11. Воскресенье
Чтобы праздник удался, всю ночь на полигоне подогрев работал. И на окрестных дорогах тоже. Роботы убрали весь гель, который из туч выпал, когда их осаждали. В общем, было прохладно и сухо.
Я подъехал к девяти часам и остановился на краю главной площади, рядом со старой приливной турбиной. Вдалеке, в утреннем тумане, виднелись волноломы из переработанного мусора и всякие бетонные заграждения. Они сюда океанскую волну не пропускают. А то волнение было бы будь здоров! Чуть ли не шторм, наверное, потому что сегодня ветрено было.
Эта турбина мне с детства родная, мы с ребятами часто ездили сюда на кибертране, на пропеллерах кататься и прыгать с них. Пропеллеры под водой. Если прилив, они в одну сторону крутятся, а когда отлив, то в другую. Зацепишься за неё магнитной присоской — и тебя начинает тянуть под воду. Когда вода особо прозрачная, видны горы мотоциклетных обломков, но их без акваланга не достать… Как в ушах зашумело — отцепляешься и всплываешь. Прикольно, короче. А то ещё можно на мачту, к которой пропеллеры крепятся, залезть. Сейчас она вообще-то покосилась, но выглядит как новенькая. Недавно покрасили.
Лет двадцать назад отгородили бухту и построили тут сложные треки для заездов и всяких технических соревнований. Главную трассу назвали почему-то Бамбуковым Берегом. Между верхней и нижней точками у неё почти сто метров, покрытие резиновое, а длина десять километров. Кружит она по-всякому, перекручивается сама с собой и даже в одном месте делает петлю. Не хотел бы я бочку на двухколёсном аппарате сделать.
Прикол в том, что одновременно в бухту вывели трубу отстойника и запустили в воду разных бактерий. И водорослей насажали. Если с трассы свалишься — полное ксо. Потом час отмываться будешь. Но в этом-то кайф и особый аромат соревнований.
Толпы байкеров уже подзаряжали себя пивом. Не все, конечно, — гонщики пока воздерживались. Не только байкеры тут были. Ещё их девчонки, агитаторы, букмекеры, торговцы с передвижных лотков и простые зрители. Многие рядились под байкеров — кожа, бахрома всякая, нашивки, кончосы… «Ёкай» совсем неплохо смотрелся, тут такие жуткие рэт-байки попадались, что просто кошмар.
Смарт у меня издал трель, это Гриб позвонил и выдал на экран точку схода. Камайну, что уже подъехали, недалеко от сценической площадки тусовались. Над всей бухтой слышно было, по-моему, как дзоку разогревается, гитары мучает.
— Поехали на ретробайки посмотрим, Егор, — сказал Чипаня, — пока не все собрались. И Зида поддержим.
Тайша и Херми наводили на себя лоск, а Гриб разговаривал с Тони по смарту. Наверное, план развлечений намечали. Мы с Чипаней купили по лепёшке из рисового теста и отправились на одну из площадок на восточном краю бухты. Не понимаю, почему надо было именно сейчас сюда с гигантскими крысами лезть. Ждали, когда народ весь соберется? Лучше бы на подъезде к полигону проверяли. Крысы бегали на поводках и вынюхивали мины и прочую взрывчатку. И нас с Чипаней одна тоже обнюхала.
Летом полиция обычно пчёл использует, они взрывчатку даже лучше ищут. А в другое время года насекомые не могут работать, дождь и холод их с толку сбивают.
Из-за этой крысиной суеты мы стушевались и кое-как Зида нашли.
— Яххо, Егор! — обрадовался он. — Вот погляди на гордость моей коллекции. «Цюндапп-КК350»! Классный, правда? Год его восстанавливал.
Никогда таких мотоциклов не видел. Даже в исторических фильмах. У него была цепная передача, словно у велосипеда. На переднем крыле торчала двухметровая антенна, и лазерные катафоты с разных сторон отсвечивали.
— Стильно, — сказал Чипаня. — Ты в прошлый раз на другом гонял вроде.
— Само собой, скучно же на одном и том же рассекать.
— На нём порассекаешь! Сотню хотя бы сделает?
— Ему больше века, симатта. Двухтактный и одноцилиндровый. Хочешь быстрых аппаратов — иди к спортбайкам, — обиделся Зид. — У ретробайка важна не скорость, а сам факт его жизни. Что он вообще на ходу, понял?
— В новостях передали, что сегодня будет один крутой отоко, он реактивный двигатель к «ямахе» приделал, — перевёл тему Чипаня. — Но в соревнованиях он не будет участвовать, а то все награды заберёт.
— Ну, иди ищи его… Такие «новости» каждый год передают, а где этот мастер?
Тут реклама оборвалась, из мегафонов зазвучал голос местного судьи:
— Напоминаю, к участию в заездах допускаются спортсмены не моложе четырнадцати лет, не имеющие спортивной лицензии! Не имеющие, повторяю. Сейчас на старт выходят настоящие звёзды ретротюнинга! Приветствуйте их, друзья! Участник номер один на великолепном ПМЗ-А750, настоящий мастодонт и гордость праздника! Участник номер два на «Цюндаппе-КК350», победитель прошлогоднего заезда, но на другом аппарате! И наконец, «Зид-200»!
Оказывается, Зида по имени старого байка прозвали, а я и не знал. Все трое байкеров вырулили на стартовую позицию. Болельщики и прочие ценители старины заорали каждый имя своего наездника. Мы тоже немного про Зида покричали, но не слишком. Получалось, что мы третьего участника подбадриваем. Это было некорректно. Но пару раз «Цюндапп!» мы с Чипаней все же успели прореветь.
Мы поймали сигнал со спутника, который праздник обслуживал, и посмотрели заезд на экранах смартов. Я купил себе бургер в съедобной обёртке из мясного пюре и слопал его, а то что-то проголодался.
ПМЗ через два километра заглох, и наш камайну стал первым, а потом его на вираже «Зид-200» обошёл. Победителя целиком обклеили рекламными стикерами. Но ажиотаж был не особенный, девчонки старинные аппараты не жалуют. Им бы что понавороченней да побыстрее.
— Считай, ты всё равно победил, — утешил Зида Чипаня. — В своей механической ипостаси.
— Нормально, — поддержал его я. — Ты мой «хорнет» случайно не починил? А то бы я, может, поучаствовал в заезде ретробайков. Ему же много лет.
— Извини, с ним серьёзные проблемы, — нахмурился Зид. — Полез я в него, а он сыпаться начал… Представляешь, если бы на дороге? Давай я с Аоки поговорю, помогу тебе «демона» у неё выкупить? А «хорнет» зачётом пойдёт, как часть платы. Чтобы его на колёса поставить, знаешь какие вложения сделать придётся? Тебе оно надо?
Конечно, это было выгодное предложение. Но я сказал, что подумаю, и Зид расцвел.
