***

По пути на юг Одраде с беспокойством подмечала тревожные изменения, случившиеся в природе за три месяца, прошедшие после предыдущей инспекционной поездки. Не напрасно она выбрала наземный способ передвижения. За армированными плазом стеклами экипажа открывались подробности, которые невозможно было бы разглядеть с высоты.

Стало намного суше.

Она и сопровождение ехали в легкой машине — на пятнадцать человек, включая водителя. Когда дорога становилась совсем не проходимой, включались подвески и реактивный двигатель. Машина была способна перемещаться со скоростью около трехсот скачков в час при движении по ровному месту. Эскорт (слишком большой из-за стараний Тамалейн) двигался сзади в автобусе, в котором, кроме того, находились смена одежды, пища и питье.

Стрегги, сидевшая рядом с Одраде позади водителя, заговорила:

— Нельзя ли устроить здесь маленький дождь, Верховная Мать?

Одраде сжала губы. Это был самый красноречивый ответ.

Они выехали слишком поздно. Все собрались на станции, но не покидали Капитул, ожидая сообщения Беллонды. В последнюю минуту пришло известие о большом несчастье, что потребовало личного вмешательства Верховной Матери.

В такие моменты единственная роль, которую она могла сыграть, была роль официального пресс-атташе. Оставалось только выйти на трибуну и провозгласить: «Сестры, сегодня мы узнали, что Досточтимые Матроны уничтожили еще четыре наши планеты. Итак, мы стали еще меньше».

Осталось только двенадцать планет, включая Баззелл, а безликий убийца с топором подкрадывается все ближе и ближе.

Одраде чувствовала, как под ней разверзается пропасть, готовая поглотить ее.

Беллонде было приказано не разглашать плохую весть до более подходящего момента.

Одраде посмотрела в окно. Но разве может быть подходящий момент для такой вести?

Они ехали к югу более трех часов по выжженной огнеметом зеркально-гладкой дороге, которая расстилалась перед ними, как темно-зеленая застывшая река. Путь пролегал между холмами, поросшими пробковым деревом, эта местность была ограничена горизонтом, на котором виднелись зубчатые вершины горных хребтов. Карликовым пробковым дубам позволяли расти хаотично, не ухаживая за ними, как за садами. Длинными извилистыми рядами дубы росли по направлению от подножий к вершинам холмов. Исходные посадки были почти не видны, закрытые буйной травой.

— Там мы выращивали трюфели, — нарушила молчание Одраде.

Стрегги припасла для Верховной Матери еще одну дурную новость.

— Я слышала, Верховная Мать, что трюфели гибнут из-за недостатка влаги. Слишком редко идут дожди.

Трюфелей больше нет? Еще немного и Одраде послала бы послушницу по особым поручениям в Управление Погодой: нельзя ли скорректировать погоду в этом районе?

Она оглянулась и посмотрела на свою свиту. Три ряда по четыре. Это люди, которые усиливали ее слух и зрение и воплощали в жизнь распоряжения. А посмотрите на автобус, который следует за ними! Это самый большой экипаж такого рода на Капитуле. В длину не меньше тридцати метров! И он битком набит людьми! Вокруг этой махины при движении взметаются клубы пыли.

По приказу Одраде Тамалейн была отправлена назад в город. Все знали, что Верховная Мать может быть очень едкой, если ее рассердить. Там взяла в поездку слишком много людей, но Одраде заметила это, когда было поздно что-либо менять.

— Это не инспекция! Это настоящее вторжение! Пойми меня, Там. Это небольшая политическая драма. Не принимай смещение слишком близко к сердцу.

Она снова обратила внимание на водителя, единственного мужчину в машине. Клэйрби, маленький, въедливый специалист по машинам. Маленькое личико, лицо цвета свежевспаханной земли. Это был любимый водитель Одраде. Он вел экипаж быстро, аккуратно и великолепно представлял себе возможности машины.

Холмы, поросшие дубами, остались далеко позади, сменившись садами, окружавшими какую-то сельскую общину.

