***
Для того чтобы познать какую-либо вещь, надо определить ее границы, выйти за их пределы, и только тогда станет ясна истинная ее суть.
Правило Амталя
Нельзя полагаться на теорию, когда ставкой в игре становится жизнь.
Комментарий Бене Гессерит
Дункан Айдахо стоял почти в центре тренировочного зала в трех шагах от ребенка-гхола. Рядом находились тренажерные аппараты — некоторые из них были предназначены для изнуряющих упражнений, некоторые же представляли собой опасность для жизни.
Сегодня дитя выглядело полным восхищения и доверия.
Я понимаю его лучше, чем другие, только потому, что я сам — гхола? Спорное допущение. Этот человек воспитывался во многом не так, поскольку предназначается для иных целей, нежели я. Предназначен! Милый термин.
Община Сестер воссоздала обстановку раннего периода жизни Тега как можно ближе к оригиналу. Ему даже предоставили в лице Айдахо обожаемого старшего брата, впрочем, давно умершего. Одраде учила его очень глубоко, так же, как и его природная мать.
Айдахо помнил старого башара, клетки которого были оживлены в лице этого юного создания. То был умный, мыслящий человек, к советам которого стоило прислушиваться. Небольшим усилием памяти Айдахо припомнил манеры того человека и его слова.
«Истинный воин часто понимает своих врагов лучше, чем друзей. Опасна жалость, которой ты можешь поддаться, если твое понимание приведет тебя к симпатии, как это естественно случается, если понимание выпустить из-под контроля».
Очень трудно думать, что эта мысль дремлет где-то в сознании этого младенца. Башар был необычайно проницателен, когда говорил ему о симпатиях в те далекие дни в Убежище на Гамму.
«Симпатия к противнику — это слабость полиции и армии. Самое опасное — это бессознательная симпатия, направленная на сохранение врага целым и невредимым, поскольку этот враг оправдывает твое собственное существование».
— Сэр?
Как этот писклявый голосок превратится в командирский рык старого башара?
— Что такое?
— Почему ты просто стоишь и смотришь на меня?
— Башара называли «старым оплотом». Ты знаешь об этом?
— Да, сэр, я изучал историю его жизни.
Что же, прикажете теперь называть это создание «юным оплотом»? Почему Одраде хочет так скоро восстановить его исходную память?
— Из-за башара вся Община Сестер копается в Другой Памяти, пересматривая свой взгляд на историю. Они говорили тебе об этом?
— Нет, сэр. Это знание важно для меня?
— Верховная Мать Одраде говорила, что ты будешь тренировать только мои мышцы.
— Я помню, что ты любил датский маринет, очень хороший бренди.
— Я слишком мал, чтобы пить, сэр.
— Ты был ментатом. Знаешь, что это значит?
— Я узнаю об этом, когда ты восстановишь мою память, не так ли?
На этот раз мальчик не произнес уважительного «сэр». Надо позвать учителя, чтобы оправдать возможную задержку.
Айдахо улыбнулся в ответ. Занятный ребенок. Очень легко проникнуться к нему искренней привязанностью.
— Хорошенько присматривай за ним, — говорила Одраде. — Он само очарование.
Он вспомнил инструктаж Одраде перед началом обучения.
— Поскольку индивид бесконечно привязан к своей сущности, — сказала она, — формирование этой сущности должно стать предметом нашей неусыпной заботы.
— Это необходимо соблюдать в отношении гхола?
Разговор происходил ночью в гостиной Айдахо. Мурбелла была замечательным слушателем.
— Он запомнит все, чему ты его научишь.
— Итак, мы собираемся слегка отредактировать оригинал.
— Осторожнее в выражениях, Дункан! Обращайся жестче с этим впечатлительным ребенком, научи его никому не доверять, и ты создашь самоубийцу — человека, который рано или поздно покончит с собой тем или иным способом. Не имеет значения, каким именно.
— Вы не забыли, что я лично знал старого башара?
— А ты не помнишь, Дункан, что было до того, как тебе восстановили исходную память?
— Я знал, что башар сделает это, и смотрел на него как на спасителя.
— Именно так он сейчас смотрит на тебя. Это особый вид доверия.
— Я буду честен с ним.
— Ты можешь искренне полагать, что ведешь себя честно, но все же я советую тебе каждый раз вглядываться в себя, когда ты столкнешься с его доверием к тебе.
