дуя на руки — видимо, так и не согрелся после ледяной купели. — Поначалу я считал, что это происки Детмара; но тогда я не знал, что он заколдован с помощью магического кинжала. Похоже, Детмар и в самом деле ничего не знал о Хозяине… прошу прощения, о Великом Черном.

Валентин кивнул. Звание «хозяин» сменило владельца. И хорошо, что сменило.

— Но раз так, — продолжал, постепенно оживляясь, Хаям, — никто из известных нам Избранных или магов не мог этого сделать! Серый никогда бы не стал убивать тайно, маги не способны Перемещать! Кто же остается? Неизвестный избранный? Мифические маги-жрецы Неназываемых земель? — Хаям сделал эффектную паузу. — Теперь я вспоминаю легенды, которую слышал от жреца Черной Шпаги в Шерторе. В легендах говорится, что маг, достигший предела дозволенного могущества, будет уничтожен Предвечными, чтобы не допустить всемирной катастрофы.

Еще и Предвечные, подумал Валентин. Осталось вспомнить летающие тарелки и происки КГБ.

Вообще-то говоря, Предвечные не были только легендой. Не земляне же, в конце концов, разбросали по всей Панге тысячи талисманов? В неведомые доисторические времена здесь действительно жили люди, способные не только управлять талисманами, но даже их изготавливать. В древних книгах их называли Предвечными Предками, или просто Предвечными, в Эбо же пользовались более понятным словом — предмаги. Тысячи лет назад предмаги, достигшие поистине невероятной маготехнической мощи, умудрились довести дело до всепангийской катастрофы почище той, что планировалась на Побережье сегодня в обед. Одним из ее результатов как раз и были Жгучие Пески — чистый белый песочек на площади в двадцать миллионов квадратных километров. И притом на десять километров в глубину; проверяли, бурили. И никакой радиации. Предвечные знали толк в Т-технологиях.

Хорошего же он мнения о Предвечных предках, подумал Валентин про Хаяма. Делать им больше нечего, только за магами присматривать!

— Предвечные — вот истинные хозяева Панги, — продолжал между тем Хаям. — Только Предвечный мог знать все, оставаясь в тени; только он, предвидя катастрофу, способен был остановить Великого Черного. И он сделал это, явившись Фалеру под чужим обликом и передав ему монету. Вторая монета оставлена для Избранных. — Хаям наставил на Валентина палец. — Все, что тебе нужно сделать, Фалер — это явиться к месту битвы Избранных, и твоя направленная Предвечным рука сама найдет цель для этого талисмана!

— Как бы не так, — буркнул Бранбо, не отрывая глаз от стола. — Вам бы только деньгами сорить. Да ты хоть знаешь, что это за монета?

— Еще бы! — Хаям всплеснул руками. — Я же видел, как она действует!

— Ха! — фыркнул Бранбо. — Солнце ты видишь каждый день, и много ли ты о нем знаешь?! Пока вы здесь препираетесь, я уже изучил этот талисман. Для Избранного он не опаснее горошины!

— Ты знаешь этот талисман?! - изумленно воскликнул Хаям. — Что ж ты раньше молчал?!

Бранбо выразительно поглядел на Талиона и скорчил недовольную гримасу.

— Так что же это такое? — спросил Валентин с интересом. Монета — талисман?! Надо же, и в этом деле замешаны земляне!

— Для хранителя подвалов Замка опознать переплавленный тумнарк — дело пяти минут, — самодовольно заявил Бранбо. — Вы бы и сами могли догадаться, если бы вместо драки шевелили бы мозгами!

— Бранбо, — мягко сказал Талион. — Я впервые слышу это слово — тумнарк.

Бранбо осекся, покосился на Талиона и забормотал:

— Ну, может быть, может быть, это довольно редкий талисман… Некоторые из антикваров даже не подозревают о его существовании… Нужно довольно долго изучать манускрипты. Или на самом деле совершить путешествие на Север — многие хвастаются, но кто там действительно был, я вас спрашиваю?! Да, тумнарк — редкий талисман. В Северных Землях его используют как оружие против магов. Будучи брошен с достаточной силой, он останавливает вокруг себя магию на те несколько мгновений, пока летит до жертвы. А когда он попадает в мага, тот навсегда лишается магических способностей. — Бранбо прикрыл глаза, вспоминая что-то еще. — Тумнарки находят в горах Байсана и Строма, обычно они заключены внутри кристаллов желтого хрусталя и выглядят подобно каплям серой жидкости, размером до кулака крупного мужчины. Если кристалл расколоть, становится понятно, что это — кусок неизвестного металла, очень похожего на серебро. Он поддается переплавке, не теряя своих свойств, — Бранбо ткнул пальцем в лежащую перед Валентином монету, — но я еще не слышал, чтобы из него чеканили монеты! Идея, достойная ювелира! Впрочем, что бы вы ни делали с тумнарком, бросать его должна рука пришельца. Только тогда талисман просыпается и делает свое дело.

