Часть четвертая
ОСЕНЬ, ПОРА ЗВЕЗДОПАДОВ

— Как отдохнули? — спросил Одинцов, крепко пожимая Васинцову руку.

— Нет слов…

— Как африканские зверушки?

Васинцов понял, что интересуется начальник отнюдь не жирафами и верблюдами.

— Их от туристов прячут, там турист вообще от всех случайностей застрахован. А что поделаешь — самая доходная статья бюджета, блюдут, но разок на сафари попал, поохотился.

— Хорошо, потом расскажешь. Девочка как?

Васинцов тяжело вздохнул:

— Сейчас в приюте, по подружкам соскучилась, а так от Карины не отходила.

— Снов-то вещих не видела больше?

— Было, я все в рапорте изложил…

— Лады, ну что ж, отдохнул, приступай к работе.

— Всегда готов, как мои ребята?

Одинцов промолчал, и Васинцов с удивлением обнаружил, что его командир прячет глаза.

— Что-то случилось? — спросил он, сразу вспотев от нехороших предчувствий.

— Ты телевизор-то смотришь?

— Во время отпуска только спортивный канал! Газет тоже не читал, ни одной.

— Тогда просвещаю. Отличились наши ребята. После футбола фанаты погром затеяли, ну вот наши и встряли. Но чуток переборщили, привыкли, понимаешь, со зверями не церемониться, а тут молодежь. В общем, под следствием они, всей гоп-компанией. От работы отстранены. Три недели уже. В общем, натворили дел.

— А вы, товарищ полковник?

— А что я? Там камер штук десять было, вся страна видела, как «пьяные менты» малолеток дубинками по ребрам. А как эти самые малолетки машины переворачивали и витрины громили, что-то показать забыли. Да и не в камерах дело, кому-то наша группа явно дорогу перешла, ну не зря ж эти бритые уроды на «грифов» залупнуться осмелились. Нет, дело тут нечистое, сам вижу, только сделать пока ничего не могу. Оттуда приказ пришел, — и Одинцов ткнул пальцем в потолок, — кстати, есть шанс ребятам помочь, тут завтра нас телевизионщики на программу приглашают на тему «Люди и звери», тебе идти…

Васинцов словно и не услышал про телевидение и быстро спросил:

— И где же ребята сейчас?

— Да так, калымят пока. Вот адресок.

— Я съезжу к ним.

— Вот и правильно, поезжай, пообщайся. Но на телевидении будь как штык! Свободен!

— Отдыхаем, значит? — сказал Васинцов, распахивая ногой дверь «караулки».

Грифы повскакали с кожаных диванов и с радостными возгласами окружили командира.

— Пустите, черти, задавите! — отбивался, смеясь, Васинцов. Решимость устроить подчиненным суровый разнос за дебоширство сразу улетучилась.

— Слышь, мужики, а вы неплохо устроились, — сказал он, обозрев «караулку» — большую светлую комнату с дорогой мебелью и суперсовременным пультом наблюдения. Да и экипированы ребята были на уровне, Васинцов разглядел спецкомбинезоны «Спрут», знакомые по Кавказу, и даже британского «Нельсона» — многозарядную винтовку с самонаводящимся прицелом на зверя. Правда, экипировка вместе с оружием в беспорядке висела на вешалке, сами же «грифы» были обряжены в дорогие спортивные костюмы или легкие шорты, все в сандалиях или шлепанцах..

Около окна блестела никелем и неоном барная стойка, и судя по запаху, исходящему от ребят, Васинцов понял, что «грифы» содержимое бара не игнорировали.

— Ну рассказывайте, что за работа, — сказал Васинцов, усаживаясь в большое мягкое кресло. — Я пока до вас добрался постов пять прошел, если б ни «грифовские» «корки», и говорить бы со мной не стали. Что за поселок-то такой? Я такое только в кино про буржуйскую жизнь и видел.

«Грифы» переглядывались, мялись, наконец Дзюба ответил:

— Да порядок, командир. В общем, здесь семьи разлученные свиданки назначают.

— В смысле? Что значит «семьи разлученные»?

— Ну вот, допустим, папа-мама нормальные, а сын звереныш. Они его все равно любят, но опасаются. Вот мы и способствуем мирному общению. Бывает и наоборот, детишки вроде нормальные, а старик озверел до потери человеческого обличья. Но все равно ведь кровь родная. Короче, охраняем мы, командир, богатых зверушек…

— И платят за это так, что становится мучительно больно за бесцельно проведенные на посту охраны месяцы, — добавил корыстный Юдин. — Работаем, то есть дежурим, в две смены, через сутки.

— Да отсюда хоть вообще не выходи, — добавил Крушилин, — сауна, бильярд, даже этот есть, гольф, вот!

