Сам собой включился свет в каюте, секунду погодя прозвучал мелодичный сигнал побудки. Маримуца разлепил глаза и поглядел на часы посреди противоположной стены.

Было полпятого утра.

Он встал и побрел в санузел.

Через десять минут, сравнительно свежий и выбритый, он вернулся в каюту и принялся одеваться.

Стук в дверь не заставил себя ждать — когда Маримуца расслоил перепонку, на пороге возник капрал-вестовой.

— Господин капитан, до сигнала тревоги двадцать минут. Прикажете поднимать экипаж?

— А Раджабова ты уже поднял?

— Так точно, поднял.

— Поднимай и экипаж. И спецгруппу тоже буди.

— Есть!

Вестовой убежал.

Врасплох сигнал тревоги застает только при обороне. Так было в начале войны. А последние месяцы, когда союзные войска больше наступали, солдаты и офицеры, как правило, просыпались до сигнала тревоги и в бой шли достаточно подготовленными.

Маримуца оделся, окинул взглядом каюту. Мелкие вещи вроде бритвы или зубной щетки решил не брать — плохая примета, возьмешь — вылет действительно может затянуться. Да и вообще, таскать вещи за собой флотские офицеры не любили — в этом подразумевалась неявная вероятность не вернуться.

К черту! Вылет обещает быть коротким, уже сегодня к вечеру, если повезет, войне конец.

Маримуца надел кепи. Десять звезд на начищенной кокарде загадочно блеснули в зеркале.

— Удачи, капитан! — пожелал сам себе Маримуца и шагнул к перепонке.