К полудню хомо разгрузили корабль-холодильник Рин-Риду, перевели на счет оговоренную сумму, подписали все бумаги и угомонились. Рин-Риду облегченно вздохнул, запер входной шлюз и, насвистывая (чисто человеческая привычка), направился в космопорт, в бар. Действительно, куда еще может направиться поставщик продуктов после долгой разгрузки в захудалом порту на самой границе обитаемых территорий? Не посетишь бар — только подозрения ненужные возбудишь.

Тем более чаю хотелось совсем не понарошку.

Сегодня связной появится вряд ли; по крайней мере так говорят аналитики, а они в своем деле кое-что смыслят. Но успеть дозаправить свой бот-холодильник и подготовить к старту еще сегодня Рин-Риду все равно не удастся. Так и так торчать тут суток двое-трое. Куковать, как выражаются хомо, а Рин-Риду сейчас изображал именно человека, хотя на деле был перевертышем. Но тупоголовым обитателям спутника безымянной планеты знать об этом совершенно необязательно.

В баре Рин-Риду с видом завсегдатая кивнул незнакомому бармену (текучка тут у них, что ли?), заказал обед, чаю и новости на терминал, хотя сомневался, что новости удастся вдумчиво изучить: в углу шумно пировала компания хомо — космодромные рабочие, пограничники и толстый таможенник с округлой пурпурной ряхой, который утром едва не вынул из Рин-Риду душу на досмотре. Судя по тостам, праздновали чей-то день рождения — имелся у хомо нелепый обычай раз в цикл коллективно напиваться в зюзю по столь странному поводу.

Хорошо, что связной сегодня не придет. Вряд ли в это сборище нетрезвых рыл затесался соглядатай, но… осторожность превыше всего. Рин-Риду не стал бы заговаривать со связным на виду у пограничников.

А пока можно цинично пить чай и заодно морочить голову гипотетическому соглядатаю — пусть как следует попарит мозги над смыслом сидения Рин-Риду в баре!

«Однако эти олухи все равно могут мне помешать, — размышлял разведчик оаонс с неудовольствием. — Например, завтра похмеляться припрутся, жертвы несовершенного организма…»

Любой перевертыш без труда ликвидировал различные отравления легкой корректировкой метаболизма, но люди на подобное не способны, вот и мучаются похмельем поутру.

«Не перенести ли встречу на борт холодильника?» — подумал Рин-Риду, чувствуя, что сомнения одолевают его все сильнее и сильнее.

Подобный способ связи был предусмотрен, стоит лишь подать связному соответствующий знак. Но это вариант одноразовый, и, использовав его, Рин-Риду лишал себя возможности располагать им в дальнейшем, а вариантами разбрасываться тоже не дело. Настоящий разведчик связью дорожит. И правильно делает.

Подали обед; Рин-Риду успел неторопливо поглотить около половины и так и не пришел к однозначному выводу, стоит ли переносить встречу. И тут его отвлекли: от компании хомо отделился пограничник в чине капрала и, слегка пошатываясь, направился прямо к столу замаскировавшегося перевертыша.

Рин-Риду напрягся; импульсный бласт, казалось, сам шевельнулся под полой рыжей пилотской куртки.

— Эй, братан! Извини, у тебя сигарет нету? Наши кончились, а в баре только местное сено… Выручи именинника!

Курить табак, как хомо, за последние пару столетий приучились многие оаонс, но Рин-Риду не принадлежал к их числу. В свободное время он мог пожевать традиционный для Иншуди хош, вдохнуть дорогой селайи из метрополии или, в конце концов, засандалить универсального межрасового алкоголя — на кислорододышащие формы жизни этиловый спирт и его растворы действовали схожим образом. Но травиться никотином, капля которого, как известно, убивает лошадь, а хомяка просто-таки разрывает на части? Нет, как говорят хомо — нема дурных!

Человеческие идиомы давно стали частью мыслей Рин-Риду — он был способным разведчиком.

— С собой нет, — ответил он сдержанно. — На корабле разве что.

В жилом отсеке холодильника действительно валялась упаковка селентинских сигарет «Житаника». Пожалуй, для местного сброда они чересчур хороши, но других у Рин-Риду все равно не было. Он даже помнил, где эта упаковка лежит — на камбузе, в крайнем слева шкафу, на верхней полочке.

— Слушай, не в службу, а в дружбу — давай сгоняем, а? Неохота приятелю праздник портить, день рождения все-таки! Выручай!

Рин-Риду нахмурился. Тащиться на летное поле совершенно не хотелось.

Но, видимо, придется — с этих станется и драку затеять. Или, что хуже, применить власть — младшие чины это особенно любят.

— Может, попозже, коллега? — предложил Рин-Риду уныло. — Дай хоть доесть, остынет же…

Говорил разведчик с легким офелийским акцентом, совершенно естественным.

