Глава четвертая
Нет ничего более нелепого, чем, приехав в незнакомый город, сидеть в гостиничном номере. Ладно бы — в раскаленное пекло испанской сиесты. Ладно бы — новобрачным в свадебном путешествии, когда размер кровати волнует куда больше вида за окном…
Впрочем, Валерия попала в безвыходное положение. Покинуть город ей не разрешала полиция. А выходить — в веселящуюся толпу, в круговерть туристов — ей было совсем невмоготу.
Дверь она открыла сразу, будто ждала у порога. Хотя, конечно, никто ее предупредить не мог — мимо портье я прошел в Круге Невнимания.
На девушке были только шорты и лифчик. Да… жарковато, конечно. Кондиционеров здесь нет даже в хороших отелях, не тот климат. Жарковато — особенно когда выпьешь.
— Да? — с пьяным вызовом произнесла Лера.
Черные волосы уложены в каре, симпатичная, худенькая, довольно высокая.
Одной рукой она держалась за приоткрытую дверь в ванную комнату. Мой визит застал ее на пути в туалет.
— Здравствуйте, Лера, — вежливо произнес я. Вид у меня был не слишком представительный, шорты да футболка, но я все-таки избрал тон «представитель органов». — Вы позволите войти?
— Почему нет? — удивилась Лера. — Про… — она икнула, — проходите. Только я… сейчас.
Она скрылась в дверях ванной, не потрудившись даже запереть за собой дверь. Покачав головой, я прошел мимо разобранной постели, сел в кресло у окна. Номер небольшой, по-казенному уютный. На журнальном столике обнаружилась бутылка виски «Гленливет» — больше чем наполовину опустошенная. Посмотрев на дверь ванной, я послал в сторону Леры несложное заклинание.
Из ванной комнаты послышались кашляющие звуки.
— Вам помочь, Лера? — наливая себе на два пальца виски, спросил я.
Лера не отвечала. Ее тошнило.
В мини-баре нашлась холодная минералка. Я сполоснул стакан Леры — от него пахло вискарем. Налил туда чуть-чуть воды и выплеснул прямо на ковер. Налил еще воды.
— Извините… — Из ванной комнаты девушка вышла полусогнутая, но ощутимо более живая. — Я… извините.
— Выпейте воды, Лера. — Я протянул ей стакан.
Симпатичная девчонка. Молодая совсем. И с очень несчастными глазами.
— Вы кто? — Она жадно осушила стакан. — Блин… затылок раскалывается.
Усевшись в свободное кресло, она тяжело обхватила голову руками.
Да, так у нас разговора не выйдет…
— Помочь?
— У вас найдется аспирин? Что-нибудь от головы…
— Древний китайский массаж, — сказал я, вставая и подходя к ней сзади. — Сейчас боль пройдет.
— Ой, да не верю я в массаж, мужики все втирают, будто массажом владеют, лишь бы полапать… — начала Лера. И замолчала, едва прикосновение моих рук стало убирать боль.
Конечно, массажом я не владею. Зато могу замаскировать под него лечебную магию.
— Как хорошо… вы волшебник… — пробормотала Лера.
— Волшебник, — согласился я. — Дипломированный Светлый маг.
Так… снять спазм сосудов… вывести алкоголь из крови… куда бы его… ладно, пропустим через почки… нейтрализовать метаболиты… серотонин и адреналин к норме… кислотный баланс крови… ладно, заодно и в желудке уменьшим выработку соляной кислоты…
Конечно, мне далеко до Светланы. Она все это проделала бы одним прикосновением. Я честно пыхтел минуты три — Сила есть, а мастерства не хватает.
— Таких чудес не бывает, — нервно сказала Валерия. Повернулась, посмотрела на меня.
— Бывает-бывает, — сказал я. — Вам сейчас захочется в туалет. Не смущайтесь и не терпите, писать будете каждые четверть часа. Пока не выведете из организма всю гадость… Стоп. Подождите немного…
Я всмотрелся внимательнее. Да, и впрямь…
— Больше не пейте, — велел я. — Совсем.
И прошел в ванную — вымыть руки. Бегущая вода унесла из пальцев усталость и слепок искаженной страданием ауры. Можно было почиститься и Силой, но народные средства — они самые надежные.
— Что это вы мне указываете? — мрачно сказала Лера, когда я вернулся. — Спасибо, массаж у вас хороший… я сейчас!
Я дождался, пока она вернулась из туалета, явно ошарашенная быстротой и результативностью начавшегося очищения организма. И когда она уже села, пояснил:
— Вы беременны. Не стоит вам сейчас пить.