— Значит, Фалер — пришелец? — спросил Максим.

Бранбо пожал плечами:

— Насчет Фалера не знаю! Но рука, метнувшая монету в Великого Черного, принадлежала пришельцу, клянусь своими дневниками!

— Значит, — спросил теперь уже Валентин, снова беря монету в руки, — если я сейчас брошу это, — он оглядел зал и подмигнул Хаяму, — в кого-нибудь с магическими способностями, одним магом станет меньше?

Бранбо опустил глаза:

— Откуда мне знать, как он работает? Мало ли что можно прочесть в манускриптах… Ты же уже бросал ее в угол — и что? Магия Замка сильна по-прежнему.

— Мне кажется, — подал голос Мануэль, — бесполезно бросать монету. Тот, кто подкинул ее Фалеру, лучше нас всех знал, как обращаться с тумнарком. Заколдованная рука Фалера — вот кто сейчас главный специалист по этому талисману. Фалер, вы помните, что случилось, когда Талион бросил на стол флягу с эликсиром Сатаны?

Валентин усмехнулся и покосился на стену, где должен был находиться сделанный им пролом.

— Я не об этом, — Мануэль покачал головой. — За миг до того, как все потеряли голову, ваша рука, Фалер, метнулась к монете и спрятала ее в поясной мешок. Сразу же после этого вы зарычали, принялись разбрасывать заклинания и ломать стены. Так что я думаю, что рука ваша действовала сама по себе.

— Разумеется, — кивнул Валентин. — Именно сама по себе. В каком-то смысле пославший меня присутствует за этим столом.

— Я рад, что он не присутствует здесь лично, — без тени улыбки произнес Мануэль. — Оперативник такого класса чрезвычайно опасен.

— Оперативник?! - переспросил Валентин. Ай да Мануэль! Еще одна версия! Впрочем, кажется, я уже припоминал КГБ…

— Я изложу свои соображения, — сказал Мануэль. Валентин кивнул. — Как известно, Великий Черный появился в Фарингии не просто так. Имел место договор с тайной организацией, члены которой именуют себя Незримыми. Именно с их агентами мы и работали все эти долгие годы. Однако даже я не знаю никого из руководства Незримых выше второго уровня — выше, чем координаторов по районам. Нам полностью неизвестна их агентура в крупных городах. Возможно, Великий Черный знал больше, но это знанием умерло вместе с ним.

Валентин вспомнил сцену сговора Великого Черного и Незримых. Да, те тщательно соблюдали конспирацию..

— Договор с Незримыми предусматривал борьбу со всеми Избранными, не только с Серым Воителем, — продолжал Мануэль. — Вся обработка Георга и Детмара велась хоть и под моим руководством, но с использованием агентов Незримых. Имела место утечка информации: Незримые скорее всего знали о готовящемся на сегодня суде Георга над Габриэлем. Возможно, они также знали о том, что сделал в Ампере Талион.

Талион молча кивнул.

— В таком случае Незримые могли посчитать, что Великий Черный им больше не нужен, — жестко сказал Мануэль. — Таковы правила тайных организаций: убивать до того, как человек сможет причинить вред. О тумнарках, по-видимому, известно многим; направить своего агента к Фалеру Незримые могли по нескольким адресам. Психологическим кодированием их агенты владеют не хуже меня; к тому же, в их числе есть маги. Фалера лишили сознания, внушили ему, что перенос был мгновенным, и доставили сюда, в замок, чтобы он убил Великого Черного.

Валентин покачал головой. Хорошая версия. Но переносила-то меня Стелла! При всех ее недостатках она вряд ли агент Незримых. Надо бы Мануэля осадить, а то он тут всех убедит, что страшнее кошки зверя нет.

— Почему именно я? — спросил Валентин. Мануэль на миг отвел глаза.

