А события между тем продолжали развиваться в весьма неожиданных направлениях.

Вот на следующую ночь произошло и другое хищение. Неизвестные проникли в Колокольскую обсерваторию. Но там дело не обошлось одним лишь взломом и изъятием документов.

Обсерватория – такое учреждение, в котором работа ночами не прекращается, напротив: только в темное время суток и существуют условия для наблюдения – если, конечно, погода позволяет. Так что для незваных гостей вероятность наткнуться на кого-нибудь из персонала была достаточно большой. Впрочем, налетчики, кажется, это заранее учли, и потому все они до единого были в черных масках, не говоря уже о том, что в руках держали оружие: у одних были пистолеты, а у других даже и автоматы.

Астрономы до сих пор с подобным встречались, только когда смотрели в зарубежных боевиках, как надо грабить банки. Поэтому они несколько растерялись – и вследствие того, что профессия их является, пожалуй, самой мирной из всех, какие существуют на Земле, но еще и по причине полной неготовности к такого рода событиям: и в самом деле, что можно было украсть в астрономическом хозяйстве? Не звезды же или иные небесные тела. А растерявшись – позволили вторгшимся хозяйничать так, как тем было угодно. Лишь один мнс попытался было воззвать к органам охраны порядка – но его тут же отлучили от телефона, который немедленно был приведен в неисправность. Так что налетчики полностью владели положением все время, пока находились в пределах храма науки.

Впрочем, как ни странно, никаких катастрофических последствий вторжение не возымело. Из-за плотной облачности наблюдение в оптическом диапазоне не велось, наблюдатели в ожидании возможного прояснения собрались в буфете, где пили кофе и разговаривали – не столько даже на профессиональные, сколько на бытовые и спортивные темы. Так что их не пришлось даже собирать в одно место. Трое замаскированных просто вошли, наставили на сидевших оружие, и один из них рекомендовал ученым сохранять спокойствие и присутствие духа, поскольку – как он тут же сообщил – ни грабить, ни тем более убивать их никто не собирается.

– Мы из налоговой полиции, – представился говоривший, – и прибыли сюда для проверки поступивших на вас сигналов. Нам сообщили, что тут у вас в ночное время, помимо основной работы, ваша фотолаборатория используется для изготовления фальшивых документов и даже, возможно, денежных знаков. Кто покажет, где тут у вас это хозяйство?

Неожиданное заявление привело ученых в такое замешательство, что вся нелепость услышанного как-то не сразу обратила на себя их внимание. Хотя любой нормально мыслящий человек сразу усомнился бы: какой это идиот станет использовать для изготовления фальшивок фототехнику – в эпоху ксероксов? Но этого вопроса никто так и не задал – скорее всего потому, что мысли астрономов всегда находились весьма далеко от таких областей деятельности, как изготовление фальшивых купюр. Так что, когда предводитель бандитов, ткнув пальцем в ближайшего, задал вопрос:

– Ты – можешь показать?

Спрошенный с готовностью ответил:

– Да, конечно. Однако…

На что ему было замечено:

– Стоп. Нужное ты уже сказал, теперь помолчи. Слово, как известно – серебро, а мычание – золото. Следующий вопрос: кто из вас занимается наблюдением тела (тут он глянул в бумажку, которую держал в руке) с этими… эре… эрефидами… Ну, сами знаете!

– Эфемеридами?

– Ну. Значит, вот с какими…

И он назвал, считывая с бумажки, цифры склонения и прямого восхождения.

После трехсекундного молчания от дальнего столика спросили:

– Вас интересует эта… квазикомета Люциана? Тело Угрозы?

(Первое, условное название на обсерватории дали небесному телу по имени его первонаблюдателя.)

– Значит, ты, – сказал предводитель. – Тоже с нами. Остальные могут продолжать свои занятия. Никуда не выходить до моего возвращения. Все помещения нами контролируются. Пошли!

Больше ничего интересного на обсерватории не произошло. Неожиданные визитеры изъяли записи всех наблюдений указанного космического объекта и все фотографии – как имеющиеся, так и находившиеся в обработке. После чего с наблюдателем была проведена краткая беседа следующего характера:

– Кроме тебя, этой штукой кто-нибудь занимается?