— Считай, вобиль твой! — Он хлопнул меня по локтю.
Тут уже стали следующих участников объявлять, на более современных аппаратах. Им всего лет по восемьдесят или девяносто было. Но мы не стали глядеть, потому что Чипане Гриб позвонил и позвал на сходку.
Каких только байков уже не понаехало, пока мы Зида подбадривали! У меня челюсть то и дело отваливалась, такие тут заделанные аппараты тарахтели. Я то и дело камайну спрашивал, они мне наперебой пояснения делали. Чопперы, туреры, кроссачи, двух— и четырёхтактные, с карданом или цепью, турбированные, инжекторные, роторно-поршневые… А формы и начинка? Обтекатели из углепластика, рамы из дюраля, глушители из графита, шатуны из титана, цилиндры из никеля и кремния! Коробки передач о шести ступеньках, головки цилиндров с десятком клапанов, тормозные суппорты с восемью коваными поршнями! Про цвета уж не говорю. У меня в просто в глазах рябило.
Оппозитные восьмерки, L-образные четверки, рядные двойки, V-образные шестерки, спортбайки, эндуро, супербайки, «ямахи», «хонды», «харлеи», «судзуки», военные «уралы» и ещё десятки разных редких моделей, про которые даже Зид ничего внятного сказать не мог. Такие он уважительно обзывал самодельными. Среди них, по-моему, даже произведения искусства попадались.
Многие байкеры старались придать своему аппарату какую-нибудь особенность. Передние вилки и выхлопные трубы, конечно, из них самыми заметными были, а остальное мы почти не успевали разглядеть.
Наши уже все собрались.
— Ну что, Егор-кун, готов постоять за честь камайну? — спросил меня Тони с усмешкой.
— У него же опыта нет! — выступила Аоки. — Ты трассу знаешь, Егор?
Я отрицательно помотал головой. Предложение Сэйдзи будто макнуло меня целиком в холодную воду. Страшно мне не стало, просто от неожиданности.
— До полутора тысяч кубов только у него байк. Не пропускать же нам целый этап, верно? Пусть прокатится в своё удовольствие. Газуй в паддок, Егор.
— Я помогу, — упрямо сказала Аоки.
— Нет! А Зид зачем?
Девушка насупилась, но промолчала.
Мы протолкались на байках к буферной зоне между общим пространством и берегом, где стоял небольшой ангар из жести. Свободный техник записал моё имя в протокол и просканировал двигло. Ничего недозволенного в нём не нашлось, и лицензии у меня тоже не было. То есть я получался нормальный байкер-любитель. Техник стал свинчивать переднюю фару с «демона».
— Смотри, — вдруг сказал Зид и толкнул меня в бок.
Я поглядел, куда он показывал, и увидел Ковша. Тот уже преодолел паддок и находился в технической зоне вместе с пятью другими байкерами на маломощных аппаратах. Под Ковшом был его самодельный турер, красный с продольной синей полосой. Бывший камайну оглянулся на меня, и я заметил его злобную усмешку. Зид тоже, и это его обеспокоило.
— Ты поосторожнее там, не разгоняйся, — попросил он. — Давай-ка я тебе трассу покажу, Егор.
Он вывел на экран своего смарта схему эстакады, и я стал запоминать повороты. А Зид комментировал:
— Трек ровный, не считая перепада высот, конечно. Всего-то надо проехать два круга. Не пропусти отоко с клетчатым флажком! Тормозить всерьёз надо только на одном ребристом участке посередине, на других просто будь осторожнее. Нет, ещё в одном месте, видишь? Тут резкий поворот налево. Если не замедлишься, запросто вынесет за борт. Байк, может, и не вылетит за ограждение, но ты-то уж точно в дерьме искупаешься. Там, правда, сетка шириной три метра, но ты разве на ней удержишься? Разогнаться можно на этом и этом перегонах, но больше ста пятидесяти не гони! Ладно, на петле можешь на пятую передачу перейти. Трек везде так скроен, что вылететь с него ты можешь только над отстойником, то есть на бетон не рухнешь. Только в вонючие водоросли. Конечно, если специально не станешь прыгать…
— На петле! — очнулся я.
— Не трусь, проедешь. Главное, не тормози и держи рога прямо. Смотреть лучше на трек перед колесом, на облака не таращиться, а то с непривычки крышу снесёт. Гамбаттэ, Егор!
Техник уже заклеил задний стоп-сигнал моего «демона» серым скотчем. Зид хлопнул меня по спине, и я вырулил из паддока в техническую зону. Тут воняло палёной резиной. Один байкер работал с грелкой для шин, другие просто отжигали резину, но не очень рьяно — так, для разогрева.
— Минута! — гаркнул судья.
Девчонки за пределами зоны завизжали, а прочие зрители ответили бодрым гулом. Некоторые перекидывались круглым беспроводным микрофоном и орали речёвки по адресу наших аппаратов. Дзоку наяривала что-то тяжёлое, заводное, и я почувствовал, как мурашки пробирают меня до самых пяток.
Наверху стрекотали три лёгких белых вертолёта с красными крестами на боках и один технический, с грузовой магнитной платформой.
Я и семь других байкеров вырулили к стартовой линии, где громоздилась стальная перекладина. Как только она упадёт, мы ринемся вперёд. Байки стояли плотно, всего в метре друг от друга. Я увидел одного ифа в зелёной косухе, всего обклеенного арабскими буквами и символикой. Иф сидел на лёгком зеленом эндуро. Он почему-то косился на меня, так же как и Ковш.
Смотреть на соперников было некогда, я уставился на стальную перекладину со стёртой на одном боку краской. Наверное, по ней уже тысячи колёс прокатились. Внезапно перекладина обрушилась на трек, и я чуть не оглох от рёва байков. Я и опомниться не успел, как оба соседних аппарата очутились на колесо впереди меня. Я рванул заслонку и чуть не сбросил подошвы с педалей, так мне хотелось подтолкнуть свой байк! Но стерпел.
Дорога под колёсами всего за три секунды слилась в сплошную серую полосу. Я шёл в самой середине толпы гонщиков, сразу за зелёным аппаратом ифа. Трек изгибался влево, но не очень круто. Хуже было то, что он поднимался, а за этим подъёмом, как я видел на карте, шёл такой же крутой спуск.
Ещё через пару секунд иф передо мной вдруг резко сбросил скорость. Его заднее колесо надвинулось на меня! Я крутанул ручку тормоза и взял правее, где был открытый кусок трека. Как я не врезался в бок обгонявшего меня байка, не знаю. Тот возник из-за спины, как метеорит. Мне повезло, что он успел миновать меня, прежде чем я занял то место, где он был полсекунды назад. И вдруг резина пропала подо мной. Её просто не стало! Я и зелёный эндуро ифа очутились на одной высоте, она все росла, росла… Я увидел почти весь трек, все его повороты и горки. Будто я завис над ним на парашюте. Стало так тихо, что я услышал свист ветра между опор эстакады. Но на самом деле моторы, конечно, ревели как прежде.
