15.
Элизиум (Мерлин)
Назвать это идиотизмом язык не поворачивался: это была наивность дикарей, дремучее и несокрушимое невежество.
– Но это же невозможно! – жалобно сказал Пит, призывая в свидетели невозмутимого Джонни.
Открыть чужой кейс – ничего себе задачка!
Он неприязненно покосился на этот самый кейс, потом перевел взгляд влево и так же искоса заглянул в открытую жестянку. Банка была уже пуста и чиста, он ее опустошил, выскреб и даже вылизал языком, насколько это было возможно. Пит вздохнул, положил руки на стол, а на них положил голову.
На столе уже лежали злосчастный кейс, потрепанный сборник старинных земных сказок и выпотрошенная жестянка из-под мяса синтетического консервированного. Пит еще раз заглянул в пустую посудину и решительно смахнул ее со стола. Очень хотелось смахнуть с него заодно и проклятый кейс, из-за которого Пит был обречен торчать в замке до тех пор, пока не откроет его. Или пока ему все это не осточертеет до такой степени, что он самоубийственно выйдет к знакомому вечноголодному дракону.
Пит занес было руку, но в последний момент несколько изменил направление удара и сбросил на пол не кейс, а книгу: все равно проку от нее никакого. Только местные дебилы могли всерьез полагать древнюю сказку зашифрованной инструкцией!
– Принцы, ага! – издевательски хмыкнул Пит.
Интересно, как они применяли на практике извлеченную из текста «полезную» информацию? Наверное, целовали кейс…
Пит закрыл глаза и воочию увидел аборигена-соискателя в традиционных многослойных мехах. Нервно косясь в сторону окна, за которым, нетерпеливо сглатывая слюнки, топотал еще молодой и полный сил синий дракон, кандидат в принцы страстно лобзал равнодушный кейс. Он старательно покрывал горячими поцелуями всю поверхность кейса в надежде обнаружить заветную точку, прицельно чмокнув в которую, можно кейс открыть. Бредовая мысль!
Пит слегка пожал плечами, смущенно оглянулся и быстро клюнул вытянутыми губами теплую поверхность чужого кейса.
– Ну вот, – немного пристыженно пробормотал он, тихо радуясь тому, что его поступка никто не видел. – Еще один царевич-дурак: благородный сэр Питер Корвуд, принц Вашингтонский!
Он встал из-за стола и, заложив руки за спину, прошелся по комнате, поглядывая на книжные полки. Так, но что же делать? Не отправляться же, в самом деле, на корм дракону? Он любит животных, но не до такой степени и избирательно.
Пит подошел к слепому от грязных подтеков окну и прислонился лбом к холодному стеклу.
А действительно ли это невозможно? Пит посмотрел на Джонни и попытался представить, будто он – не Пит, а совершенно посторонний человек, который непременно должен открыть его кейс, его Джонни. Что такой человек должен делать, чтобы добиться успеха? Он должен думать как Пит. Чувствовать как Пит. Знать то, что знает Пит. Другими словами, он должен стать Питом – хотя бы на секунду, только для того, чтобы Джонни его узнал!
– Значит, чтобы открыть этот кейс, я должен стать принцессой! – криво ухмыльнулся Пит.
Совсем просто! Но как это сделать?!
Пит обернулся лицом к стеллажам и незряче оглядел длинные ряды книг. Их давным-давно не снимали с полок, и все они стали одинакового серо-бурого цвета. Пит подошел ближе, послюнявил палец и потер один бархатно-пыльный корешок, потом другой. Прочитал открывшиеся названия, потом на мгновение замер, нервно взлохматил волосы. Поискал глазами, сорвал с кресла какую-то пыльную же серую тряпку и уже ею начал торопливо и яростно тереть мохнатые книжные корешки. И от тряпки, и от книг во все стороны летела вековая пыль, Пит быстро покрылся ею с ног до головы, начал чихать, но не останавливался и не прекращал своей работы.
Гениально! Усталый и грязный, Пит сел прямо на холодный пол и вознес горячую благодарность неизвестному составителю библиотеки. Не важно, кем он был и как его звали! Этот воистину мудрый и предусмотрительный сэр собрал и сохранил для потомков – для Пита! – воспоминания каждого человека, лично знавшего принцессу, будь то ее собственный папа-король, встречавшийся с дочерью ежедневно и по разным поводам, или младший поваренок, лишь однажды удостоившийся сомнительной чести получить от Ее Высочества принцессы Диди случайную оплеуху.
Пит задумался, выбирая источники информации. Взял мемуары девушки-прислуги – она находилась при госпоже почти безотлучно и, конечно, знала ее лучше, чем кто-либо. Лаконичные записки личного врача принцессы. Воспоминания ее подруги-фрейлины…
Пит вернулся за стол, обложился пухлыми тетрадями и погрузился в чтение.
