2
Через пять минут команда собралась перед одним из входов в резиденцию. Пятнадцать человек в дремлющих пустотных комплектах, при оружии и груде припасов, сложенных в сетчатые торбы и принайтованных к мощному гражданскому антиграву.
Мельников критически оглядел команду.
— Так, братцы… Давайте-ка жратву и прочее — на платформу. Антигравом берите катер, и на буксир. Гаваец!
— Да?
— Дуй наверх, к орудию. Как катер с места сойдет, лупи по месту посадки и окрестностям. Желательно снести часть периметра. Типа, чтобы издалека казалось, будто тут война шла со скрежетом и взрывами. Мы тебя во-он там подождем, северо-восточнее.
— Понял, — уронил Гаваец и умчался.
Тамура и Цубербюллер закрепили антиграв в захватах катера и подцепились силовым лучом к приемнику платформы. Скотч проконтролировал — не вследствие недоверия, а по старой боевой привычке: по возможности дублировать любые действия. Две пары глаз всегда лучше одной.
— Грузимся! — скомандовал он Тамуре и Костику, когда убедился, что все в порядке.
На платформе, под сетчатой крышей, расположились десантники. Мельников изучал развернутую перед глазами карту местности. Дружок его поднялся в башенку и шарил окулярами волнового усилителя по близкому горизонту. Солнце садилось.
— Двинули! — предупредил Валти, конечно же, оккупировавший водительское кресло и уверенно держащийся за фрикционы.
Платформа плавно приподнялась над песком и скользнула вперед, к воротам. Едва успели отъехать метров на тридцать, Гаваец шарахнул по посадочной площадке из магнитодинамики. Раз, другой, третий. Потом по периметру. Песок и осколки забора вставали дыбом, чтобы секундой позже осыпаться сухим удушливым дождем.
Гаваец успел выстрелить раз тридцать, прежде чем Мельников оторвался на миг от карты и буркнул в переговорник:
— Довольно! На борт.
Выстрелы прекратились, а пять минут спустя на платформу запрыгнул довольный Гаваец — этот тип любил пострелять из чего-нибудь мощного.
— Поехали! — весело гаркнул он, и Валти тронул. Платформа с катером на буксире ринулась к дюнам, заскользила над песками стремительной керамической ящеркой. Грунта она, разумеется, не касалась и следов, стало быть, не оставляла.
— А зачем мы прихватили катер? — спросил Скотч. — Ты же говорил, что его не выпустят в космос.
— Говорил, — не стал возражать Мельников. — Видишь ли, к резиденции в течение двух-трех часов кто-нибудь стопудово явится, ибо пассажиров этой платформы хватятся в ближайшее же время. А теперь прикинь, много ли логики в наших действиях? Постреляли из пушки, прихватили катер, убили двоих, но не тронули остальных пленных…
— Откровенно говоря, — признался Скотч, — я вообще не улавливаю логики.
— И это здорово! — Мельников значительно указал на Скотча пальцем, а спустя пару секунд хитро подмигнул. — Логики в наших действиях просто нет. Пусть себе перевертыши ломают голову почем зря. А мы тем временем проскочим к ближайшему гражданскому космодрому, пошумим там слегка и двинем во-от сюда, к объекту «Лайзо». Знаешь что это?
— Нет.
— Тоже космодром. Резервный.
С момента произнесения слова «космодром» Скотч наконец прозрел и в общих чертах расколол план разведчика. На резервных космодромах обыкновенно имеется хотя бы один законсервированный космический корабль. Если действовать быстро и решительно, на нем действительно можно успеть взлететь и уйти в пульсацию в аварийном режиме, прямо из стратосферы. Успеть раньше, чем орбитальная оборона сожжет опознанный корабль, не ответивший на стартовые запросы. Особенно если параметры пульсации уже просчитаны, а астрогационный диск заботливо уложен в драйв считывателя. Что касается шума на обычном космодроме, так это не что иное, как снова-таки отвлекающий маневр на пути к спасению. В целом Мельников был прав: если толком не знаешь что делать — делай любые глупости, не раздумывая и не теряя времени. Опережай противника на ход. Не дай ему перехватить инициативу.
— Интересно, откуда ты узнал о резервном космодроме? Во вводной, насколько я помню, ничего подобного не было.
— А из памяти вот этой самой платформы и узнал. Правда, информация еще довоенная. Так что… идем наудачу. Впрочем, иных вариантов у нас все равно пока нет.