А внизу, в нижней точке, была лужа. Она просто не успела высохнуть после ночного дождя. Байкер, что обогнал меня как ураган, летел в самый её край. Он опускался в воду, а колёса его байка бешено крутились. Наверное, ему не надо было резко выжимать тормоз. Мог бы просто прикрыть заслонку, наверное. Тогда бы спокойно промчался по воде, если бы не выпустил рога. Но парень зачем-то решил «притормозить» прямо в полёте и упал в лужу с неподвижным задним колесом.
Он всего на десяток метров опережал меня. И это оказалось хорошо, потому что я мог бы очутиться в таком же положении, так я засмотрелся на его кувырки на резине. Байк лихача завалился набок и на двухстах километрах, подняв стену воды, заскользил вперёд, к ограде. При этом он вращался.
И в этот момент я приземлился на заднее колесо, всего в пяти метрах от лужи. Сердце будто провалилось вниз, а позвоночник осыпался в байкерсы. Руль чуть не выскочил из ладоней, но я удержал его и опять рванул заслонку. В бедро ударила вода, подброшенная байком ифа — тот уверенно шёл рядом. И тотчас меня вдавило в седло вместе с ростом высоты трека.
Я поднял глаза и успел увидеть, как аппарат лихача ударился в бетон. Колёсами, а не наоборот, — иначе бы парня просто расплющило. А так его подняло вместе с байком. Он ещё пытался удержаться за руль, но куда там! Мощная сила оторвала байкера от аппарата и вознесла в небо. Кувыркаясь, он полетел с десятиметровой высоты в отстойник. Вслед за ним сковырнулся и его побитый мотоцикл. Может быть, ему повезло больше и он застрял на сетке.
Фашист выдвинулся по короткой дуге вперёд, на половину корпуса, и уверенно удалялся от меня. А я мысленно перевёл дух. Впереди шли трое, и позади оставались столько же. А может, и меньше, оглядываться я не стал.
Поворот закончился. Я до предела выжал газ, чтобы не отстать от первых, и пристроился в хвост зелёного эндуро. Трек плавно поднимался, упираясь в низкое небо. И тут я вспомнил, как иф только что выдавил меня на байк разбившегося гонщика! Я подал правее, уходя от него, и сейчас же красный турер Ковша вклинился на свободное место. Стремительно приближался поворот. Понятно, теперь я отстану, ведь по внешнему «ободу» ехать дольше…
Держа рвущиеся из рук рога, я прошёл поворот вплотную к заднему колесу Ковша. В какой-то момент я услышал за спиной грохот и долгий крик, но не обернулся, конечно. Пострадавшего заберут вертолётом.
Поворот был очень долгим, бесконечным. Мы мчались по спирали вниз, съедая набранные метры высоты. И все же он кончился, трек резко вильнул вправо, заставив переложить корпус. Байк, который шёл первым, потерял равновесие и задёргался, а через секунду завалился набок. Нас накрыло облаком резиновой крошки и горячего воздуха. Этому байкеру повезло меньше, он ударился в борт вместе со своим аппаратом и не перелетел через него, а остался лежать. Я успел заметить только его вывернутую ногу. «Зачем я так быстро еду?» — мелькнул в голове вопрос. Но рука словно сама собой держала ручку газа.
И тут я увидел петлю. Она заслонила собой всё, трое первых гонщиков просто исчезли на её жутком фоне. «Неужели в ней всего пятнадцать метров?» — не поверил я. И тут же петля наехала на меня. Я уставился на трек перед колесом и заодно старался следить, чтобы не врезаться в переднего гонщика. Что надо делать, если он вдруг окажется передо мной, я не знал. Да и не до того мне было. Я выжал всё, что мог. Где-то по краям глаз промелькнули тучи и горизонт, на мгновение стало очень легко и как-то невесомо, будто я падал в лифте с оборванным тросом. Причём вниз головой…
А потом я понял, что опять еду по прямой, только немного вверх. И сразу начался ребристый участок трека. Он вытряс из меня остатки страха, и я увидел, что передо мной только Ковш. Остальные пропали неведомо где — то ли просто отстали, то ли сковырнулись с трассы.
Скорость упала раза в три, так что я смог оглянуться. В чреве петли виднелась груда металла, и виден был густой дым. «Как мы объедем этот завал?» — испугался я. Но вертолёт уже крутился над местом аварии, выплёвывая магнитные кошки.
На ходу нас осталось всего четверо. Иф висел у меня на заднем колесе и обгонять не спешил. Мелкие резиновые волны кончились, и в уши мне ударили звуки праздника. Закончился первый круг из двух. Рванув заслонку, я вошёл в поворот по самому краю и пристроился в хвост Ковшу. Кажется, я услышал своё имя, прогремевшее на весь слёт. Померещилось… Тысячи байков, десятки тысяч людей промелькнули цветным пятном и остались позади.
Тлеющая колёсная покрышка Ковша бисером летела в меня. Горячие чёрные мушки стучали в пластик шлема, по суйкану и перчаткам, но я их не чувствовал. Всё-таки мы ехали слишком быстро.
Я вошёл в подъём, помня — за ним почти обрыв и остатки лужи. Всего-то сотню и гнал. И видел в экране на передней панели, как байк ифа за мной держит дистанцию. Но вдруг перед самым пиком высоты зелёный аппарат фашиста резко ускорился, чуть не надвинувшись на меня.
Я взлетел. Перед мной был только Ковш, и он уже почти упал на мокрый участок трека. От лужи мало что осталось, но все же она была. Не знаю, зачем я посмотрел не на экран, а своими глазами, вверх и назад. Наверное, потому, что байк ифа пропал с монитора, и я хотел взглянуть, куда он подевался… Иф приближался ко мне сверху, словно хищная птица, я увидел сквозь забрало его сощуренные глаза. Он был уже готов снести мне голову задним колесом своего эндуро! Может быть, в моих замедленных мозгах случился временный перекос, и они перестали тормозить? Я стукнул по кнопке блокировки руля и выпустил его. И распахнул суйкан насколько это было можно, зажав полы в кулаках. Во всю ширину рук! А ногами обхватил байк и почти лёг на него. Встречный ветер чуть не сдул меня.
Зелёный эндуро ударился о трек через миг после меня, всего в полуметре перед «демоном». Иф при этом глядел назад. Похоже, он был слишком потрясён, чтобы соображать. Даже небольшого перекоса его руля хватило, чтобы байк на влажной резине потерял равновесие и завалился набок. Крутясь и разбрызгивая воду, он подмял под собой фашиста. Одной пластиково-титаново-человеческой кучей гонщик прокатился по треку, повторив путь первого лихача.
