21

— И все-таки этот самый крот большой плут, — сказал Ноббин, выбивая под столом короткую энергичную дробь своими здоровенными ногами.

Скучавший у него на голове взгляд Сплетника перевернулся на спину и стал энергично почесывать кругленький, плотно набитый животик.

— Да брось ты про этого крота, — промолвил Хоббин. — Давай лучше еще раз выпьем. Все-таки сегодня похороны Ессутила Квака. Не часто случается хоронить такого хорошего человека.

— Дельная мысль, — сказал Ноббин. — Клянусь своей собственной погибелью, очень дельная.

И тотчас же вслед за этим оживившийся Сплетник ткнул меня пальцем в бок и спросил:

— Ну так как, выпьем за твои похороны?

Я помотал головой и сказал:

— Нет, за похороны мы больше пить не будем.

— А за рождение новой бродячей программы по имени Ессутил Квак?

— Вот за это надо выпить, — согласился я. — Но только в другой раз. Идет?

— Почему? — спросил Ноббин.

— Потому что одновременно за похороны и за рождение не пьют.

— А мы нарушим эту традицию, — заявил Хоббин. — Нарушим.

— И потеряем возможность напиться еще раз? — спросил Сплетник. — Нет, тут я не согласен. Как бы не была длинна одна пьянка, две все равно лучше.

— А может, он прав? — спросил Хоббин. — Эй, Ессутил, с тебя еще причитается.

— Обязательно причитается, — сказал я. — Только в другой раз.

— Но здесь же, в «Кровавой Мэри»?

— Только здесь.

— Нет, все-таки ты хороший парень! — заявил Хоббин. — И за это я тебя люблю. Очень.

Я отсчитал двести инфобабок и, протянув их Сплетнику, пояснил:

— Долг.

— Понял. Уважаю, — промолвил тот.

— А мне пора, — сказал я, вставая.

— Подожди, — Cплетник схватил меня за руку. — Совсем забыл. Смотритель зоопарка передает тебя привет и благодарность за то, что ты все-таки вернул искусственное тело. Оно, конечно, слегка подпорчено, но несколько раз еще послужит.

Я вспомнил как искал вход в бункер, и невольно поежился. Это было что-то…

— Передай смотрителю привет и от меня. И вообще, большой привет всем, всем.

Сказав это, я двинулся к выходу и, проходя мимо стойки, подмигнул бармену. Тот пожал плечами, выудил из-под стойки сачок и принялся ловить летавших под потолком рыбок.

Подходя к двери, я подумал, что чем больше все по-новому, тем больше все по-старому.

Львиная морда прорычала мне вслед:

— Спасибо за посещение. Обязательно заходите еще.

Я должен был что-то ей ответить, но не стал этого делать. Потому что увидел Глорию.

Она стояла шагах в пятнадцати от входа в «Кровавую Мэри» и улыбалась так, словно была старенькой, готовой все простить матерью, а я — блудным сыном, наконец-то вернувшимся в отчий дом.

Ой-ой-ой.

Я подошел к ней и некоторое время мы стояли, глядя друг другу в глаза. А потом она меня поцеловала и сказала:

— Пойдем отсюда. Пойдем куда-нибудь.

— Может быть, стоит вернуться? — осторожно предложил я.

— Нет, — улыбнулась Глория. — Нам нужно поговорить наедине. А поэтому пойдем-ка в парк.

Хорошо, в парк, так в парк.

И мы пошли в парк, а когда пришли, выбрали самую отдаленную скамейку, скрытую от посторонних глаз пышными зарослями жимолости, и сели на нее. И некоторое время молчали. А потом Глория закурила и спросила:

— У тебя все в порядке?

— Да, — честно ответил я. — Страховая компания выплатила приличную сумму денег. Теперь я могу купить себе искусственное тело и попытаться жить так, как жил раньше. Конечно, мне придется туговато, но я попробую. Наверняка, рано или поздно можно привыкнуть и к искусственному телу. Кстати, мусорщики от меня отстали. Тут мне тоже повезло. Я очнулся настолько вовремя, что успел унести ноги, и даже вернуть в убежище искусственное тело. Таким образом, у мусорщиков не осталось никаких доказательств того, что я был в большом мире. По официальной версии, чудом спасшись от хищного вируса, я отсиживался здесь, в кибере-12. А то, что там, в большом мире, кто-то в каком-то искусственном теле пытался спасти мое тело, не имеет ко мне никакого отношения. Знаешь, мне кажется, мусорщики что-то подозревают, но поскольку никаких доказательств у них нет…

— А еще, поскольку кое-кто на них надавил, — сказала Глория.

