Корабль был пристыкован к западному шлюзу, знаменитому самым длинным переходником на всей базе. Кратов успел сосчитать до трехсот, прежде чем достиг тамбура. При его приближении ожил и замигал чисто-синий глазок видеокамеры на бронированной двери, а нелюдской, с перезвоном хрусталя голос негромко испросил фамилию и личный код. Кратов назвал. Тяжелая, перехваченная полосами кованного металла дверь неожиданно легко откатилась, из-за нее ударил сноп яркого света, ослепляющий после тамбурного полумрака.

— Архаизм, — проворчал Костя сквозь зубы. — Дешевая экзотика…

Во всей цивилизованной Галактике давно уже не было таких крепостных стен и ворот. Когда нужно было как-то ограничить доступ, применялись более современные и надежные средства вроде изолирующих полей. Не видно, не слышно, и при всем том никаким тараном, фогратором, чертом и дьяволом не прошибить.

По-прежнему чувствуя себя большим звездным асом, по странному недоразумению угодившим на доисторическую ладью, Кратов прошел по центральному коридору корабля, служившему как бы продолжением долгой кишки переходника. Внутри дела обстояли гораздо утешительнее. Корабль оказался на уровне эпохи. Он принадлежал к славному семейству грузопассажирских малых трампов класса «гиппогриф». Не так давно сошедший со стапелей, совсем не битый, а значит — и совсем не латанный. Судя по размерам и числу дверей, выходивших в коридор, «гиппогриф» мог принять на борт до пятидесяти живых душ и никак не меньше килотонны багажа. То есть практически сколько поместится при соблюдении удобств экипажа.

Костя на ходу коснулся пальцами теплой на вид розовой обшивки стен. Она и вправду оказалась теплой, через нее руке передалось едва уловимое подрагивание. Трясся, понятное дело, не сам корабль, а вся база, с которой он был соединен пуповиной шлюза. База была древней, ее так и величали Старая База. Она болталась здесь, на орбите вокруг Земли, едва ли не с начала тысячелетия. Через нее пролегали первые регулярные трассы внутри Солнечной системы. И до сих пор каждые несколько минут к ней кто-то причаливал, а кто-то в то же самое время «выбирал якорь».

Дверь на центральный пост была перекрыта белесой перепонкой. Над ней светился транспарант с упреждающе выставленной ладонью. Здесь тоже замигал глазок, на сей раз зеленый, и голос, уже почти совсем человеческий, спросил то же самое и вдобавок пароль. Костя ответил как полагается, в необходимой последовательности. Пароль ему сообщили на Земле, в Отделе навигации.

Перепонка чавкнула и разошлась.

На центральном посту уже пребывал Стас Ертаулов, которому надлежало в этом рейсе исполнять обязанности третьего навигатора. При полном параде, во всех регалиях, включая нашивки пилота третьего класса и нагрудный знак училища. Блестящие черные волосы аккуратнейше уложены под Элвиса Пресли, загорелое лицо сосредоточено, челюсти мужественно сомкнуты, стальной взор устремлен на экран перед собой. Бог знает кем он воображал себя в эту минуту. Даже не шевельнулся на звук шагов.

— Привет, — сказал Костя и кашлянул.

— Опаздываете, Второй, — строго сказал Ертаулов, не поднимая головы.

— Никого же нет, — пожал плечами Кратов.

— Все давно здесь. И мастер, и инженер-навигатор. Инспектируют гравигенную секцию. А между тем вы, Второй…

— Ладно тебе выпендриваться, — сказал Костя беззаботно и прошел на свое место.

В глазах Стаса забегали искорки интереса.

— Ты где откопал такое слово?!

— Сам придумал, — улыбнулся Кратов. — У нас все так говорят.

— Ну, в самом деле, — произнес Ертаулов, оправдываясь. — Я тут с утра. Потом нагрянули эти двое. Тут тебя еще ожидает сюрприз… А ты заявляешься едва ли не к вводу программы. И даже знак не надел!

— Тебе станет приятно, если я его нацеплю?

— Двое «Сатурнов» — не один «Сатурн», — веско сказал Ертаулов.

Кратов вытащил из кармана форменной куртки знак училища — голубой Сатурн на фоне чернозвездного неба — и приладил на грудь.

— Теперь видно, что ты не с улицы, — промолвил Стас с удовлетворением.

— А что за сюрприз такой? — спросил Костя.

Вместо ответа Ертаулов проворно крутанулся в кресле и вскочил на ноги. Кратов обернулся. На центральный пост входили двое: командир и инженер-навигатор. Поскольку трамп был ошвартован, а не находился в полетном режиме, полагалось приветствовать командира стоя. Что Костя и сделал.

— Гм, — командир выглядел недовольным. — Дверь была незаперта. Причины?

— Виноват, — сказал Костя и зарделся. — Но посторонних на борту, кажется, нет.

— Угадали, Второй, — сказал командир. — Пассажиров не предвидится. Груз — закрытый контейнер и двести стандартных ящиков. Но дверь следует закрывать. Итак, я первый навигатор этого корабля, Пазур Олег Иванович.

Возраст мастера угадать так сразу было невозможно. Где-то в широком диапазоне между сорока и восьмьюдесятью. Он был невысок — его седая макушка находилась примерно на уровне кратовского плеча. Худое лицо обтянуто зеленовато-коричневой кожей: «загар тысячи звезд», который ничем уже не вывести. Тонкие губы сердито поджаты, взгляд прозрачно-серых глаз пристален и холоден. Все как у Стаса две минуты назад, но отнюдь не понарошку.