Погранец тем временем плюхнулся на соседний стул:

— Не вопрос, рубай! Меня Лехой зовут! Держи краба!

Пришлось поручкаться.

— Значит, сгоняем, да?

— Сгоняем, — смирился Рин-Риду.

— Ну, спасибо! — Капрал на радостях саданул перевертышу ладонью по плечу. — Ну, выручил! Давай приканчивай пайку и побежали! Ща я тебе сто грамм налью. Выпьешь с нами? За здоровье именинника?

— Отчего же не выпить, — пожал плечами Рин-Риду. — Тем более за здоровье.

Отказываться бесполезно — подобные типы не отвяжутся, пока не опрокинешь с ними чарку, проверено. Х-хомо…

— Я ща! — Погранец еще раз ободряюще хлопнул Рин-Риду по плечу, покачнулся, чуть не столкнул его со стула, но все же в последний момент удержал равновесие и выпрямился. — Эх! Штормит сегодня!

По-свойски подмигнув, хомо по замысловатой траектории вернулся к столу и тут же загремел там стеклом. Спустя полминуты он вернулся, держа в одной руке сразу два стакана с водкой, а в другой вилку с наколотым грибком — традиционной закуской.

«Пожри тебя вакуум», — подумал Рин-Риду без особой, впрочем, тоски.

Действительно, если бы компания буйствовала и задирала окружающих, было бы хуже. А так тяпнешь с ними, выдашь сигарет — и мир навеки.

— Держи! — Капрал деловито вручил Рин-Риду один из стаканов, обернулся к своим и весело заорал:

— Зинетула! Твое здоровье!

Несколько человек в компании приветственно воздели над головами наполненные стаканы. Рин-Риду тоже приподнял стакан и вежливо кивнул.

«Хрен с вами… Сегодня можно», — решил он и одним глотком выпил водку.

В следующее мгновение лопатки ему свело мучительной судорогой, тело одеревенело и Рин-Риду изумленно сверзился со стула на керамическую плитку пола. Странно: водка была обычной, да и не отравишь перевертыша никакой гадостью, особенно если перевертыш — разведчик, метаморфированный под задание связника-одиночки. Только в падении Рин-Риду рассмотрел невесть откуда возникшего за спинкой своего стула хомо с мощным биопарализатором в волосатой лапище.

Проклятие! Заболтал его окаянный пограничник со своей водкой, расслабился всего на миг, утратил контроль за окружением, и вот расплата.

Из последних сил Рин-Риду потянулся ртом к воротнику куртки, но шея не желала двигаться, будто и правда обратилась в неподатливое дерево.

— Не трудитесь, господин Йен-Ридт, — насмешливо сказал капрал совершенно трезвым голосом и залпом засадил свою порцию водки. — Хе! — выдохнул он спустя секунду. — Ампулу с цианидом я срезал. Такие дела.

Рин-Риду скосил глаза, но ворот куртки толком не рассмотрел. Впрочем, судя по тому, что его имя знают, и по тому, как чисто его спеленали — можно не сомневаться: и вправду срезали.

Самым обидным было то, что даже оаонс-перевертыши не могли средствами метаморфоза убить себя: организм просто не выполнял губительные приказы. Осознанные команды в данном случае наглухо блокировались инстинктами. А значит…

А значит, контрразведка хомо вывернет его наизнанку и вынет все сведения об операции. Все связи, все данные… Манарра, как глупо… И ничего не сделаешь.

Он, разведчик оаонс со стажем, превышающим суммарный стаж всего окружившего человеческого быдла, попался. Влип — хуже не придумаешь. После форсированных методов допроса порою и метаморфоз не помогает, превратят в растение, в безмозглое, пускающее слюни существо без проблеска сознания.

Но это еще можно пережить. Личная смерть — ничто.

Рин-Риду боялся представить, что смогут натворить спецслужбы хомо, воспользовавшись выбитыми из него сведениями. Ведь знал он довольно много и именно сейчас это знание было особенно важно сохранить от противников империи.

Словно подслушав его мысли, хомо с парализатором в руке склонился над плененным и победно осклабился:

— Ну что, оборотень? Потолкуем о твоем папаше?

Рин-Риду не смог бы ответить, даже если бы захотел: мышцы лица и язык отказывались повиноваться.

— Упакуй его, Джарвис, — велел хомо спустя несколько секунд кому-то невидимому. — И вколи стан, не дай боже очухается — эти твари на многое способны.

— Хорошо, Равиль. Все сделаю.

Последнее, что увидел Рин-Риду, — это сбросивший фартук бармен, названивающий куда-то по портативному коммуникатору.

«Манарра! Даже новый бармен меня не насторожил…» — подумал напоследок Рин-Риду, с трудом ворочая извилинами, и провалился в черное забытье.