К тому, что у военных семь пятниц на неделе, Саня Веселов давно привык. В самом деле: сначала на Тахире оставили «экспедиционный корпус» — взвод Скотча плюс нескольких экспертов. Смехота, а не корпус, даже Саня это сознавал. По всему выходило, что торчать им здесь придется долго, что одолеет всех скучища, и хорошо если аборигены не озлятся и не шарахнут по ним чем-нибудь мегатонным — такой вариант развития событий попросту напрашивался. Сомнительно, чтобы с корнями вырванный шмат побережья, улетучившийся в дальние дали, и последующая стихийная свистопляска улучшили отношение тахирцев к чужакам.

Однако за Скотчем, Солянкой, Мельниковым и еще несколькими «пиратами» буквально через пару дней пригнали тупорылый транспортный бот с клипера «Черная хризантема». Экспедиционный корпус сильно ужух в смысле численности. А еще через сутки безделья со второй попытки (погодка после старта захоронения разгулялась будь-будь) сел искательский бот с «Квазара». Когда между палатками и ботом навели силовой коридор, первым на землю Тахира ступил, к изумлению Сани, не кто иной, как Абсолют. В сопровождении своих мальчиков, понятное дело.

В общем, не пришлось торчать на Тахире, скучать и ждать безрадостных известий из атакованной Солнечной да мести рассерженных тахирцев.

Бот увез всех на основную базу «Квазара». Через несколько часов Саня уже здоровался с Васей Шулейко и остальными подчиненными — формально он по-прежнему числился бригадиром искателей. Уже здесь Саня узнал, что Солнечная и Офелия так и не были в итоге атакованы — вражеская армада в Солнечной вышла из-за барьера в неполном составе и с мертвыми экипажами, а атаковавший Офелию флот и вовсе сгинул без следа. Известия были, что и говорить, радостными, но Саня прекрасно знал — бесплатный сыр можно отыскать только в мышеловках. И что за нежданные удачи приходится платить, порою непомерно дорого.

О мистике, спасшей от атак Солнечную и Офелию, Сане рассказал Абсолют. Но как-то вскользь, скупо, без подробностей. И все время выжидательно на Саню глядел. Саня, разумеется, клюнул:

— А модели какие-нибудь успели построить? Хотелось бы поглядеть на уход имперских армад в пульсацию. Режимы, там, нелинейности…

Абсолют, сразу ставший похожим на довольного кота, очень удачно расколотившего плошку со сметаной, сообщил, что модели как раз в данную минуту доводятся.

В общем, спустя два часа после возвращения на базу Саня уже сидел в лаборатории и слушал сжатые комментарии Васи Шулейко. По другую руку от Васи сидели Дейв МакГрегори и Жорж Сориал, МакГрегори слушал внимательно, а Сориал, не кроясь, зевал во всю варежку и, похоже, плохо понимал, зачем он здесь.

Но вскоре и Сориалу дело нашлось: Саня принялся сверять нелинейности с табличными, а для этого нужно было прикидывать массы покоя для каждого типа корабля. Конечно, легко было запросить данные по массам в сети, но Сориал барабанил цифры на память и ни разу не ошибся.

Старт имперской армады у Офелии ничем примечательным не порадовал и оставил на душе неприятный осадок, словно так и не разгаданная головоломка, а вот события в Солнечной протекали не в пример веселее и занятнее. Саня и МакГрегори напряглись и вылизали процесс чуть не поминутно — почти до самой катастрофы все шло в общем-то штатно.

Потом раз шесть подряд запускали мини-ролик, понятно, в условном масштабе; особо эффектно смотрелись взрыв микросолнца и лазерный залп. Корабль имперцев тоже бабахнул на загляденье. Саня прокручивал этот момент, бесспорно ключевой, и пытался поймать ускользающую мысль — что-то его смущало в рассматриваемой реконструкции.

— Чуть назад, — попросил он Васю Шулейко, манипулирующего видеостолбом. — Вот так… Стоп. Дай-ка мне.

Объемное изображение застыло, похожее на кадр из приключенческого фильма. Рисочки кораблей, выстроившихся в стартовый клин, могучий фронт нелинейности, видимый даже без схематики, ослепительная точка — подогретое микросолнце. Шесть точек потусклее — остальные микросолнца, в пост-режиме, если верить комментариям. Впрочем, верить можно, простым взглядом видно — так оно и есть.

Саня отметил крошечный по человеческим меркам отрезок записи, закольцевал его и прокрутил пофрактально. Взрыв активного микросолнца, залп, взрыв корабля. На фоне разгораются остальные микросолнца.