— Вы знакомы с Хаямом, Фалер, — пояснил он, но без прежней уверенности. — Вы — единственный живой свидетель катастрофы в Гельвеции, так что Великий Черный не мог бы вами не заинтересоваться. — Валентин раскрыл рот. Черт возьми! Так вот почему Занг послал именно меня! — Не скажу, что любой другой человек не подошел бы, но у вас шансы были максимальны. На месте Незримых я выбрал бы кого-нибудь вроде вас.

— Не проще ли им было обработать вас самих, а, Мануэль? — нанес Валентин решающий, как ему показалось, удар. — Вас они знали, вы постоянно были в сфере досягаемости, зачем искать бродягу Фалера по всему Побережью? Опять же и с транспортировкой проблем меньше?

Вместо ответа Мануэль вытащил из-под стола свой кинжал и без особого усилия воткнул его в каменный стол. Впечатляет, подумал Валентин.

— Этот кинжал, — сказал Мануэль со вздохом, — еще вчера обладал силой, способной самих Избранных заставить действовать по моему желанию. С ним я был защищен от любого психологического кодирования. И взять меня живым у них тоже не было ни малейшего шанса.

Выкрутился, констатировал Валентин.

— Еще вчера? — переспросил Талион, раскрывая свои большие глаза. — Неужели заклинания утратили силу?

— Ровно в полночь, — Мануэль щелкнул по кинжалу ногтем. — Я проверял.

Талион вздохнул и покачал головой:

— Очень жаль. Теперь у нас больше нет надежды.

— Подожди, подожди, — толкнул его в бок Валентин. — Пока речь о монете; Избранными мы еще займемся!

Переживания Талиона были ему вполне понятны. Еще бы, с кинжалом-то наперевес — да мы бы вмиг всех Избранных убедили жить дружно. А ты вот без кинжала попробуй!

Судя по всему, эльфам не было доступно чисто человеческое чувство азарта. Задача не вызывала у Талиона восторга, который потихоньку охватывал Валентина. Черт возьми, такое ощущение, что весь мир против нас! Неужели сдюжим?!

— Поторопись же, Фалер! — воскликнула Нинель. Валентин уставился на нее с недоумением. Бледная, все в том же вечернем платье, изрядно пострадавшем в недавней потасовке, пророчица глядела на него почти с гневом. — Узнать, кто послал тебя, мы сможем в любой момент, для этого достаточно исполнить ритуал. Время неумолимо уходит, а ты еще ничего не сделал чтобы спасти нас! Фалер, заклинаю, поторопись!

— Какой ритуал? — Валентин, разумеется, пропустил причитания мимо ушей. Хаям, сидевший как раз напротив, ухмыльнулся:

— Один из самих старых ритуалов на свете. Нинель способна провидеть будущее того мужчины, с которым спит. Но точно так же она способна увидеть и его прошлое. Как-то раньше мы пренебрегали этой стороной ее таланта.

Ах вон оно что, сообразил Валентин. Это ж пока уснешь, пока проснешься… Действительно, пора переходить ко втором пункту повестки дня!

— Не время спать! — сказал он Хаяму и улыбнулся Нинель. — Еще один вопрос, и мы займемся Избранными. Но сначала, Талион, все-таки поясни мне, кого ты имел в виду, когда говорил, что за всем этим стоит Сумрак?

Талион вздрогнул, оторвавшись от созерцания светильника над головой Мануэля.

— Сумрак, — сказал он неторопливо, точно раздумывая, что именно рассказать об этом недобром предмете. — Это эльфийское слово, и за ним стоят тысячи лет легенд и преданий. Среди нас, эльфов, не принято делить мир на Добро и Зло, как делают это люди. Мы различаем Свет, Тьму и Сумрак.

Талион откинулся в кресле, подняв взор к потолку.

— Серый Воитель, Георг Великолепный и даже Алеф Недолгопроживший — все они, в нашем понимании, служили Свету.

О да, заметил про себя Валентин. Эльфийские понятия очень отличаются от людских. Может быть, Великий Черный тоже был эльфом? Раз такой цвет себе выбрал?

— Свет, — продолжал Талион, — это сила, которая не скрывает своих намерений и достигает своих целей прямыми путями. Люди Света — обычно Избранные, великие мастера, святые, воины; эльфы от рождения принадлежат Свету. Но Свет при всей своей ясности может причинять боль, когда его становится слишком много. — Талион помолчал, лицо его отразило печаль. — Эльфам не место на земле людей — что может быть яснее? И эльфов не остается… Сталкиваясь со Светом такой силы, невозможно самому остаться в Свете и уцелеть. Многим, в том числе и мне, пришлось затаиться, скрыв свои замыслы. И тогда мы стали принадлежать Сумраку.

