Малый атмосферный крейсер «Огастес Флинн», флагман флота вторжения

«Пиратская» флотилия не тянула даже на эскадру регулярной охраны какой-нибудь забытой богом периферийной колонии. Невзирая на это обстоятельство, она громко именовалась флотом. Названия флот, конечно же, не имел — по политическим соображениям. А в обиходе именовался просто «флотом вторжения», без ненужных экивоков и обтекаемых формулировок. Флот был, спору нет, куц и смешон; доведись ему столкнуться с обычной боевой группой тех же шат-тсуров или перевертышей, его перемололи бы в труху безо всякого напряжения. Однако адмиралу Дмитрию Фисуненко предстояло воевать не с шат-тсурами, а с дикарями, аборигенами Тахира-четыре.

Говоря начистоту, командовать соединением из десяти кораблей сообразнее было бы военному рангом пониже — скажем, флаг-адмиралу. Ну, в крайнем случае — контр-адмиралу. Даже вице-адмирала на такой, с позволения сказать, флот было многовато.

В битве у Пронга-тридцать Фисуненко, тогда еще вице-адмирал, командовал армадой из семидесяти двух кораблей, среди которых имелся даже трофейный тоннельный дестроер постройки свайгов. Армада входила в офелийский флот «Магрибба», присланный в помощь силам Солнечной, а Фисуненко считался правой рукой командующего флотом, железного и прославленного адмирала Тонгусекава. Флагман «Магриббы» был даже чуть больше пресловутого дестроера.

Однако Фисуненко не очень удивился, когда командовать «пиратским» «флотом» (именно так, два слова, каждое в отдельных кавычках) приказали ему. Произведенный в адмиралы герой Пронга-тридцать, Белой Лилии и скопления Трехлапая Кошка был человеком отнюдь не глупым и умел предвидеть события на несколько ходов вперед не только в объеме космических сражений. Тайны хитроумной кабинетной политики для Фисуненко переставали быть тайнами после тщательного анализа скудных данных из высших сфер и привязки их к текущим событиям на фронтах. Тот факт, что по возможности всех мало-мальски информированных участников сражения у Пронга-тридцать законсервируют при находке, Фисуненко осознал раньше, чем его озвучили непосредственно в высших сферах. Предвидел адмирал и то, что командовать вторжением доведется именно ему, поскольку Хемерсбрандт по уши занят в Солнечной, Тонгусекав — на Офелии, Лесин возглавляет охранение генератор-пары в галактике-два, а Мьюнг Чой замаялся маскировать свой флот по дальним окрестностям стартового створа.

Однако Фисуненко не ожидал, что сил ему дадут так мало.

С другой стороны, в «пиратский» сброд подобрали отменно обученный и понюхавший плазмы народ — чего стоят одни только экипажи крейсеров-атмосферников или бравая десантура, которая успешно штурмовала редуты скелетиков у Мориты Грифона. Да и сами атмосферники, все четыре — скрипки, не корабли! Новые, укомплектованные и, невзирая на участие в космических мясорубках, ни разу серьезно не поврежденные. Впрочем, оно и понятно: миссии Фисуненко уделялось особое внимание и в его распоряжение отдали лучшее из того, что имелось. Флагманом адмирал избрал хорошо знакомый малый крейсер «Огастес Флинн», на который молодого капитан-лейтенанта Дмитрия Фисуненко назначили начальником палубной артиллерии, еще когда сам крейсер доводился на офелийских стапелях. На «Огастесе Флинне» он служил вплоть до присвоения звания флаг-адмирала и перевода в штаб флота «Магрибба» начальником разведки. С кораблем у Фисуненко были связаны самые теплые воспоминания, поэтому в выборе флагмана он не колебался ни секунды.

Хуже обстояло дело с противником, о котором не было известно ровным счетом ничего. Не грел сердце и тот факт, что весьма вероятным представлялся вариант развития событий, при котором ему, адмиралу Фисуненко, придется, не утруждаясь переговорами, громить оборону аборигенов Тахира-четыре, громить качественно и надежно, не считаясь ни с какими потерями, ни с какими кодексами высших рас или конвенциями о контактах с новоразумными. Говоря проще, ему придется стать новоявленным Кортесом, с той лишь разницей, что Кортес шел за золотом, а адмирал Фисуненко идет за артефактами, которые способны спасти галактику и ее обитателей от не ведающих что творят и ослепленных безумием имперцев.

Фисуненко был опытным воякой и прекрасно знал, что войн без жертв не бывает. Но ему предстояло не воевать. Ему предстояло устроить форменную бойню. Кровавую баню в марсианском аду, и на этот раз — безо всякой иронии в формулировке.

И еще Фисуненко знал, что если не будет другого выхода — он эту бойню устроит. Сердце его замрет от жалости к неведомым аборигенам, но голос, отдающий команду атаковать, не дрогнет.

Отчасти поэтому его и направили командовать флотом вторжения. Флотом, численностью в десять кораблей. Четыре малых атмосферника, два улья и четыре клипера прикрытия.

В первый же день после отхода с «Флажолета» Фисуненко собственноручно намалевал на перепонке адмиральской каюты Веселого Роджера. Фломастером, одним из тех, что так и не успел подарить четырехлетнему внуку перед заварухой у Пронга-тридцать.