— А если я ошибусь?
— Мы исправим твою ошибку, если возможно. — Она красноречиво взглянула на глазок видеокамеры.
— Я знаю, что вы будете наблюдать за нами!
— Пусть это не угнетает тебя. Я не пытаюсь заставить тебя копаться в своем сознании. Это обычная мера предосторожности. И помни, что в распоряжении Сестер есть масса эффективных способов исцеления.
— Я буду осторожен.
— Ты можешь припомнить, что именно старый башар говорил: «Зверство, которое мы проявляем по отношению к супостату, всегда усмиряется тем уроком, который мы хотим преподать».
— Я не могу думать о нем, как о противнике. Башар был одним из лучших людей, которых я когда-либо знал.
— Прекрасно, поэтому я с легким сердцем передаю его в твои руки.
И вот этот ребенок стоит перед ним в тренировочном зале, не проявляя ни малейшего нетерпения при виде колебаний и сомнений своего учителя.
— Сэр, это часть урока, стояние здесь? Я знаю, что иногда…
— Смирно.
Тег вспомнил о воинской дисциплине и превратился во внимание. Никто и никогда так его не учил. Так говорила ему его исходная память. Айдахо был очарован этим проблеском духа старого башара в поведении мальчика.
Они знали, что поймают меня именно на этом!
Никогда нельзя недооценивать умение Бене Гессерит убеждать. Ты можешь делать для них все что угодно, даже не подозревая, что действуешь по принуждению. Тонко и дьявольски хитро! Конечно, во всем была своя компенсация. Например, возможность жить в интересные времена. В конце концов, подумал Айдахо, он предпочитает жить в интересное время, даже в такое, как это.
Он глубоко вздохнул.
— Восстановление исходной памяти причинит тебе боль — физическую и моральную. В каком-то смысле душевная боль хуже, чем физическая. Я приготовлю тебя к этому.
Мальчик застыл в неподвижной стойке. Никаких комментариев.
— Мы начнем тренироваться без оружия, ты будешь пока лишь воображать, что в твоей правой руке клинок. Это вариация «пяти отношений». Каждый ответ реализуется перед тем, как в нем возникает необходимость. А теперь опусти руки и расслабься.
Айдахо переместился за спину Тега, крепко взял его правую руку под локтем и показал первое движение.
— Каждый атакующий — это перо, летящее по бесконечной траектории. Когда перо приближается, его следует отклонить от первоначального пути и удалить от себя. Твое движение — это дуновение воздуха, с помощью которого ты удаляешь перо.
Айдахо отступил в сторону и посмотрел, как Тег повторяет движение, исправляя ошибки короткими резкими ударами по напряженным от неумения мышцам.
— Пусть твое тело заставит тебя учиться! — сказал Айдахо, когда Тег спросил, зачем Дункан это делает.
Когда они присели отдохнуть, Тег спросил, что имел в виду Айдахо под «душевной болью».
— Вокруг твоей исходной памяти возведены защитные стены — таково условие роста гхола. В нужный момент эта память хлынет в твое сознание. Не все воспоминания будут приятными.
— Верховная Мать говорила, что твою память восстановил старый башар.
— О боги бездны, дитя! Почему ты все время говоришь: «Башар»? Ведь это был ты!
— Но я еще не знаю этого.
— Ты представляешь собой особую проблему. Для того чтобы гхола пробудился, в его сознании должно присутствовать воспоминание о собственной смерти. Но твои клетки были взяты до смерти башара.
— Но башар мертв!
— Башар! Да, он мертв. Ты должен вспомнить самый болезненный момент и только тогда ты поймешь, что ты — башар!
— Ты действительно сможешь вернуть мне память?
— Да, если ты сможешь выдержать боль. Ты знаешь, что я сказал тебе, когда ты восстановил мою память? Я сказал: «Атрейдес! Как вы все похожи друг на друга!»
— Ты ненавидел… меня?
— Да, и мало того, ты сам себе был отвратителен из-за того, что причинил мне. Теперь ты понимаешь, что мне предстоит с тобой сделать?
— Да, сэр, — тихо произнес мальчик.
— Верховная Мать сказала, что я не должен предать твое доверие… хотя ты предал мое.
— Но я восстановил твою память?
— Видишь, как легко думать о себе, как о башаре. Ты был потрясен. Но да, ты восстановил мою память.