Талион снова сделал паузу. Кажется, я начинаю въезжать, сообразил Валентин. Сумрак, значит, это мы — выдаем себя за аборигенов, а сами преследуем цели Шаггара Занга, трепыхаясь, как приманка на веревочке. Сами не понимая, что мы делаем.

— Сумрак скорее хитер, чем силен, — продолжал Талион. — Уйти в тень — единственный способ одержать верх над более сильным противником, и кажется поначалу, что это верный способ. Но ложь, однажды прокравшаяся в наши действия, пускает там корни, остающиеся навсегда. Ступить в Сумрак легко; обратной дороги к Свету не существует. Даже победив своего врага, человек Сумрака остается таким, каким он стал. Он больше не ходит прямыми путями. Он утаивает новости от друзей. Он способен изображать любовь там, где ее нет, и скрывать ненависть за приветливой улыбкой. Рано или поздно, но он неизбежно сам запутывается в своей хитрости, и с этого дня он обречен.

Талион положил правую руку на грудь, нащупывая свой драгоценный камень сквозь зеленую ткань плаща.

— Мрачноватая перспектива, — заметил Валентин. — По твоим словам, мы тоже принадлежим Сумраку. Отчего же это именно Сумрак напал на Великого Черного?

— Великий верный служил Тьме! — громко провозгласил Талион. — Он прошел тропой Сумрака до конца и уцелел, он обрел свободу, которая и есть Тьма.

Валентин затряс головой, пытаясь вникнуть в хитроумную эльфийскую концепцию. К счастью, Талион пришел к нему на помощь:

— Великий Черный не имел никаких целей. Он просто делал то, что ему нравилось. Он хитрил, когда это представлялось забавным, и действовал с ужасающей прямотой, когда ему хотелось произвести эффект. Он наложил на нас заклятье общей судьбы — и тут же заявил, что вскоре, возможно, погибнет. Он убивал людей по малейшему поводу — но он же мог часами сносить побои и оскорбления от ничтожнейших Воителей, если ему того хотелось. Тьма приобрела сегодня великую душу.

Валентин вспомнил переживания Великого Черного, подслушанные у окна. Очень похоже; он мгновенно бросился выполнять первую же пришедшую в голову идею. Если Великий Черный всегда был так непредсказуем…

— Талион, — хрипло спросил Валентин. — А мог Великий Черный прихоти ради убить своего слугу?

— Конечно, — Талион пожал плечами. — Два или три раза он делал это в моем присутствии. Год назад у него было шестнадцать учеников. Он в любую минуту мог сделать что угодно. Для мира огромное счастье, что у Тьмы почти не бывает слуг.

Да уж, подумал Валентин, ощущая холодок в спине. Жить рядом с таким типом… Все равно что с тикающей миной. Того и гляди, убьет просто так. Я бы, наверное, не смог. А они — жили, и даже выжили. Теперь понятно, почему никто не пожалел о его смерти. Непонятно, почему никто не образовался.

— Силам Сумрака невозможно терпеть рядом истинного служителя Тьмы, — сказал Талион. — Загадочная, непредсказуемая сила угрожает любым их планам. Послать человека, тайно вооружив его талисманом, на убийство и вслед за тем — на верную гибель — это в духе Сумрака. Слуга Света привел бы к замку целое войско своих сторонников или явился бы лично, чтобы поразить Великого Черного в поединке. Другой же слуга Тьмы никогда бы не стал убивать, не насладившись игрой с намеченной жертвой. Нет, Великого Черного убил один из слуг Сумрака!

— По твоим описаниям, к Сумраку относятся едва ли не все обитатели Панги, — заметил Валентин. — Может быть, у тебя есть более конкретные подозрения?

— Зачем? — Талион пожал плечами. — Я еще не принадлежу к Тьме, чтобы карать по подозрению. Это мог быть Ваннор, втайне от Серого, или Хеор — ведь талисман встречается именно в его владениях — или даже Акоста, когда-то претендовавший на звание Верховного Мага. Я уверен только, что пославший тебя, Фалер, был магом, а не Избранным, потому что только маги принадлежат Сумраку. И он был магом из первой дюжины этого мира. Все остальное неважно — ведь никто из нас скорее всего не доживет до вечера.