– Нет. Тема, знаете ли, внеплановая, даже и я наблюдаю не очень регулярно… Правда, директор – но он урывками, раз-другой…

– Кто интересуется этим делом? Типа – кому докладываете?

Тут наблюдатель приободрился и ответил со значением:

– Все результаты сообщаются в службу безопасности. Они и сами часто заезжают.

– Теперь слушай сюда. Больше никому ни слова. Прочувствуй как следует: никому и ничего. С этой минуты работаешь на нас. Мы тебя нанимаем – понял? И мы тебе платим. Вот аванс. Держи.

Наблюдатель был настолько ошеломлен, что безропотно принял довольно плотную пачку денежных знаков нерусского происхождения. Мы не сомневаемся, что, будь он в нормальном состоянии духа, он эти деньги категорически отверг бы, как и все предложение в целом. Просто вот так взял бы – и швырнул в лицо искусителю. Но сейчас он смог лишь пробормотать:

– Как же я смогу – они ведь спросят?

– Тебя что – врать не учили?

– Н-нет…

– Последний срок научиться. Короче, скажешь что-нибудь: как бы эта штука исчезла. Взяла и исчезла, так что больше увидеть нельзя. И что твоя труба вдруг накрылась медным тазом. В общем, пошлифуешь им уши. А на самом деле будешь пахать, как раньше. И каждое утро докладывать вот по этому телефону. Держи.

Астроном повертел в руках визитную карточку. Прочитал. Поднял глаза удивленно:

– Тут сказано – ателье химчистки…

– Это уж, типа, наше дело. Ты просек, что я сказал?

– Д-да…

– Теперь последнее. Держи язык за зубами. На строгом режиме, понял? Если хоть что-то хоть кому-то – и с тобой, и с твоей семьей разберемся очень круто. Это усвоил?

– Ясно… – пробормотал вконец напуганный парень.

На этом, собственно, визит и закончился, а если быть совершенно точными, то на некоторое время прервался, чтобы вскоре возобновиться уже совершенно другим образом.

Кстати, о птичках: когда из обсерватории, только что пережившей налет, но в отличие от песенной бабушки-старушки вовсе не мечтавшей о его повторении, позвонили в милицию, то все шло нормально до той секунды, когда мнс – тот самый Зенон Просак, что занимался космическим странником, а потом, не теряясь, срастил перерезанный телефонный провод, – пока этот находчивый жрец науки не проговорил в трубку: «Кстати, они интересовались почему-то моими наблюдениями одного небесного тела, его склонением и прямым восхождением…» «Чего-чего?» – переспросили в милиции, не привыкшей к подобной терминологии: зная хорошо, что значит «склонение к преступлению», они не очень поняли, что такое – прямое восхождение и с чем его едят. Вроде бы слова эти обозначали что-то вроде президентских выборов. Но разговор на этом самом месте неожиданно прервался, и вряд ли нужно говорить, что восстановить его не удалось.

Правда, милиция, невзирая на это, выехала-таки на место происшествия; им это было куда легче сделать, чем, скажем, Гридню попасть в станицу Зеленую. Но поскольку, судя по телефонному сигналу, ничего серьезного не произошло – никого не ограбили, даже не ударили, имущество обсерватории не потерпело заметного ущерба, – в милиции предварительно решили, что по происшествию не придется даже заводить дела: случившееся больше всего походило на давно ставшее обычным проявление хулиганства со стороны, вернее всего, молодежи. Были даже сомнения в том, что оружие у них являлось боевым: ведь ни одного выстрела так и не прозвучало.

И уж разумеется, никому и в голову не пришло, что между ограблением редакторского кабинета «Вашей газеты» и визитом на загородную обсерваторию существует прямая связь.

(Кстати, раз уж упомянули Гридня: он вовсе и не пытался лично выехать на обсерваторию на Кавказ. Но немедленно телеграфом вызвал своего тамошнего представителя в Москву для доклада. Гридень специально проследил за тем, чтобы в тексте вызова не было ни единого слова, имеющего какую-то связь с астрономией вообще и с интересующим его небесным телом – в частности. Так что у него особых проблем не возникло.)

Зато у милиции они появились. Дело в том, что выехать на место происшествия они выехали, однако же не доехали. Потому что история эта получила немедленное продолжение.