— Это единственное, чего я хочу.
— Ты так говоришь.
— Верховная… Мать говорит, что ты ментат. Это поможет тому, чтобы и я… стал ментатом?
— Логика говорит «да». Но у ментатов есть пословица, которая утверждает, что логика движется слепо. Мы знаем, что именно логика выбрасывает тебя из гнезда порядка на мостовую хаоса.
— Я знаю, что такое хаос! — В тоне прозвучала нескрываемая гордость.
— Ты так думаешь.
— Но я доверяю тебе!
— Послушай меня! Мы — слуги Бене Гессерит. Преподобные Матери строили свой Орден не на доверии.
— Должен ли я доверять Верховной Матери?
— В тех пределах, которые со временем станут тебе ясны. Но теперь должен тебя предупредить, что Бене Гессерит основан на принципе организованного недоверия. Тебя учили тому, что значит демократия?
— Да, сэр. Демократия — это когда голосуешь…
— Демократия — это когда не доверяешь тому, кто обладает властью над тобой! Сестры хорошо это понимают. Не слишком доверяй им.
— Значит, я не должен слишком доверять и тебе?
— Единственное, в чем ты можешь мне доверять, так это в том, что я приложу все усилия к тому, чтобы восстановить твою исходную память.
— Тогда мне все равно, насколько это больно.
Он посмотрел на глазок видеокамеры, свидетеля их выражений.
— Они не возражают против того, что ты говоришь о них?
— Они относятся к ментату только как к источнику полезных сведений.
— То есть фактов?
— Факты — хрупкая вещь. Ментат может запутаться в них. Слишком много существует надежных данных. Все это похоже на дипломатию. Надо получить добротную ложь, чтобы отразить ее в своих проекциях.
— Я… растерян.
Мальчик употребил слово, сомневаясь, что оно выражает суть того, что он хотел сказать.
— Однажды я сказал об этом Верховной Матери. Она ответила: «Я плохо себя вела».
— Ты не должен вызывать у меня растерянность?
— Только если это делается в интересах обучения.
Видя, что Тег не на шутку озадачен, Дункан продолжил:
— Давай я расскажу тебе одну историю.
Тег немедленно сел на пол, что показало Айдахо, что Одраде часто использовала ту же тактику. Тег был всегда очень восприимчив.
— В одной из моих жизней у меня была собака, которая терпеть не могла моллюсков, — заговорил Айдахо.
— У меня были моллюски, их привозили с Великого Моря.
— Да, ну так вот, мой пес ненавидел моллюсков за то, что одна из этих тварей как-то раз плюнула ему в глаз. Ему стало больно, глаз сильно жгло. Но что еще хуже, жидкость брызнула из совершенно невинной ямки в песке, где не было видно никакого моллюска.
— И что же сделала твоя собака? — Мальчик от нетерпения подался вперед, подперев подбородок кулаком.
— Она раскопала ямку и извлекла оттуда обидчика, чтобы принести его мне. — Айдахо улыбнулся при этом воспоминании. — Урок номер один: никогда не позволяй, чтобы неизвестно кто плевал тебе в глаза.
Тег рассмеялся и захлопал в ладоши.
— Но посмотри на это с точки зрения пса. Преследуй того, кто плюнул. Тогда последует славная награда: хозяин будет доволен!
— А потом твоя собака тоже выкапывала моллюсков?
— Каждый раз, когда мы приходили на берег, пес рычал и выискивал моллюсков, чтобы угодить Хозяину, а тот брал их и выбрасывал так далеко, чтобы они никогда не могли вернуться, за исключением тех раковин, к которым внутри прилипло немного мяса.
— Ты ел их.
— Смотри на это с собачьей точки зрения. Те, кто плевал, понесли свое заслуженное наказание. Он нашел способ избавить мир от мерзких тварей, а Хозяин доволен его поведением.
Тег тут же показал свою сообразительность.
— Сестры смотрят на нас, как на своих верных псов?
— Между прочим, да, и никогда не забывай об этом. Когда вернешься в свою комнату, просмотри «lese majeste», это поможет тебе определить свое отношение к нашим Хозяевам.
Айдахо поднял глаза и посмотрел на дверь.
— Это относится и к тебе тоже.
Тег вскочил на ноги, ожидая увидеть Верховную Мать, но в дверном проеме стояла Мурбелла.
Она стояла, прислонившись спиной к стене.