Но смотреть на останки фашистского эндуро и его самого мне было некогда. Я отключил блокировку, и вовремя: край моего правого байкерса скользнул по бетонной ограде. На ней наверняка осталась чёрная полоса. Далеко внизу плескалось мутное море водорослей и органического мусора.
Ковш опережал меня уже метров на тридцать. Я выкрутил газ и помчался по его влажному следу — тот, впрочем, тут же и кончился. Красный турер даже не думал приближаться, но и не удалялся. То ли Ковш вообразил, будто теперь ему незачем рисковать, то ли ещё почему, но незадолго до петли я почти догнал его. Может быть, он побоялся газовать по нисходящей спирали?
Перед самой петлёй я догнал его, и мы разошлись по разным сторонам трека. Между мной и Ковшом было всего три метра. Я молил всех богов, особенно Дзидзо, чтобы на моём пути не валялось обломков катастрофы, и мне повезло. И ещё я смотрел вверх, а не под колесо, и заранее увидел в нижней точке петли что-то тёмное. То ли остатки топлива и масла, то ли повреждение трека. И я всего на миллиметр повернул рога в сторону светлого участка трека. Этого хватило, чтобы «ёкай» миновал опасный участок без задержки.
А Ковш дрогнул и притормозил. Руль у него дёрнулся в мою сторону, потом обратно, скорость упала раза в два. Пока он сообразил, что обломков уже никаких нет, я оторвался на десять метров и, не снижая скорости, гнал к финишу… И очень удачно попал в ямки неровной полосы — подлетал на холме и опускался во впадину только через две от первой. Надеюсь, понятно выразился? Так и прыгал, словно кенгуру. Повезло, одним словом.
Справа мелькнул клетчатый флаг судьи, но я бы всё равно больше никуда не поехал. Никаких сил уже не было! Как с байка не свалился, не представляю. Техническая зона и паддок остались позади, а передо мной…
Кого тут только не оказалось. Рекламщики совали мне льготные контракты, репортёры крутились с камерами, хмурились полицейские, вопили девчонки и даже ребята, грохотал дифирамбы комментатор, на минуту заглушив дзоку.
— Это было трудно? — тыкал мне в зубы микрофоном вертлявый отоко. — Расскажите, как долго вы изучали будущую трассу, господин Като!
— Егор! — верещала какая-то малолетка, похожая на огяру. — Прокати!
— Вы сами собирали свой байк? — спрашивал ещё один серьёзный журналист. — Позвольте ознакомиться с конструкцией.
— Как называется ваша банда? — напирал другой.
— Вот вам золотая дисконтная карта! — расплылся в счастливой улыбке толстячок. Как только пролез, такой пухлый? Кажется, ему помогли стафы, они по бокам отоко стояли и хмуро таращились на меня. — Теперь вы целый год сможете приобретать оборудование и прибамбасы для вашего байка в моём маркете! С колоссальными скидками! Запомните, господин Като, «Томодати» — самый лучший маркет города! У нас есть всё!
Ещё один тип пытался утащить у меня шлем, но я не отдал. Мне жутко хотелось пить. Тут какой-то добрый продавец протянул мне бутылку с бакусю, и я схватил её. Продавец что-то крикнул про деньги, но его пнули, отняли ещё кучу напитков, и он исчез. Несколько рук подсовывали листы бумеля и программки фестиваля, чтобы я оставил на них отпечаток пальца… Другие лезли к байку, задумав свинтить с него всё, что можно. Но стафы и пара полицейских зорко бдили и уже успели огреть некоторых ушлых фанов дубинками. В общем, творилось что-то непонятное.
В голове у меня глухо шумело, а мозги совершенно отказались соображать. Вся моя смекалка осталась там, на сером треке. Я увидел в паре метров ошеломлённого Зида и стал проталкиваться к нему, сидя на байке и помогая себе только ногами. Все эти незнакомые люди вокруг не доставали мне до макушки, хотя я сидел, а они прыгали вокруг.
На мою удачу, объявили заезд следующей группы байкеров, на более мощных мотоциклах. Толпа моментально рассосалась.
— Ну ты монстр, Егор, — проговорил Зид. — Поехали к нашим.
Мы оборвали кучу рекламных стакеров с байка и меня самого, скатали их в липкий ком и закинули в урну. Зид сел позади, и мы на малой скорости проехали к месту сбора камайну. Собако-львы поздравили меня сдержанно. Девчонки, конечно, повисели на шее и расцеловали, даже Тайша. А вот Гриба не было — он отправился к треку, где я только что рубился.
Картинка с него транслировалась прямо на огромный экран, натянутый над дирекцией полигона. Народ стал реветь, подбадривая знакомых участников и всех остальных. Я увидел жёлтый шлем Гриба. Камайну бодро отжигал на «судзуки», разогревая резину. Похоже, ему инструктаж Зида не требовался.
— У него, конечно, тормоза как пластиковые, — сказал мне Зид. — Скобы восьмипоршневые, шутка ли. В городе с ними трудновато, если не приноровился. Зато на треке в самый раз!
— У него самый подходящий байк для заезда?
— Точно. И шасси в порядке, и наклоняться можно резче, когда в поворот входишь. Идеальный для кривой трассы аппарат. Правда, сила нужна порядочная, но Грибу не привыкать, закинулся чем-то и поехал. Короче, два у него недостатка — задняя шина узковатая, и начальное прихватывание у тормозов не очень. Зато они мощные, а на треке это главное, когда скорость надо резко сбросить.
По-моему, наш первый заезд многому научил тех ребят, которые гнали сейчас. Никто не вляпался в борт и не вылетел в бухту. Только в самом конце один из гонщиков зацепил соседа колесом, и оба позабавили зрителей, когда кувыркались по резине.
Дзоку тем временем продолжала своё выступление. И у неё нашлись свои поклонники.
— У тебя какие шины, кстати? — озаботился Зид. — «Корса»?
— Наверное, Аоки не сказала. Точно, на них же написано!
— Замени при случае, ты их сильно потрепал. Пока ещё можно ездить, но я бы не советовал.
«Хорошо ему не советовать», — подумал я. Комплекты шин у «хорнета» я менял редко, только уже когда полиция начинала меня тормозить и угрожать штрафом.
— А наши будут ещё участвовать в гонках?
— Одзи, конечно! Он никогда не пропускает финальный заезд. Только не на этой трассе, а на другом конце полигона. Она специально сделана для мощных банков. Сейчас там томагавки соревнуются.
