Книга первая
Фаранг
I
«…Однажды некий муж и сын его, недавно достигший совершеннолетия, беседовали у ступеней своего дома.
– Скажи, отец,– промолвил юноша,– зачем здесь этот колокол?
– Он – мой друг,– отвечал мужчина.– Трижды прошли мы с ним пенное море Зур. Ему ведомо все.
– О! – удивился юноша.– Позволь, спрошу я: эй, скажи, бронзовобокий, кто дал нам жизнь?
– Конг! – отвечал колокол.– Конг!
– Да? Ладно. А кто даст мне то, чего я жажду?
– Конг! – отвечал колокол.
– Любовь! Он имеет в виду любовь! – вмешался старший.– Назови ему имя!
– Конг! – отвечал колокол.
– Вздор! – воскликнул юноша.– Разве это имя женщины? Отец, ты знаешь: ничего нет сильнее любви!
– За-кон! – отвечал колокол.
– Ты врешь! – вскричал юноша.– Я – воин! Я выбрал! Вот, я начинаю путь! Правый путь! Кто остановит меня?
– Конг! – отвечал колокол.
Засмеялся юноша:
– Спасибо, отец, я понял! Последний вопрос! Завтра наш корабль уходит в море Зур. Где он бросит якорь?
– Конг! – отвечал колокол.
– Прости, отец: я смеюсь! Вот славная шутка! Что ни спроси, ответ всегда один – слово без смысла. Конг! Конг!.. Но отчего ты не смеешься, отец?
– Шутка! – сказал старший.– Добрая шутка! Трижды прошли мы с ним море Зур. Но с тобой – лишь однажды, сын. Конг – твоя родина».
Притча о корабельном колоколеa
Начальник Гавани Шинон, прозванный Отважным еще с тех времен, когда стоял на мостике боевого корабля, в это утро проснулся рано. Он всегда просыпался рано, потому что ценил эти утренние часы, когда зной еще не растекся по улицам и площадям славного города Фаранга. Лето тысяча одиннадцатого года по летосчислению Империи, которым по привычке пользовались в Конге даже после отделения его от северного доминиона. Обычное жаркое лето Благословенного Конга.
Начальник Гавани поднялся с просторного ложа, откинул шелковую кисею и вышел на террасу.
Красавец-город раскинулся по обоим берегам широкой, одетой в утреннюю дымку реки. Центр еще спал, но на окраинах, там, где в синеве и зелени листьев теснились домики простонародья, зоркий глаз бывшего капитана уловил движение. Что ж, простолюдин и должен вставать с восходом.
Мягко ступая по тростниковым матам, Шинон вернулся в опочивальню и ударил в гонг. Затем вышел в соседнюю комнату, к бассейну.
Погрузившись в теплую душистую воду, Начальник Гавани вытянулся, положил подбородок на опору лежака и задумался. Шинону приснился плохой сон. Над этим следовало поразмыслить.
Нагая девочка-массажистка, разбуженная, может быть, минуту назад, вошла в бассейную, заплетая на ходу отливающие зеленой медью волосы. Скрепив их узлом на затылке, девочка бесшумно опустилась в воду. Тонкие пальчики принялись разминать шею Начальника Гавани.
Шорох тростникового занавеса заставил Шинона поднять голову.
– Прошу меня извинить, доблестный,– произнес вошедший, молодой сотник Береговой Стражи.– Гонец из Минга. Полная эскадра Северной Империи прошла сторожевые форты и входит в залив. Форты огня не открывали.
Начальник Гавани охнул. Рывком поднявшись из воды, вспрыгнул на бортик бассейна. Оскользнувшись на мокрых плитках, едва не упал – сотник успел поддержать его за локоть.
– Великий Бык! – рявкнул Шинон.– Большая эскадра? Сколько кораблей?
– Двадцать шесть больших боевых.
Девочка-массажистка, открыв рот, глазела на красавца-офицера.
– Двадцать шесть больших… полная эскадра…– пробормотал Начальник Гавани, соображая.
Понятно, почему форты сторожевых крепостей не стали открывать огня. Боевые корабли северян – это не пиратские парусники. И, как на зло, бо€льшая часть Фарангской эскадры ушла на юг.