— У меня месячные завтра должны начаться, — выпалила Лера так яростно, что я понял — она чувствовала. Женской интуицией, без всякой задержки, поняла, что беременна. Поняла, отвергла саму мысль — и ушла в запой.
— Не начнутся.
Она не спорила. Даже не интересовалась, как я это узнал. Наверное, списала на чудеса восточной медицины. Спросила:
— Зачем мне ребенок без мужа?
— Это вы сами должны решить, — сказал я. — Я не собираюсь вас в чем-то убеждать.
— Кто вы? — спросила Лера наконец-то.
— Городецкий. Антон Городецкий. Я из Москвы. Мне… мне поручено выяснить обстоятельства гибели Виктора.
Лера вздохнула. Горько произнесла:
— Тряхнул Витькин папа связями… А смысл… теперь-то…
— Узнать правду.
— Правду… — Девушка налила себе воды, осушила стакан. Ее организм сейчас в бешеном темпе гонял кровь через почки, убирая алкоголь и продукты обмена. — Виктора убил вампир.
— Вампиров нет, Лера.
— Знаю. Но если парень говорит: «Кто-то пьет мою кровь», а потом его находят с прокушенной шеей и обескровленного?
В ее голосе зазвенели тонкие истерические нотки.
— Канаву, по которой плыла лодка, проверили, — сказал я. — Там кровь. Много крови. Успокойтесь, Лера. Никаких вампиров не существует. Кто-то убил вашего друга. Он истек кровью. Это страшно, это жестоко, но вампиров не существует.
Она с минуту молчала. Потом спросила:
— Почему полиция мне этого не сказала?
— У них свои резоны. Они боятся утечки информации. Возможно, даже подозревают в чем-то вас.
Это ее ничуть не испугало, скорее — разозлило.
— Сволочи. Я уснуть не могу, виски накачиваюсь к вечеру, вчера чуть не затащила в постель какого-то парня… Мне страшно одной, понимаете? Страшно. А они молчат… Извините, я на минуту.
Я дождался, пока она вернулась из туалета. Сказал:
— Наверное, я немного переусердствовал с массажом. Но я не профессионал, так… нахватался приемов.
— Чему только вас не учат, — сказала Лера, и я понял, что в моей работе на КГБ она не сомневается точно так же, как молодой француз из «Подземелий». Все мы дети массовой культуры. Все мы верим в ее штампы. Даже документов не требуется, если ты ведешь себя будто секретный агент в боевике.
— Лера, я попрошу вас напрячься и вспомнить все обстоятельства гибели Виктора, — сказал я. — Понимаю, вы все рассказывали уже много раз. Но все-таки постарайтесь.
— Мы сели в эту дурацкую лодку, — начала Лера. — Я еще чуть не упала, там очень неудобно спускаться, дно глубоко, и в темноте этого не видно.
— Расскажите все с самого начала. Вот как встали утром — с этого момента и рассказывайте. И подробно.
В глазах Леры появился хулиганский огонек.
— Ну… мы проснулись в десять, на завтрак уже опоздали. Поэтому занялись сексом. Потом пошли в душ. Ну а в душе расшалились…
Я с доброжелательной улыбкой кивал, выслушивая ее рассказ — действительно подробный. И когда девушка разрыдалась, молча ждал несколько минут. Слезы стихли, Лера тряхнула головой. Посмотрела мне в глаза:
— Мы зашли в паб… «Дуб и ленточка»… поели. Выпили по кружке пива. Было жарко, а тут мы увидели вывеску этого проклятого аттракциона. Виктор решил, что это интересно. Ну… в любом случае там будет прохладно. И мы туда пошли.
Ничего. Никаких зацепок. Я понимал, что и до меня Леру расспрашивали профессионалы, выматывали, заставляли вспоминать, по десять раз переспрашивали и задавали вопросы. Что она может вспомнить неожиданного?
Она начала снова описывать лодку, неудобный спуск в нее, когда я поднял руку.
— Стоп, Лера. А вот зеркальный лабиринт… вы сказали, что это было самым интересным. Там тоже ничего любопытного не произошло?
Не знаю, почему я это спросил. Может быть, потому что думал о Егоре. Может быть, вновь вспомнив старую и лживую байку о вампирах, которые не отражаются в зеркалах.
— В зеркальном зале… — Лера нахмурилась. — А! Было. Витя начал кому-то махать рукой. Вроде как увидел знакомого. Потом сказал, что ему почудилось.
— А вы, Лера? Увидели кого-нибудь знакомого?
Она покачала головой.