— Черт! — сказал Саня, чувствуя в ладони хвост коварно ускользающей мысли. — Где-то я уже видел нечто… подобное

МакГрегори вопросительно уставился на него:

— Ты о чем?

— Да вот посмотри сам! Конечно, это грубо и масштабы не соблюдаются. Да и по времени некоторый разброс. Но все-таки: шесть микросолнц. Зацени, как они расположены? И плюс две силовые точки — яркое микросолнце и взорвавшийся корабль имперцев. Ничего не напоминает?

Саня для наглядности залил описанный объем цветом. МакГрегори сообразил спустя пару секунд.

— Ух ты! Так это ж кварк-гравитонная сшивка! Грубо, но похоже, похоже, не отнять! И что это нам даст?

Сориал с сомнением пялился на застывший фрактал изображения.

— Че-то вы мудрите, други, — пробормотал он с сомнением. — Какая еще сшивка, мать ее? Это не менее похоже, например, на дохлого осьминога.

МакГрегори покосился на него, то ли неодобрительно, то ли оценивающе, однако смолчал.

— Ладно, — вздохнул Саня. — Запомним и смотрим дальше. Хотя… Чего там смотреть-то? Сплошная объемная нелинейность.

— Давай финиш теперь прокрутим, — предложил Шулейко. — Я уже дважды глянул — мороз по коже. Хотя, как подумаешь, что армада могла финишировать штатно… Кто знает, что стало бы с Солнечной?

Они вертели изображение и так, и сяк, и эдак; просматривали его линейно и враздрай; смотрели инверсно; и мысли Сани то и дело возвращались к фракталу с залитым объемом, действительно до странности похожим на схематичное изображение пресловутой гравитонной сшивки, базисного понятия физики икс-привода, мгновенной почты, не говоря уж о банальной антигравитации. Разумеется, схема этой сшивки была весьма условной и напоминала реальное распределение полей не более, чем схема атома водорода (протон с вращающимся в некотором отдалении по орбите электроном) напоминает реальный атом водорода.

Но все-таки…

Что-то подсказывало Веселову — неспроста это сходство.

— Слышь, Вася… А никак нельзя узнать: эти микросолнца так и болтались кучкой или дрейфовали относительно друг друга? А?

Шулейко с сомнением двинул бровями:

— Да кто ж разберет теперь…. Бросили их лет семьсот назад, если я ничего не путаю. Кто ж будет за свалкой следить? Кому это на фиг нужно?

Саня огорченно вздохнул.

— А база эта, рядом которая? Вели же они наблюдения хоть иногда? Наверняка по фону можно выяснить? А?

— Дело говоришь, — поддержал молодого бригадира МакГрегори. — На станции данные должны храниться. Вряд ли регулярные, но за последние лет десять несколько записей наверняка найдется. Персонал с базы вроде эвакуировался? Надо через «хозчасть» запросить, пусть раскопают.

Саня машинально потянулся к коммуникатору, но тут входная перепонка с чмоканьем расслоилась и в лабораторию ввалился Эдик Свирский — физик из основной команды «Квазара», больше года тщетно штурмующей тайны генераторов.

— Привет! — поздоровался он; взгляд у Эдика был диковатый. Отчасти оттого, что он слегка, почти незаметно, косил, отчасти потому, что Эдик являл собой образчик классического сумасшедшего ученого в молодости. Постоянное общение с а'йешами свело почти на нет остатки Эдикова человекоподобия, он уже и мыслил не вполне как человек, как-то иначе. Но физиком был, как слышал Саня, многообещающим.

— Здравствуй, Эдик.

— Мне тут сказали, будто вы накопали что-то интересное? Ы?

Саня переглянулся с МакГрегори — самое время было выдать что-нибудь вроде: «На ловца и зверь бежит». Мак-Грегори едва заметно кивнул.

— А кто сказал-то? — поинтересовался Саня.

— Да эти… Громилы из «хозчасти». Приперся один и грит: а не сходить ли тебе, яйцеголовый, в четвертую лабораторию? Я и пошел.

Саня задумчиво кивнул, подумав: «А не опережает ли Абсолют события?»; потом коротким движением раскрыл над пультом заветный фрактал с закрашенным «осьминогом» (тоже было, в общем, похоже) и вяло ткнул пальцем:

— Вот… Ничего не напоминает?

Эдик всмотрелся. Внимательно, цепко.

— Напоминает вообще-то. Каракатицу на мелководье. А что это?

Саня объяснил. Эдик задумался. А потом с размаху уселся на пол.

— Е-мое! Вы хоть сами соображаете, что это означает? Нет? Я так и думал…