База реабилитации личного состава подразделений «Хозчасти»

Скотч вынырнул из беспамятства, словно без минуты утопленник, внезапно глотнувший воздуха. За веками брезжил желтоватый свет.

Он помнил все, вплоть до момента, когда его хватили по голове.

«Плен», — подумал Скотч уныло и потерянно. Продолжение мысли было отчетливо нецензурным.

— Давай-давай, отворяй очи, — насмешливо сказали рядом до боли знакомым голосом. — Веки все равно дрожат, не притворяйся. Мы тебе лошадиную дозу стимулятора вогнали.

Тотчас знакомо заныло плечо — действительно вроде как после инъекции.

— Ау, Скотче! Оживай давай, хорошие новости.

Голос принадлежал не кому иному, как Мельникову.

Скотч медленно открыл глаза. Он лежал на обычном топчанчике, какие составляют непременную часть обстановки любого медпункта. Рядом переминался с ноги на ногу румяный толстячок в белом халате; чуть дальше стоял Мельников собственной персоной. Толстячок улыбался — рот до ушей, Мельников ухмылялся — с эдакой дружелюбной ехидцей.

— Ну что? Уже успел придумать способ самоубийства, а? Гвардия умирает, но не сдается, а?

— Кхе-кхе… — Скотч прокашлялся и поинтересовался: — Где это мы?

— Считай, дома! — Мельников снова ухмыльнулся. Толстячок-врач (несомненно врач — над карманом белого халата красовалась эмблема медицинской службы флота и планочка медали «Воскреситель», которой награждали только военных медиков), не переставая улыбаться, вопросительно поглядел на Мельникова.

— Прошу вас, доктор! — Мельников картинно, будто актер во время спектакля, указал на приподнявшегося на локте Скотча.

В руках у кавалера «Воскресителя» имелся портативный диагност, каковой спустя пару секунд был приставлен к груди Скотча. Над прибором раскрылся маленький видеокуб, в котором замелькали циферки с данными и цветные графики.

— Угу, — удовлетворенно прогудел врач спустя еще несколько секунд. — Норма, пан офицер. Забирайте.

Говорил врач по-русски, хотя у военных чаще в ходу англик.

— Слыхал, Скотче? — осведомился Мельников. — Ты в норме. Вставай давай, будет валяться.

Скотч послушно сел, причем ноги сами попали в тапочки, будто он специально целился. Мельников критически наблюдал.

«Чего он издевается?» — подумал Скотч чуточку растерянно.

Вадим Шутиков по прозвищу Скотч по-прежнему не мог понять, как из имперского плена очутился в каком-то, судя по всему, своем госпитале.

Поднявшись на ноги, Скотч убедился, что и вправду жив-здоров, голова после удара не кружится, ничего у него не болит, если не считать слабо саднящего в месте инъекции плеча.

— Пошли! — Мельников взял его под локоток и увлек к двери. Румяный врач провожал их взглядом, улыбаясь еще шире. Вид у него был как у человека, который хорошо поработал и теперь любуется результатами.

Когда отворилась дверь, Скотч чуть не споткнулся. Он ожидал освещенного дежурным светом коридора или какого-нибудь корабельного вестибюля. А дверь вела на поросшую травой лужайку. Ослепительно сияли сразу два солнца, желтое и почти белое, пели птицы, чуть поодаль шелестели на слабом ветерке деревья. Воздух полнился полузабытыми растительными запахами.

Словно оглушенный, Скотч замер на пороге. Со времен Табаски он обитал большею частью на кораблях и космических станциях, а если и высаживался на планеты, так исключительно для беготни, пряток и стрельбы. Там было не до запахов листвы — там пахло перегретой керамикой и озоном от множества импульсов, пахло потом, страхом, кровью и смертью.

— Чего встал, топай давай, — пихнул его в спину Мельников. — Вон, к тропинке. Налюбуешься еще, нам две недели реабилитации прописали.

«Так это реабилитационный центр, — запоздало осознал Скотч. — Причем из крутых, это реально поверхность, не имитация. Интересно, что за планета?»

— Слушай, хорош пихаться, — буркнул Скотч Мельникову и ступил на траву. Ощущения были непередаваемые, тем более что мягкие тапочки — это вам не пустотные десантные ботинки на толстой подошве. — Лучше бы объяснил в двух словах чего было.

— А, ничего особенного, — махнул рукой Мельников. — Оказалось, наши ловили Нути-Нагути на живца. И живцом, как теперь нетрудно догадаться, были мы.

Основное Скотч понял. Осталось выслушать частности.

— С-скоты, — процедил он с удовольствием, причем в данную минуту Скотч совершенно искренне ненавидел тех, кто так с их группой обошелся, кто все это затеял и реализовал. И вместе с тем Скотч знал: когда эти самые скоты прикажут лезть в очередное пекло — полезет как миленький. — Слушай, Мельников, у вас в конторе это что, в порядке вещей — кидать и подставлять своих?

— А ты еще не привык? — Мельников равнодушно пожал плечами. — И потом, никто никого не кидал на этот раз. Едва орлы Нути-Нагути нас повязали, с неба крейсер с пустотниками свалился. И тут уж принялись вязать перевертышей.

— Крейсер? — У Скотча уже не осталось сил удивляться. — Откуда он вблизи Иншуди взялся?

— Вблизи Иншуди его и не было. Забросили издалека, прямо в точку зависания. Говорят, даже без дрейфа. Не зря, видать, мы на Тахире находочку колупали, многое теперь меняется. Особенно в плане межзвездных прыжков.

Скотч только вздохнул.

Тропинка вела к коттеджу, внешне неотличимому от того, из которого Скотч с Мельниковым недавно вышли и где остался румяный врач-воскреситель.