– По правде говоря, я себе представлял эти места совершенно иначе, – сказал Сварог негромко. – Море мрака, Море мрака… Я-то полагал, здесь и вправду стоит вечный мрак. Как любой может убедиться, ничего похожего. Неприятный уголок, согласен, тоску навевает, неуютно здесь до того, что в затылке свербит… но где же мрак?

Он стоял на крыше рубки, у высоких, по грудь, металлических перил, красотой и продуманностью напоминавших кованую решетку какого-нибудь парка. Рука через них еще могла бы пройти, но человек ни за что бы не вывалился при самом сильном крене – к тому же перила автоматически выдвигались еще выше как раз в той стороне, куда «Рагнарок» опасно накренило бы (чего пока, к счастью, не произошло). Вся субмарина была напичкана подобными полезными хитростями, облегчавшими жизнь и работу экипажу, по крайней мере, те помещения, что они успели исследовать.

«Рагнарок» шел совсем тихим ходом – оставленная у штурвала Мара получила строжайший приказ не увлекаться и вести лодку со скоростью улитки, набираясь практики. Пресловутого мрака, из-за которого эти места и получили свое название, Сварог пока что не наблюдал. Море было почти обычным – разве что оттенок какой-то странный, сероватый – небо заволокли бело-серые облака, опять-таки мало отличавшиеся от привычной непогоды. Солнца не видно, однако субмарина и стоявшие у перил люди отбрасывали смутные тени. Вот только туман… Быть может, и не туман вовсе, высокие, до самого неба, полосы тянулись слева направо, напоминая, скорее, ленты, чем обычную туманную пелену. Ленты из шляпы неведомого фокусника столь исполинских размеров, каких и в самых страшных сказках не бывает. Они то закрывали от глаз все вокруг, то проплывали где-то над головой, так, что самые высокие мачты не задели бы их верхушками. Они колыхались, сминаясь гигантскими плавными складками, образуя то выступы, то впадины изящных геометрических форм. Было в них что-то устойчивое и неуловимо регулярное, отличавшее от обычной мглы, и вместе с тем они были невесомы и проницаемы, как самый обычный туман. Субмарина проходила сквозь них беспрепятственно. В конце концов, Сварог решился подняться на вольный воздух вместе со сподвижниками – и ничего страшного не произошло, разве что, когда лицо на миг оказывалось в этой зыбкой полосе, становилось самую чуточку холоднее, и ощущался запах, похожий на снежный. Магии в них не присутствовало ни капельки – правда, Сварог, наученный горьким опытом, зарекся делать твердые выводы.

Временами, однако, попадалось кое-что другое, заставлявшее верить, что название свое это море получило все же не зря – совершенно черные то ли айсберги, то ли острова, куски мрака довольно правильной формы, возвышавшиеся над водой и больше всего напоминавшие скалы, которые какой-то хулиган, располагавший кучей времени и массой возможностей, старательно опрыскал черной краской. При встрече с первым таким объектом Сварог инстинктивно отвел лодку в сторону, обогнул «скалу» – но радар показал, что плотностью эта штука равняется окружающему воздуху. Что вскоре же было подтверждено экспериментальным путем – проще говоря, с крыши рубки швырнули одну из совершенно ненужных здесь абордажных сабель, и она канула в черную пустоту. Вторая сабля, брошенная на привязи в глубины второй «скалы», была вытащена назад целехонькой. И тем не менее Сварог запретил совать в черноту руку – хотя пылавший научным энтузиазмом Леверлин и порывался было. Кто их знает. Если Белая Волна уничтожала все неживое, в неприкосновенности сохраняя живую материю, эти черные айсберги могли поступать с точностью до наоборот…