Как великолепен этот живописный вид при ярком солнечном свете, подумала Одраде. Низенькие белые домики под красными черепичными крышами. Далеко со склона были видны арки над въездами в улицы. Видно было, что все улицы ведут к высокому зданию, где помещалась местная администрация.

Этот ландшафт вселил в Одраде угасшую было уверенность. Поселок выглядел очень ярко, краски смягчались расстоянием и легкой дымкой, повисшей над садами. Ветви были еще голыми, но они, несомненно, могли принести по крайней мере еще один урожай плодов.

Она напомнила себе, что Община Сестер требовала в обстановке красоты. Надо было все устраивать так, чтобы красота не отвлекала от потребностей желудка. Комфорт возможен… но не до такой же степени!

Позади Одраде раздался чей-то голос:

— Я уверена, что на некоторых из этих деревьев начинают распускаться листья.

Одраде пригляделась к саду внимательнее. Да, так и есть. На темных сучьях появилась первая зелень. Зима сюда не проникла; Управление Погодой, изо всех сил старающееся соблюсти земную смену времен года, допускало иногда ошибки. Наступление Пустыни вызвало в этом районе необычный подъем температуры слишком рано: странное потепление приводило к тому, что листья начинали распускаться тогда, когда наступало время для сильных морозов. Из-за таких сбоев погибло великое множество плантаций. Это стало обычным явлением.

Советница по сельскому хозяйству предложила возродить древний термин «индейское лето» для описания этого феномена. Часто можно было наблюдать цветущие деревья, засыпанные снегом. При этом воспоминании Одраде почувствовала волнение.

Индейское лето. Какое меткое название!

Ее советницы разделяли взгляд Верховной на эти мародерствующие морозы, которые шли по пятам за несвоевременными оттепелями: внезапно теплело, и в этот момент наступало время для разбойников — терроризировать и грабить ни о чем не подозревающих поселенцев.

Вспомнив об этом, Одраде вновь почувствовала спиной холод топора. Как скоро это случится? Она не старалась найти ответ. Я не Квисатц Хадерах!

Не оборачиваясь, она обратилась к Стрегги:

— Этот поселок называется Пондерилль. Ты никогда не бывала здесь?

— Нет, моя школа была не здесь, Верховная Мать, но место очень похоже.

Да, все эти поселки были на одно лицо: низенькие постройки, утопающие в садах. То было излюбленное устройство начальных учебных центров Бене Гессерит. Такова была система отбора потенциальных Сестер. Чем тоньше сеть, тем ближе к Централу.

Некоторые из таких коммун, как, например, Пондерилль, были предназначены для закалки воспитанниц. Женщины по много часов работали в поле, занимаясь тяжелым, изнурительным физическим трудом. Руки, испачкавшиеся в навозе, впоследствии редко подводили при выполнении куда более грязных дел.

Теперь, когда они выехали из облака пыли, Клэйрби, открыл окна. В салон хлынула удушающая жара. Господи, куда смотрит Управление Погодой?

Два здания на окраине Пондерилля имели общий второй этаж, образовав нечто вроде туннеля над улицей. Не хватает только опускной решетки: получился бы въезд в настоящий средневековый замок. Облаченные в доспехи рыцари у входа не стали бы жаловаться на привычную для них жару. Пластон, из которого были сложены дома, с первого взгляда было трудно отличить от старинного строительного камня. Глазки видеокамер располагались там, где, без сомнения, в древности были бойницы.

Длинный въезд в городок, как заметила Одраде, содержался в чистоте. В общинах Бене Гессерит не надо было опасаться за свое обоняние. Никакого мусора. На улицах практически не встретишь калек. Вокруг только здоровая плоть. Хороший управляющий всегда заботится о том, чтобы население было здоровым и счастливым.

У нас тоже есть свои инвалиды, но это не всегда физические калеки.

Клэйрби припарковал экипаж в тени въезда, и все вышли на улицу. За ними остановился и автобус Тамалейн.

