В ущелье стояла тишина. Полное безветрие, бестравье и безлесье. И коварный галечник между серыми пористыми скалами был на прежнем месте.

Кратов вслушивался в тишину. И с каждой секундой она все больше рассказывала ему.

Он разулся, сцепил ботинки застежками и поставил возле входа в ущелье. Достал фогратор и положил рядом. Расстегнул куртку и, аккуратно свернув, оставил здесь же. При этом не упустил случая полюбоваться на свои благоприобретенные роскошные шрамы. Затем закатал штанины выше колен.

И двинулся вперед.

Сделав десяток шагов — галечник держал его, не елозил, не поскрипывал, — Кратов отчетливо увидел воронку, прикрытую звижьей паутиной и присыпанную сверху камушками. Она была устроена по-новому, не так, как три месяца назад. Известно, что психомодели живут собственной, мало кому понятной и уж совершенно непредсказуемой квазижизнью…

Он старательно обошел воронку по краю.

Все это время два звига следили за ним из-за скал, и он чувствовал их присутствие, ловил их тупые, жадные мысли. Кажется — даже слышал, как они облизывают и без того мокрые губы и глотают слюни. Он знал, что звиги нападут на него, когда до конца пути останется какая-то пара шагов.

Поэтому он без разбега, с места, взлетел в воздух за полшага до того, как звиг-сюзерен прыгнул на него — точнее, на то место, где ожидал свою жертву.

Но Кратов благополучно приземлился на обе ноги за контрольной чертой, где кончалась психомодель, и потопал за ботинками и курткой. А звиг промахнулся и угодил в собственную воронку.