— Нет. Там же все вокруг зеркальное. В лицах, в людях на самом деле теряешься. И это раздражает немного… я старалась не всматриваться.
— Хотя бы предположить… кого он увидел?
— Это может быть важно? — серьезно спросила Лера.
— Да, — ответил я без колебаний.
Это было очень важно. Это был отчетливый след. Если в «Подземельях» присутствовал вампир, отводящий окружающим глаза, в зеркальной комнате его можно было увидеть. И Виктор мало того что увидел — узнал.
Что было опасного в этом узнавании? Ну, зашел человек в «Подземелья», что с того? Почему вампир запаниковал и убил не заподозрившего дурного студента?
Не знаю. Пока не знаю.
— Думаю, Виктору показалось, что он увидел своего знакомого… и не местного, — сказала Лера, подумав. — Потому что он удивился довольно сильно. Если бы заметил кого-то из университета, то помахал бы ему, крикнул бы «привет». А тут он махал рукой, но не звал. Знаете, так бывает, когда не уверен до конца, знакомого ты встретил или обознался. И потом, когда он никого не нашел, то как-то даже растерялся. И сказал, что это все ерунда. Ну… как бы убедил себя, что этого не может быть. Антон, Витя увидел убийцу?
— Боюсь, что да. — Я кивнул. — Возможно, что поэтому его и убили. Спасибо. Вы очень помогли.
— Мне рассказать это полиции? — спросила Лера.
Я подумал и пожал плечами:
— Почему бы и нет? Если можно, не упоминайте про мой визит, хорошо? А вот то, что вспомнили, можно и рассказать.
— Вы мне расскажете, если найдете убийцу?
— Обязательно.
— Врете. — Лера покачала головой. — Врете вы… ничего не расскажете.
— Я пришлю вам открытку, — сказал я, помолчав. — С видом Эдинбурга. Если вы получите открытку, значит, Виктор отомщен.
Она кивнула. И ее вопрос застал меня уже у дверей:
— Антон, если я… что мне делать с ребенком?
— Это решать вам. Поймите, что никто никогда ничего не решит за вас. Ни президент, ни начальник, ни добрый волшебник.
— Мне девятнадцать, — тихо сказала Лера. — Я Витьку любила. Но его уже нет. В двадцать лет с ребенком и без мужа…
— Решать вам. Но вы все равно не пейте, — попросил я.
И закрыл за собой дверь.
Наступил вечер, а позади уже была бессонная ночь, поделенная между аэропортами и самолетами. Я опять выпил кофе, с сожалением поглядывая на пивные краны: мне сейчас хватит пинты, чтобы совсем осоловеть. Позвонив Гесеру, коротко пересказал все, что узнал за день.
— Искать вампира среди московского окружения Виктора, — задумчиво произнес Гесер. — Спасибо, Антон, но его московские контакты уже проверяли… Хорошо, поищем тщательнее. Будем копать, начиная с детского сада. Что собираешься делать?
— Пойду отсыпаться, — сказал я.
— Какие-то предварительные выводы?
— Тут что-то затевается, Гесер. Не знаю, что именно, но что-то крупное.
— Тебе нужна помощь?
Я хотел было отказаться — и вспомнил Семена.
— Борис Игнатьевич, если Семен не слишком занят…
— Соскучился по Шотландии? — хмыкнул Гесер. — Хорошо, я пришлю. Если не будет копаться — утром встретитесь. Отдыхай.
Про Егора я ничего говорить не стал. Спрятал мобильник, мельком глянув на индикатор зарядки. Ну надо же, батарея совсем полная. В Москве у меня телефон садится за сутки, хоть и не слишком много говорю. За рубежом — неделю спокойно работает. Вышки чаще натыканы, что ли?
Теперь еще одно дело. Неприятное.
Я достал фигурку волка, водрузил на стол.
Связь, совет, защита?
Сжав фигурку в руках, я прикрыл глаза. Мысленно позвал: «Завулон!»
Тишина. Никакого отклика. Может быть, не так работает?
«Завулон!»
Мне показалось, или я почувствовал на себе чей-то взгляд?
Как мне помнится, Завулон никогда не откликался сразу. Даже когда его звала любовница.
«Завулон!»
«Чего орешь, Городецкий?»
Я открыл глаза. Рядом никого не было, конечно.
«Мне нужен совет, Темный».
«Спрашивай».
Хорошо, что в таком разговоре почти не передаются эмоции. Завулон наверняка ухмыляется. Светлый обратился за помощью!
«Завулон, когда к вам пришел зеркальный маг — вы его звали?»
Он явно не ждал такого вопроса.
«Зеркало? Виталий Рогоза?»