Одраде надеялась, что в тени их ожидает прохлада, но природа сыграла с ними злую шутку, превратив это место в настоящую печку. Температура в туннеле была выше, чем на солнцепеке. Она была просто счастлива, когда вышла на свет и жаркое солнце, слизнув с кожи пот, вызвало мимолетное ощущение прохлады.

Эта иллюзия моментально исчезла, как только солнце начало немилосердно обжигать голову и плечи. Пришлось призвать на помощь умение регулировать обмен веществ, чтобы справиться с жуткой жарой и усилить выделение тепла.

На площадь через равные промежутки времени обрушивались циркулярные потоки воды. С этой роскошью скоро придется навсегда распрощаться.

Но пока это надо оставить. Самое главное — моральный дух!

Одраде слышала, что свита следует за ней. Слышны обычные жалобы на то, что они слишком долго сидели в машине, не меняя позы. С дальнего края площади навстречу им спешила процессия. Их решили приветствовать местные жители во главе с Цимэй, руководительницей Общины.

Женщины, сопровождавшие Одраде, сгрудились возле голубых плит, которыми был облицован фонтан. Только Стрегги осталась возле Верховной Матери. Группа Тамалейн тоже бросилась к воде. Мечты человеческие, подумалось Одраде, настолько древние по своей природе, что их невозможно полностью искоренить никакими средствами.

Унавоженные поля и пригодная для питья вода, в которую можно опустить лицо, чтобы утолить мучительную жажду.

Именно этим и занималось большинство людей из ее свиты — они жадно припали к воде. Лица их блестели от живительной влаги.

Делегация местных жителей остановилась перед свитой, которая все еще топталась на панели фонтана. Цимэй привела с собой трех Преподобных Матерей и пять старших послушниц.

Одраде отметила про себя, что этим послушницам скоро предстоит испытание Пряностью. Они знали об этом, судя по прямым взглядам.

Цимэй приезжала в Централ не часто и только для того, чтобы преподавать. Женщина находилась в превосходной физической форме: каштановые волосы были темны настолько, что в ярком свете выглядели черными с рыжими искорками. Узкое лицо выглядело очень светлым в таком темном обрамлении. Под широкими бровями светились глаза с синими белками.

— Мы рады видеть вас, Верховная Мать. — В ее тоне Одраде не уловила фальши.

Одраде в ответ слегка склонила голову, словно говоря: Я слушаю. Почему ты так рада меня видеть?

Цимэй поняла. Она жестом указала на круглолицую высокую Преподобную Мать, стоявшую рядом с ней.

— Вы помните Фали, нашу управляющую садом? Фали только что была у меня с делегацией садовников. Они предъявляют очень серьезную жалобу.

Обветренное лицо Фали имело какой-то сероватый оттенок. Переутомление? Над острым подбородком тонкогубый рот. Под ногтями грязь. Одраде отметила это с одобрением. Человек не чурается грязной работы.

Делегация садовников. Итак, мы имеем эскалацию жалоб. Должно быть, это действительно серьезно. Не похоже, чтобы Цимэй имела склонность загружать пустяками Верховную Мать.

— Давайте выслушаем эту жалобу, — сказала Одраде.

По знаку Цимэй Фали рассказала все, попутно охарактеризовав каждого члена делегации. Все они, естественно, были очень хорошие люди.

Одраде давно был известен этот прием. Несомненно, из-за происходящих необратимых событий здесь собирали конференции. Цимэй присутствовала на одной из них. Как можно объяснить людям, что какой-то неведомый песчаный червь (который еще, быть может, и не родился) требует таких изменений климата? Как объяснить фермерам, что дело не только в «обеспечении хотя бы одного дополнительного дождя», а в долговременном изменении климата всей планеты? Если дать здесь больше дождей, то начнется отклонение высокоширотных воздушных потоков, а это вызовет глобальное изменение климата, напоенные влагой сирокко направятся туда, где они будут не просто нежелательными, но крайне опасными. Если создать неверные условия, то можно добиться образования торнадо. Планетная погода не такой простой процесс, чтобы им можно было управлять обычной регулировкой. Как я сама недавно требовала. Каждый раз для такой регулировки требовалось решать сложнейшие системы уравнений.