– Это смотря где, – сказала Тетка Чари, к которой Сварог в первую очередь и обращался, как к единственному на борту эксперту, однажды побывавшему на «Божьем любимчике» в сих негостеприимных водах. – Тут много разных диковинных мест. В одном уголке одно, а в другом совершенно другое, мы тогда часа два шли в совершеннейшем мраке, тьма стояла такая, что от бизани не видно было грота, и никакие факелы не помогали. А потом корабль вышел… я вам, честное слово, не вру… в какое-то другое место, и небо там было белесое, вроде скисшей сметаны, усыпанное звездами, совершенно как наше, – вот только звезды все до одной были черные. И при этом сияли. Не могу вам этого объяснить человеческими словами, но они были черные и сияли. И еще там стояли на небе две луны – одна в виде тоненького полумесяца, растущая, а вторая – почти цельный круг. Чем хотите клянусь, не носить мне титула – небо было белесое, а звезды и луны – черные… Черные – но светили и сияли. Чтоб мне лопнуть…

– Не стоит вам лопаться, – серьезно сказал Сварог. – Во-первых, вы нам всем нужны, а во-вторых, я заранее верю. Все возможно. По моему сугубому убеждению, вам еще повезло, что никуда не провалились без возврата – потому что иные, я слышал, проваливались с концами…

– Я тоже слыхала, – кивнула Тетка. – Ну, мы оттуда живенько ушли в туман, и очень быстро все исчезло…

Леверлин сказал вполголоса:

– А я слышал, что в Море Мрака есть явление, которое лучше всего назвать коловращением. Мол, в том самом месте, где одни путешественники встретили какое-то странное чудо, другие нашли нечто совершенно другое…

– Бывало такое, – нисколечко не думая, кивнула Тетка Чари. – Вот, скажем, Бугас, едва войдя в Море со строго определенного курса и на определенных координатах, наткнулся на кипящую, как он описывал, воду – холодное кипение, бурление скорее, и в нем бултыхались во множестве самые натуральные отрезанные человеческие головы. Все, как одна, синехонькие, словно от давних покойников – вот только глазами моргали и вроде бы даже вслед кораблю какую-то гнусь выкрикивали, в борт пытались зубами вцепиться. А через месяц Одо-Нахалюга в том же самом месте ни видел никакого бурления и уж тем более голов, зато наткнулся на какие-то странные льдины, словно бы и не льдины вовсе: тонкие, красноватые, и по ним какие-то огоньки играли. А те самые головы потом видел кто-то еще в совершенно другом месте. Есть похожие рассказы и про других. Так что вы правильно подобрали словечко – коловращение поганых чудес, точно…

– Вы мне вот что скажите, естествоиспытатели вы мои, – произнес Сварог нарочито безразличным, даже ленивым тоном. – Знает кто-нибудь точно – есть какие-нибудь специфические феномены для той точки в море, под которой затаился Великий Кракен? Не торопитесь, хорошенько подумайте. Мне нужно кое-что уточнить…

После недолгого молчания за его спиной завязалась дискуссия вполголоса, главным образом между Теткой Чари и Леверлином, хотя и другие не остались в стороне, добросовестно припоминая все, что доводилось слышать в жизни об этих местах. Сварог не прислушивался особо, ожидая конкретных результатов.

Он кое о чем умолчал, чтобы не ронять командирского авторитета и не расхолаживать пылавших энтузиазмом сподвижников…

Насколько мог, он освоился с субмариной, хотя многого не понимал до сих пор, например, представления не имел, что за энергия приводила ее в движение. Не атомная, по крайней мере. Некая энергия, которую собирали и копили, словно солнечные батареи, те самые странные пирамидки, покрывавшие добрую половину корпуса. Но и не солнечная – лодка прекрасно подзаряжалась, стоя под толщей камня…

Он понятия не имел, что за орудие находится в той самой носовой башенке. Прежде всего, оно не стреляло ничем, если можно так выразиться, материальным – всю внутреннюю поверхность ствола занимала некая ажурно-ячеистая конструкция из какого-то металла с многочисленными вкраплениями желтых ограненных кристаллов размером с кулак. Так что были сильные подозрения, что речь тут идет опять-таки о какой-то энергии. Энергетический пучок и, судя по некоторым наблюдениям, могучий, учитывая, какие мощности на орудие могли подаваться с корабельных агрегатов. Сварог знал, как из этой штуки стрелять, как менять подаваемую на неведомую пушку мощность, выяснил даже, покопавшись в памяти бортового компьютера, что называется она «гразерт» – но что это такое, на каком принципе действует, так и не доискался. Ничего удивительного. Вряд ли на каком-нибудь из земных крейсеров нашлись бы письменные разъяснения типа: «Корабельное орудие – это устройство, при помощи пороховых газов метающее металлический конус со взрывчатым веществом внутри»…