Начальник Гавани с хрустом потянулся, сделал знак массажистке, чтобы подала накидку.
Что это? Дружеский визит? Или военный рейд? Ох, не зря ему привиделся дурной сон!
Начальник Гавани вышел на восточную террасу, кивком велев офицеру следовать за собой.
Точно. Двадцать шесть больших кораблей. Двадцать пять уже встали на якоря вне досягаемости крепостных башен.
Но один, великолепный трехмачтовик, сверкая белыми парусами, двигался к берегу. Вот он вошел в пределы досягаемости баллист левого бастиона. Шинон увидел, как засуетились крохотные фигурки, подтаскивая к орудиям снаряды с зажигательным зельем.
Четыре оставшихся в Гавани боевых корабля Фарангской эскадры подняли паруса и готовились отойти от причалов. Вчетвером они управились бы с приближающимся северянином. Но остальные двадцать пять…
Шинон прикинул: двадцать шесть больших кораблей. Это шесть-семь тысяч моряков-воинов, не считая судовых команд.
На пирсах уже стопилась пара сотен зевак. Еще бы, не каждый день большая эскадра Империи входит в залив!
Флагман приблизился настолько, что стало видно: порты катапульт на выпуклых бортах имперца задраены. Шинон облегченно вздохнул. И все же окончательно он успокоился, лишь когда корабль северян выбросил гостевой сигнал.
Не то чтобы Шинон Отважный боялся драки… Однако война с Северной Империей – вовсе не та драка, о которой он мечтал.
За спиной Начальника Гавани возбужденно переговаривались слуги. Шинон обернулся, нахмурился… Бассейная тут же опустела. Остались только домоправитель и молодой сотник.
– Скорохода ко мне, кисть, бумагу! – скомандовал Шинон, и домоправитель тоже исчез.
– Иди вниз, передай: кораблям – ждать, фортам – готовность! – приказал Начальник Гавани сотнику.
Появился домоправитель с кистью и бумагой. И заспанный скороход.
Начальник Гавани набросал послание, прижал печать личного перстня к мягкой смоле на краю листа.
– Во дворец,– приказал он.
Вернулся сотник.
– Выполнено,– доложил он.– Вы разрешите им высадку, доблестный?
Начальник Гавани посмотрел на него в упор, и молодой воин смущенно отвел глаза: солдат не задает вопросов.
Но Шинон, похоже, не сердился.
– Пока нет,– ответил он, усмехнувшись.– Пусть погреются на рейде. Дадим время писакам из канцелярии поменять штаны!
Молодой офицер засмеялся. Его отец, так же как и отец Шинона, был моряком. Когда-нибудь и у сотника в мочке уха заблеcтит золотая серьга братства Морской богини.
Скороход неторопливо трусил по широкой улице. Вчера он здорово перебрал и теперь предпочел бы вздремнуть где-нибудь в тени, а не тащиться вверх по пыльной дороге. Но Шинон за такое шкуру спустит. К счастью, до дворца Наместника не так уж далеко.
Спустя четверть часа посланец добрался до высоких железных ворот, над которыми горел золотом Спящий Дракон Конга.
Стража беспрепятственно пропустила скорохода внутрь: знак профессии на лбу и печать Начальника Гавани заменяли пропуск. Скороход вошел в правое крыло дворца, где размещалась канцелярия. В служебной приемной недовольный чиновник с медным значком на рукаве принял у него свиток.
– Жди тут,– приказал чиновник, прежде чем удалиться.
Скороход только ухмыльнулся. Он знал здешние порядки. Едва сутулая спина в серой рубашке скрылась за занавесом, скороход преспокойно покинул приемную и отправился в харчевню для мелких служащих. На территории дворца можно вкусно и бесплатно позавтракать. Если сумеешь миновать стражу. По пути скороход выкупался в общем бассейне.
Когда через полчаса он вернулся в приемную, ответа еще не было. Скороход задремал.
Тычок в плечо разбудил его. Потный озабоченный чиновник, не тот, с медью на рукаве, а рангом повыше, вручил скороходу ответ. И даже потрудился, проводив до ворот, лично дать посланнику пинка, чтоб бежал бегом, а не тащился вразвалочку, как обычно.