— Планете принадлежит последний решающий голос, — сказала Одраде. Это было старое напоминание Общины Сестер о подверженности человеческой натуры слабости.

— Но разве у Дюны сохранилось право голоса? — спросила Фали. В вопросе было гораздо больше горечи, чем могла предположить Одраде.

— Я ощущаю эту жару. Мы видели по прибытии распускающиеся листья на деревьях в ваших садах, — проговорила Одраде. Я понимаю, что заботит тебя, Сестра.

— В этом году мы потеряем часть урожая, — сказала Фали. В ее голосе прозвучал нескрываемый упрек. Это твоя вина.

— Что вы ответили делегации садовников? — поинтересовалась Одраде.

— Я ответила, что Пустыня должна расти, и Управление Погодой не в состоянии все время регулировать климат по нашему желанию.

Это была чистая правда. С таким ответом можно было только согласиться. Ответ был неадекватен, как и подобает истине, но кроме этого в распоряжении Бене Гессерит не было ничего. Скоро придется поступиться еще большим. Кстати, будет все больше делегаций и меньше урожая.

— Вы не выпьете с нами чая, Верховная Мать? — спросила Цимэй, с ловкостью профессионального дипломата вмешавшись в разговор в самый опасный момент. Вы видите, что это нарастает, как снежный ком, Верховная Мать? Фали не будет больше заниматься своим прямым делом — фруктами и овощами. Сообщение отправлено адресату.

Стрегги нервно откашлялась.

Эту привычку надо беспощадно подавлять. Но значение сигнала было ясно и понятно. Стрегги отвечала за соблюдение графика поездки. Нам пора ехать.

— Мы слишком поздно выехали, — сказала Одраде, — и остановились только для того, чтобы размять ноги и посмотреть, нет ли у вас проблем, с которыми вы не можете справиться самостоятельно.

— Мы разберемся с садовниками, Верховная Мать.

В резком тоне Цимэй послышался намек на гораздо более важные обстоятельства, и Одраде невольно улыбнулась.

Инспектируйте, если вам угодно, Верховная Мать. Смотрите, наблюдайте. В Пондерилле полный порядок, как и подобает Общине Бене Гессерит.

Одраде бросила взгляд на автобус Тамалейн. Пассажиры начали возвращаться в салон с кондиционером. Тамалейн стояла на подножке в пределах прямой слышимости.

— Я слышала лестные отзывы о вас, Цимэй, — сказала Одраде. — Вы можете действовать без нашего вмешательства. Я действительно не хочу вторгаться сюда со всей своей слишком многочисленной свитой.

Последние слова были сказаны достаточно громко, так, чтобы их слышали все.

— Где вы проведете ночь, Верховная Мать?

— В Эльдио.

— Я не была там довольно долго, но мне говорили, что море сильно уменьшилось в размере.

— Наблюдения подтверждают эти слухи. Нет нужды оповещать тамошние власти о нашем прибытии, Цимэй. Они и так об этом знают. Мы просто обязаны были предупредить их о нашем вторжении.

Управляющая садами Фали сделала короткий шаг вперед.

— Верховная Мать, если бы мы только могли получить…

— Скажите своим садовникам, Фали, что у них есть выбор. Они могут ворчать здесь и ждать, когда на планету пожалуют Досточтимые Матроны, или добровольно отправиться в Рассеяние.

Одраде вернулась в машину, села на место и закрыла глаза, дожидаясь, когда захлопнутся двери и начнется движение. В этот миг она открыла глаза. Они уже выехали из Пондерилля и мчались по гладкой блестящей дороге сквозь южное кольцо садов. В салоне стояла напряженная тишина. Сестры явно были озадачены вопросами относительно глубинных причин поведения Верховной Матери. Неважное положение. Послушницы, естественно, уловили общее настроение. Стрегги помрачнела.

