Книга: Ночь накануне
Назад: Андрей КИВИНОВ при соучастии Сергея Лукьяненко НОЧЬ НАКАНУНЕ
Дальше: Глава первая КОРНЕЕВ

Пролог

Чат был маленьким.
Толик помнил вечера, когда на чат заходили случайные люди. Порой их набиралось два-три десятка, но все это были случайные бродяги Интернета. С равной легкостью они обсуждали компьютерное железо, происки американских политиканов, родной российский бардак и вкус нового сорта пива. Надолго они в чате не задерживались. Нет, их никто не гнал, но через час-другой случайные гости уходили. Как правило — навсегда. Некоторые возвращались, но редко кто оставался надолго.
Чат был странным.
Конечно, здесь хватало и пустого трепа, и жарких дискуссий, переходящих в вялую ругань. Но было что-то еще — и вот это «что-то» Толик никак не мог для себя сформулировать. В тридцать лет он заслуженно считал себя опытным странником Интернета, имел десяток любимых ирс-каналов и веб-чатов (тихо презирая последние за популизм), умел отбиваться от атак малолетних компьютерных хулиганов, начитавшихся свежего «Хакера», а при случае и сам был способен «уронить» чужой компьютер. Работа системным администратором в музее давала Толику не слишком много презренного металла, зато избыток свободного времени, неограниченный Интернет и даже навороченный компьютер, купленный администрацией с какого-то западного гранта. Охрана давно свыклась с его ночными бдениями у монитора и ничего против не имела — двум крепким парням, коротающим рабочее время за игрой в «Квэйк», постоянно требовалась помощь специалиста, знающего местонахождение «Эни кей».
В общем, Толик по праву считал себя завсегдатаем ночных бесед в Сети.
Именно поэтому чат его смущал.
Нет, как правило, беседы были самые обычные, а темы — самые банальные. Но иногда завязывались дискуссии, которые трудно себе вообразить в три часа ночи. Вдруг начиналось обсуждение апокрифических Евангелий, вызывающее у неверующего Толика легкую растерянность. Едва он успевал найти в Сети тексты и попытаться вникнуть в предмет спора, как тот легко сворачивал на сравнение позиций Юнга и Фрейда в вопросе о роли религии в обществе. Проклиная всех философов и психологов на свете, Толик забирался в «библиотеку Мошкова» в поисках Юнга, но обнаруживал, что разговор уже перешел на более вольные темы — о возможной разумности дельфинов и не менее вероятной неразумности людей. Прочитав длиннейший пассаж о том, что вся человеческая деятельность сводится к переработке одной формы энергии в другую, то есть к хорошему пищеварению, Толик собирался уже было уйти, но тут кто-нибудь переходил к любопытным рассуждениям о проявлениях детского инфантилизма в деятельности организованных преступных группировок. И это было пускай и странно, но уже на самом деле интересно и смешно.
Конечно, можно было предположить, что в чате собрались яйцеголовые, интеллектуалы, которым только дай поговорить на заумные темы. Но ведь что-то привлекало и самого Толика, привлекало и тревожило одновременно. Будто за всеми разговорами постоянно угадывалось что-то большее… что-то недоговоренное…
Вот и сейчас, глядя в выпрыгивающие на экран строчки, Толик пытался понять, что же собрало их всех вместе. Время было еще раннее — пять минут двенадцатого, обычно в это время народ только начинал подтягиваться. Но сегодня все завсегдатаи собрались пораньше. Вот вошел в чат «Пилот» с Камчатки, у него с учетом восьмичасовой разницы уже было утро. Видимо, пришел на работу пораньше.
— Привет, пилот, — автоматически отбил Толик. Прикручивать к браузеру автоматическую «здоровалку» он считал профанацией самой идеи приветствия.
— привет пиплы, — как всегда не соблюдая строчных букв и знаков препинания, ответил Пилот. — привет тол.
Вроде бы он и впрямь был пилотом местной авиакомпании. А может быть, и нет. Кто может знать наверняка? Его страничка в Интернете была постоянно «в стадии проектирования», а единственная фотография изображала кого-то в форме на фоне самолета.
— Ты уже тут девочка? — Пилот настучал смайликов на полстроки. — как дела как школа?
«Девочка» была московской школьницей, училась в одиннадцатом классе какой-то престижной гимназии. На ее счет Толик испытывал самые большие сомнения — молоденькими девушками чаще всего представляются взрослые мужики.
— Здравствуй, мой рыцарь! — радостно отозвалась Девочка. — Все в порядке? Солнышко встало?
Вот это Толику всегда нравилось. В любом чате люди играют в какие-то игры, но здесь они были самыми приятными. Какими-то трогательными?