Когда стемнело — как это бывает в пустынях стремительно, почти без сумерек, — чуть в стороне от зенита вдруг багрово полыхнуло и в землю уперлась ветвистая молния.
— Стоп! — чужим голосом скомандовал Скотч. Валти рефлекторно тормознул.
— Всем прочь от платформы! Врассыпную! Как можно дальше!
Сержант-десантник прекрасно знал, что это такое — орбитальный залп.
Если передвижение платформы отслеживается со спутников…
Полтора десятка фигур, врубив камуфляж, растворились в пустыне. Скотч отбежал метров на двести — пожалуй, беги он на довоенной Олимпиаде, спорткомитету доминанты Земли было бы за него не стыдно. Целых двести метров, и он был все еще жив. После этого Скотч упал и пополз.
Что такое двести метров для орбитального лазера? В сущности, ничто. Но под защитой работающего пустотного комплекта — это граница жизни и смерти.
Теперь можно было упасть и ползти, что Скотч и сделал. Боковым зрением он видел — справа на песке тоже чертится след: кто-то полз рядом с ним.
Через долгую минуту оглушительно громыхнуло и мазнуло свирепым шквалом по пескам. Шквал налетел и схлынул, словно шальная волна на берег. Позади за горизонтом, там где оставалась резиденция разведки перевертышей, разгорелось неяркое сияние, тоже багровое, как перед этим в небесах. Но его мало кто видел — десантники, сознательно не поднимая голов, ползли прочь от платформы.
Еще двести метров. Еще. По-пластунски. На пузе, локтях и коленях.
Вторично гром из поднебесья так и не грянул. На орбите почему-то решили уничтожить захваченную резиденцию, но окрестности отслеживать на предмет беглецов на платформах или катерках при этом не стали. Скотч поймал себя на мысли, что в поступках перевертышей тоже совершенно не чувствует логики, и похоже на то, что противник, как и они, действует наобум, лишь бы не бездействовать.
— Твою мать, — сказала пустота справа голосом Мельникова. — У меня до сих пор поджилки трясутся.
— У меня аналогично, — буркнул Скотч, осторожно приподнимая голову над песком. — Что делать-то будем?
— Подождем, — решил Мельников. — Однако ты молодец, Скотче. Быстрее меня среагировал.
— Это не я, — признался Скотч. — Это… жопа. Рефлексы, одним словом. Я сначала заорал и только потом испугался.
— И это правильно. — Мельников хмыкнул. — Все-таки по общебоевым навыкам вас, фронтовиков, хрен обставишь. Сколько ни тренируйся.
Скотч только протяжно вздохнул в ответ.
— Что делать-то будем? — спросил он немного погодя, когда ноктовизоры сбросили шоковое затемнение, а глаза снова приноровились к ночному режиму.
— Думаю… — протянул Мельников и неожиданно спросил: — Мож, бросим эту платформу к чертям свинячьим?
— И пешком по пустыне? — усомнился Скотч. — Далеко не уйдем, точно говорю.
— Ты прав, припасы на себе тащить — дело кислое, а антиграв засекут с той же вероятностью, что и платформу. — Разведчик по обыкновению размышлял вслух.
— В платформе, между прочим, легко может стоять маячок, — заметил Скотч.
Мельников тихо фыркнул:
— Да он стопудово там стоит. Точно так же, как и в антиграве с базы. Нет, нельзя платформу бросать. На ней мы до «Лайзо» доберемся часа за два с гаком. А пешком… Короче, риск практически одинаковый, а по времени на платформе будет солидная фора.
— Ну, смотри… — Скотч кашлянул. — Ты сказал…
— Ты не согласен, что ли? — спросил Мельников настороженно.
— Почему не согласен… — Скотч хотел пожать плечами, но раздумал: при включенном камуфляже собеседник все равно этого не увидит. — Согласен. Я сразу сказал, что пешком по пустыне топать не в радость.
— Ага. — Мельников, в свою очередь, воздержался от кивка, однако Скотч этого, понятное дело, не знал. — Пловец! — позвал разведчик по связи.
— Я, — отозвался тот.
— Сканер у тебя?
— У меня, — вмешался Тамура. — Я уже глянул, только мы и какая-то зверушка в полусотне ун к западу.
— Зверушка? Уверен?
— Ну… В данный момент она чешет прочь от взрыва. В нашу сторону, но проскочит мимо.
Воцарилась недолгая выжидательная пауза.
— Проскочила, — сообщил Тамура примерно через минуту.