Я видел эти четырёхколёсные байки по голику, они такие могучие и крутые, что их счастливые владельцы не желают объединяться в банду. Они все резкие индивидуалы и рассекают по городу в одиночестве, сверкая хромом. Вес у томагавка больше полутонны, длина почти три метра, а ширина метр. И стоит таких денег, что на них можно дом купить. Двигатель 12-цилиндровый, кажется, а скорость чуть ли не семьсот камэ. В общем, зверь. На них только в глуши можно спокойно гонять, а в городе затруднительно — так и подмывает, наверное, полный газ врубить, а нельзя.
— Ничего, если я скатаюсь поглядеть на них? — спросил я, когда Гриб приехал к финишу. Он был третьим, но приехали не двое, а все восемь гонщиков — те, что грохнулись, всё-таки смогли продолжить заезд. Хотя и не так бодро, как вначале.
— Давай, — кивнул Тони. — В полдень начинается пивная эстафета, не опоздай. И не вздумай проголосовать, у камайну уже есть своя партия.
«Камайну! — ошпарило меня. — Он сказал, что я собако-лев! Или ещё нет?»
Я решил поставить байк на прикол и отогнал его в подземный бокс. Сидеть на нем я уже почти не мог. Запал, обуявший меня во время гонки, помаленьку прошёл, я смог очухаться и заново вспомнил, что где-то на слёте мне должен попасться Шрам. Ожидание встречи с ним меня с самого утра донимало. «Как он, интересно, отыщет меня в такой толпе? — подумал я. — Может, мне самому его поискать?» Смотреть на томагавки я не собирался.
Я прошёл мимо огороженной площадки для мотопейнтбола. Там под жидкие выкрики десятка зрителей метались байкеры с пистолетами. Над ухом у меня просвистел шарик с краской, и я поспешил спрятаться за рекламным щитом.
Рядом с пейнтболистами рубились на пластиковых мечах члены другого клуба. У кого-то был даже боккэн — настоящий деревянный меч, но эти личности берегли своё бесценное оружие и старались не махать им. Кое-кто бился на бамбуковых мечах, опоясанных кожаными ремнями. Глядеть на них было интересно, но палицы мне понравились бы больше.
— Татуировки! — крикнул патлатый отоко у меня на пути. — Недорого, безболезненно!
Он торчал под навесом, и рядом с ним толпились пяток подростков. Один оказался смелым и подверг себя операции. Я пригляделся и увидел, что мастер рисует на сенсорном экране картинку, а дешёвый «фредди» старательно выводит её на спине мальчишки. Парень дрожал от холода, но терпел уколы. Наверное, пожевал какой-нибудь бодрящей химии.
Бродить так в поисках Шрама можно было бесконечно. Пока все развлекались, я таращился на встречных и даже не пил при этом бакусю. Это следовало исправить. Я купил банку пива в автомате и почувствовал себя много лучше. Может, последнюю таблетку экстази проглотить? Задумавшись, я очутился в самом центре политической битвы. Не повезло — так не повезло.
В мгновение ока меня облепили агитаторы, падкие на новые лица. Друг друга они уже не надеялись склонить на свою сторону. Одна девчонка в пластиковом коробе упёрлась прямо мне в живот и потому смогла овладеть моим вниманием.
— Голосуйте за партию лифтёров! — крикнула она. Остальные агитаторы, кто в чём, в нетерпении прыгали рядом и ловили момент, чтобы оттеснить ушлую онако. — Мы добьёмся финансирования и наконец построим космический лифт на углеродных нанотрубках! Если вы проголосуете за нас, партия лифтёров оплатит вам половину стоимости билета на Луну! Уникальное предложение!
— Ты это всерьёз? — удивился я.
— Шутит она, шутит! — В меня вцепилась другая девушка, «коробку» оттёрли в сторону. Она все же успела прилепить мне на суйкан стикер с лифтом и названием своей партии. Новая онако была одета во что-то пушистое. — Наше объединение «Андроид — гомо супериор» призывает вас проголосовать досрочно! Мы боремся за право домашнего робота заменять своего хозяина на выборах! Поддержите передовой отряд человечества в его неумолимой поступи к будущему!
— Мяу, — сказал у неё из-за пазухи кто-то механический. — Гав!
— Ханасэ! — не выдержал я. — Я случайно сюда попал!
Несмотря на обиженный гомон девчат и ребят, я легко растолкал их и выскочил за пределы агитаторской зоны. И как я не заметил предупредительные знаки, что приближаюсь к ней? Сам нарвался, короче. Понятна мне их досада — пришёл объект для обработки и тут же сбежал.
Раньше я никогда не голосовал, потому что не умел правильно выбрать свою партию. Плохого ведь никто не предложит, верно? А потом оядзи мне сказал — это всё равно что выбрать секту, только гораздо сложнее. Вдруг выиграешь вместе со своей партией? Какие тогда катаклизмы начнутся — ужас. В хорошей секте гораздо спокойнее, знай себе молись и в шествиях участвуй, никакой ответственности.
Я сунул руки в карманы и нащупал целый ворох одноразовых выборных флэшек. Пришлось тормознуть возле урны. Симатта, как всё-таки найти этого Шрама?
Во время блужданий по празднику меня занесло даже на танцплощадку. Здесь приткнулись не поклонники современной музыки, а любители старины. По краям притопывали девчонки с национальными нихонскими инструментами, кто с каменными свистульками, а кто просто с колокольчиком судзу. Я мало разбираюсь в теме, гагаку от хогаку нипочём не отличу. Но команда с цитрами и бамбуковыми флейтами наяривала что-то в этом роде. К ним присоединились доморощенные поэты, они наперебой зачитывали стихи. Самые короткие нравились слушателям больше всех. Один продекламировал с завыванием:
Рассую твои нейрончики по полочкам,
На твоих нервишках этикетки налеплю!
Разолью твой костный мозг по пухлым колбочкам —
Я тебя классифицировать люблю!
Часть зрителей в испуге прянула назад. Я вгляделся в толпу ценителей поэзии, но Шрама среди них опять не оказалось. Может, он уважает средневековую пантомиму и напялил маску? Танцоры в ярких костюмах с закрытыми лицами кружились с топотом вокруг каких-то неумелых акробатов-мальчишек. На моих глазах живая пирамида рассыпалась и погребла одного из танцоров.
Я разочарованно двинулся дальше и упёрся в коллектив из трёх отоко. Они что-то пели по-нихонски, при этом гремели барабанами и верещали на флейте. Рядом с ними фанатки танцевали буддийский мистический танец. Все это впечатляло, но Шрам, похоже, ждал меня в совсем другом месте. Может, он предпочитает авангард?
— Купите лапы геккона! — сказал мне торговец. — Такому славному победителю они обязательно понравятся.
Мне стало приятно, что кто-то здесь не забыл мой заезд уже через пять минут. Я поглядел на его лоток и увидел перчатки — для рук и для ног. Они были завёрнуты в прозрачные пакетики. — Надевать надо очень осторожно, чтобы не приклеиться к чему попало. Кератиновые волоски! По потолкам и стенам будешь как геккон ползать.
