1.
Земля
На сей раз никто не спрашивал его согласия.
Глухой ночной порой два дубовых сундука в камуфляже без всяких объяснений выдернули его из теплой постели, уперли в напрягшийся живот лазерный разрядник и бесцеремонно затолкали в могучую армейскую вертушку.
Все двадцать минут, пока они по абсолютно пустому – невиданное дело! – воздушному коридору летели к центру мегаполиса, Пит с опасливым интересом гадал: за что его взяли? Что такого он сделал, что вояки среди ночи присылают за ним скоростняк и даже очищают воздух над городом?!
В частной жизни Пит уже лет десять не знал за собой более серьезных проступков, чем покупка из-под полы самопальной питьевой воды или сброс – правда, в неположенном месте – непереработанного бытового мусора. Так, может быть, это связано с работой?
Пит терялся в догадках. Работа? В последний раз он возил «Джоконду». Что и говорить, груз представлял огромную ценность, но у Пита и Джонни была превосходная, совершенно безупречная репутация, в соответствующих кругах их знали и ценили очень высоко. Не зря: в их послужном списке не было ни одного прокола! Вот и с «Джокондой» тоже обошлось благополучно, хотя какой-то психованный варвар и намеревался их прикончить, всех троих – Пита, Джонни и «Джоконду». Огнемет припас, скотина! Но они справились: Джонни что-то почувствовал и вовремя предупредил хозяина, Пит без канители рухнул лицом в грязь, а потом хорошо сработала охрана, и психа скрутили.
Нет, «Джоконда» тут ни при чем. Плевать воякам и на «Джоконду», и на все культурные ценности человечества оптом! Тут явно что-то другое… Да уж не политика ли?
Додумать перспективную мысль он не успел.
Пита выбросили из вертушки едва ли не раньше, чем она села. Он слегка приложился лбом о землю и даже успел удивиться: боже, настоящая трава!
Насладиться редким ощущением не удалось, потому что его тут же подхватили и опять погнали вперед.
Жмурясь в ослепительном свете мощных прожекторов, наполовину оглохший от дикого рева вертушки за спиной, Пит, подчиняясь резкой команде, без разговоров открыл Джонни и сбросил ему небольшую серебристую коробочку.
Едва он закрыл кейс, его снова поволокли в вертушку. Она тут же вновь поднялась в воздух и куда-то понеслась с деловитым и грозным гудением. Пит еще успел бросить сожалеющий взгляд в закрывающийся люк – и понял, что он только что стоял на зеленой лужайке перед Белым домом!
– Ну и ну! – пробормотал он.
Значит, его не арестовали. Это просто срочный вызов. Но что, черт возьми, уж такое важное они везут?!
Маленькая серебристая коробочка. Огромная ценность? Или огромная опасность?!
О-ох, в бога, в душу вашу армейскую маму!
Пита прошиб холодный пот. Не иначе, какой-то упертый террорист опять подбросил президенту бомбочку! Атомную. Такой ма-аленький сувенирчик – в симпатичной блестящей коробочке…
Пит прислушался: Джонни нервничал. Что-то чувствует или просто отражает панику самого Пита?
Пит заставил себя успокоиться. Как учила в далеком детстве любящая мама, посчитал до десяти, сбился и послушал снова: Джонни определенно беспокоился!
Опасность. Опасность! Опасность!!
Дьявольщина, что же это может быть?!
Пит снова разволновался.
Ох, точно это бомба! Судя по общей суматохе – вполне взрывоопасная. И кто ее знает, в какой момент она сработает – может быть, именно тогда, когда я буду ее доставать?! Так, Джонни? Я правильно понял?
Нет, что-то еще. Что же? Что?!
Думай, Пит, думай скорее, пока вертушка несется в темноту, прочь из города – ну, это как раз понятно: такие сюрпризы, как наша серебристая коробочка, лучше доставать где-нибудь в пустыне Невада. Уж если рванет…
А она рванет, это ясно: если бы вояки могли ее как-то остановить, не было бы этой дикой гонки.
Пит, спокойно!
Он мысленно надавал себе оплеух – как это порой делал в далеком детстве строгий папочка – и сосредоточился, согнал в кучу разбегающиеся мысли.
Предположим, адская машинка уже шла в разнос, когда мы ее подхватили. С этого момента мы в относительной безопасности, Джонни бомбу придержит, об этом можно не беспокоиться. Значит, самый главный вопрос: сколько ей оставалось до взрыва?