Начальник Гавани пил кофе в своем кабинете на втором этаже фарангской таможни. Отсюда он мог видеть весь порт: склады, пирсы, сотни больших и малых судов, пеструю толпу у причалов, храм Владычицы морей и, конечно, корабли северян. Вот три «купца» без малейшей опаски миновали грозных имперцев. «Купцы» северянам доверяли. Не раз, должно быть, видели, как бросаются наутек пиратские галеры и шекки, когда сверкнет на горизонте снежный имперский парус.
Шинон успокоился. Кто хочет развязать войну, тот не станет покорно ждать на рейде.
Запыхавшийся скороход с поклоном вручил Начальнику Гавани опечатанный свиток. Шинон, не читая, бросил его на стол.
– Вели сигналить: «Разрешаю!» – приказал он офицеру.
Спустя четверть часа шестивесельная шлюпка отвалила от имперского корабля и, ловко сманеврировав между судами, причалила к пирсу. Матросы быстро и аккуратно выгрузили багаж. Последний тюк лег на доски причала раньше, чем сошел последний из пассажиров. Не теряя ни мгновения, шлюпка отошла и, так же ловко петляя между торговыми судами, вернулась обратно. Флагман имперцев принял ее на палубу, развернулся и присоединился к эскадре. Все двадцать шесть кораблей перестроились в походный порядок и вскоре исчезли в просторах пенного моря Зур.
* * *
Четверо пассажиров шлюпки, сопровождаемые носильщиками, двигались сквозь толпу к зданию таможни.
Первым шел огромный бледнокожий детина в сером трико и короткой зеленой куртке. Меч у него за спиной был в два раза шире и на четыре ладони длиннее обычного. И вполне подходил к росту в пять локтей и могучей, как у тура, груди. Плоское, бесстрастное, с расплющенным носом, лицо великана казалось маской каменного демона.
Шедший за бледнокожим был, напротив, изысканно красив. Герб на белоснежном камзоле свидетельствовал о принадлежности к высшей имперской аристократии. Широкополая шляпа с берилловой пряжкой-брошью. Пышные брыжи, узкие, тисненой кожи туфли с золотыми застежками контрастировали с голыми телами конгаев-носильщиков. Аристократ шествовал, не обращая внимания на толпу, раздвигаемую плечами гиганта.
Третьей была женщина. Шелковое платье, серо-голубое, с закрывающими кисти рукавами, доходило ей до щиколоток. К огорчению зевак, лицо женщины скрывала вуаль.
Четвертый, маленький бородатый человечек, нес на спине мешок, из которого выглядывала любопытная мордочка пса-следопыта. Коротышка был одет в узкие штаны, короткий плащ и серую шапочку. Вооружение его составляли меч и арбалет. Последними рысили шестеро носильщиков.
Маленькая процессия вошла в здание таможни.
Не замедлив шага, северяне пересекли обширное помещение, полное ожидающих, и направились прямо к кабинету начальника сборов.
Тощий чиновник, сидевший подле двери за столом, привстал:
– Э-э-э…
Гигант походя опустил ладонь на его макушку и вдавил чиновника в стул.
Затем распахнул дверь и пропустил аристократа вперед. Все четверо вошли в «святая святых» Фарангского порта.
Носильщики, оставив багаж, тихо выскользнули из комнаты.
За обширным столом расположился жизнерадостный толстяк с серебряным шевроном на рукаве. В углу высилась гора из разноцветных тюков и рулонов ткани. Багровый коротконогий купец из Гурама с ужасом глядел на двух таможенников, копошившихся в его имуществе. Время от времени один из конгаев выдергивал из развороченного тюка отрез подороже и демонстрировал толстяку. Благосклонный кивок – отрез откладывается в сторону. Нет – возвращается обратно в кучу.
Аристократа империи таможенник опознал мгновенно.
С изумительным для его комплекции проворством толстяк выскочил из-за стола и подставил благородному северянину собственное кресло. Гость с важностью опустился в него. Чуть раньше коротышка пододвинул стул женщине. Больше в кабинете сесть было не на что, и сам начальник таможни остался на ногах. Плосколицый детина расположился за спиной аристократа, коротышка – рядом с женщиной.
– Светлорожденный Эрд, сын Дина, наследник Асенаров, высочайший, владыка Мориты, Аснора и Элэка! – провозгласил великан.