— Девочек привезут, только трубку подними, хоть мулаток, хоть негритянок, — гоготнул Юдин.

— Погоришь ты, Юдин, из-за своих яиц, — унял общие восторги Васинцов. — Значит, деньгу зашибаем. Всем и вся довольны. А глупый Одинец из-за вас высокие пороги обивает, чуть ли не в жопу генералов целует.

— А че, командир, нет нашей вины, мы защищались, они со всех сторон как поперли, — заговорили «грифы» разом.

— Отставить! — скомандовал Васинцов. — Дзюба, ты говори, что там после футбола случилось?

— Да хреновая история, командир, — ответил Дзюба, почесываясь. — В общем, все шло нормально, наши выиграли 3:1 и все, в общем, без эксцессов. Мы решили по пивку пройтись, пока толпа схлынет, вот у пивнухи они и напали.

— Напали, — хмыкнул Васинцов, — пацаны в шарфах?

— Да, но когда их не десяток, а сотня… В общем, я тут просканировал все записи, что смог собрать, смотрите, какая картина вырисовывается. — Он вывел на экран схему лужниковского стадиона. — Вот толпа, здесь — милицейское оцепление, фэны выходят двумя колоннами, особо буйных из сектора «С» ведут конные. Но вот смотри, здесь, за ларьками, они словно взбесились, прорвали два ряда конной милиции и начали громить павильоны. Обрати внимание, хохлов здесь не было, да и быть не могло, «киевлян» вели отдельной колонной прямо к метро. Нашу пивнуху они в клочья разнесли в пару минут.

— Ну а драться кто первым начал?

— Какой там драться? Мне, к примеру, бутылкой по бабешки врезали сзади, я и не увидел кто, а Крушилина прямо в очереди смели, он за повтором стоял. И телевизионщики. Сначала их не было, а когда мы фанатов в кучку сгребать начали и рядками укладывать, тут как тут. И во всех комментариях «грифы», группа «ГРИФ». Они-то откуда узнали, мы ж без формы были…

— Так думаешь, по команде фэны работали?

— Скорее по «зову».

— Матерый зверь?

— И не один, вон у Корича два дня башка болела.

— Ладно, — сказал Васинцов, — картина становится яснее.

В это время часы на стене гулко пробили.

— Елы-палы, — Юдин кинулся к лестнице, — наша смена. Командир, не хочешь ли посмотреть свиданьице? Зрелище незабываемое, можешь мне поверить…

Красивая женщина лет сорока сидела на лавочке под яблоней и читала вслух. Крупный серый волчар нерешительно переминался на лапах шагах в двадцати, затем все-таки подошел к женщине и робко лизнул ей руку.

— Вадик, маленький мой, — сказала женщина, отложила книгу и погладила зверя между ушами. Тот радостно забил хвостом по бокам, совсем как собака. — Ну как тебе здесь, не обижают? Папа сказал, если тебе здесь понравится, он домик купит с отдельным вольером где-нибудь у озера. Конечно, тут дорого все, но он дачу может продать и машину. Ему и в банке кредит обещали.

Волчар приподнялся на задние лапы и лизнул мать в лицо.

— Фу, опять зубки не почистил, ну сколько раз обещал.

Зверь проскулил что-то виновато.

— Ну ладно, ладно, только больше не забывай, договорились? А я тебе котлеток твоих любимых принесла, как ты просил, без чеснока. И мармеладу. Нет, сначала котлетки, не перебивай сладким.

Васинцов наблюдал, как мать ласково гладит волка по крупной голове, как нежно целует его в холодный нос, и отвернулся.

— Дороговато здесь обходится зверька содержать? — спросил он Юдина, не выпускающего волчара из прицела.

— Ну не дешево, поселок-то частный, кооперативный. Если в вольерах, то пять тысяч в месяц за клетку плюс по сотке баксов за каждое свидание с контролем. Правда, без контроля уже запретили, тут недавно один юный чикатил папу своего порвал в клочья, пришлось усыплять. Мать приезжала — реву было! И не понять по кому, по сыну или по мужу. А если домик целый покупать, то «штук» двести — не меньше. Про коттеджи я уже не говорю, за «лимон» зашкаливает. Там же охрана круглосуточная нужна.

— А они знают, что вы за ними наблюдаете?

— А то как же. Хотя у меня первое время руки дрожали. Ну как это, видеть зверя в прицеле и не стрельнуть хоть ампулой. Жуткое искушение, а сейчас ничего, привык.

— Ясно, а Пашка где? Почему я его не вижу? В ночной смене, что ли?

— Не, Пашка после первого же дежурства уволился, сейчас у отца Иоанна в охране. Звонил на днях.