Хеор, отметил про себя Валентин. Так-так-так! Тумнарки в северных горах; Запретное королевство. Куда как раз собирались Георг с Детмаром, и которое именно Хеор сделал запретным. Ах ты черт, еще одна заноза в заднице.

Валентина прошиб озноб. Все темные места сектора Побережье-Север потихоньку выплывали на свет. Не-Джо мертв, Серый Воитель обречен; едва заглянувшие в сектор Георг и Детмар тоже без пяти минут покойники; наконец, великий маг Хеор, колдовской король Запретного королевства — главный претендент на роль человека за сценой. И вся эта нечисть не нашла другого времени сцепиться, как именно сейчас, когда я пошел отыскивать кольцо! Полно, уж не за мной ли они не самом деле охотятся? А все остальное — для отвода глаз?

Валентин усмехнулся своей мании величия. Ладно, сказал он себе, если они для отвода глаз поубивают друг друга, я в обиде не буду. И даже глаза отведу. Лишь бы Побережье не слишком пострадало. Замок мне и вправду нравится.

Он еще раз посмотрел на Нинель. Да, и кое-кто из его обитателей. Так что решено — доживем до понедельника!

— Ну, это мы еще посмотрим, — возразил Валентин упавшему духом эльфу. — Всего-то делов — предотвратить драку трех Избранных! Уверен, у каждого из нас есть парочка идей, как это проще всего сделать! Итак, вопрос второй: как именно?

Талион несколько раз молча кивнул, однако ничего не сказал. Валентин уже понял, что эльф на правах первого ученика предпочитает высказываться последним, и устремил взгляд на Хаяма.

— Опять я! — возмутился тот. — По-моему, и думать тут ничего не надо — раз уж Предвечные за это взялись. Ну, на всякий случай можно просто объяснить им, что битва в Ампере, да еще в праздничный день, приведет к катастрофе. Не идиоты же они, должны понять…

— Давно ты последний раз разговаривал с Избранным? — с некоторым раздражением спросил у него Мануэль. — Знаешь ли ты, что это такое — разговаривать с Избранными?!

— Я говорил с королями и с великими магами, — надулся Хаям. — Мои истории слушали надменные жрецы Черной Шпаги. Я даже проник в Запретное королевство и выступал перед Стражами Границы! И все они слушали меня, затаив дыхание.

— Ну что ж, значит, тебе и карты в руки, — с явным неверием в успех хаямовых начинаний заключил Мануэль. — Эх, если бы мой кинжал еще работал…

Вообще-то это можно устроить, подумал Валентин. Ну-ка, на всякий случай…

— Мануэль, когда и в каком месте Великий Черный наложил на кинжал то самое заклятье? — спросил он. Если в замке — дело пяти минут.

Мануэль покачал головой:

— Три дня назад. А где именно — не знаю. Он летал куда-то очень далеко, почти на всю ночь.

Не вышло, отметил Валентин. Ну да не больно-то и хотелось.

— Без кинжала, — продолжал Мануэль мрачно, — я могу предложить только одно. Хотя и знаю, что эта идея вам не понравится.

Хаям фыркнул и демонстративно схватился за голову. Нинель закрыла лицо руками. Видимо, идея Мануэля была им хорошо известна.

— Серый Воитель должен заранее узнать о битве и о том, что она разрушит его любимую столицу, — сказал Мануэль. — Причем узнать это так, чтобы поверить. Если он поймает в столице шпиона Вождя Зомби, и тот расскажет ему о сговоре с Избранными, Серый поверит. И наверняка нанесет упреждающий удар — он скор на расправу. Битва состоится в другом месте, где нет эльфийского эликсира…

— Эликсира Сатаны! — громко поправил его Талион.

— Ну да, — кивнул Мануэль, — Сатаны. Такая битва будет куда безопасней, я прав, Фалер?

Валентин кивнул в ответ:

— Конечно, безопаснее. Но есть одна загвоздка: где ты найдешь в столице подходящего шпиона? Ведь агенты Избранных…

Мануэль легонько стукнул себя кулаком в грудь:

— Самый подходящий шпион. Даже если под пытками я начну говорить правду, я все равно скажу именно то, что нужно.

Очень мило, опешил Валентин. Он что, спятил?! Или действительно боится катастрофы? Но ведь он же землянин, что ему до Побережья! Впрочем, землянин землянину рознь.