– О! – почтительно произнес чиновник.
Прислужники у кучи тканей прекратили разбой и уставились на северян.
– Нил! – процедил светлорожденный.
Великан извлек из кармана серебряную монету. Таможенник подхватил ее на лету. Чувствовалось: это движение он освоил в совершенстве.
– Мой господин желает получить открытую подорожную Конга,– прорычал великан.– Мы путешест-вуем.
Чиновник замялся. На щекастом лице его выразилась целая гамма чувств.
– Да не сочтет светлейший дерзостью…– забормотал он.
Золотой кругляш лег на гладкую поверхность стола.
Глаза толстяка алчно сверкнули.
– Вон! – бросил он прислужникам, и те покинули кабинет, прихватив с собой купца.
Чиновник извлек из ящика цветной бланк, быстро заполнил его почти неразборчивыми каракулями, пришлепнул личной печатью-перстнем и вопросительно взглянул на светлорожденного.
Еще одна золотая монета легла на стол, и документ перекочевал в куртку Нила.
– Угодно ли высочайшему…– начал чиновник.
Но тут одна из резных панелей за его спиной бесшумно отодвинулась, и в комнату в сопровождении шести солдат вошел Начальник Фарангской Гавани.
Таможенник оглянулся, и лицо его перекосилось.
Начальник Гавани грозно посмотрел на аристократа.
Эрд взгляда его не удостоил.
– Что ты дал ему, жаба? – спросил Шинон чиновника.
Толстяк затрясся.
– Пропуск, только пропуск! – пролепетал он.
– Возьми назад!
Светлорожденный Эрд улыбнулся. На Начальника Гавани он по-прежнему не смотрел.
Шинон положил руку на эфес.
– Имею приказ,– прорычал он на языке империи.– Доставить вас во дворец Наместника Владыки Конга!
Солдаты шагнули вперед.
– Нил,– вяло произнес светлорожденный.
Рык, вырвавшийся из груди гиганта, оглушил конгаев. Одним рывком великан вырвал из столешницы толстенный кусок, расколол его ударом о собственную башку и швырнул обломки в отпрянувших солдат.
Коротышка у него за спиной сбросил со спины арбалет, с необычайным проворством наложил стрелу.
Эрд остался сидеть.
– Правильно ли я тебя понял? – осведомился он.
На конгаэне он, как и большинство имперских аристократов, говорил без малейшего акцента.
Начальник Гавани молча смотрел на аристократа. Пришедшие с ним солдаты также не рвались в бой: арбалетный болт с трех шагов прошибает навылет.
Стало слышно, как возится под развалинами стола толстяк-таможенник.
Какое-то время Эрд и Шинон глядели друг другу в зрачки, наконец Начальник Гавани слегка склонил голову.
Коротышка тут же опустил арбалет, и стражники с облегчением зашевелились.
– Прошу простить мою резкость, благородный господин,– произнес Начальник Гавани.
Эрд кивнул, принимая извинения.
– Могу я взглянуть на бумагу, которую дала тебе эта ничтожная тварь?
Эрд снова кивнул, и Нил протянул Шинону документ.
– Все в порядке,– сказал, прочитав, Начальник Гавани.– Не могу понять, почему этот слизняк так трясся.
– Что это? – заинтересованно спросил светлорожденный.
– Обычный пропуск в город.
Таможенник под столом всхлипнул.
Нил захохотал и выволок толстяка наружу.
– Подорожная? – спросил он и отвесил чиновнику оплеуху, едва не оторвавшую тому голову.
– Господин не возражает? – спросил Эрд у Начальника Гавани.
– Я еще не вошел.
Стражники захихикали.
Нил вывернул карманы толстяка, отобрал две золотые и одну серебряную монеты, а остальные деньги бросил в угол, на тюки с тканями. Туда же гигант швырнул и таможенника.
– Он что-нибудь обещал? – поинтересовался Шинон.
– Открытую подорожную.
– Он даст ее вам,– улыбнулся Начальник Гавани.– Обязательно даст. Когда станет Великим Анганом.
Чиновник жалобно стонал. Щека его распухала на глазах. Нил бросил на пол мелкую серебряную монету.
– Этого довольно? – спросил Эрд.
