Бортач с «Урагана» пошел на вынужденный риск: добираться до «Амбассадора» пришлось, не закрепляя фал на своем корабле: длины не хватило бы, а дальнейшее сближение кораблей было, пожалуй, еще более рискованным. Инженер плыл в пустоте медленно, почти не расходуя рабочее тело микродвигателей, какими был оборудован скафандр, и сохраняя общее направление на американский корабль; точнее сейчас нацелиться нельзя было из-за вращения объекта. Корма «Амбассадора», с двигателем и находившимся рядом Брюсом, раз за разом появлялась в поле зрения инженера, описывала дугу и исчезала, чтобы через две минуты с небольшим возникнуть снова. Насколько инженер успевал заметить, американец пытался, видимо, что-то выправить – судя по ритмичному движению его правой руки, в пальцах которой был зажат то ли молоток, то ли еще какой-то инструмент, с дистанции разглядеть не удавалось. И лишь когда инженер оказался уже совсем близко и стал рассчитывать маневр, при помощи которого, изменив направление своего полета почти под прямым углом, мог бы пристроиться к корме и Брюсу, – лишь тогда он заметил, что американец изменил позу и, судя по положению его шлема, смотрел теперь не на двигатель и вообще не на свой корабль, но на Тело Угрозы – смотрел так внимательно, что, похоже, даже не заметил приближающегося инженера, во всяком случае – никак на это не отреагировал.

– Начинай переговоры, – велел командир, неотрывно следивший за действиями своего подчиненного. – Переходи на частоту его скафандра. Не забыл? Потом снова на нашу – доложишь, что и как.

– Уже пытался, – ответил инженер. – Он на постоянной связи со своим кораблем – видно, у него канал защищен, я вклиниться не могу.

– Вот черт. На что это он там уставился? Зеленых человечков увидел? Погляди-ка, может, что-нибудь поймешь?

– Угу, – буркнул инженер в ответ. Для того чтобы видеть тело, ему надо было изменить свое положение в пространстве, сейчас глыба находилась у него за спиной. Он осторожно включил гироскоп и тут же выключил – чтобы не закрутило слишком сильно. Секунды через полторы отработал назад, и это помогло уравновеситься в новой позе.

Он посмотрел. Увидел. И почувствовал, как холодеют пальцы, все двадцать – хотя совсем не холодно было в пустолазном костюме, обогрев действовал исправно.

– Командир…

– Командир на связи. Что там?

– Их два…

– Кого? Американцев двое?

– К… Тел стало два. Оно разделилось, что ли. Тебе не видно, а вот отсюда… И между ними уже просвет.

– Та-ак… – проговорил командир после крохотной паузы. – Жизнь бьет ключом…

– Не ключом – ломом!

– Поправка принята.

– Это скорее всего они своей ракетой…

– Отставить искать виновных. Давай к нему, сделай что-нибудь, чтобы он тебя увидел, похлопай по плечу хотя бы. Я тем временем срочно доложу на Землю.

– Мы сейчас в тени. – Инженер знал наизусть все часы и минуты сеансов связи.

– Известно. Сейчас буду звать КС – она открыта. Если не дозовусь – стану сигналить в НАСА. Выбирать не приходится. Все, конец связи.

Стало тихо. Инженер еще несколько секунд глядел на Тело Угрозы – пока оно, поворачиваясь, не закрыло собой увиденный только что просвет. Хорошо было бы дождаться, пока закончится оборот, чтобы понять: расходятся ли обе половины бывшего монолита дальше, или взаимное притяжение заставит оба тела снова сблизиться? Хотя, конечно, единым оно больше не станет никогда, но от поведения двойного объекта, как понял инженер, теперь очень многое зависело – да все на свете зависело, если вдуматься…