«Да».
Пауза. Нет, он знает, что ответить. Он решает, сказать правду или соврать.
«Зеркало нельзя призвать, Светлый. Их порождает Сумрак».
«Тогда что должно произойти, чтобы появился зеркальный маг?»
«Значительный перевес одной Силы над другой. И при этом — перевес резкий, полученный слишком быстро. Зеркало пришло, потому что Гесер слишком быстро поднимал уровень Светланы, вновь ввел в противостояние Ольгу и… и переписал судьбу твоей будущей дочери, сделав ее Величайшей из Великих».
«Можно предвидеть, кто станет следующим зеркальным магом?»
«Можно. Это Иной, чья изначальная Сила минимальна. Он не должен быть инициирован. Он должен питать нелюбовь как к Свету, так и к Тьме. Или, наоборот, любить и Свет, и Тьму. И человек, и Иной, стоящий на распутье, не делающий разницы между силами Света и Тьмы. Такие встречаются, пускай и редко. В Москве их двое — отец Виктора и… твой маленький друг Егор. Впрочем, он уже вырос, верно?»
«Почему же Рогоза приехал с Украины?»
«Да потому, что не мы решаем, кто станет Зеркалом. У меня были надежды на его приход, но заранее никто ничего не знает. Зеркальный маг может прийти — может не прийти. Он может появиться сразу, а может добираться к месту, где нарушилось равновесие, дни и даже месяцы. Я удовлетворил твое любопытство?»
«Да».
«Тогда я жду ответной любезности. Кто убил Виктора? И при чем тут зеркальные маги?»
«Вас не порадует информация, Завулон. Я полагаю, что Виктора убили с целью дискредитировать шотландский Ночной Дозор. Аттракцион принадлежит им. А что касается Зеркала… боюсь, что ситуация здесь может дестабилизироваться. Настолько, что придет зеркальный маг. В Эдинбурге есть кандидаты на эту роль?»
Он поверил. Кажется, поверил. Ответил задумчиво:
«Не знаю. Никогда не интересовался».
«Тогда пока все. Если выясните — проинформируйте, будьте добры».
Я не стал дожидаться ответного смешка — разжал ладонь и прервал связь. Фигурка блестела от пота и от этого казалась почти живой.
Все, пора в гостиницу. В уютный номер люкс для Светлых, в царство бело-розо-бежевого, к кружевным занавескам и шелковому белью.
Призывно затренькал телефон.
— Да? — Я прижал телефон к уху, поймал взгляд официанта и поводил пальцем по открытой ладони — будто выписываю чек. Официант вымученно улыбнулся, глянув на единственную чашечку передо мной, и черканул на бумажке «2 Ј».
— Энтони, друг мой, — произнес Лермонт. И это «Энтони» сразу же сказало мне — рядом есть кто-то, кому не стоит знать, что я русский. — Когда ты покидал «Подземелья», как себя чувствовал мой сотрудник?
— Нормально.
— Он убит, Энтони. Ты не мог бы приехать?
Я прошипел что-то нецензурное, выгребая из кармана мелочь. Так… замок там, а овраг и мост там…
— Если сразу поймаю такси, то буду через пять минут.
— Поторопись, — велел Лермонт.
Свободное такси нашлось сразу — не пришлось прибегать к магии, чтобы освобождать занятую машину. В Эдинбурге вообще было на редкость хорошо с такси. Я сел, достал сигарету и закурил. Водитель посмотрел с легким неодобрением — но ничего не сказал. Я до конца опустил стекло со своей стороны. Действительно, сядут после меня некурящие…
Но мне хотелось курить.
Идиот. Какой я идиот! Встревожился за Егора, позаботился о Валерии… А вот подумать головой, для этого и предназначенной, — не удосужился. Мой визит в «Подземелья» был замечен, кого-то насторожил. И бедолага Жан, нервный французский студент, уже никогда не вернется в свой Нант…
Моя вина.
Но Лермонт-то — сам хорош! Аттракцион прикрыл и отрядил дежурить одного человека. Не Иного, не боевого мага, способного схватиться с вампиром на равных, — а перепуганного пацана в гриме и карнавальном наряде.
Я представил себе рыжего парня с бледным, но теперь уже не от грима, а от потери крови лицом, лежащего среди жутковатых пыточных орудий. «Одному тут неуютно». И начал отчаянно, хоть и вполголоса, материться.
Дурак я, дурак…
Лермонт ждал меня у входа в «Подземелья». Был он мрачен и зол так, как только может быть зол Светлый.