– Вполне,– кивнул Шинон.– Я пришлю человека, он проводит вас в приличную гостиницу.
– Благодарю,– отозвался Эрд.– Мы еще встретимся.
– Это будет честью для меня,– бывший капитан выпрямился.– Я, Начальник Фарангской Гавани, Носитель Бронзового Дракона Шинон, приветствую тебя на земле Конга!
* * *
– Я пришел, господин!
– Тебе есть, что сказать?
– Да, госп один. Лишенные имен отправлены. Старший – на Юг, младший – как условлено.
– Надежен ли кормчий?
– Как я, господин!
– Плоть Безымянного! Красноглазый будет доволен!
– А ты, господин?
– И я. И ты, Хуран. Это – твое.
– Да живешь ты вечно, господин!
– Спасибо, Хуран. Ступай.
* * *
– Прекрасная страна! – произнес светлорожденный Эрд, положив в рот перламутровую виноградину.– Простолюдин улыбается здесь чаще, чем на севере.
Четверо путешественников расположились на широкой террасе третьего этажа, в тени горшечных деревьев с сине-зеленой глянцевой листвой.
– Север тоже красив,– мягко сказала женщина.
Сейчас вуаль ее была откинута, и переливчатые, как жемчуг, глаза ласково смотрели на Эрда.
– О! – аристократ улыбнулся.– Позволь, благородная Этайа, мне, знающему запах битвы, судить о цене мира!
– Этайа права, светлейший,– вмешался маленький бородач.– Не ты ли едва не обнажил меч сегодня утром?
– Твоя правда, туринг,– согласился Эрд и взял еще одну виноградную гроздь.
– Не дразни меня, светлорожденный! – предупредил бородач.– Мое имя – Биорк, Биорк Эйриксон!
– Разве не турингом звал тебя мой батюшка? – спросил Эрд весело.– Разве это ложь, скажи, Нил?
Великан, сидевший, скрестив ноги, на циновке, повернул голову, посмотрел на аристократа из-под белесых бровей:
– Если ты хочешь задеть отца,– сказал он,– потренируйся сначала на мне.
– Не могу,– Эрд развлекался.– Телохранителей и шутов обижать не полагается!
Нил отвернулся. Конгайская безрукавка на его торсе казалась кукольной.
– Не сердись,– проговорил Эрд примирительно.– Вот я, во власти твоего меча!
– Я не сержусь, светлорожденный,– ответил великан.– Но мне не нравится здесь. В империи мало знают о юге. Кое-кто считает, что Конг – все еще наша отколовшаяся провинция. Клянусь сердцем Быкоглавого, здесь неблагополучно. Я чую опасность. И отец мой чует. Не забывай: он – вагар.
– Я более склонен полагаться на чутье Ахмеса,– Эрд кивнул на свернувшегося клубком песика-следопыта.
Тут светлорожденный покривил душой: врожденным чутьем вагара мог пренебречь только глупец.
– Сегодня мне представится возможность узнать побольше,– сказал Эрд.– У Наместника этого города.
– Я пойду с тобой,– заявил Нил.
– Нет,– возразил светлорожденный.– Ты не аристократ, а я не хочу, чтобы этот конгай подумал: я боюсь.
– Это чужая земля,– напомнил великан.– А я отвечаю за твою жизнь. Ты не должен идти один!
– А не будешь ли ты возражать, светлорожденный Эрд, если с тобой пойду я? – неожиданно предложила женщина.
– Почту за честь, светлорожденная Этайа,– не задумываясь, ответил Эрд.
– Ты удовлетворен, Нил Биоркит? – спросила женщина.
– Да.
Теплый воздух, густой, сладкий, обволакивал, как вода. Кроны горшечных деревьев смыкались над головами, укрывая людей от палящих лучей солнца. Иногда порыв ветра приносил дыхание реки, и тогда запах тины примешивался к приторному аромату цветов. Летающие ящерки металлическими стрелками мелькали в листве. В белесом от зноя небе плыл, держа курс на запад, бронзовый дракон.
«Откуда здесь, на севере Конга, дракон с восточных гор?» – подумал Нил.
Рычание, донесшееся снизу, отвлекло его от этой мысли. Гостиница «Добрый приют» знавала лучшие времена, но до сих пор держала верховых пардов для заморских гостей.