Со всем остальным проблем не было: торпеды обычные и предназначенные для Великого Кракена, ракеты, способные с одинаковым успехом работать как по кораблям, так и по суше, даже две башни с самыми обычными пушками, выдвигавшиеся из палубы на носу при необходимости – например, чтобы опять-таки врубить по береговым объектам.

Он, правда, там и не доискался пока что, в чем специфика приготовленных для Великого Кракена торпед. Знал лишь, что они отличаются от обычных – компьютер четко делили имевшиеся на борту торпеды на две категории: обычные и другие, те самые… Они и по виду отличались, в чем Сварог убедился лично. «Гостинцы для Кракена» были, похоже, серебряными, числом в полдюжины (по количеству носовых торпедных аппаратов), покрыты непонятными символами. Вполне могло оказаться, что и начинка их не имела ничего общего с обычной, чему никак не стоило удивляться – ну как же, волка-оборотня можно взять только серебряной пулей, а не обычной свинцовой…

Самое любопытное, пожалуй, открытие сделал не он, а Мара, в отличие от остальных его сподвижников, неплохо владевшая компьютером. Именно она обратила внимание Сварога на список офицеров экипажа – точнее, на то, что четверо из них, кроме обычных званий, именовались еще «братьями». Брат навигатор, брат флаг-лейтенант, брат даль-штурман… После чего были предприняты разыскания в соответствующих каютах и документах – и обнаружилось немало интересных вещиц. Рано пока что делать окончательные выводы, но Сварог всерьез подозревал, что означенные офицеры были не просто военными, а кем-то вроде членов воинствующих монашеских братств, какие и до сего дня существовали на Таларе. Как-то все это меж собой переплеталось – воинское соединение «Морские Короли» и монахи в списках экипажа, найденные в каютах предметы и молитвенники – и особые торпеды для Кракена. Найденного хватало для того, чтобы выдвигать такие именно гипотезы.

Но это, в общем, не имело сейчас особого значения, главное было известно – давным-давно сгинувшие подводники всерьез собирались уничтожить великого Кракена именно этими торпедами, а значит, был шанс и была надежда… О деталях и подробностях можно порассуждать потом, когда найдется достаточно времени, чтобы изучить лодку и ее архивы обстоятельно и подробно…

В конце-то концов, напомнил себе Сварог, именно так обстояло не только с загадочными торпедами. До сих пор никто не знал, почему именно серебро уничтожает иную нечисть окончательно и навсегда – но разве недочеты в теории мешали практике? Никоим образом, даже совершенно неграмотный, темный крестьянин мог прикончить оборотня, нашлась бы в хозяйстве серебряная пуля, меткой бы оказалась рука…

Гораздо хуже было другое. То, о чем он умолчал. Сварог командовал сейчас великолепной субмариной, как раз и предназначенной в незапамятные времена для уничтожения Великого Кракена, но при этом представления не имел, где ему искать цель…

Он лишь примерно представлял, где залег Кракен. И не мог, хоть ты тресни, привести субмарину к тому месту.

Потому что, как выяснилось очень быстро, великолепная навигационная аппаратура лодки оказалась бесполезной. Ее нельзя было совместить с нынешней реальностью, по крайней мере, сейчас, своими силами – не хватало умения ни у Сварога, ни у Мары, и заклинания ничем помочь не могли.