— А как отклеиться-то?
— Постепенно отдирать, с краю.
Я представил, как полчаса ползу по стене, кое-как отцепляя каждую конечность. У геккона-то это дело всяко лучше выходит. Стало смешно, к тому же Шрам обещал обеспечить меня нужным оборудованием для кражи. Если мне нужны будут такие лапы, он мне их даст.
Тут у меня запиликал смарт.
— Куда пропал? — спросил Чипаня. — Давай к центральной трибуне, подруливай к западному кафе и поднимайся на второй этаж. Здесь пивная эстафета намечается, лайф-концерт и так далее.
Я проглотил таблетку апоморфина и закачал сакэ в воротник суйкана, сколько влезло. В самом деле, пить так было куда удобнее, здорово Аоки придумала. Потом я вызвал на смарт, прямо со спутника, карту полигона. До центральной трибуны было около километра, а до подземного гаража с моим байком — метров семьсот. Не было смысла тащиться за ним. Пешком тут можно ходить быстрее. Я свернул на прямую аллею с криптомериями и пошёл к месту встречи. «Неужели Шрам передумал?» — крутилась у меня тревожная мысль.
На аллее соревновались велосипедисты, и мне пришлось туго. Да ещё ожившие куклы, все тринадцать, заняли часть площади. Их было гораздо больше, конечно, просто многие повторялись по два-три раза. А старик Урасина Тара со своей запретной шкатулкой и морская царевна размножились в десятках копий. Кукловоды громко скрипели пружинами и голосами. Повсюду продавались магические фонарики, напоминающие о прожитом за год.
Пасмурный день минут через пять стал выглядеть куда веселее. Не зря я химии пожевал. Бодро протолкавшись через велосипедистов и кукольников, я достиг стеклянного здания в недрах центральной трибуны.
Камайну торчали в баре, напротив плазменного экрана, и глядели на заезд. Среди гонщиков мелькал на «хонде» Тони, его нередко показывали, потому что он шёл вторым. Я упал на табурет и подтянул себе блюдо с креветками и ножками крабов. Собако-львы оттягивались неплохо. Не говоря уж о напитках, тут много чего можно было пожевать. Флора, как обычно, поедала что-то растительное — то ли морские водоросли, то ли лопух гобо. Камайну не обратили внимания на меня, поскольку переживали за босса. Я закупорил трубку, из которой сосал пиво, и взял банку.
— Сегодня сильные соперники подобрались, — сказал Зид. Он был озабочен заездом меньше всех. — «Хонда», конечно, хороший байк, но недостатки у него тоже есть. В середине поворота идёт здорово, зато войти в него без потерь трудно. С тормозами надо очень грамотно работать.
— Лучше бы он мою «ямаху» взял, — заметила Аоки. Она жевала ножку краба.
— Как ни готовь «ямаху», двигатель у неё всё равно слабее!
— А реакция заслонки, а тормоза? Управление куда проще.
Так они перебрасывались умными фразами, а я просто глядел на экран. Флора принесла ещё что-то в пакетиках из ближайшего автомата. Тут пришла Тайша, она тоже где-то гуляла, и подсела ко мне. Я же с краю сидел.
— Дай-ка. — Она отняла у меня бакусю и припала к банке.
— Эй, а это не опасно? — Я толкнул её в плотный бок локтем.
— Боишься подхватить СПИД? — Она хихикнула и вытянула язык. Потом втолкнула его мне в рот, и все это со смехом. Я схватил Тайшу за горло и отодвинул. — Не трусь, ВИЧ сам по себе безвреден. СПИД он не вызывает, всё наоборот. И ты не заразишься.
— Ну тогда ладно, — остыл я и прикончил бакусю.
— Ты хочешь спросить, почему я не вылечусь? — По правде сказать, я и не думал об этом спрашивать, но кивнул. Кажется, девчонке нужно было высказаться. — Ты не дольше живёшь, а медленнее умираешь, понял? Так какой смысл лечить какие-то вирусы? Уберёшь одни, придут другие. Вот ты счастлив от того, что знаешь наизусть свой ген-паспорт?
— С чего ты взяла, что я его заучил?
— Ну и правильно. Ты нормальный парень, Егор, не то что некоторые. Они хотят купить байк покруче и найти работёнку поприбыльнее, и чтобы работать поменьше, а народу в подчинении побольше было. В отпуск желают поехать на Окинаву, хотя на Гавайи в три раза дешевле выйдет. Футоны здоровья покупают, тренажёры всякие, машины и дома. И всё это делается потому, что так принято. Вот тебе нужен дом?
— Мне наш нравился, когда я там с предками жил…
— Вот именно, не нужен. Общество направляет тебя, не даёт стать другим. А я другая, потому что у меня ВИЧ и мне плевать на него. Жизнь — не борьба и не война за свой статус! Видал такое старое кино — «Бойцовский клуб»? Там здорово сказано. Счастье — не цель. Если про него всё время думать, ничего не получится. Это как свой сон ловить, ждать, когда сознание начнёт в него падать. Среду не поймаешь,
— Слушай, кончай всякое старьё перепевать, — сказала Флора.
— Косё бэндзё, — буркнула Тайша, но ей повезло, что в этот момент рявкнули поздравления в адрес победителя. Я подумал, что Тайша могла бы ещё моего нагваля поучить, они друг друга стоили.
Одзи так и пришёл вторым, не удалось ему вперёд вырваться. На минутку показали «церемонию» поздравления. Такая же безумная толпа фанов, репортёров и рекламщиков. Только раза в три больше, чем в моём случае. Не успели мы поорать проклятия в адрес победителя, как выскочила предвыборная реклама.
— Я — лучший кандидат! — заявил слюнявый отоко, похожий на айбо. Слишком у него было много разной показной электроники — искусственный глаз, уши-антенны и прочее такое. — Вы сможете установить на смарт бесплатное приложение и заниматься со мной как со своим домашним питомцем! Будете поить меня чистым спиртом, пичкать экстази или грибами, закармливать сырым тунцом, налагать вето на мои виртуальные планы и так далее. Я исполню ваши самые интимные желания, — подмигнул он, сунув рожу в камеру. — Каким вы меня сделаете, таким я и буду в реальности! Выбирайте меня!
По нижнему краю побежали параметры кандидата. Камайну стали шумно требовать репортаж с гонок. Пришлось программе голика сменить рекламу на живые кадры с полигона.
Появился мрачный Сэйдзи, но после дозы апоморфина с пивом ему стало гораздо лучше. Тем более подоспела пивная эстафета. Минору отправился на поле сражения и подцепил к дырке в щеке шланг. Таких тут немало явилось. Минору подсоединился к своей стеклянной цистерне с бакусю, и состязание началось. Конечно, победил самый толстый участник. Он «пережил» последнего соперника всего на стакан пива.