— Пошли. — Он не оглядываясь затопал впереди. Мы быстро прошли череду пустых комнат и вышли к «Кровавой реке». Опять здесь?
Но Фома молча полез в лодку. Я — за ним. Фома взмахнул рукой, заскрежетал механизм, и лодка двинулась вперед.
— Вы еще не вызвали полицию? — спросил я.
— Пока нет. Только своих… и наблюдателя от Темных.
— Где они?
— Я попросил их подождать несколькими комнатами дальше. Сказал, что хочу пригласить для осмотра трупа независимого эксперта. Обычного человека. Нечего тебе пока светиться…
Лодка проползла короткий затемненный участок и пришвартовалась ко второму причалу.
— Вот, — мрачно сказал Фома.
Я выбрался из лодки и вслед за Фомой прошел в соседнюю комнату. Тут размещалась экспозиция орудий казни. С потолка свисал манекен в петле, а вот на гильотине… на гильотине был не манекен. Убийца опять продемонстрировал свое чувство юмора.
Отрубить человеку голову тупым бутафорским ножом макета гильотины — для этого надо обладать нечеловеческой силой. К примеру — быть вампиром.
Белое пластиковое ведро под гильотиной было наполовину заполнено кровью. Отсеченная голова лежала рядом.
Я сел на корточки, осторожно взял голову в руки. И мне захотелось закричать — от бессилия и осознания своей глупости.
— Знать бы, какая сволочь… — сказал Фома. — Человек у меня работал семнадцать лет…
— Сволочь — молодой рыжеволосый парень, — сказал я. — Представляется французом, говорит с легким акцентом. На вид — лет двадцать. Имеет склонность к театральным эффектам. Очень находчив. Замечательный актер.
Я бережно положил отрубленную голову на пол. Посмотрел на ошарашенного Лермонта и пояснил:
— Меня провели как ребенка. Я разговаривал с убийцей, находясь в двух шагах от трупа. И ничего не заподозрил. Ничего!
Голова убитого сторожа — черноволосая, с редкой сединой, как и положено человеку в возрасте после пятидесяти, — слепо смотрела на нас с пола.
* * *
— Замаскировать свою природу можно лишь от слабейшего. — Лермонт буравил меня недоверчивым взглядом. — Это аксиома. Попробуй определить мою ауру.
Странный разговор над телом человека с отрубленной головой. Странное место, странные преступления, странные разговоры…
Аура Лермонта — полыхающие желто-зеленые разряды, колючий ежик Силы, — потускнела. Иглы разрядов втянулись, померкли. Несколько секунд — и Лермонта окружала гладенькая многослойная аура, характерная для человека.
Четкий признак Иного — рваная, незакрытая аура. Она может топорщиться иглами и шипами, втягиваться воронками, зиять прорехами. Все это признаки открытого энергетического контура, способности не только отдавать энергию, как люди, но и принимать ее. Принимать, перерабатывать — и творить чудеса.
Человеческая аура гладкая, многослойная, цельная. Люди только отдают Силу, не принимают. И ровная пленка ауры — их попытка защититься, прекратить медленный и неумолимый отток жизни.
Да, теперь Лермонт выглядел человеком.
Почти человеком…
Я всмотрелся чуть пристальнее — и увидел бледные иглы ауры. Фома замаскировался очень хорошо. Но я пробил защиту.
— Вижу, — сказал я. — Но в того парня я так пристально не всматривался. Он мог прикрыться.
— Значит, твой рыжий собеседник — Высший вампир. Или Высший маг, притворяющийся вампиром. — Фома удовлетворенно кивнул. — Причем он не мог наложить на себя маску, одновременно маскируя свою ауру. Уже хорошо, Антон. Уже хорошо! Мы знаем его физический облик: молодой, рыжеволосый… не так уж и много в мире Высших Иных.
— Плащ он, вероятно, взял где-то здесь, — сказал я. — И накладные клыки. Услышал, что я приближаюсь, и вместо бегства спокойно вышел мне навстречу… мгновенно сочинив правдоподобную легенду.
— Я даже догадываюсь, зачем ему понадобился плащ, — мрачно сказал Фома, глядя на забрызганный кровью пол. — Он не мог не измазаться… Дай мне его образ, Антон.
Прикрыв глаза, я попытался как можно лучше вспомнить француза. Потом мысленно бросил картинку Лермонту.
— Ага, — сказал шотландец. — Прекрасно. Я проверю по нашим картотекам.
— Возможно, стоит сообщить Инквизиции? — спросил я.
Лермонт покачал головой.
— Нет. Пока не надо. События не выходят за рамки обычного преступления одиночного Темного. Дневной Дозор Эдинбурга протестов не заявляет. Обойдемся без Инквизиторов, Антон. Пока можем.