— Вот как?

— Ну, конечно. Думаешь, почему они так быстро от тебя отстали? Поразмысли и поймешь, что это на них совсем не похоже.

Я закурил сигарету и спросил:

— Кто же он, благодетель, так пекущийся о моем благополучии? Неужели твой старый приятель Сержа?

— Он самый.

— Понятно. Я вот одного не пойму… Почему он все время рвется мне помочь? Чем я заслужил такую с его стороны симпатию?

— Дело не в симпатии, — ответила Глория. — Просто, это благодарность за то, что он с твоей помощью хорошо заработал.

— Вот это да! Каким образом?

Я и в самом деле страшно удивился.

— Если точнее, то на нас обоих. Я свою долю получила деньгами. Ты — услугой, причем очень ценной. При большом желании, мусорщики могли в два счета взять тебя за жабры.

Для того чтобы переварить сказанное Глорией, мне понадобилось некоторое время и еще одна сигарета.

Наконец, отшвырнув прочь окурок, я потребовал:

— Глория, давай, рассказывай все. Ну, сейчас-то это можно?

— Можно, можно, — слегка рассеяно улыбнулась она.

— Я весь внимание.

— Хорошо. Только давай сначала восстановим всю подоплеку тех событий, в результате которых ты потерял свое тело.

Я с энтузиазмом согласился.

— Итак, — продолжила Глория. — Некто по имени Смолянчик устроил большой конвейер, благодаря которому похитил пятнадцать тел. Эти тела предназначались для преступников, которые должны были на время захватить главный банковский кибер и, угрожая его взорвать, потребовать вернуть им их настоящие тела, а также тела других заключенных в тюрьму преступников. Как ты думаешь, для чего он это делал?

Я развел руками.

— Ну конечно, чтобы на этом заработать.

— Каким образом?

— Да какое это имеет значение?

— Имеет.

— Не знаю.

— В таком случае, я тебе скажу. Конечно, в общих чертах. У всех киберов есть кнопка, благодаря которой некто, находящийся снаружи, может, нажав ее, отрезать кибер от всего остального мира. Полностью отрезать. Для чего это сделано? Ну, ты же знаешь, иногда в киберах случаются сбои. Так вот, она нужна чтобы при сбое одного кибера не пострадали все остальные. Лишить киберы таких кнопок нельзя, иначе когда-нибудь может разразиться глобальная катастрофа. С другой стороны, без этой кнопки захват киберов не имел бы никакого смысла. Что больше всего боится потерять правительство, если кто-то, захватив кибер, угрожает его взорвать?

— Информацию, — сказал я.

— Точно, не сам кибер, хотя он стоит и больших денег, а хранящуюся в нем информацию. Если преступники, захватив кибер, не знают об этой кнопке, и с ними не удается договориться, то всю информацию из кибера перекачивают в другое место и устраивают штурм. Даже если преступники взрывают бомбу — потери минимальные.

— Те, кто захватил главный банковский кибер, об этой кнопке, стало быть, знали? — спросил я.

— Еще бы. И первым делом, оказавшись внутри, ее нажали. Что в результате получилось? Очень скверная картина. Внутри главного банковского кибера хранится столько ценной информации самых различных фирм, что потеря ее была бы катастрофой. Поэтому захват главного банковского кибера стал причиной беспрецедентной паники на бирже. Акции фирм, хранящих свои счета именно в этом кибере, резко пошли вниз.

— Стоп, понял, — сказал я. — И кто-то, заранее знающий о готовящемся захвате, может заработать на этой панике бешеные деньги?

— Правильно. Особенно, если он точно знает, что ничем серьезным этот захват не грозит, и бомба, которую он же вручил террористам, не взорвется, поскольку, в принципе, взорваться не может.

— А террористы?

— Они должны погибнуть, для того чтобы никто не узнал, каким образом они раздобыли тела. Тут Смолянчик все сработал точно. Из пятнадцати человек, захвативших центральный банковский кибер, не осталось в живых никого. Очевидно, среди мусорщиков, штурмовавших кибер, были подкупленные люди. Для подстраховки Смолянчик посадил снаружи еще пару снайперов. Это подействовало.