Погода требовала к себе внимания. Слова не могут больше останавливать нарастающий поток жалоб. Хорошие дни оцениваются по явно заниженным стандартам. Все знали причину, но изменения оставались. Они были осязаемыми. Видимыми. Нельзя жаловаться на Верховную Мать (без достаточных на то оснований!), но можно ворчать по поводу погоды.

Зачем они сегодня устроили такой холод? Почему именно сегодня, когда я выехала из Централа? Было так тепло, но посмотрите, что творится сейчас! А у нас нет подходящей одежды.

Стрегги явно хотела что-то сказать. Ну что ж, именно для этого я и взяла ее с собой. Правда, вследствие тесного длительного общения с Одраде у девушки исчезло благоговение, и в последнее время она стала чрезмерно разговорчивой.

— Верховная Мать, я пробовала найти в учебниках объяснение…

— Берегись учебников! — как много раз в своей жизни слышала и говорила Одраде эти слова. — Учебники порождают привычки.

Она часто читала Стрегги целые лекции о привычках. У Бене Гессерит были свои привычки — именно на этом основании многие часто говаривали: «Ты поступаешь, как типичная ведьма!» Но привычки, которые позволили бы другим прогнозировать твои действия, должны быть полностью исключены из обихода.

— Но зачем тогда существуют учебники, Верховная Мать?

— В основном они существуют для того, чтобы их опровергать. Руководства существуют для новичков и тех, кто только приступает к тренировкам.

— Но истории?

— Не стоит сбрасывать со счетов тривиальную банальность писаной истории. Когда ты станешь Преподобной Матерью, то начнешь изучать историю заново. Ты будешь познавать ее в каждый момент своей жизни.

— Истина — это пустой сосуд. — Девочка очень гордится своим собственным афоризмом.

Одраде с трудом сдержала улыбку.

Стрегги — настоящий бриллиант.

Это была настораживающая мысль. Многие по-настоящему драгоценные камни можно узнать по тому или иному нарушению чистоты. Специалисты даже картируют эти включения. Это тайный отпечаток пальца камня. Люди в этом отношении подобны драгоценностям. Мы часто узнаем их по их недостаткам. Сверкающая поверхность слишком мало сообщает нам о человеке. Понимание требует заглянуть глубоко внутрь, а там дела обстоят далеко не так блестяще. Именно там заключается истинная ценность любой личности. Кем бы стал Ван Гог, не страдай он сумасшествием?

— Это комментарий восприимчивого циника, Стрегги, истина, которую они говорят об истории. Это должно быть твоей путеводной нитью до испытания. Но после того как ты пройдешь его, ты сама станешь циником, открыв свои собственные ценности. Сейчас тебе достаточно понимать, что история — это собрание фактов, которые когда-то имели место. Преподобные Матери ищут истину помимо этих фактов, изучая предубеждения историков.

— И это все? — были задеты лучшие чувства Стрегги.

Почему я должна так бездарно тратить на них свое время?

— Многие разделы истории не имеют никакой ценности, ибо являются плодом предубеждений и предрассудков. Они написаны для того, чтобы угодить той или иной правящей группировке. Подожди, когда откроются твои собственные глаза, моя дорогая. Мы — самые лучшие историки. Мы там были и все видели.

— И моя точка зрения будет меняться каждый день? — Какая интроспекция.

— Это урок, который наш башар постоянно советовал помнить и никогда не забывать. Прошлое надо интерпретировать настоящим.

— Не уверена, что мне это понравится, Верховная Мать. Придется принимать слишком много моральных решений.

Ах, этот бриллиант зрит в корень и высказывается с прямотой, подобающей истинной воспитаннице Бене Гессерит. Среди пороков Стрегги были видны грани настоящего алмаза.