— Белл не понравятся твои разговоры об Общине Сестер, — произнесла она.
— Одраде сказала, что у меня развязаны руки. — Он взглянул на Тега. — Мы и так потеряли массу времени на всякие истории! Давай-ка лучше посмотрим, чему научилось твое тело.
Странное волнение овладело Мурбеллой, когда она вошла в зал и увидела Дункана с ребенком. Она стояла некоторое время молча, сознавая, что видит их в каком-то новом свете, столь характерном для воспитанниц Бене Гессерит. Следствием инструктажа Одраде стала искренность в отношении Айдахо к Тегу. Это было поистине странное ощущение, говорившее, что Мурбелла далеко отошла от привычек, привитых ей старым окружением. Чувство было окрашено горечью потери.
Мурбелла поймала себя на мысли, что ей многого будет недоставать из опытов прошлой жизни. Не будет охотничьих вылазок на улицы в поисках самца, которого можно поработить для Досточтимой Матроны. Власть, которая проистекала из сексуального господства, потеряла в ее глазах былую привлекательность под влиянием учения Бене Гессерит и опыта общения с Дунканом. Хотя одного элемента прошлой жизни ей было, несомненно, жаль: чувства принадлежности к силе, которую ничто на свете не может остановить.
Это было одновременно абстрактно и очень специфично. Это даже не чувство постоянного завоевания, а то ожидание неизбежной победы, которое давало средство, которое она принимала вместе с Сестрами Досточтимой Матроны. Когда зависимость к этому средству уступила место зависимости от меланжи, весь прежний опыт предстал перед глазами Мурбеллы в новом ракурсе. Химики Бене Гессерит постоянно контролировали состав крови Мурбеллы, готовые при необходимости возместить недостаток этого средства, похожего по структуре на адреналин. Она знала, что средство больше никогда ей не потребуется. Новое знание изменило ее прошлое.
Она шла по коридору, соединяющему ее апартаменты с тренировочным залом, горя желанием увидеть Дункана с ребенком и одновременно боясь помешать им. Эти медленные, неспешные прогулки по коридору вошли в привычку после напряженных занятий с учителями Бене Гессерит. В эти дни ее тем не менее не покидали мысли о Досточтимых Матронах.
Она не могла избавиться от чувства потери. Это была пустота, и Мурбелла не могла себе представить, что ее можно чем-то заполнить. Это было хуже ощущения надвигающейся старости. Досточтимые Матроны предоставляли компенсацию за наступление старости. В той Общине Сестер власть росла с возрастом. Здесь все было не так. И это была абсолютная потеря.
Я потерпела поражение.
Досточтимые Матроны никогда не смирялись с поражением. Теперь же Мурбелла чувствовала, что ее вынуждают к этому. Она знала, что иногда Досточтимые Матроны погибали от рук врагов. Но враги всегда дорого платили за это. Таков закон: за одного обидчика выжигали дотла всю его планету.
Мурбелла знала, что Досточтимые Матроны охотятся за Капитулом. Подчиняясь зову прошлого, она сознавала, что должна всячески помогать этой охоте. Особая горечь поражения состояла в том, что Мурбелла не хотела, чтобы Бене Гессерит платил упомянутую цену.
Бене Гессерит представляет собой слишком большую ценность.
Сестры этой Общины очень ценны для Досточтимых Матрон. Правда, Мурбелла сомневалась, что Матроны догадываются об этом.
Тщеславие.
Именно так она судила теперь своих бывших Сестер. И себя, когда я была одной из них. Ужасающая гордыня. Эта гордыня выросла на почве многовекового угнетения, которому они подвергались до своего восхождения к вершинам могущества. Мурбелла пыталась рассказать это Одраде, поведав ей историю Досточтимых Матрон.
— Из рабов получаются отвратительные Хозяева, — прокомментировала этот рассказ Верховная Мать.
Именно таким был образ действий Досточтимых Матрон, поняла тогда Мурбелла. Тогда она принимала этот образ действий, но теперь отвергла, не понимая полностью, почему и во имя чего она это сделала.
Я просто выросла из этого платья. Теперь их поведение кажется мне ребяческим.
Дункан снова сделал перерыв в занятиях. Учитель и ученик изрядно вспотели. Они стояли, отдуваясь и обмениваясь тайными взглядами. Что это за конспирация? Дитя выглядело странно возмужавшим.