Пришлось мне откачивать нашего друга в тойрэ, а с помощью Гриба и его химии мы привели-таки Минору в чувство. А я, наоборот, сжевал таблетку экстази и быстро проникся к Минору сочувствием. Жалко, таблетка у меня была последней.
А потом мы пошли голосовать. Наша партия боролась за запрет автомобилей, её кандидат восседал на дико хромированном байке. Даже зеркальца у него были не стеклянные, а из хрома. Это был солидный человек в возрасте, но поджарый. Голосовали мы от специального выборного автомата, подцепив к нему смарты. Виртуальные бюллетени камайну дружно отправились в избирательную комиссию. Тут таких много было, сторонников нашей партии. Но мне кажется, наш кандидат проиграет. Автомобилистов пока ещё куда больше, чем байкеров.
— Выборы! — желчно сказал Тони. — Вы заметили, что средний возраст электората — лет пятьдесят? Не политика, а геронтократия.
— Это точно, — поддакнул Минору.
— Ещё лет сто — и мир превратится в муравейник одинаковых престарелых андрогинов.
— Химия всему голова, — невпопад заметил Гриб.
Это была фундаментальная мысль, и от неё у нас разгорелась дискуссия. Я плохо в ней понимал и почти не слушал. Больше, конечно, Тони вещал, остальные с ним не очень-то спорили. Только Гриб иногда выступал. Наш главный камайну был сердит и говорил зло:
— Нормальное состояние человечества — война! Естественный отбор никуда не делся, только мы не перегрызаем друг другу глотки, а стреляем. Это называется борьба за существование. Слабый должен погибнуть!
— Ну, ты скажешь, — возразил Гриб. — Кто стреляет-то? Моментом в кутузку загремишь.
— В том-то и дело. А я о чем толкую? Мир ведёт к загниванию, и наша задача — вернуть войну. Пусть пока невидимую, тайную, раз мы не можем выйти на неё в открытую. Ночь и электроника Пеца помогут нам вести её и оставаться не пойманными. Да, мы не можем принудить правительство воевать с Россией. Значит, мы должны открыть собственный фронт.
— С Россией, что ли? — польщённый вниманием, спросил Пец. — Может, начать пока с Кореи?
Камайну заржали, а одзи свирепо зыркнул на бестолкового байкера.
— Достаточно будет того, что ты объявишь войну самому себе и своим страстишкам! Зачем человеку разум? Чтобы махать оружием, жрать и заниматься эсу с девчонкой. — Само собой, как нихонец Тони даже не рассматривал девушек. Трудно представить, что Флора будет махать ножом и совращать Херми. — Мы теряем нашу природную жестокость, опускаемся в трясину политкорректности и милосердия. Мы уже не подыхаем от врожденных болезней, спасибо медицине и протезам! Жратвы стало столько, что рвать за неё горло сопернику уже не надо, и так свалится в руки, прямо из автомата. Всё это верный путь к вырождению. Двигатель эволюции — борьба за существование. И что, Егор за него борется?
— Вчера неплохо поборолся, — заступился за меня Гриб.
— Потому что я его заставил. А вот поглядите на всех этих кандидатов, что парят нам мозги. Что они делают, как не пытаются выплыть из ксо за наш счёт? Им, значит, можно, а нам нельзя?
— К чему ты клонишь, Тони? — выступил Зид. — У нас и так команда, зачем нам партию создавать? Тебе нужна политическая власть?
— Может, и нужна. — Тони был мрачен, глядел сквозь соратников. Он часто прикладывался к банке с пивом и отвергал все попытки Гриба всучить ему экстази. — Пока не решил. Да не в этом дело, неужели не ясно? Я вам о глобальном толкую, а вы всякую гаракуту мелете. Звери нас переплюнут, вот в чем беда. Обезьяны те же. Они-то борются за выживание и развиваются, а мы нет. Нам бы выпить и развлечься, а не здоровое потомство завести. Обезьяна завела детёныша и сдохла — считай, её род выжил и процветает… Аоки, давай заведём потомство, чтобы умереть с лёгкой совестью.
Девушка уставилась на Тони с испугом.
— Что?
— Вот поглядите на неё. Здоровая девчонка не желает иметь потомство. О чем тут ещё толковать?
— Да ты пошутил, одзи!.. Нельзя же так сразу, ритуалы есть, церемонии… Свадьбы, наконец. Что мы, звери? И я таблетку съела на той неделе, праздники скоро. Не получится, симатта.
Она была сильно смущена и старалась не слушать тихие подначки подруг. Уткнулась носом в стаканчик с бакусю и замолкла. Тони тоже помолчал с минуту, никто не хотел встревать в такой щепетильный момент.
— Всё поняли? — сказал он наконец. — Женщина готова лопать противозачаточную химию, лишь бы стать бесплодной.
— Что ты передёргиваешь! — крикнула Аоки. — Сам вот роди, потом теории двигай! Животное нашёлся.
Они с Тони обменялись свирепыми взглядами, и Аоки выбежала из кафешки, в которой мы засели. Остальным посетителям, ясное дело, хватало других развлечений, кроме как нас слушать. Тут же и музыканты какие-то на барабанах упражнялись.
А потом мы на воздух вышли. Аоки там была, стрельнула у кого-то сигарету и траву курила. Хотя я раньше не видел, чтобы она это делала.
Я и не заметил, как стемнело. Только когда в небе появились бутоны фейерверка, я понял, что уже сумерки. И снег к тому же пошёл. Он немного остудил мою физиономию. В небе забегали цветные лазерные лучи, световые столбы и прочие оптические штучки. Возник и поехал по тучам огромный белый Харука — сэйлор-воин, который мотогонками увлекается.
— Феерия, — одобрил Гриб, — симатта.
Я вдруг выяснил, что поддерживаю никакую Херми, и попросил у него эбселена.
— Эй, съешь-ка! — крикнул я девушке в ухо и попробовал разжать ей зубы. Она попыталась меня укусить, но я всё же затолкал ей таблетку под язык, чтобы не выплюнула. — Ты когда успела так набраться, симатта?
— Давай помогу, — сказала Аоки. — Ты сам как, Егор?
— Нормально, — ответил я. — Не пойму только, куда время выпало. Уже семь часов! Где я был?
Но она только хмуро засмеялась. Я тоже съел эбселена и вскоре почувствовал, что замерзаю. Полигон постепенно пустел, гости праздника расползались кто куда. Многие оседали в местных ресторанчиках, прочие с рёвом выруливали на подъездную эстакаду. Их манил город или собственный дом. «Ну и где Шрам?» — в недоумении подумал я. Проклятый искуситель поманил пирогом и не приехал! Мне стало холодно, я запахнул суйкан И оглядел пустеющие аллеи.
— Конец сказки, — хмуро объявил Тони. — Мне пора.