Впрочем, и не видя еще, он уже представлял, хотя и в самых общих чертах, как поведут себя оба, условно говоря, полушария. Полученный от двойного взрыва импульс, что привел к разлому тела в самом, наверное, слабом, уязвимом месте, распределился, видимо, неравномерно – то есть не растолкал обе половины в разные стороны, но отбросил одну – инженер успел уже заметить, что она явно была поменьше, – от второй, что была раза в два объемней, да и удар шел как бы с ее стороны, и потому (так показалось, во всяком случае) почти не изменила своего движения. Полученный импульс так просто не затухнет, был он явно сильнее, чем гравитация, и тела будут продолжать расходиться, пока взаимное притяжение не уравновесит полученный толчок, разбегание прекратится, а затем начнется и обратное сближение; но медленно это будет происходить, ох как медленно, до сближения с ракетами тела будут все еще расходиться – скоро ясно будет, какова скорость, с которой это происходит, – и таким образом может получиться, что…

Инженер не стал додумывать – пора было завершить маневр сближения, отвлекаться не время было – иначе промахнешь, и придется потом тратить ресурс на торможение, разворот и новое сближение. Маневр удался, корма «Амбассадора» и Брюс в скафандре оказались рядом. Инженер невольно напрягся – как еще отреагирует астронавт на внезапное появление рядом другого существа, – однако Брюс, похоже, засек его раньше и вроде бы ничуть не удивился; и на частоте инженера (выходит, американцы были информированы не хуже обо всем, что касалось российских коллег) проговорил – и даже на смешном подобии русского (который на МКС был как бы другим государственным языком), что следовало расценивать как проявление дружеских чувств:

– Добы дэй, друк.

– How are you? – любезностью же ответил русский (хотя за качество произношения мы и тут поручиться никак не можем). – What’s happening?

– Fucked engine, – сообщил Брюс, и оба они склонились к аварийному месту, сосредоточив на основательной вмятине конусы света обоих фонарей.

Инженер всматривался недолго – картина была ясной. Устройство если и подлежало восстановлению, то уж никак не здесь.

– Sheet, – выразил инженер свое отношение с увиденному. – Ладно, хода у вас нет, связи – тоже, так?

– Anyчто ньет, – подтвердил американец.

Коротенькая пауза, наступившая после этой констатации факта, вызвана была тем, что обоим одновременно пришли в голову почти одинаковые мысли.

Американцу: «Если бы не ваша разэтакая ракета – все было бы в порядке. Ну почему у вас нет таких телескопов, которые могли бы произвести надежный спектральный анализ, не трогая тело руками? Когда же у вас все будет как у людей?..» У инженера же: «Ох уж эта ваша хренова привычка – во все совать свой нос в звездах и полосах! Ну вот какого черта… Мы выпустили ракету – значит была такая надобность, зачем же у вас засвербело – ее перехватывать, да еще таким калибром? А уж если перехватываете – так хоть попадайте, меткачи недоделанные…» Может, конечно, такие мысли и отразились как-то на лицах коллег, но увидеть это нельзя было, и разговор продолжился по линии здравого смысла, а не эмоций. И следующими словами инженера были:

– Есть команда, которую просили вам передать: уходить срочно. Курс задан. Но боюсь, вам ее не выполнить. Наше предложение: мы вас эвакуируем к себе. Вас ведь двое только?

Брюс подтвердил.

– О’кей. Места хватит. Домой поедем вместе. Но добираться придется в скафандрах.

– Все записи, все… Почему нет стыковка?

– Нас тоже немного зацепило. – Инженер свел кулаки в перчатках вместе. – Мы уже думали. Герметичности не будет совсем. Весь воздух сразу – фюить. А в скафандрах не пролезть, сам знаешь.

– Ясно.

– И – быстро. А то попадем под обстрел, чего доброго. Своими же ракетами.

– Да, но. Ты видел? Был один – стал два.

– Видел. Наш командир уже сообщил на Землю. Вашим, в НАСА.

– Спроси его: приказ в силе?

– А ты думаешь?..

– Что я думаю – не важно. Важно – что скажут оттуда.

Инженер подумал самую малость.

– Скорее всего ты прав. Прерываю связь с тобой, вызываю свой борт.

Наверное, Брюс кивнул – но эти шлемы не приспособлены для таких движений.