Судя по всему, принцесса Диди была еще тот подарочек! Решительная и своенравная, она была очень похожа на своего папу-монарха, а он органически не переносил возражений и держал в железном кулаке и подданных, и семейство. Коко Добрый, больше известный как Коко Бешеный, славился жестокостью и упрямством, и дочурка, за глаза именуемая преданными слугами и любящей родней Диди-Заноза, уродилась вся в папеньку. Рано или поздно коса неминуемо должна была найти на камень, и это закономерно произошло, когда августейший родитель решил выдать дочь замуж, не поинтересовавшись ее собственным мнением на сей счет. Между тем свое мнение у Диди было, и оно решительно не совпадало с папиным.
Во-первых, капризной и своенравной барышне вовсе не хотелось замуж, во-вторых, ей в особенности не хотелось замуж за принца Фафа Ловкого (Скользкого). О чем Диди безотлагательно поставила в известность Коко.
Источники единодушно сообщали, что сделала она это в прямолинейной фамильной манере, громогласно и при большом количестве свидетелей объявив за обедом мирно вкушающему зеленый салат монарху, что «скорее сдохнет, чем свяжется с таким омерзительным вислоносым слизнем, как этот гнусный Фаф». Вывело ли Коко Доброго из равновесия упоминание о слизнях, особенно бестактное в момент, когда он жевал капусту, или же он взъярился от самого факта неожиданного внутрисемейного бунта, но король подавился салатом, запустил тарелкой в непокорную дочь и столь же громогласно велел ей выбирать между супружеским ложем и одинокой могилой. Не взирая на мольбы присутствовавшего при сем принца Фафа, норовистая Диди решительно предпочла могилу и прямо из-за стола была препровождена в одиночное заключение.
Девушка-прислуга, отлученная от своей госпожи и вспоминавшая об этом периоде своей жизни как о наиболее счастливом, свидетельствовала, что в подземелье к Диди не входил никто, а выходили – вернее, даже выбегали – оттуда только мыши и пауки, не сумевшие ужиться с принцессой.
Питу удалось разобраться, что заключена была Диди в одной из дальних комнат подвального этажа, рядом с кладовой, бывшей одновременно сокровищницей и арсеналом: там помещался личный королевский кейс, положенный для пущей надежности в стальной сейф, внутри же кейса находились государственная казна и запас самого современного – по местным меркам того времени – оружия.
Непреклонная Диди просидела в подземелье около двух месяцев и, вопреки ожиданиям папы-короля, не только не пала духом, но совершила невозможное. Непредусмотрительно оставленной ей крепкой стальной ложкой старинного земного производства она расковыряла небольшую каверну в пенобетоне и пробилась в кладовую, где взломала сейф и быстро приручила персональный отцовский кейс, безошибочно признавший в ней папины плоть, кровь и нрав.
Кейс, надо полагать, был бракованным, раз подчинился кому-то, кроме своего единственного хозяина, однако это не меняло сути дела.
Когда встревоженный долгим молчанием узницы король распорядился открыть темницу, посланные обнаружили в ней лишь счастливого в своем одиночестве паука. Диди в комнате не было. Зато в стене зияла сквозная дыра в соседний арсенал, и из этого пролома в стражей полетели пули. Принцесса уложила на месте двоих и еще одного ранила, после чего с криком «Свобода или смерть!» отступила в кладовую и закрылась в личном королевском кейсе.
Узнав о происшедшем, Коко так взволновался, что его тут же хватил удар. Монарх скончался, осиротив народ и оставив без законного хозяина королевский кейс. Таким образом, вытряхнуть сумасбродку Диди из папиного кейса оказалось некому, и она так и осталась внутри – вместе с недоступной отныне богатой казной и арсеналом.
Последнее обстоятельство, очевидно, сильно раздражало наследников Коко, ибо, вступая на престол захиревшего после безответственной выходки Диди королевства, каждый из них особенно остро сознавал, как не хватат ему для проведения общественно полезных реформ запертых в заветном кейсе денег и оружия. К сожалению, многочисленные попытки так или иначе открыть кейс не дали положительных результатов, со временем вся эта история обросла слухами и превратилась почти в легенду…
Пит потянулся и отодвинул в сторону старинные тетради. Беглое знакомство с ними показало, что материала здесь достаточно. Пит уже более или менее ясно понял, что представляла собой принцесса Диди-Заноза, но все-таки он не был специалистом по психоанализу.
– Тут был бы очень хорош примитивный морализатор с гипноизлучателем, типа «Ментор», – сказал вслух Пит, задумчиво глядя на неприступный кейс принцессы. – Вот интересно, есть ли у них тут морализаторы?
Он с большим сомнением покачал головой: наверняка морализаторов с гипноизлучателями у них нету. Ни примитивных, ни вообще каких-либо. У них тут есть зубастые синие драконы и коварные старички в розовых мехах, и омерзительные вислоносые слизни, наверное, до сих пор имеются… Рослых лиловых скотов с тремя хвостами у них тут тоже полно, а вот морализаторов типа «Ментор» – нету. Извините, благородный сэр, ничем не можем помочь!