Гм, да, подействовало. Я это видел.

— И все это он провернул один? — спросил я.

— Нет, конечно. Смолянчик был всего лишь как бы исполнительным директором. И в этом деле участвовала вся головка фирмы. Они решили рискнуть по-крупному и сорвать огромный куш.

— Сорвали?

— Не такой большой, как рассчитывали, но кое-какую прибыль они получили.

— Ясно, — сказал я. — Мне не совсем понятна история с бандитами. Что-то не складывается. Похищать тела Смолянчик начал до того как преступники украли тюрьму. Или все связанное с ее кражей тоже было им организовано?

— Конечно. Именно поэтому тюрьму украли буквально накануне операции. Так меньше риска. Ее ведь где-то надо прятать.

— Понятно, — сказал я.

Откинувшись на спинку скамьи, я прислушался к щебету какой-то пташки. Неподалеку, по дорожке, прошло несколько посетителей. Останавливаясь буквально у каждого кустика или деревца, они то и дело ожесточенно принимались спорить, правильно оно скопировано из большого мира или нет.

И конечно, они имели на это право. Хотя бы потому, что обладали телами, собственными. Там. В большом мире. Я же отныне смогу появляться там только в искусственном.

Вот дела.

— А причем тут Сержа? — спросил я.

— Он, конечно, раньше нас заподозрил, в чем дело. И поэтому, во время нашего визита в принадлежащий Смолянчику кибер нас сопровождала парочка его сотрудников.

— И они оставались невидимыми с помощью второго проникателя? — сказал я.

— Угу.

— Ну да, конечно, — сказал я. — Спорим, у них было средство сообщения, с помощью которого Сержа узнавал о том, что с нами происходит немедленно?

— Да.

— И он, конечно, сообразил, что именно задумала фирма, в которой работал Смолянчик, гораздо раньше нас?

Глория пожала плечами и кивнула.

— Да, так и было. Еще, могу добавить, что его люди вели съемку. Так Сержа получил доказательства. Еще он успел-таки предупредить кое-кого из тех, кто держал свои счета и прочее в центральном банковском кибере. И заработал на этом хорошие деньги.

— А я потерял свое тело, — с горечью сказал я.

— Он не мог тебя предупредить. У него не было на это времени. Да и какой смысл? Все равно спасать твое тело было уже поздно. Не вынеси ты его на улицу, до него добрались бы продажные мусорщики.

— Наверное, — сказал я. — Наверное, ты права.

На меня стремительно, словно лавина, надвигалось полное, окончательное безразличие. Пустота и отчаянье.

Не знаю, наверное, как раз в таком состоянии люди и заканчивают жизнь самоубийством. Интересно, как это делают в кибере? Сами приходят к яме и бросаются в нее?

Пытаясь хоть немного избавиться от навалившегося на меня отчаянья, я сказал:

— Так вот почему ты не стала искать проникатель, упавший в трещину. Хотя, он, наверное, стоит бешеных денег.

— Да. Его подобрали ребята Сержа. К тому времени они уже сделали свое дело, и им оставалось ждать, когда откроются переходы. Рано или поздно Смолянчик должен был их открыть.

— Слушай, — сказал я. — А не мог бы этот твой товарищ одолжить мне проникатель еще раз? Я заплачу. Я отдам все деньги, полученные по страховке.

Глория улыбнулась.

— Ничего не выйдет. Ничего. Ты не найдешь с его помощью Смолянчика.

— Почему? — удивленно спросил я.

— Потому что такого человека больше в природе не существует. Его не найдет никто и никогда. Точно то же самое произойдет в ближайшее время с фирмой, в которой он работал. Она исчезнет, не оставив после себя даже воспоминаний.

— Каким образом?

— Все кто имел отношение к этому делу с захватом главного банковского кибера, погибнут, чаще всего в результате разных несчастных случаев. Ну, а рядовые сотрудники найдут себе другую работу, поскольку фирма в самое ближайшее время разорится.

— И это, конечно, устроят клиенты главного банковского кибера?