Я не спорил. Небольшое это удовольствие — звать Инквизиторов на помощь.
— Моя помощь еще требуется?
— Нет. Иди отсыпайся, — велел Лермонт. — Полицию мы уведомлять не станем, это уже полностью наше расследование. Мои ребята попробуют поискать следы, а я займусь проверкой Высших.
Он с кряхтеньем склонился над отрубленной головой, будто надеялся увидеть какие-то улики, оставленные неосторожным преступником. Брюшко Лермонту надо бы сгонять…
— Фома, — негромко позвал я. — Фома, что находится в «Подземельях Шотландии»?
— А? — Он даже не обернулся.
— Что тут ищут Темные?
— Это аттракцион, господин Городецкий, — сухо сказал Фома. — Аттракцион и более ничего.
— Ну-ну, — сказал я, прежде чем уйти.
Никакой необходимости возвращаться для убийцы не было. Если бы он оставил улики, их бы уже нашли — и обычные, и магические.
Но он вернулся и снова убил. Чтобы еще больше позлить Ночной Дозор? Ерунда. Чтобы подставить под удар Лермонта? Тем более чушь.
Значит, в первый раз он не смог, не успел чего-то сделать. И был вынужден прийти снова.
Что может прятать Лермонт? Место не такое уж и простое. Тут, к примеру, не растет синий мох. А это уже изрядная аномалия. Структура Сумрака неоднородна. Есть, к примеру, места, где в него войти труднее, а есть и такие, где проще. Слыхал я и про зоны, где вход в Сумрак вообще невозможен. Но синий мох — паразит повсеместный…
Отойдя от моста метров на сто, я посмотрел сквозь Сумрак.
Ага.
Там, где я стоял, мох рос вволю. У пабов и кафе — целыми гирляндами. У жилых домов больше, у офисов и магазинов — меньше. На перекрестках, где водители нервничают, мха тоже больше.
Обычное дело.
А по направлению к мосту, к входу в «Подземелья», синего мха становилось все больше и больше! Его туда тянуло, и неудивительно. Мха все больше, больше… и вдруг метров за десять от дверей он начинает засыхать, будто наткнувшись на невидимую границу.
Странно. Если бы там был какой-то вредный для мха фактор, то его количество уменьшалось бы постепенно. Тут скорее дело в другом…
Я протянул руку к ближайшей колонии мха — пушистому синему пятну на асфальте. И приказал:
— Гори!
Сила потекла через меня, вот только я сдерживал ее напор. И мох не сгорел сразу. Вспучился, разрастаясь и пытаясь переработать дармовую энергию. Но Сила нарастала, и мох не справлялся. Начал сереть, сохнуть… и наконец загорелся.
Вот теперь я видел. Когда знаешь, что именно искать, все становится предельно ясно.
Рассеянная в пространстве Сила, излучаемая людьми жизненная энергия, уходила в Сумрак неравномерно. Да, она непрерывно сочилась сквозь ткань мироздания: на первый слой, на второй, на третий… Но где-то в районе «Подземелий» зияла дыра — и туда хлестал непрерывный поток Силы. Будто в ткани, сквозь которую медленно течет, фильтруется вода, прорезали дырку…
Слишком много пищи для безмозглого паразита. Мох сползался к аттракциону, привлеченный и потоком Силы, и теми эмоциями, что порождали испугавшиеся посетители. Сползался — и засыхал.
Кажется, я понял, почему Фома Лермонт именно здесь открыл аттракцион. Стекающуюся в одно место энергию надо было замаскировать от рядовых Иных. А здесь избыток дармовой Силы списывали на подвыпивших туристов, на испуганных детишек, на бесконечный эдинбургский карнавал…
Не удивлюсь, если Фома приложил изрядно усилий к популяризации Эдинбурга с одной-единственной целью: чтобы замаскировать это место.
Ничего не поделаешь. Даже Светлые иногда играют втемную.
Я медленно двинулся вверх, по одной из улиц, ведущих к «Королевской миле». Улица не самая туристическая, темная, свет падает только из окон, все лавки на ней закрыты, но должна вывести прямо к гостинице. Спать хотелось ужасно. Может, все-таки такси поймать? Но тут хода — десять минут…
Свернув в проулок между домами, я оказался не то на маленькой площади, не то в большом дворе. Вышел к крошечному, метр от мостовой, монументу. На каменной чаше, откуда била маленькая струйка — то ли все-таки уличный фонтан-недомерок, то ли питьевой фонтанчик, — сидел бронзовый попугай. Ниже виднелась табличка. Подсветив зажигалкой, я узнал, что этот фонтанчик был установлен жителем города в память о любимом попугае, скончавшемся в преклонном возрасте от пневмонии…
Что-то щелкнуло за спиной, и меня сильно толкнуло в плечо. Так сильно, что я сделал несколько шагов, чтобы не упасть лицом в чашу с водой.