— Мануэль, — спросил Валентин дрогнувшим голосом. — Как давно вы на Панге?

— Сорок два года, — ответил тот.

А выглядит всего на тридцать, машинально отметил Валентин. Похоже, Мануэлю есть что ценить в здешних местах.

— Ну, как крайний вариант, — пробормотал Валентин в ответ на вопросительный взгляд Мануэля. — Но я думаю, сдаваться Серому вам не потребуется.

— Некому будет! — выпалил Бранбо и тут же осекся под вспыхнувшим взглядом Валентина. — Э… как же его…

— Что вы имели в виду, милейший Бранбо? — осведомился Валентин.

— Проклятье! Не вспоминаю! — Бранбо забарабанил пальцами по столу. — Тумнарк, тумнарк, было же что-то похожее и от Избранных… что-то в наших подвалах… Фалер, то есть Хозяин! Мне нужно посмотреть мои записи!

— И как долго ты будешь их смотреть? — язвительно поинтересовался Хаям.

— Сколько надо, столько и буду! — отрезал Бранбо. — Я доложен найти эту штуку. Это же… Тысяча демонов, Великий Черный должен был спросить меня об этом! — Он изо всех сил ударил себя кулаком по затылку. — Дырявая пустая башка! Мы бы убили Серого давным-давно!

Он вскочил из-за стола и бросился было к двери, но все-таки остановился и посмотрел на Валентина.

— Бегите, бегите, Бранбо, — скомандовал Валентин, — время дорого!

Бранбо подпрыгнул на месте и бросился вон из зала. Кто следующий, подумал Валентин. Пока что-то не слишком много желающих.

Он взглянул на Нинель. В ее глазах стояли слезы. Поймав взгляд Валентина, она шмыгнула носом и расплакалась.

— Фалер, — почти простонала она, — сделай что-нибудь! Все это бесполезно, они погибнут в бою, я — в замке… Только ты можешь нас спасти! Спаси хотя бы Бранбо и Максима…

Похоже, заметил Валентин, она видела чуть больше, чем рассказала.

— Нинель, — произнес он ласково, — все будет хорошо. Может быть, вам лучше будет немного вздремнуть? Вдруг вам удастся увидеть новое, более счастливое будущее?

Нинель кивнула и поднялась. Все в сад, подумал Валентин. Ну-с, кто у нас еще остался?

— Мне очень жаль, Фалер, — сказал Талион, — но я согласен с Нинель. Мы ничего не можем сделать. Я не верю, что мы сможем убедить Избранных изменить свои планы. У нас слишком мало времени. Чтобы направить их на Серого, Мануэль потратил целую неделю, а ведь у него был магический кинжал. У нас есть от силы несколько часов. И никакой подходящей магии.

— Что же ты предлагаешь? — озлился Валентин. Вот уж от Талиона он никак не ожидал такой безнадеги. — Ждать, пока Бранбо не вытащит противоталисманную бомбу?

— Мы должны сделать все, что в наших силах, — сурово произнес Талион. — Мы попытаемся их уговорить. Мы позволим Мануэлю сдаться в плен Воителям и попытаться все рассказать. Мы даже попытаемся убить одного из Избранных, или хотя бы напугать его! И все-таки все это будет бесполезно.

— Ну, для того Бранбо и копается в подвале, — рассудил Валентин и посмотрел на часы. Полвосьмого по-местному. Четыре часа с небольшим до часа «Ч». — А пока у нас есть немного времени, чтобы поближе познакомиться с Избранными. Кстати, Талион, почему ты так упорно твердишь, что все бесполезно? Ты тоже провидишь будущее?

Талион покачал головой:

— Ты наверное знаешь, что эльфы бессмертны? Мы не старимся с годами, и нас очень трудно убить магией или простым оружием. Но когда-нибудь наступает день, и нить нашей жизни рвется тем, кто сильнее. Так вот, нам дано чувствовать наступление этого дня. Когда Серый пришел в Эред Ганнор, я не чувствовал ничего. Сегодня каждая капля моей крови горит огнем; и я знаю, как знали мои предки, что умру именно сегодня.

— Ты же сам говорил, что не все пророчества сбываются! — возразил Валентин, у которого мурашки по коже побежали от этих слов. — Может быть…

— Пророчества — не все, — согласился Талион, и голос его оставался все так же печален. — Но чувство последнего дня не обманывает никогда.