— Почти так. Видишь ли, принято считать, что в мире большого бизнеса нет законов. Для мусорщиков он недосягаем. Те, кто имеют деньги, всегда могут пустить их в ход и откупиться от любого наказания. Однако существует некий совет, в который входят главы очень богатых фирм. И если возникает опасность, что кто-то своими действиями может нанести им урон, они вырабатывают определенное решение и начинают действовать. Если точнее, то фирма, в которой работал Смолянчик, переступила определенную черту, после которой стала опасна всем, абсолютно всем. Выгори у ее руководителей это дельце, со временем они снова совершили бы что-то аналогичное. Будь у Сержа лишь догадки и предположения, фирма-преступница, наверное, могла бы еще вывернуться. Но у Сержа были доказательства. Поэтому решение совета было очень суровым. И исполнение приговора неотвратимо. Смолянчик свое уже получил.

— А мне-то что делать? — спросил я.

Глория улыбнулась.

— Жить, просто жить. Я знаю, ты хотел потратить полученные по страховке деньги на то, чтобы найти Смолянчика и убить. Теперь в этом нет нужды. Ты уже отмщен. Поэтому тебе остается лишь жить.

— Как? — спросил я.

— Так, как живут все остальные. Пойми, ты потерял свое тело, но зато получил бессмертие. Если, конечно, окажешься достаточно проворен и силен, чтобы выжить в мире киберов.

Чертыхнувшись, я спросил:

— Да, но каким образом я могу выжить в этом мире? Коммивояжеры здесь никому не нужны. А это единственное, что я могу делать. Таким образом, мне остается лишь большой мир. Придется жить в искусственном теле.

— Не обязательно. У тебя есть деньги. Организуй на них свое дело. Знаешь, что сказал Сержа?

— Ну?

— Он сказал, что из тебя получится неплохой частный детектив. Конечно, если ты кое-чему подучишься и наберешься опыта. Когда-то он начинал именно с частного детективного агентства и был в нем единственным сотрудником. Вот посмотри, в этом кибере есть свой частный детектив?

— Нет.

— Почему бы тебе не стать частным детективом кибера-12? Подумай.

Я покачал головой.

Кстати, а почему бы и в самом деле не подумать?

И вообще, проще всего сидеть в «Кровавой Мэри» и предаваться отчаянью. Или попытаться привыкнуть жить в искусственном теле. Труднее — попробовать все заново. Особенно — здесь, в мире киберов.

Может быть, я не только потерял, но еще и приобрел?

И если мне повезет, если я не сдамся, то могу прожить очень, очень долго. И, в конце концов, стать чем-то большим, чем человек. Или угодить в яму. Что вероятнее всего. Но все же имеет смысл рискнуть. Уж по крайней мере одна-то попытка у меня есть. И даже есть деньги на первое время. Многие в этом мире начинали с меньшего.

Причем если я сумею здесь выжить, то обязательно увижу, что, в конце концов, получится из нашего мира, через сто, двести, тысячу лет. Будет ли эта пресловутая война между миром киберов и миром людей, предсказанная Сержа? Может быть, у этих двух миров есть третий путь? Сотрудничество. Симбиоз. Сосуществование.

Кстати, о яме, черт бы ее взял. Не надо о ней думать, не стоит. Между прочим, в большом мире все заканчивается тем же самым. Ямой. А здесь, если мне повезет, я могу свидание с ней отдалить, причем настолько, насколько захочу.

— Решайся, — сказала Глория. — Этот кибер нуждается в частном детективе. Между прочим, Сержа обещал время от времени посылать к тебе клиентов из других киберов.

Может, и в самом деле?

Смолянчика мне уже не достать. Однако долг все еще за мной. Тот, кто отнял мое тело, должен за это поплатиться… причем, рано или поздно, кто-то такой же, как Смолянчик, встретится на моем пути, и если я смогу его вовремя остановить, то выполню данное самому себе обещание. Рано или поздно это должно случиться.

И для того, чтобы встретить нового Смолянчика во всеоружии, мне нужно многому научиться, приобрести опыт…

— Думай, — сказала Глория. — Думай.

Она, похоже, догадывалась, почти знала, что именно я решу. Поэтому мне захотелось еще немного подумать. Тем более, что время и в самом деле было, никто меня под локоть не толкал, никто не стоял над душой.

Я принюхался.