Мне нужно всего семь секунд, подумал Пит, непроизвольным движением складывая руки, как для молитвы. Одна секунда – чтобы открыть Джонни. (Ты ведь не будешь капризничать, мальчик? Ты никогда не капризничал, тем более не нужно начинать сегодня. Именно сегодня – не нужно!) Еще две секунды – чтобы достать эту дрянь и выбросить ее за борт. Да, именно так: на лету, не останавливаясь, сбросить ее вниз и тут же со всей возможной прытью уносить ноги. На таком скоростном винтокрыле, как этот военный вертолет, четырех секунд вполне хватит, чтобы убраться из эпицентра. А может быть, им повезет и у них будет даже больше, чем четыре секунды.
Крайне важно, чтобы этот сопляк в погонах сообразил заранее открыть люк!
Пит встретил тяжелый взгляд молодого майора – про себя он называл его исключительно сопляком, как будто это было военное звание. В вертушке их теперь было только двое – не считая, конечно, пилота, которого Пит не видел.
Напряженно глядя в светлые и мутные, как молочный кисель, глаза военного сопляка, Пит мотнул головой в сторону люка и показал, как разжимает кулак и размашисто бросает что-то за борт. Майор, похоже, был сопляком, но не дебилом, потому как пантомиму понял. Он кивнул Питу, демонстративно постучал ногтем по циферблату наручных часов и показал на пальцах: четыре.
Четыре минуты лета до места, понял Пит. Значит, через четыре минуты с копейками вояка откроет люк, и Питер, опустошив Джонни, быстренько передаст далекой земле пламенный привет от какого-то чокнутого террориста.
Джонни, ты как? Готов?
Ох, Джонни по-прежнему беспокоится… Пит закрыл глаза, вник и постарался понять.
Он тревожится за меня. Почему? Что еще мне угрожает?
Пит осмотрелся, снова напоролся на холодный настороженный взгляд сопляка-майора. Та-ак! Все ясно!
Пит тихо усмехнулся. Он не был дураком, хотя порой – особенно с женщинами, особенно с красивыми – вел себя как сущий идиот. Сейчас никаких прекрасных дам поблизости не было, и Пит точно угадал расклад. Понятненько: сопляк даст ему открыть Джонни, потому что это не сможет сделать никто другой, а открыть надо, иначе получится, что они сами подарили Питу ядерный заряд, который он может преспокойно привезти в любую точку обитаемой вселенной и расконсервировать уже там. Да, вояка подождет, пока Пит достанет чертову бомбу, но он может не ждать, пока Пит ее сбросит! Замешкайся Пит хоть на секунду – и этот бравый сопливый майор ловко вытолкнет в люк его самого, вместе с бомбой, разумеется. Кстати говоря, парня вполне можно понять: он ведь знать не знает, какова реакция у штатского тупицы, а жить ему хочется…
Но нет, дружок, так мы играть не будем, подумал Пит, незаметно опуская руку в боковой карман куртки, где лежали кольца. Вот уж не думал, что они пригодятся!
Наручники Пит таскал в кармане для проформы. Просто знал, что идиоты-заказчики иногда требуют от курьера, чтобы он приковывал кейс с ценным грузом к своей руке: так им кажется надежнее. Чушь, конечно! Не говоря уж о том, что такое украшение привлекает ненужное внимание, так еще и смысла в нем нет никакого. В случае, если кто-то (опять-таки – только идиот!) действительно вздумает дико дергать кейс из держащей его руки, то связка разорвется в самом слабом звене – лучезапястном суставе курьера. После чего тот загнется от шока, напоследок шарахнув по кейсу таким зарядом боли и ужаса, что тот либо намертво замкнется, либо вообще лопнет. Для клиента разницы никакой: в любом случае содержимого кейса не увидит уже никто и никогда…
Но сегодня наручники были весьма кстати. Ехидно ухмыльнувшись в лицо суровому спутнику, Пит быстрым ловким движением пристегнул свою левую щиколотку к какому-то вполне подходящему стальному кольцу в полу.
Вояка изменился в лице и выразительно шевельнул губами: выругался, понял Пит. Он ободряюще улыбнулся майору – теперь они играют честно. Майор посмотрел на часы.
– На старт, внимание… – пробормотал Пит.
Одна! – показал на пальцах хмурый майор и потянулся к люку.
Пит положил руку на Джонни и приготовился.
Ну, малыш, теперь не подведи! Будь другом, подай мне эту дрянь прямо в ладонь, и я вышвырну ее к чертовой матери, на головы ящерицам и скорпионам, или кто там сейчас доживает под нами свои последние секунды…
Марш!