Костя назвался:

— Второй навигатор Константин Кратов. — И вдруг от растерянности брякнул: — Можно просто Костя.

Ертаулов сдавленно застонал.

— Инженер-навигатор Рашида Зоравица, — прозвучал среди наступившей осуждающей тишины мягкий и неожиданно мелодичный голос.

Это и был обещанный сюрприз.

Инженер-навигатор оказался девушкой. Притом потрясающе, невозможно красивой. Костя никогда еще таких не встречал. Все в ней было вызывающе ярким, броским. Если волосы, так черные до синевы вороньего крыла. Если глаза, так голубые до свечения. Если губы, так будто иконной киноварью очерченные. Фигура в полном соответствии с античным каноном. Если только можно вообразить Афродиту Милосскую в белой летной форме, с разноцветными нашивками и со знаком училища — золотое солнце в рогатой короне и в обрамлении долгохвостых комет — на высокой груди…

— Можно просто Рашуля, — сказала девушка и улыбнулась. — Русским почему-то нравится звать меня так.

— А как надо? — оживился Ертаулов.

— У нас, хорватов… — начала было Рашида, но покосилась на мастера и замолчала.

— Гм, — Пазур нахмурился еще сильнее. — Будем полагать, что церемонии завершены. И приступим к работе. — Он прошествовал на середину поста и встал лицом к экипажу. — Итак, этот мини-трамп класса «гиппогриф», бортовой индекс «пятьсот-пятьсот», нам надлежит доставить с грузами на галактическую базу «Антарес», каковая, естественно, расположена в звездной системе Антарес. Там он будет передан местному Отделу навигации. Мы же попутным рейсом вернемся на Землю. Разумеется, если не обнаружится необходимость перегнать сюда какой-либо иной корабль тем же способом. Данная транспортная операция рассматривается как практическое занятие по курсу космонавигации. По ее результатам всем вам будут высказаны соответствующие оценки. Каковые несомненно повлияют на заключение экзаменационной комиссии о вашей профессиональной подготовке и на последующее распределение. К тому же, за выполнение задания на личный счет каждого будет перечислено по пять тысяч энектов. Вопросы?

— Нет, — ответил Костя за всех. Потому что по судовой роли числился вторым после мастера. К тому же, пока все и так было ясно.

— Продолжаю, — сказал Пазур. — Длительность рейса около трех суток по бортовому времени. Отбытие завтра в десять утра. Медкомиссия — за два часа до старта. Опоздания недопустимы. Покидать базу запрещаю. С этого момента экипаж находится в состоянии полетной готовности. Инспекция корабля — до двенадцати часов местного времени. После обеда, с четырнадцати до шестнадцати — ввод полетной программы. С шестнадцати до восемнадцати надзор за грузовыми работами. С восемнадцати — отбой до восьми утра следующего дня. Напоминаю, что продолжительность суток здесь совпадает с земной. Вопросы?

— Нет, — повторил Костя.

— Характер груза? — вмешался Ертаулов.

— Не вникал, — сказал Пазур. — При погрузке можете полюбопытствовать. Объявляю второму и третьему навигатору замечание. Второй не выдержал паузы для возможных вопросов со стороны экипажа. Третий задал вопрос после ответа второго навигатора. Итак, продолжайте работу. А вас, — он повернулся к Рашиде, — попрошу со мной.

Уходя, командир бросил ледяной взгляд на Кратова и прикоснулся к сенсорной панели возле двери. Перепонка за ним сомкнулась.

— Эк он тебя, — сказал Ертаулов. — И мне перепало. Да ты садись, отрабатывай свои пять тысяч энектов.

Кратов послушно сел. У него немного кружилась голова.

— Ты, Костя, будто Казанова какой, — промолвил Ертаулов с усмешкой. Понимаю, девушка примечательная, но нельзя же так меняться в лице! Потом, у тебя же, по моим сведениям, сердце занято.

— Занято? — переспросил Костя. — Кем? Что ты имеешь в виду?

— Ну, ну, — сказал Стас увещевающе. — Весь курс вот уже пять лет с волнением следит за развитием твоего романа с некой рыжекудрой чаровницей…

Он осекся, потому что ожидал совсем не такой реакции. Кратов мог вмазать ему между глаз ответной колкостью, благо и сам Ертаулов был уязвим по многим позициям. Кратов мог до грубости резко осадить, такое за ним водилось, да в подобной ситуации он и имел на это право. Кратов мог покраснеть, что тоже походило на него, и замять разговор, что походило на него гораздо меньше. В конце концов, мог просто запулить в Стаса чем ни попадя.

Но Костя просто сидел, ссутулившись и наморщив лоб, словно не понимал, о чем шла речь.

— Ты смотри, — на всякий случай сказал Ертаулов, чрезвычайно удивленный. — Если я не туда вырулил, ты меня поправь. У меня язык, сам знаешь, впереди головы. Ты на то и Второй, чтобы Третьего притормаживать.

— Ерунда какая-то… — пробормотал Костя и тряхнул головой. — Ладно, Стас, давай-ка и впрямь за дело. Только не люблю я эти трампы! Сидишь как манекен и глядишь, как мастер кораблем ворочает. По мне лучше грузовой блимп: хоть и колымага, зато ты сам себе хозяин.

— А корабли миссий, «кормораны»? — с облегчением подхватил Ертаулов. — Защита высшего класса, гравигенераторы тянут что твоя черная дыра, сигнал-пульсаторы такие, что в Ядре слышно…

— Мечта! — застонал Костя. — Феерия! Ты пока заводи потихоньку этот паровоз Стефенсона, а я еще немного помечтаю.