Пахло и в самом деле чем-то спиртным. Впрочем, едва возникнув, этот запах почти тотчас исчез, растворился. Но все равно, его появление настораживало. Оно могло, например, означать, что в программе, управляющей парком, произошел крохотный, микроскопический сбой. Его тотчас исправили. Но все-таки…

— Ну, хорошо, — сказал я. — Давай, выкладывай все до конца. Все-все.

— Что именно?

У Глории был совершенно невинный вид. Для полноты картины она даже захлопала глазами, словно маленькая невинная девочка, стащившая из буфета вкусную конфету и теперь пытающаяся уверить всех, будто ее там никогда не было.

— Давай, давай, — сказал я. — Выкладывай, говорю. Что-то слишком уж во время всей этой беготни мне везло. Просто ненормально, феерически. Так и напрашивается вывод, что кто-то этому поспособствовал. Кто?

— Бог с тобой, — промолвила Глория. — Ну и мысли тебе приходят в голову… Да никто тебе не помогал, никто. Понимаешь?

— А все-таки?

Я посмотрел на нее с подозрением, и вдруг мне в голову пришла очень-очень забавная мысль.

Как назло, Глория в этот момент отрицательно помотала головой и еще раз повторила:

— Никто, совсем никто.

Холодея от предчувствия ответа, я сказал:

— Только, не надо меня уверять, будто я никогда и не был человеком, что я просто созданная кем-то программа, причем созданная для того, чтобы я добыл доказательства преступных намерений фирмы, в которой работал Смолянчик.

Глория, похоже, удивилась по-настоящему.

Бросив на меня изумленный взгляд, она тихо хихикнула, а потом, повертев у виска пальцем, заявила:

— Прежде всего, ты ненормальный параноик. Полный. Законченный. Какая ты, к черту, программа? Ты всегда был человеком. Конечно, кое в чем тебе помогли, но самую малость, не больше. Чуть-чуть. Ты уцелел и смог распутать это дело в основном благодаря своим личным качествам. Именно поэтому я и предлагаю тебе поработать здесь, в кибере-12. Когда у тебя появятся опыт и знания, Сержа предложит тебе перейти в его фирму.

Облегченно вздохнув, чувствуя, как у меня с души свалилась настоящая глыба, я сказал:

— И тогда мы будем с тобой работать бок о бок, в одной фирме.

— Тут ты тоже ошибаешься, — промолвила она. — Я действительно журналистка, а у Сержа лишь подрабатываю. Мне нужны деньги, много денег, для того чтобы не только жить в мире киберов, но и содержать свое тело.

Чем-то мне последняя сказанная Глорией фраза не понравилась.

— Вот как? — осторожно спросил я. — А что случилось с твоим телом?

Некоторое время Глория молчала, видимо, решая, стоит ли мне довериться, потом призналась:

— Оно у меня есть. Вот только… как бы это сказать? Короче — оно парализованное.

— Но ты-то на парализованную отнюдь не похожа.

— Конечно. Три года назад, помнишь, был случай… взрыв ворот. Маньяк соорудил самодельную бомбу и с ее помощью повредил ворота, принадлежащие одной фирме. Так вот, это произошло через полчаса после того, как я ими воспользовалась. Если мне придется вернуться обратно в большой мир, то я попаду в полностью парализованное тело.

— И нельзя ничего сделать?

— Пока — нет. Но я надеюсь, что со временем кто-то что-то придумает… какой-нибудь медицинский гений… Вот тогда мне понадобятся деньги. Наверное — много денег.

— Другими словами, для того чтобы попасть в большой мир, тебе приходится пользоваться чужими телами.

— Приходится. Ты же знаешь, есть люди, сдающие их за деньги. Но я стараюсь делать это как можно реже.

Мы помолчали. Потом, я проговорил:

— Ага, стало быть, вот почему ты сказала, что можешь заняться со мной любовью только в большом мире. Очень удобная оговорка. Тем более, что она ни к чему не обязывает.

— Да, именно так, — сказала Глория. — Хотя… Для кое-кого я могу и сделать исключение… со временем… может быть…

Я бросил на нее изумленный взгляд.

Глория засмеялась и легонько пощекотала у меня за ухом. Совсем легонько. А потом сказала:

— Подожди. Некоторое время. Может быть, скоро….

Я кивнул.

Ну да, опять мне приходится ждать. Хотя сейчас именно это я вполне могу себе позволить. Все-таки, у меня в запасе почти вечность.