Мурбелла вспомнила слова Одраде: «Зрелость накладывает свои ограничения на поведение. Один из наших уроков — сделать эти императивы доступными сознанию. Это называется модификацией инстинктов».
Они модифицировали меня и продолжают это делать.
Теперь она видела, как тот же самый механизм работает, модифицируя поведение ребенка-гхола.
— Эта активность создает стрессы в обществах, на которые мы влияем, — объясняла Одраде. — Она вынуждает нас все время менять и приспосабливать тактику к изменчивым условиям.
Но как они смогут изменить поведение моих бывших Сестер?
В ответ Одраде продемонстрировала свое обычное хладнокровие, столь характерное для нее в острых ситуациях.
— Мы сами подверглись корректировке из-за своего прошлого. С нами было то же самое во времена правления Тирана.
Корректировка?
Дункан тем временем беседовал с ребенком. Мурбелла подошла поближе, чтобы послушать.
— Ты слышал рассказы о Муад'Дибе? Отлично. Ты — Атрейдес, а это предрасполагает к некоторым порокам.
— Это значит к ошибкам, сэр?
— Будь ты проклят, но это так и есть! Никогда не выбирать курс только ради того, что он представляет возможность сделать эффектный жест.
— Ты хочешь сказать, что я погиб именно при таких обстоятельствах?
Он совершенно по-детски думает о своем прежнем воплощении в первом лице.
— Суди сам. Но это было вечной слабостью Атрейдесов. Очень уж привлекательная вещь жесты. Например, умереть на рогах исполинского быка, как это случилось с дедом Муад'Диба. Это был грандиозный спектакль для публики. Сюжеты для россказней, которых хватило на целые поколения. Осколки этих историй сохранились до нашего времени, хотя прошли целые эпохи.
— Верховная Мать рассказывала мне эту историю.
— Вероятно, ее рассказывала тебе и твоя природная мать.
Ребенок вздрогнул.
— Меня охватывает забавное чувство, когда ты произносишь: «Природная мать».
В голосе Тега слышался почти мистический ужас.
— Забавные чувства это только одна сторона медали; урок заключается совсем в другом. Я говорю о том, что стало подлинным ярлыком Атрейдесов: десовские жесты. Когда-то говорили «атрейдесовские», но это слишком громоздко.
Ребенок снова проявил почти взрослую зрелость.
— Даже жизнь собаки имеет свою ценность.
У Мурбеллы перехватило дыхание. Как это может быть — взрослая рассудительность в оболочке ребенка. Это не укладывалось в голове.
— Твою природную мать звали Джанет Роксбраф. Она происходила из лернейских Роксбрафов, — сказал Айдахо. — Она была воспитанницей Бене Гессерит. Твоим отцом был Лоши Тег, начальник фактории ОСПЧТ. Через несколько минут я покажу тебе любимый дом башара на лернее. Я оставлю картинку тебе, можешь как следует ее рассмотреть и изучить. Думай об этом пейзаже, как о своей любимой родине.
Тег послушно кивнул, но по выражению лица было видно, что мальчик напуган.
Возможно ли, чтобы великий воин-ментат испытывал страх? Мурбелла покачала головой. Умом она понимала, что делает Дункан, но чувствовала, что в рассказе есть пробелы. В этом было нечто такое, чего ей никогда не было суждено испытать. Что это значит — пробудиться к новой жизни, сохранив в неприкосновенности воспоминания о прежних своих жизнях? Она подозревала, что это совсем не то, что Другая Память Преподобных Матерей.
— Я вспоминаю, как все началось, — принялся рассказывать Дункан. — Пробуждается Истинная Сущность. Я чувствовал, что меня вышвырнуло в магическую вселенную. Сознание превратилось в круг, а потом в шар. Произвольные формы стали преходящими. Стол перестал быть столом. Потом я впал в транс. Ничто не казалось реальным. Все вокруг стало светиться яркими бликами. Потом все прошло, и я понял, что потерял одну из реальностей. Стол снова стал столом.
Мурбелла успела изучить руководство Бене Гессерит «О пробуждении исходной памяти гхола». Дункан отклонялся от данных там инструкций. Почему?
Дункан отошел от ребенка и приблизился к Мурбелле.
— Мне надо поговорить с Шианой, — сказал он и прошел мимо. — Так будет лучше во всех отношениях.