В темноте поодаль действительно мелькнуло что-то продолговатое. Скотч пытался подстроить ноктовизор, но рассмотрел до смешного мало. Ему показалось, что зверушка была похожа на крупного варана или сухопутного каймана с Табаски, только передвигалась существенно быстрее.
— Тьфу ты, пропадь, — ругнулся Мельников. — Тамура, что сейчас?
— Убегает.
— Ладно… Давайте все помалу к платформе. Только не в рост, пригибайтесь хотя бы.
— Стоп! — зловещим шепотом предостерег Валти. — Радар! Лежать всем!
«Радар? — мысленно удивился Скотч. — Экая древность… Впрочем, тут и собака-ищейка пригодилась бы… Главное — результат».
В принципе включенный камуфляж не отражал радиоволн. Однако грамотный оператор теоретически мог засечь вторичную интерференцию от движущейся группы — идеальной системы камуфляжа в природе до сих пор не существовало, только более или менее удачные.
— Откуда следят? — Мельников тоже зачем-то перешел на шепот.
Переговоры десантников радаром не засечешь: радиосвязью люди перестали пользоваться вскоре после вступления в союз, перейдя на существенно более действенную и экономичную мгновенку.
— Восток-юго-восток… Откуда-нибудь с дюн, например.
— Черт. — Мельников явно злился. — Ждем…
Однако злился он недолго. И отнюдь не ввиду покладистого характера. Дальнейшее произошло стремительно, неправдоподобно стремительно; сознание не успевало за событиями, будто землян-десантников опоили каким-нибудь дурманящим зельем.
Сначала стало светло, как днем. Правда, свет был нехарактерный для Иншуди — белый, а не зеленоватый. На дюны легли рубленые контрастные тени, а из поднебесья вдруг свалился округлый блин эскадренного штурмовика конструкции свайгов.
Потом разом отрубились пустотные комплекты и погасли огоньки готовности на бластах и лазерниках. Отказала даже связь, хотя обычно техноблокада мгновенку не затрагивала.
Ну а следом когорту Скотча и Мельникова взяли в кольцо высадившиеся из штурмовика солдаты-перевертыши.
Они были метаморфированы под рукопашный бой и вооружены метательными сетками и кастетами. Скотч сотоварищи не могли воспользоваться даже виброножами — только обычными тесаками, а вот пневматические метатели сеток по конструкции были не сложнее ножниц, поэтому опять же работали в условиях любой техноблокады.
Боя не получилось. Здоровенные оаонс напористо атаковали, земляне просто не успевали кромсать ножами путы из поликерамики. Да и резались поликерамические шнуры плохо. Скотч споткнулся, когда сетка заплела ему ноги, получил кастетом в ухо и рухнул на песок; секундой позже на него навалились сверху. Мельников каким-то чудом умудрился вырубить двух перевертышей в партере, но третий все же достал его кастетом. Солянка успел куснуть кого-то за руку в бессильной злобе, рыча, как бешеный пес. Мистеру Литтлу дали по раненой руке. Дольше всех сопротивлялся боевой пловец, но и его в конце концов успокоили. Семеро из пятнадцати землян валялись на песке в крови и без сознания. Остальных скрутили и связали; однако все были живы. А перевертыши понесли потери: Мельников двоих, как выяснилось, зарезал, а пловец одного задушил. Но могло ли это кого-нибудь из землян утешить, если все угодили в плен?
Кровь заливала Скотчу лицо, однако он увидел, как откуда-то из-за спин боевиков появились четверо перевертышей начальственного вида. Одного сержант узнал сразу, хотя не видел его больше года.
— Нути-Нагути, — прохрипел Скотч еле слышно. — Вот ты где, собака…
Тот, на кого они охотились, провел их и нанес ответный удар. Коварный и непредвиденный. При этом он не выглядел ни торжествующим, ни даже просто удовлетворенным — лицо перевертыша было бесстрастным, как клановая маска.
Он тихо произнес что-то на незнакомом языке, указывая на Мельникова и его неразговорчивого напарника-погранца, также пребывающего в беспамятстве. Их тотчас подхватили боевики и поволокли куда-то в сторону.
А потом Нути-Нагути в упор поглядел на Скотча и медленно поднял руку, указывая на него тоже. И добавил пару отрывистых слов.
Удар по затылку зажег перед глазами Скотча ослепительную вспышку, сознание раскололось на мириады осколков и Вадим Шутиков погрузился в кромешную тьму.
Роковую или спасительную, он не успел задуматься.