Девочка и Пилот играли в свою игру. Девочка «боялась», что солнце зашло навсегда. И каждый вечер она спрашивала друга, встало ли уже солнце на Дальнем Востоке.
Как правило, Пилот ее утешал. Но иногда пугал: «нет! у нас все еще ночь». А иногда задумчиво сообщал, что небо над сопками затянуто очень-очень плотными облаками, и он не знает, есть ли над ними солнце…
Все-таки это было забавно.
Толик уселся поудобнее, что означало закинутые на стол — рядом с монитором — ноги. Кресло жалобно скрипнуло: лишним весом Толик не отличался, но все-таки парень был здоровый. Поглядывая на экран (после прихода Пилота все оживились), Толик взял бутылку «Невского», открыл, глотнул прямо из горлышка. Хорошо… Вечер только начинается. Спать не хочется. Запас пива и чипсов есть.
— А у нас гроза, — сказал Старый Еврей. На самом деле он был не очень-то стар, но жил в Иерусалиме.
— Не врешь? — откликнулся Синоптик. Если не врал, он действительно работал на метеостанции в ближнем Подмосковье и все претензии к сводкам погоды мужественно принимал на свой счет.
— Вру, — печально сообщил Старый Еврей. — Но мне очень хочется грозы. Не подскажешь, будет?
— Нет, — разочаровал Синоптик.
— Не надо было из России валить, — немедленно ожил «Патриот». — Были бы тебе и грозы, и снег!
Патриот тоже был из Москвы. Молодой парнишка, учился на втором курсе в Бауманском. Пикировка со Старым Евреем была его любимым занятием, но то ли чувство такта, то ли собственное еврейское происхождение не позволяли ему переходить опасную черту.
— И град, и мор, и чума, — отстучал одной рукой Толик.
— Благодарю покорно, — отозвался Старый Еврей. — Вы хотели сказать «и глад, и мор», Тол?
— Да как угодно, — отхлебывая пиво, ответил Толик.
В канале продолжали общаться Девочка с Пилотом. Пилот звал подругу в приватный чат, та кокетничала и выражала тревогу за свою невинность.
— Угодно град, — решил Старый Еврей. — Господа, а вам не кажется, что в воздухе что-то носится?
— Простите, это я виноват, — вступил в разговор «Корнеев». — Думал, разойдется.
Корнеев утверждал, что это его настоящая фамилия, а вовсе не заимствование у Стругацких. Но марку держал: вел себя не просто грубо, как литературный персонаж, а еще и любил все опошлить.
— Это носятся арабские отравляющие газы! Доставай противогаз! — обрадовался Патриот. — Быстро-быстро!
Но Старый Еврей не был расположен к пикировке:
— Я серьезно, господа. Тревога какая-то. Напряжение. Тоска. Или это у меня одного?
Толик потянулся к клавиатуре, намереваясь описать свое прекрасное настроение, умиротворяющее воздействие пива и…
Он остановил руку.
А ведь Старый Еврей был прав… Что-то давило. Несмотря на пиво, несмотря на полную жизненную безмятежность, несмотря на мирный треп Девочки и Пилота.
— У меня тоже, — отбил он.
И совсем не удивился, когда эту фразу повторил Синоптик, а молчавший до сих пор Терминатор-2000 ограничился экспрессивным:
— Точно, блин.
Терминатор, по его словам, был крутым компьютерным хакером. Возможно, не врал — кое-что, им показанное, впечатляло. Толика смущало только слишком громкое имя — настоящие крутые парни таких погонял не носят.
— Верно, ребята, — отозвался Бомонд. Кто он такой — не знал никто. Ходили слухи, что это популярный рок-певец. Некоторые склонялись к мысли, что это сам Пелевин или Акунин. Одно было бесспорным: Бомонд вращался где-то в литературно-музыкально-артистической тусовке — его свежие сплетни, даже самые невероятные, неизменно оказывались правдивыми, а истории — занятными. Впрочем, Толик считал, что вахтер из концертного зала тоже знает немало сплетен…
— И у меня та же задница, — печально сообщил Колян, веб-дизайнер из Киева. — Не работается, не пьется, не гуляется.
Колян Толику нравился. С ним было проще, чем с остальными. Да и в компьютерном железе он понимал лучше всех. Даже Терминатора.
— Вместо «задница» надо говорить «верхняя часть ноги», чудило! — одернул его Корнеев. — Не видишь, девочка на канале, твою мать!