Люди в масках, совершившие внеплановое посещение научного учреждения, еще не успели покинуть пределы обсерватории, чтобы, рассевшись по своим джипам (их было три), убраться восвояси и доставить похищенные материалы тем, кто организовал эту экспедицию, как ворота рывком распахнулись, и во двор одна за другой въехали две больших машины, в которых легко было опознать армейский транспорт. Тут же из кузовов посыпались солдаты, сразу разбегаясь в цепь.

Этот визит – набег, налет, называйте как угодно – явился, как мы понимаем, продолжением и развитием разговора военного министра с главным военным же разведчиком, а затем и с президентом Академии наук. Однако люди Федора Петровича (а именно они были первыми сверхпрограммными посетителями обсерватории) об этих разговорах не имели ни малейшего представления и неожиданно появившихся солдат приняли за ОМОН, прибывший по их души. Привычные к такого рода ситуациям охранники Кудлатого, отрезанные от ворот, стали организованно отступать к зданию, из которого только что вышли; представители науки, однако, догадались сразу же после ухода последнего налетчика запереть входную дверь на все замки и засовы; о других входах-выходах, носивших чисто служебный характер, посетители не были осведомлены и потому ими не воспользовались. Убедившись, что под защиту стен им не попасть, боевики сразу же перестроились и принялись отходить в дальний угол участка, все еще не стреляя, чтобы не вызвать ответного огня. Ограда тут была не очень внушительная, поскольку до сих пор обсерваторию не грабили, и никто не думал, что кому-то в голову придет столь нерациональная идея. Так что через забор можно было уйти без особых усилий. Вернее – можно было бы, если бы военные к тому времени не выставили и наружное оцепление: они, как и полагается, старались сделать все солидно и по правилам, тем более что дело происходило не в горах, а на московской, лишь слегка всхолмленной поверхности. Взвились осветительные ракеты. И когда уносившие ноги братки принялись сигать через забор, передавая друг другу изъятую добычу, они немедленно получили приказ сложить оружие и поднять руки.

Не привыкшие к столь бестактному обращению боевики пошли на прорыв, и тут уже без стрельбы никак не обошлось; трудно, правда, сказать, кто открыл огонь первым, но вряд ли это имеет значение. К счастью, убитых не оказалось, тем не менее с обеих сторон пострадало по одному человеку: один из боевиков сорвался с забора и своим же автоматом сильно оцарапал себе ногу, к тому же порвав штанину; что же касается регулярных войск, то один из солдат, а именно тот, что пускал осветительные ракеты, случайно нажал на спуск, споткнувшись о корень некстати подвернувшегося дерева, и выпущенная им ракета вскользь задела одного из находившихся в цепи, что привело к легкому ожогу. Пленных не было, поскольку разбегавшихся боевиков никто не преследовал: приказано было лишь охранять обсерваторию и не пропускать чужих вовнутрь – что они и принялись выполнять.

Отряд же людей Федора Петровича, ускользнув из-под обстрела, в безопасном месте вновь собрался воедино, после чего взятые на обсерватории трофеи были без дальнейших помех доставлены заказчику. Он выказал исполнителям свое удовлетворение сделанным; и в самом деле, теперь ему оставалось только дождаться новостей из-за океана, чтобы закончить разработку предстоящих действий.

Происшествие это, как все понимают, совершилось не в пустыне, но в достаточно густонаселенном районе. Тем не менее из мирного населения никто не пострадал – потому что, пока шла стрельба, ни один предусмотрительно не высовывался: все, от мала до велика, давно уже поняли, как следует вести себя в подобных случаях.

Что же касается выехавших все-таки по повторному сигналу милиционеров, то они тоже предпочли переждать, пока перестрелка не утихла, и лишь после этого приблизились к цели своего марша. Однако у ворот были встречены военными, которые отказались пропустить их дальше, объяснив, что данный объект перешел в ведение вооруженных сил и порядок тут отныне будет поддерживать армия. Милиционеры не стали спорить и, испытывая некоторое облегчение, вернулись в свой отдел, где доложили обстановку и были отпущены для дальнейшего несения службы. На этом эпизод оказался исчерпанным.