Одраде искоса бросила взгляд на задумавшуюся послушницу. Очень давно Община пришла к выводу, что каждая Сестра должна сама принимать морально тяжелые решения. Никогда не следуй за лидером, не задавая себе вопросов. Именно поэтому приоритетным было моральное воспитание молодого поколения Сестер.

Именно поэтому мы предпочитаем брать на воспитание юных девочек, чтобы воспитать из них полноценных Сестер. Понятно, почему моральный изъян прокрался в душу Шианы. Мы получили ее слишком поздно. О чем они с Дунканом говорят на своем тайном языке жестов?

— Всегда очень легко распознать морально обоснованное решение. В этих случаях ты не заботишься о своих корыстных интересах.

Стрегги посмотрела на Одраде с благоговением.

— Какое мужество надо иметь для этого!

— Никакого мужества! Никакого отчаяния и самоотвержения! То, что мы делаем, это, по большому счету, просто и естественно. Мы поступаем так только потому, что у нас нет иного выбора.

— Иногда вы заставляете меня чувствовать себя круглой невеждой, Верховная Мать.

— Превосходно! Это признак наступающей мудрости. Есть много видов невежества, Стрегги. Самый низкий уровень — это следование своим желаниям без их осмысления. Иногда мы поступаем так совершенно бессознательно. Уважай свою понятливость. Постарайся понять, что именно ты делаешь бессознательно. Всегда спрашивай себя: «Чего я хочу добиться, делая это?»

Они преодолели последний холм на пути к Эльдио. Одраде насладилась прыжком экипажа.

— Я вижу море, — сдавленно проговорил кто-то сзади.

— Остановись здесь, — приказала Одраде, когда машина обогнула холм и перед ними открылся вид на водную гладь. Клэйрби знал это место и был готов остановиться именно здесь. Одраде часто просила его об этом. Машина скрипнула и остановилась. Было слышно, как позади остановился автобус, откуда кто-то крикнул: «Смотрите!»

Эльдио раскинулся слева; маленькие аккуратные домики, некоторые стояли, поднятые на высокие трубы. Под этими домами свободно гулял знойный ветер Пустыни. Они были уже далеко на юге, и здесь было намного жарче, чем в Централе. Крошечные на таком расстоянии ветряные мельницы вращали лопастями, снабжая энергией Эльдио. Одраде повернулась к Стрегги и указала рукой в направлении Эльдио.

— Мы думали, что эти мельницы станут символом независимости от бремени современной технологии, которая позволяет другим управлять тобой.

Говоря эти слова, Одраде посмотрела направо. Море! Практически от этого некогда великого водоема остались одни воспоминания. Дитя Моря пришло в ужас от того, что сейчас открылось ее взору.

От поверхности воды поднимался пар. На противоположном берегу линия горизонта смутно очерчивалась скрытыми туманом пурпурными вершинами холма. Было заметно, что Управление Погодой вызвало в этом месте ветер, чтобы разредить сгустившийся воздух. В результате у берега стали видны барашки волн прибоя, бившегося о прибрежную гальку.

Одраде вспомнила, что когда-то здесь была целая цепочка рыбацких деревушек. Теперь, когда море отступило, эти деревни оказались вдали от берега, высоко на склоне холма. Те давние деревни ее детства выделялись на фоне серого берега веселыми, пестрыми пятнами. Теперь же большинство жителей подалось в Рассеяние. Оставшиеся построили рельсовую дорогу, по которой втаскивали наверх лодки по возвращении с лова. Одраде любила это море и была готова его оплакать. Консервация энергии. Вся ситуация вдруг поразила ее своей неумолимой жестокостью, похожей на обстановку в гериатрических учреждениях Старой Империи, в которых люди ждали своего конца.

Сколько осталось жить этим деревням и поселкам?

— Как мало это море! — раздался голос из задних рядов. Одраде узнала голос: клерк из Архива. Шпионка Белл, будь она проклята.

Подавшись вперед, Одраде хлопнула по плечу водителя:

— Подвези нас к самому берегу, вон к той бухточке. Я хочу поплавать в море, Клэйрби, пока оно существует.