Наверное, он так и не пережил толком, что пришёл только вторым.
— Где твой байк, Егор? — спросил Гриб.
Я задумался.
— Возле первого трека, в подземном гараже! Дойду сам, не волнуйся.
— Да я за девчонок переживал… Ты-то не пропадёшь. Ладно, гуляй. Приглашаю тебя завтра на свою яхту, устроим дзасики, отметим закрытие сезона в узком кругу. Подруливай часам к пяти. Я тебе карту на смарт скину, это в той же бухте, где частные кораблики припаркованы.
Девушки ещё раз расцеловали меня за победу в заезде или просто так, и я отправился в долгий путь по ветреной дорожке. Удивительно, как быстро все труппы свернули свои представления. Даже последняя неутомимая дзоку уже не наяривала в мегафонах. Только роботы-уборщики выскакивали порой из убежищ, чтобы проглотить пластиковый стаканчик или бумажную обёртку.
Шрама я увидел сразу, как только подошёл к гаражу. Он тоже меня заметил, но никакого знака не подал, и я вывел аппарат. Только тогда он махнул мне, и я поехал за ним в сторону восточных ворот полигона. Не самое удобное для меня направление. Сразу за воротами мы спешились и так же молча вошли в дымный подвальчик. По дороге я нажал на клавиатуре смарта две клавиши — «звездочку» и «решетку». Лекция Тадаси о слежке сидела у меня в мозгу словно гвоздь. Теперь меня не подслушают.
— Долго же ты развлекался, — сказал Шрам.
— Я искал тебя, — попытался я оправдаться. — Весь праздник обошёл.
Он глянул на меня сбоку и уселся возле стены, где тянулся высокий «прилавок». Я вдруг понял, что обратился к нему как к равному впервые за время знакомства. Кажется, что-то у меня внутри менялось. Он стал для меня заказчиком, а я исполнителем, и мы как бы были равными. Каждый что-то собирался дать другому.
Подбежала филиппинка и спросила:
— Господам хорошо видно? Принести ещё один экран? Всего десять тысяч иен.
— Что? — растерялся Шрам. — А, нет, не надо. Мы просто выпьем и пожуем сугияки с картофелем.
Она удивилась, но быстро принесла пива, ямса и жаренного на криптомерии мяса. Это от него тут было так дымно. Мне нравится сугияки. Будто сидишь в лесу ночью и жжёшь костёр из криптомерии, а небо чёрное и всё в звёздах.
Все посетители кафе таращились на футболистов и шумно болели за своих. Они сгрудились напротив большого экрана и совсем нам не мешали. Экран криво растянули на главной стене забегаловки, но народу было всё равно.
— Вижу, ты готов поработать на нас обоих, — сказал Шрам.
— Готов, — кивнул я. — Только я боюсь, что меня поймают или вычислят. И пошлют на каторгу. Я видел по голику, что сейчас энцефалографы используются.
— Да-да… Будто в мозгах фиксируются все этапы преступления — планирование, совершение… Дескать, если человек никогда не видел место преступления, мозг будет молчать на голограммы с его изображением. И наоборот. Ещё не понял, где тут изъян? — Я пожал плечами. — Ты работаешь с этим парнем и встречаешься с ним постоянно, тестировать тебя по этом методу бессмысленно.
— Верно! — сообразил я.
В баре было жарковато, и я распахнул суйкан, чтобы снять его. Но Шрам остановил меня жестом и глянул на стойку и зрителей. Все были увлечены состязанием футболистов. Тогда он отодвинул край куртки и вынул из обширного кармана чёрный пластиковый пакет. Поняв его без слов, я принял пакет и затолкал его в свой плащ. Я чувствовал себя удивительно, словно шпион в историческом фильме, который встретился со связным. Или наоборот.
— Здесь оборудование и инструкция на флэшке. Учти, по мере чтения информация на ней разрушается. Ты должен всё запомнить и понять с первого раза.
Я легко кивнул. Кажется, апоморфин ещё не вылетел из меня, все казалось мне несложным. Только внутри сидел кто-то нудный и тревожился — тормоз, да как ты запомнишь-то? Но я задвинул этого зануду подальше в чулан мозга.
— Ничего сложного, — усмехнулся Шрам. — Теперь самое главное. Оптимальное время — ночь со среды на четверг. Дальше тянуть опасно, детёныша могут умертвить или вывезти в Токё. Достать его там будет куда сложнее. Отнимать его от матери тоже нехорошо, стресс ему на пользу не пойдёт. Инструкцию читай внимательно. Если не запомнишь адрес, придётся тебе везти зверька домой.
— Адрес? Значит, ты меня будешь ждать в городе?
— На Полосе. Там схема, не потеряешься.
Я чуть не запаниковал. Запомнить расположение улиц и разрушенных бетонных остовов! Смогу ли?
— Да ты не переживай, большой точности не требуется. Я тебя встречу на месте. Ты мне животное, я тебе рубли. Только строго выполняй инструкцию, и всё будет в порядке.
Ладно, я уже всё решил, хватит вопросов и сомнений! Уверенный вид Шрама взбодрил меня. Говорил он так, будто дело предстояло шуточное. Значит, он подготовил его так, что уверен в успехе. Вряд ли ему выгодно сдавать меня полиции, ведь я могу полностью описать его — и подставить под удар. Значит, мы в связке.
Когда мы разошлись, я позволил смарту опять записывать звуки.
Домой я добрался через полчаса. Едва дотерпел, чтобы не накинуться на свёрток и не распотрошить его под первым же фонарём, Но открывать его и даже вынимать из кармана я не стал, потому что сидор совсем не обязан меня выгораживать.
— Постираем, что ли? — спросил я его.
— Вам помочь, хозяин? — обрадовался он вниманию.
— Ладно, разогрей пока моти…
Никаких рисовых лепёшек мне не хотелось, просто надо было отвлечь сидора. Я заперся в ванной и развернул пакет. В нём лежала пластиковая граната, магнитная карточка, пакетик с чёрными бляшками, перчатки, мелкий пистолет с тремя капсулами, флэшка, специальная сумка с тёплой подкладкой и что-то странное — два мягких диска, каждый в своей упаковке. Я глубоко вздохнул и повертел в руках карту памяти. Прочитать её сейчас или отложить до утра? Голова была пустая, как барабан. Мне стало страшно. Может, отказаться от затеи и вернуть вещи Шраму?
Почему капсулы три, а не две — для шимпанзе и Генки? Почему Шрам не подумал, что мой смарт может записать все звуки во время кражи и выдать меня? Я невидящим взглядом смотрел на чёрное окно. Может, он знает, что я побывал у чиппера Тадаси и скачал у него глушилку?
Я завернул предметы обратно, только флэшку сунул в карман рубахи и включил воду. Ничего стирать я не собирался, только смочил голову холодной водой. Стало немного легче.