Рычание разодравшихся пардов не ускользнуло от слуха Эрда.
– Нил,– заявил он,– я желаю совершить верховую прогулку!
– Слишком жарко,– лениво отозвался великан.
– Вздор! Я три недели не был в седле!
– Хорошо,– согласился белокожий гигант.
– Биорк?
– Нет. Я не любитель верховых прогулок.
– Ты, светлорожденная?
– Пожалуй, да.
– Этайа! – произнес укоризненно маленький бородач.
– Биорк! Довольно тебе беспокойства и без меня!
Женщина встала и пристегнула вуаль.
Северяне покинули террасу. Трое спустились вниз, а четвертый отправился поболтать с хозяином гостиницы.
Оседланные парды перебирали сухими ногами, порыкивая на удерживающих их слуг. Это были беговые животные, с короткими туловищами и маленькими круглыми головами. Эрд взялся левой рукой за луку высокого седла. Пард мотнул головой и глухо зарычал. Светлорожденный швырнул ему в пасть кусочек вяленого мяса и ловко прыгнул в седло. Огромная кошка присела на задние ноги. Толстый полосатый хвост с такой силой стегнул слугу по ногам, что тот едва не упал. Эрд треснул парда кулаком по загривку и пристегнул к поясу седельный ремень.
Нил принял у слуги второго парда, подвел его к женщине и помог ей сесть в седло. Этот зверь не огрызнулся, а напротив, прошелся жестким языком по руке гиганта.
Вскочив на третьего, самого массивного, Нил бросил одному из слуг монету.
– На всех! – крикнул великан и, сжав коленями горячие мохнатые бока, послал зверя вперед, вслед за уже проехавшим ворота Эрдом.
Длинными прыжками парды мчались по широкой улице.
Всадники пересекли аристократическую часть Фаранга, миновали предместье и прилегающие к городу фруктовые сады и выехали на тракт.
Справа, сколько хватало глаз, тянулись возделанные поля, разделяемые полосками краснолиственных деревьев, в основном – могучих конгских платанов, и узкими каналами, заполненными мутной, почти неподвижной водой. Кое-где на полях виднелись коричневые спины работников. Но сейчас их было немного. Жарко.
Эрд, скакавший впереди, резко осадил парда. Путь ему преградила высокая, в два человеческих роста, деревянная решетка.
Рядом, сбросив на траву остроконечные шлемы, играли в кости три солдата.
Увидев всадников, один из солдат нехотя поднялся, не застегивая, нахлобучил на голову шлем и протянул руку:
– Подорожная!
Тяжело дышащий пард светлорожденного ляскнул зубами, но солдат был начеку и успел отдернуть руку раньше, чем клыки отхватили ему пальцы.
Нил соскочил наземь и протянул конгаю пропуск, полученный в порту.
Солдат глянул вскользь.
– Только в пределах Фаранга,– сказал он и рыгнул.– Поворачивай назад, чужеземец.
Лицо Эрда, не привыкшего к подобному обращению, потемнело от гнева. Он сжал коленями бока парда, и тот прыгнул вперед. Солдаты кинулись врассыпную, но не для того, чтобы спастись бегством. Подхватив лежащие на траве снаряженные арбалеты, они обратили их на всадников.
– Светлейший! – крикнул Нил по-хольдски, встав между Эрдом и стражниками.– Ради истинной цели!
Эрд подавил гнев. Но арбалеты стражников все еще были направлены на него.
– Ты оскорбил солдат Великого Ангана! – сурово сказал старший.– Ты ответишь!
– Серебряного «дракона» будет довольно? – примирительно предложил Нил.
– Каждому!
– Ты жаден,– с презрением уронил Эрд.– Не получишь ничего!
Он повернул парда и рысью поехал в сторону Фаранга. Нил и Этайа последовали за светлорожденным. Солдаты стрелять не посмели. Один бросил вслед грубое ругательство, но Эрд, разумеется, не обратил на это внимания. Собака лает…
Когда они вернулись в гостиницу, было уже три часа пополудни. Скоро начнет спадать жара.
Эрд ушел к себе и до вечера упражнялся с мечом, а Нил отправился поболтать с управляющим. Но ничего существенного, кроме разве что рыночных цен, он не узнал.