Стрегги и еще две послушницы последовали за Верховной Матерью и тоже погрузились в теплые волны. Другие наблюдали за этой странной сценой из окон автобуса или прогуливаясь по берегу.

Голая Верховная Мать плавает в море!

Одраде чувствовала, как вода придает ей энергию. Надо было обязательно поплавать перед принятием жизненно важного трудного решения.

Сколько еще времени могли они поддерживать существование моря в эти последние дни умеренного климата? Пустыня наступала — тотальная Пустыня, которая должна была возместить потерю Дюны. Если палач с секирой даст нам на это время. Угроза приблизилась, а пропасть стала глубже. Будь проклят этот дикий талант! Почему именно я должна все понимать?

Постепенно дух Дитя Моря и движения волн восстановили душевное равновесие Одраде. Этот громадный соленый водоем был очень важен — гораздо важнее мелких озер и морей. Влага испарялась с поверхности моря в очень значительных количествах. У Управления Погодой едва хватало энергии на то, чтобы справляться с непредсказуемыми изменениями, связанными с колебаниями влажности. Да, это море все еще питало Капитул. Оно служило транспортной магистралью и средством связи. Морские перевозки — самые дешевые. Цена энергии в ее решении должна быть увязана с другими обстоятельствами. Но море должно исчезнуть. Это окончательное решение. Все население побережья должно быть переселено.

Снова всколыхнулась память Дитя Моря. Ностальгия. Она мешает принятию правильных и разумных решений. Затуманивает разум, лишает способности судить здраво. Как скоро должно исчезнуть море? Это был вопрос вопросов. От решения его зависели темпы переселения и перебазирования населенных пунктов.

Лучше, если все будет сделано очень быстро. Боль будет изгнана в наше прошлое. Давайте останемся с ней наедине!

Она выплыла на мелкое место и посмотрела на озадаченную Тамалейн. Подол юбки старой женщины потемнел от случайно брызнувшей на него волны. Одраде приподняла голову над мелкой рябью.

— Там! Уничтожь море как можно скорее. Пусть Управление разработает схему быстрого обезвоживания водоема. Привлеките Управления Транспорта и Продовольствия. После разработки представьте план мне на утверждение.

Тамалейн, не говоря ни слова, повернулась и отправилась выполнять приказ. Она жестом подозвала к себе несколько Сестер и оглянулась на Одраде. Видишь, я была права, что взяла с собой необходимые кадры!

Одраде вышла из воды. Мокрый песок скрипел под ногами. Скоро этот песок высохнет. Она оделась, не потрудившись вытереться полотенцем. Одежда неприятно липла к телу, но Одраде не обращала внимания на эту мелочь. Она поднималась по склону вверх, не оглядываясь на море.

Я хочу сохранить о море именно этот миг. Надо накапливать в душе те вещи, которые при воспоминании ласкают ее. Никакая радость не может быть вечной. Все на свете преходяще. «Все пройдет» — изречение, приложимое ко всем проявлениям жизни во вселенной.

Когда берег стал вязким и глинистым, Одраде обошла несколько чахлых кустиков и в последний раз оглянулась на море, которому она только сейчас вынесла смертный приговор.

Имеет значение только сама жизнь, сказала она себе. Но никакая жизнь невозможна без снисхождения первоначального творения.

Выживание! Наши дети должны выжить. Бене Гессерит должен выжить!

Но ни один отдельно взятый ребенок не может быть важнее целого. Она приняла это, понимая, что это говорит вид, вид, ставший ее сущностью, сущностью, с которой она познакомилась тогда, когда была еще Дитятей Моря.

Одраде позволила Дитяте Моря еще раз втянуть ноздрями соленый запах, прежде чем вернуться в машину и приготовиться к прибытию в Эльдио. Она почувствовала, что ею овладевает спокойствие и безмятежность. Теперь она находится в прекрасном состоянии духа и не нужно море, чтобы поддерживать душевное равновесие.