А пока Гридень раздумывал над полученными сведениями, подчиненные генерала СБ продолжали розыск Минича и его спутницы. Ни он, ни она за это время ни разу не появились ни в его квартире и ее комнате, ни в подмосковном домике. Дело об оформлении наследства не сдвинулось с места, поскольку пока никто еще не заявил о своем праве наследования; впрочем, время для этого еще оставалось.

Вздохнув тяжело, генерал пошел на трудный для себя шаг: переговорил с министром внутренних дел и заручился его обещанием относительно того, что милиция окажет СБ всяческую помощь в розыске и Минича, и автомашины, принадлежавшей, как было установлено, именно ему. Обнаружив место стоянки автомобиля, можно было бы резко сузить зону поиска.

Но за истекшую неделю обнаружить машину ни на дорогах, ни на стоянке не удалось. Это, заметим кстати, вовсе не свидетельствовало о беспомощности инспекции или недостатке рвения; секрет их неуспеха в том, что Джина, она же Зинаида, снимая квартиру, была вынуждена вместе с нею снять и ракушку, в числе многих других располагавшуюся близ дома; машины владельцев квартиры в ней не было, поскольку они, перебираясь в новую, за хорошие деньги купленную квартиру, забрали с собой, естественно, и средство передвижения; Джина давно собиралась сдать ракушку в поднаем и почти уже договорилась, когда вблизи нее возник (при известных нам обстоятельствах) Минич со своей таратайкой – и именно она стояла сейчас в ракушке под надежным замком. На протяжении этой недели Минич ни разу не выводил ее из гаража, так что даже соседи, по сути дела, ее никогда не видели и потому никакой помощи милиции оказать не могли – если бы даже и очень захотели (как это принято в США; но тут – Россия, господа, все еще Россия). Вскрывать же все московские гаражи подряд в поисках нужного номера милиции не было ни указания, ни реальной возможности. Вот почему это обещание пока так и не было выполнено, так что в пору было объявлять журналиста во всероссийский розыск.