Отмалчивались только Чтец и Доктор Кеша, явно увлеченные своим диалогом. Оба они казались Толику самыми пожилыми обитателями чата, самыми серьезными и спокойными… Но называть их яйцеголовыми он не решался. Даже мысленно. В Сети трудно сохранять пиетет к кому-либо, но перед ними Толик немного робел. Только когда у гуманитариев начинались проблемы с компьютерами и они бросались к спецам за помощью, неловкость проходила.
— Наверное, магнитные бури, — предположил Толик, заранее готовясь к ироничному комментарию Синоптика или Чтеца. — Влияют…
И тут заговорил Основатель:
— Сегодняшняя ночь — ночь накануне. Вы, это чувствуете.
Толик сдернул ноги со стола и сел прямо. Будто его вольную позу кто-то мог увидеть… Дело в том, что Основатель — тот, кто когда-то создал чат, — говорил не просто редко, а очень редко. На памяти Толика это был третий случай. Еще две реплики Основателя он читал в логах чата. Каждый раз Основатель вступал в разговор после ожесточенных споров, каждый раз высказывался кратко и веско, порождая еще больший спор. Особенно не любили соглашаться с ним Чтец и Доктор Кеша. Но через какое-то время все убеждались, что прав был именно Основатель.
Так что своей реакции Толик не стыдился. Дело и впрямь было невиданное.
— ОЖИЛ ВЕЛИКИЙ МОЛЧАЛЬНИК! — «закричал» Корнеев.
И тут же вступил в разговор Чтец:
— Накануне?
В общем-то, Основатель мог закончить разговор. Такое уже случалось — финальная туманная фраза, которая становилась понятной лишь через какое-то время. Но сегодня Основатель был явно расположен к разговору:
— Именно. Прошу прощения за дискомфорт. В каком-то смысле мы сейчас находимся рядом, и вы чувствуете мое состояние.
— Накануне годовщины изобретения застежки-молнии? Накануне годовщины свадьбы Гитлера и Евы Браун? — съязвил Чтец.
Толик хмыкнул, встал с кресла и выглянул в коридор. В дальнем конце, у самого выхода, лежал на полу прямоугольник света из открытой двери. Доносились азартные возгласы. Охранники, похоже, дискомфорта не ощущали. Толик допил пиво, открыл вторую бутылку, вернулся к компьютеру и прочитал выскочившие за это время строчки.
Хорошо, что он успел сесть.
— Охрана ничем не встревожена, Толик, — писал Основатель. — Девочка, мне очень жаль, но солнышка больше не будет. Пилот, твоя ночь накануне уже закончилась. Патриот, я не думаю, что это хорошая идея. Старый Еврей — сочувствую. Не слишком ли много коньяка за вечер, Бомонд? Корнеев, и тебя туда же! Доктор Кеша, ты прав. Терминатор — нет, я не перехватываю твой приватный чат с Коляном, это невозможно технически. Синоптик, тебе нет необходимости дописывать это письмо, его не успеют прочесть. Чтец, это событие не отмечено в календаре памятных дат.
Первым заговорил Чтец:
— Основатель, если я правильно понял, ты демонстрируешь каждому из нас свою осведомленность?
— Да.
Толик засмеялся. Потом оглянулся — будто в маленькой комнате кто-нибудь мог спрятаться. Ага. В шкафу. С ноутбуком и радиомодемом. И так — сразу у каждого.
— Ты имеешь в виду ночь накануне конца света? — спросил Доктор Кеша.
— Да.
Толик вдруг понял, что его смущало — больше, чем немыслимая осведомленность Основателя, больше, чем невнятная беспричинная тревога… Вопросы и ответы следовали слишком быстро. Будто исчезли досадливые ретрейны, будто разговор велся без маленьких, но неизбежных задержек.
Почему-то для него, компьютерщика, это было самым возмутительным. Так не бывает! Даже в фантастике о виртуальных мирах.
— Не верю, — коротко резюмировал Пилот.
— Хорошо, — легко согласился Основатель. — Это естественная реакция. Сейчас вы поверите.
Толик опустил бутылку с пивом, из которой так и не успел отхлебнуть. Недоуменно посмотрел на нее.
Что-то изменилось…
Секунду назад в чате шла какая-то игра. Не самая приятная, на его взгляд. Дурная игра. Да к тому же с непонятными правилами. Ну какой конец света, о чем вы?!
Теперь он верил… нет, не верил, а знал. Эта ночь — ночь Накануне. Мир погибнет. С первым лучом солнца, которое так ждет Девочка. Не Толик погибнет и не обитатели чата, а весь мир. И не просто погибнет, а гораздо хуже — перестанет существовать во все времена. Будто его и не было. Не перечеркнутый лист с надписью «планета Земля», а чистый. Будто взяли бездарную акварель на хорошем листе бумаги — и безжалостно смыли краски, готовя бумагу к новому рисунку.