По спине побежала горячая струйка.
Это… это что такое?
Щелкнуло снова. Звонко отрикошетило от бронзовой птицы. Чтобы окончательно убедить меня, что я едва не погиб у памятника попугаю, горячая пуля с шипением упала в чашу фонтана.
Да по мне же стреляют!
По мне, Иному!
Высшему магу!
Способному мановением руки рушить дворцы и возводить города!
Ну ладно, про города приврал… ломать всегда проще, чем строить.
Скорчившись за фонтаном, я всматривался в тьму. Никого. Так… а сквозь Сумрак?
Результат меня ошарашил.
Стреляли явно из переулка, соседнего с тем, по которому я вышел на площадь. Но я никого не видел! Ни Иного, ни человека!
Хорошо хоть ранение было легким. Пуля прошла сквозь мягкие ткани навылет. Кровь я остановил рефлекторно, в первую же секунду. Сейчас вспомню парочку хороших лечебных заклинаний, чтобы зарастить пробитые мышцы…
Еще один выстрел — пуля прошла над макушкой, мне даже волосы взъерошило горячей волной. Судя по тихому звуку — оружие с глушителем. Судя по тому, что меня еще не убили, — стреляют либо из пистолета, и стреляют хорошо, либо из снайперской винтовки — и тогда из рук вон плохо.
Но почему я не вижу стрелка?
Взмахнув рукой, я накрыл весь переулок пятиминутным Морфеем. А потом, поколебавшись секунду, прошелся и по окнам, и по крыше здания, и по соседним переулкам. Людям кратковременный сон не повредит. Морфей — заклинание мягкое, у человека есть секунд пять, прежде чем его сморит окончательно, стоящие успеют присесть, матери, держащие младенцев, — опустить их, водители — сбросить скорость. Жертв не будет. Скорее всего.
Тишина.
Я попал?
Приподнявшись, я снова посмотрел сквозь Сумрак. Ну же, ну… кто бы ты ни был, но если ты уснул — маскировка с тебя спадет…
Щелчок. Едва заметная вспышка в переулке. И в мое несчастное правое плечо вошла вторая пуля! В то же самое место!
Нет, можно тешить себя мыслью, что там и без того была рана. Но больно-то как! Почему так больно, там ведь уже дырка!
Я присел на корточки, так, чтобы фонтанчик прикрывал меня от стрелка. Теперь уже сомнений не было ничуть, палят действительно из переулка.
Что же мне делать? Палить в темноту файерболами, надеясь хоть так зацепить замаскировавшегося стрелка? Выжечь все вокруг Белым Маревом? Навесить на себя Щит Мага и выйти в открытый бой… но если я не вижу врага, то мне противостоит маг, превосходящий меня по Силе!
Или звать на помощь, звонить в полицию, призывать Гесера и Фому?
Стоп.
Можно и не Гесера с Фомой.
Что там говорил Завулон? Связь, совет, помощь?
Помощь бы мне не помешала.
Достав из кармана фигурку, я поставил ее на булыжную мостовую. Чуть-чуть коснулся Силой. И крикнул:
— Мне! Нужна! Помощь!
Все произошло в доли секунды. Воздух ударил в лицо так сильно, что в первый миг я подумал, будто неведомый стрелок перешел на гранаты. Но это трансформировалась фигурка — разбухала, размягчалась, превращаясь в черную мохнатую тень. Сверкнули в темноте белые зубы, блеснули желтые волчьи глаза — и оборотень прыжком перемахнул через фонтан. Тут же прыгнул вправо. Щелкнул выстрел, но явно впустую. Прыгая из стороны в сторону, так грамотно, как может бежать лишь существо, уже становившееся объектом ружейной охоты, зверь метнулся в переулок. Я услышал рычание, потом что-то загремело, металлически звякнуло. Щелчки выстрелов раздавались по-прежнему, равномерно, с интервалом в секунду-две, но что-то подсказывало — пули уходят в молоко, стрелок уже не опасен.
Я вскочил, побежал вслед за волком, на всякий случай прикрыв себя Щитом. И наконец-то догадался сделать то, что не помешало бы с самого начала: создал свет. Простейшее заклинание, доступное любому Светлому магу. Призыв изначальной Силы — и надо мной закачался в воздухе яркий белый огонек.
