Мисс Лу Королефф была в бассейне, и московский политик уже собирался присоединиться к ней, как его мобильник – второй, спутниковый, с кодирующим устройством, защищенный от прослушивания – неожиданно подал сигнал. Это вызвало у владельца аппарата прежде всего гримасу досады. Он уже совсем было настроился на совместное купание – предвкушал его, переживал заранее, чего с ним не бывало уже лет… лет… Много, одним словом. Давно не бывало. И вдруг…

Он сам видел себя и как бы со стороны, и посмеивался: вот, значит, как бывает, когда – бес в ребро!.. Но недаром говорят, что каждый мужчина до самой смерти остается мальчиком со всеми ребяческими причудами. Он отлично понимал, что не произошло никаких случайностей, что Столбовиц, осуществляя какие-то свои (или тех, кто стоял над ним) планы, просто забросил удочку со вкусной наживкой – и он попался на крючок, как молодой. Еще бы ему не понимать этого – со всем накопленным в разведке и политике опытом! Но, поняв, даже не обиделся (хотя бы потому, что никакого нарушения правил игры в этом не было), а лишь усмехнулся: таким все это показалось вдруг незначительным, мелким по сравнению с тем чувством, какое сейчас владело им и на какое он давно уже считал себя не способным; словно крылья выросли у души. Чем таким по сравнению с этим упоительным переживанием были политика, карьера, вся судьба планеты, наконец? «После нас – хоть потоп!»

Политик понимал – рассудком, да и интуиция подсказывала, – что все это счастье ненадолго: и потому, что женщина отыграет свою роль – и исчезнет, а также и по той причине, что его самого просто не хватит на сохранение чувства на таком, сегодняшнем уровне: душе более не по силам марафон, время не обманешь – но пока она еще способна бежать, ну пусть не десять тысяч, не пять даже – по пусть хоть восемьсот метров пробежит в полную силу! И вот пока не будет пройден последний метр из этих восьмисот – он намерен был пренебречь всем остальным на свете.

Сейчас, после того как минувшей ночью они сблизились окончательно (женщина, умница, понимала, что взрослого мужчину не нужно, да и нельзя вываживать на удочке, как зеленого юнца, он должен получить свое побыстрее – и тогда привяжется всерьез, потому что для него это уже не спорт, скорее судьба), – сейчас он ощущал себя в зените и даже почти убедил свой недоверчивый рассудок в том, что и Луиза не только делает свою работу, но и тоже стала относиться к нему не просто как к объекту задания. Да, несомненно, ее отношение стало другим, да и почему бы и нет? Не первой женщиной она стала бы, у которой возникло к нему серьезное чувство.

Вот так убаюкивал он сам себя – а нет ничего легче, чем поверить в то, во что верить очень хочется.

Так что неожиданный вызов был совершенно ни к чему. И в первый миг он решил не откликаться. Нет его – и все тут. Был, да весь вышел. Такое поведение подсказывали чувства. Но телом пока еще владел рассудок, хотя и не в полной уже мере, так что рука сама собой вытащила трубку, палец нажал кнопку, а губы привычно выговорили:

– Шесть пальцев.

– Привет. Ноль в остатке. Свободно?

Гридень, конечно. Да и кто другой мог бы?..

Москвич убедился, что в доме он один – охрана находилась на периметре, Лу – слышно было – плескалась в бассейне, – и лишь после этого ответил:

– Чисто. Слушаю.

С Гриднем давно привык общаться на языке паролей и намеков. И правильно понял обращенный к нему вопрос:

– Как вы собираетесь спасаться от жары? В этих же краях, где сейчас? Или поближе к нам?

– А как там у вас погода?

– Поначалу было ясно, тепло; сейчас, правда, погода неустойчивая, так что придется вам, пожалуй, пока оставаться на месте. Во всяком случае, здоровье ваше только выиграет.

Вот и прекрасно! Он и сам хотел того же.

– Я вас понял. В наши места? Я пока об этом как-то не очень задумывался, слишком много дел. Хотя – по слухам, эпидемия там у вас не получила широкого распространения? Если добраться до Москвы не представляет серьезной опасности, придется всерьез поразмыслить. Но лучше я вам об этом сообщу несколько позже.

– Благодарю. Но думать ни о чем не надо. Слушайте внимательно. Дела серьезны. Предстоит переориентация. Полная. До поры до времени. Не удивляйтесь, вы сейчас просто не в курсе. Очень скоро вам будет сделано предложение от имени вашего оппонента, а может быть, и лично им – и вы его примете, это предложение. Оно связано с продолжением пребывания в тех краях, где вы сейчас. Я вам сейчас изложу суть этого предложения – но, конечно же, для вас оно окажется совершенной новостью, и вы даже поколеблетесь, прежде чем принять его, – но примете. Теперь внимание…

Политик слушал, и плечи его поднимались все выше – от удивления. Да, такого поворота событий он никак не ожидал…

– Но почему…

– Получите всю информацию. И будете выступать – от имени и по поручению. Если хотите точно – вам будет предложено занять пост посла России в Вашингтоне. Неофициально – известно, что агреман на вас будет дан. Не удивляйтесь. Все прошлое пока там и оставим – в прошлом. Скажу кратко: угроза из космоса, о которой вы же мне и сообщили, оказалась совершенно реальной, и работать надо сообща. Поверьте: вы ничего не проиграете, можете только выиграть – если выиграем мы все. Можете по-прежнему полагаться на вашего хозяина дома. Он будет тщательно заботиться о вас. Вы все поняли?

– Я вас понял. Конечно, неожиданно. Но я всегда считался с вашим мнением. Сейчас тоже.

– Рад этому. Итак – спокойствие, внимание, осторожность, а когда все произойдет официально – будете действовать по протоколу. Всего доброго.

– Конечно же, я сообщу незамедлительно о любых переменах.

– Кстати: тут был слух, что и у вас там гуляют болезни. Говорят, что занесли от нас – туристы, наверное. Так что повторяю: поберегитесь.

– Спасибо. Займусь профилактикой.

– Вот именно. Ну, еще раз – всего вам доброго.

– И вам – наилучших успехов в делах. И – здоровья, здоровья в первую очередь.

На этом разговор закончился. Москвич удовлетворенно кивнул: как бы ни злобствовал президент, без своего главного оппонента ему, выходит, не обойтись.

– …Ну, куда ты пропал?..

Кто это? Ах да. Женщина. Луиза…

Необходимо, не теряя времени, ввести всех наших здесь в новую обстановку. Объяснить. Иначе с ними будет сложно. И, конечно, не по телефону. Встретиться с ними лично, захочет того Столбовиц или нет.

– Ты идешь? Жду! О Господи!

– Бегу! Извини, замешкался. О, на тебя больно смотреть – так ты красива! Знаешь, Лу, к сожалению…