— Аналогия со смытой акварелью красива, Толик, — подбодрил Основатель.
— Мамочка… — сказал Толик. У него затряслись руки, он попытался что-то набрать на клавиатуре, но понял, что не попадает по буквам.
— Кто ты, Основатель? — спросил Чтец.
И сразу вопрос Доктора Кеши:
— Ты Бог? Высший космический разум? Кто или что ты?
— Ответ не имеет значения, — ответил Основатель. — Разумеется, с вашей точки зрения.
— Все-таки имеет, — заговорил Старый Еврей. — Я верю твоим словам. Это невозможно, но я верю. Значит, приходится признать, что эта ночь — ночь накануне. Но меня очень интересуют твои права на подобные действия.
— Что изменится? Однажды мы обсуждали этот вопрос и пришли к выводу, что разница между Богом и Высшим Разумом на данный момент неуловима для человечества.
— Не согласен, — парировал Старый Еврей. — Вопрос в этичности такого действия, как уничтожение мироздания. Бог имеет право на подобный поступок. Разум, пусть и неизмеримо превосходящий человеческий, — нет!
— Даже если человечество было создано этим Высшим Разумом?
— Конечно!
Толику вдруг вспомнился прочитанный когда-то сборник еврейских сказок. Одна сказка поразила — в ней евреи вызвали Бога на суд за какие-то неправильные действия. Бог упирался и спорил, но судья решил, что Бог был неправ, и тому пришлось подчиниться.
— Еврей, переспорь его, — жалобно попросил Толик. — Вы же все умные, евреи, так переспорь его! У вас уже получалось когда-то!..
Если бы Толика спросили, кем он сейчас считает Основателя — Богом или инопланетным сверхразумом, он бы не ответил. В общем-то, он тоже склонялся к мнению, что для муравья разница между человеком и слоном трудноощутима.
— Я не считаю этот довод убедительным, — ответил Основатель.
— Но для чего-то ты сообщил нам о ночи накануне? — вновь вступил в разговор Доктор Кеша. — Если уж мы вынуждены верить твоим словам — какова твоя цель? Неужели она состоит в том, чтобы отравить последние часы нашей жизни?
— Верный вопрос. Я решил дать шанс.
— Кому? — быстро спросил Бомонд.
— Миру. Людям. Вам.
— Тогда говори, время идет. — Это сказал Чтец.
— Нет, время пока не идет.
Толик посмотрел на часы в уголке экрана. Без пяти двенадцать. Он дышал, двигался, пил пиво, дальше по коридору играли в «Дизматч» охранники. Но время не шло.
Почему-то это совсем не удивляло.
— И что ты хочешь? — Чтец как-то незаметно взял на себя основную нить разговора. — Мы должны тебя переубедить?
— В какой-то мере. Любая жизнь осмысленна лишь тогда, когда осознает цель своего существования. Человечество так и не смогло этого достичь. Именно поэтому сейчас — ночь Накануне.
— Ты хочешь, чтобы мы нашли смысл жизни? Сформулировали цель человеческого существования? — Чтец поставил смайлик.
— Именно этим вы и занимались все время, но слова ни к чему не привели. Последняя попытка будет иной. Вы должны доказать мне, что человечество достойно жизни.
— Должны? — уточнил Чтец.
— Можете отказаться. Но мне кажется, что вы попробуете.
— Как?
— Вы можете отправиться в любое время и в любое место человеческой истории. Решите сами, что может послужить самым веским аргументом. Когда вы вернетесь, каждый из вас приведет свои доказательства. О времени не тревожьтесь — здесь все еще будет ночь Накануне.
— Ты очень злобный бог, — написал Корнеев.
— А вы очень злые люди. Но я даю шанс. Последний шанс. Точнее — двенадцать шансов. И я надеюсь, что кого-то из вас ждет удача.
— Да никуда я не пойду, — пробормотал Толик. — Это либо креза, либо…
В глухой стене комнаты вдруг проступили контуры двери — ее будто выдавили изнутри, сквозь пожелтевшую штукатурку.
Толик облизнул губы и посмотрел на компьютер.
И понял, что все-таки пойдет. Как, наверно, и все остальные. Ибо, несмотря на невероятность, понял — происходящее реально.
Если вы читаете эту книгу, значит, вы еще живы.
Назад: Андрей КИВИНОВ при соучастии Сергея Лукьяненко НОЧЬ НАКАНУНЕ
Дальше: Глава первая КОРНЕЕВ