И я сразу же увидел того, кто меня едва не убил. Того, кто не был виден в Сумраке.
Ажурная металлическая тренога, напоминающая профессиональный штатив для видеокамеры. На треноге, на вращающемся диске, поблескивающий линзами цилиндр. На цилиндре, в пружинном амортизирующем зажиме, закреплена короткая винтовка с круглым, как на старом советском ППШ, барабаном и длинным рифленым глушителем на стволе. Кольчатый бронированный кабель подходит к спусковому крючку и кончается скобой на тросике, обхватывающей крючок.
Робот еще функционировал. Цилиндр с тихим жужжанием моторов подергивался, скоба нажимала на спуск — и задранная вверх винтовка палила в небо. Я наклонился, чувствуя, как стекает по плечу кровь. Прижал здоровой рукой цилиндр. Сбоку нашелся маленький лючок, на котором китайскими иероглифами была выгравирована надпись: «Стрелок И». Дальше шел номер: «285590607». Под иероглифами была несколькими линиями нарисована улыбающаяся круглолицая детская рожица.
Юмористы…
Я подцепил лючок ногтем, открыл и перекинул тумблер питания на «выключено».
«Стрелок И» тихонько заурчал сервомоторами и затих.
— Привет из Поднебесной, — сказал я и уселся рядом с роботом. Посмотрел на короткий прутик антенны, торчащий из цилиндра. Да, настоящий стрелок мог быть где угодно. Я воевал с роботом.
И мне очень повезло, что прицел был немного сбит.
— Это ж надо, — разглядывая робота, сказал я. — Нет, ну куда это годится? Теперь придумывать заклинания против техники?
Из темноты вышел волк. Сел напротив, стал зализывать лапу. Раны я не видел, наверное, оборотень обжегся о горячий ствол, когда сбил треножник на землю.
— Если бы у марсианских треножников были блохи, они выглядели бы так же, — сказал я волку. — Ты читал «Войну миров»?
Вначале мне казалось, что он не ответит. Да и не все оборотни способны говорить, перекинувшись в зверя. Но волк поднял на меня тяжелый взгляд и пролаял:
— Толь-ко ки-но.
— Ну, тогда ты меня понял, — сказал я. — Спасибо.
— Ра-ну за-ли-жи.
— Я тебе не перевертыш, раны зализывать… — Прижав ладонь к правому плечу, я сосредоточился. Меня мутило, в руке пульсировала боль. Неприятная это штука — огнестрельное ранение. Даже для мага. Вот Света — она бы меня исцелила за пару минут…
— Кому на хвост нас-ту-пил? — Теперь слова давались оборотню лучше. — Эй-фе-ле-вой баш-не?
Я даже не сразу понял, что он так шутит. Покачал головой:
— Да ты у нас, я гляжу, остроумен, как Петросян. Спасибо за помощь. Не пострадал?
— Лапа, — невнятно пробормотал волк, снова принимаясь зализываться. — Афтомат жжот.
— Перекидывайся в человека, подлечу. — Я поднялся. Кровь у меня уже не текла. Набросив на выключенный треножник маскировочное заклятие (теперь каждый увидит вместо него что-то банальное, на свой вкус), я подхватил его под левую руку. Тяжелый. Сильно пахнет горячим металлом, кислой пороховой гарью и чем-то масляным. Но придется тащить, не оставлять же оружие посреди города.
— По-том, — уклончиво протявкал волк. — В бе-зо-пас-ном мес-те. Ты где жи-вешь?
— В гостинице. Тебе понравится, пошли. Только все время иди у моей ноги и постарайся выглядеть как хорошая собачка.
Волк зарычал, но тут же спрятал клыки. В общем-то зверюга не крупный, в темноте должен сойти за овчарку.
Честно говоря, я не рассчитывал, что на этом сегодняшние неприятности кончились. Но до гостиницы мы дошли благополучно. За стойкой скучал новый портье, однако вопросов не задавал, видимо, получил насчет меня указания и ориентировку. На оборотня он посмотрел с любопытством, но тоже смолчал. Я сам подошел к стойке и попросил:
— Ключ от темного люкса наверху.
Портье не спорил. Выдал ключ, но поинтересовался:
— А в одном номере вы не могли бы переночевать?
— У меня аллергия на шерсть, — ответил я.
Из ресторана доносились голоса, звон бокалов. Постояльцы отдыхали. Но у меня не было особого желания присоединяться к гулянке, где коктейль «Кровавая Мэри» являлся самым распространенным, а название его понималось буквально.