– Ну и что мы будем делать? – для проформы спросил Пит у безмятежного Джонни. И вместо ответа сам задал следующий вопрос: – Ты тут нигде не видел примитивного ломика?
Ломика в доме тоже не нашлось, поэтому пришлось удовольствоваться большим и тяжелым булыжником из полуразобранной каменной стены в кладовой. Взобравшись на подоконник, Пит долго и упорно бил этим прототипом кирпича по деревянному ставню, навешенному снаружи на приоткрытое окно. Наконец наскоро приколоченный тяжелый щит уступил его натиску и рухнул вниз, едва не прибив терпеливо дожидающегося под стеночкой дракона.
Животное испуганно взвизгнуло и проворно отскочило за угол, произведя там своим неожиданным и стремительным появлением громкий переполох. Пит высунул в проем голову и, не дожидаясь возвращения дракона, закричал:
– Эй, старый затейник! Сэр Мафусаил! Дедушка в розовом, как там тебя!
Он кричал до тех пор, пока седобородый негодяй не приковылял под окно.
– Как, опять? – с упреком сказал старец.
От неудовольствия он изменил своей обычной манере выражаться многословно и цветисто. Старик сурово посмотрел на своих спутников и щелкнул пальцами.
– Погоди! – крикнул Пит. – Поговорить надо!
Он бросил свой булыжник, отпугивая аборигенов, схвативших было упавший щит.
– Ты хочешь, чтобы я открыл королевский кейс, не так ли? – спросил он старца.
Тот насторожился, чиркнул по невозмутимой физиономии Пита острым взглядом и резким взмахом руки отогнал подальше челядь.
– Мы хотим, чтобы вы освободили нашу принцессу! – осторожно поправил он.
– А заодно королевские дублоны и мушкеты! – кивнул смышленый Пит. – Ладно, нет проблем! Я это сделаю. Но тебе тоже придется кое-что для меня сделать…
– Говори. – Старик тоже отбросил церемонии и деловито перешел на «ты».
– Мне нужна специальная машина, – сказал Пит. – Медицинский прибор-морализатор с гипноизлучателем.
Он внимательно посмотрел на старика, надеясь по выражению его лица понять, знакомы ли ему прозвучавшие слова, но физиономия старого выжиги была такой же непроницаемой, как деревянный ставень.
– У вас такого аппарата нет, – старательно скрывая огорчение, сказал Пит. – Но там, откуда меня похитили, он есть…
Старик отрицательно покачал головой:
– Это невозможно, ибо ты не выйдешь из замка, пока не откроешь вместилище.
– Значит, я никогда его не открою!
Старик задумался. Пит видел, что собеседник колеблется, и постарался на него нажать:
– Тебе нужна эта принцесса или не нужна?!
– Хорошо, – после томительно долгой паузы неохотно сказал старик. – Будь по-твоему. Сам ты не покинешь замка, но тебе будет позволено отправить своим товарищам послание, дабы они передали тебе нужный прибор.
– Ладно, пусть будет письмо, – согласился Пит.
Он и не надеялся, что старикан отпустит его самого!
– Но давай сразу условимся: я открываю принцессин кейс – и ты меня отпускаешь!
– Слово принца! – торжественно сказал старик и приложил варежку к ребрам таким жестом, словно у него случился острый приступ боли в районе поджелудочной железы.
Пит искательно похлопал себя по карманам.
– Бумага и стило у тебя найдутся?
– Ты желаешь обрести принадлежности для письма? – понятливо спросил старик.
Он обернулся к своим слугам, прокричал что-то повелительное, и из задних рядов к нему поспешно протолкался худенький мальчик с неопрятным свертком. Старик взял этот сверток, подошел к окну как можно ближе и осторожно размотал шкуры и тряпки, намотанные на небольшую клетку.
Внутри сидел маленький грустный зверек, похожий на костлявую сиреневую обезьянку. Рот у него был завязан тряпицей, в уши вставлены заглушки.
– Огласи свое письмо! – повелел старик Питу, вынимая заглушки из ушей зверька.
– Я лучше напишу…
– Говори же!
Пит пожал плечами, секунду подумал и сказал, осторожно подбирая слова:
– Дино, это я, Пит. Со мной и Джонни все в порядке. Местные ребята хотят, чтобы я оказал им услугу, а потом они обещают меня отпустить. Пришлите мне морализатор, очень нужно. Не дергайтесь, думаю, завтра я уже вернусь. Все.
Старик кивнул и ловко заткнул уши зверьку.
– Это еще что такое? – с детским интересом спросил Пит, кивая на животное.
– Сей письмоносец все перескажет, как слышал, – любезно пояснил старик.
– Ага? Такой, значит, звукозаписывающий зверек, – саркастически сказал Пит. – Высокие инопланетные технологии! Ну-ну. Надеюсь, эта мартышка ничего не напутает.