Все изменилось. Изменился угол, под которым ось вращения планеты была некогда наклонена к плоскости вращения. До Шторма он составлял примерно сорок градусов, а теперь – практически девяносто. Отчего, в свою очередь, решительным образом изменилось звездное небо над планетой, и великолепной электронике попросту не к чему было привязаться. Она не узнавала нынешнего небосклона, что выяснилось в первую же ночь. Как ни старался Сварог, приятный женский голос, начисто, к счастью, лишенный способности удивляться и негодовать, повторял две фразы: «Система не получает сигналов от навигационных спутников», «Система не в состоянии отыскать опорные точки звездной навигации». Ни обходные маневры, ни прямые приказы не помогали – нельзя было требовать от электроники больше того, на что она способна, компьютер не мог сориентироваться под этим небом, о чем настойчиво и докладывал. Быть может, его можно перепрограммировать без особых трудов, привязать к нынешней звездной россыпи – но ни Сварог, ни Мара этого не умели, а Элкон остался в Латеране…

Компасы всех разновидностей, имевшиеся на лодке, тоже были теперь бесполезны – та география, к которой они только и приспособлены, канула в небытие.

Так что методы в некоторых отношениях ничуть не отличались от тех, какими Сварог обнаружил вход в туннель – могучему, великолепному «Рагнароку» оставалось лишь бороздить Море Мрака взад и вперед, как самой обычной шлюпке, пока Сварог не высмотрит Кракена простым глазом. А это было гораздо труднее, чем даже на скорлупке Тагарона искать туннель…

– Лед, – громко и уверенно сказала вдруг Тетка Чари.

– Что? – встрепенулся Сварог, успевший глубоко погрузиться в собственные безрадостные мысли.

– Чаще всего поминают про лед, – сказала она. – Говорят и про какую-то черную радугу, и про диковинных, словно бы не от этого мира, рыб, вечно кружащих на поверхности над тем местом, про магнитную гору, про крики и стоны, опять-таки будто и не человеческими устами исторгаемые… Но вот чаще и упорнее всего поминают про лед. Так и в легендах говорится, и в балладах поется – «По ту сторону льда». Мол, Великий Кракен спит на дне, заслонившись ледяной стеной, а когда придет его время, стена начнет помаленьку трескаться, рассыпаться в куски… Вообще-то, в последние недели стали шептаться, что айсберги и есть те самые обломки ледяной стены. И что-то в этом есть. Откуда им еще взяться?

– Присоединяюсь, – кивнул Леверлин. – В серьезных книгах – то же самое. Лед. Слишком древний и назойливый мотив. Вот только в магнитную гору я не верю…

– Вольному воля, – пожала плечами Тетка Чари. – Но знавала я одного шкипера, который лет двадцать назад один только и выплыл из Моря Мрака на доске, когда магнитная гора притянула их корабль, и он об нее расшибся со всего размаху. После всего этого шкипер самую малость повредился умом, но человек был достойный доверия…

Леверлин дипломатично промолчал, хотя по его лицу было видно, что наука имеет на сей счет свое мнение, в корне несхожее с моряцким фольклором. Бони, похлопав себя по нескольку уменьшившемуся за время плаванья чреву, жизнерадостно сообщил:

– А вот у нас один дед рассказывал… Чтобы приманить Кракена, нужно отправить лодочку, а в нее посадить девицу, чтобы пела какую-то особую песню, которую и знающие старики не помнят. И непременно нужно, чтобы она была натуральной девственницей в свои шестнадцать годочков, даже нелапаной и нечмоканой. Но поскольку такую в жизни не найти, хоть золото предлагай по весу, Кракена, дед говорил, хрен приманишь…

Грянул общий хохот. Сварог, единственный не принимавший в том участия, досадливо поджал губы. Они никак не могли проникнуться всей серьезностью затеянного предприятия. Для них «Рагнарок» сам по себе стал восьмым чудом света, и на его борту они казались сами себе мифологическими витязями, свято веря, что командир, отыскавший такое сокровище и в два счета его укротивший до полного повиновения, одним махом свернет горы, подобно древним богатырям…

Он вздрогнул, поднял голову. Что-то менялось в происходящем. Исполинские ленты тумана, застилавшие полнеба, вдруг пришли в движение, они сминались, переплетались, завивались вовсе уж диковинными фигурами, словно подхваченные порывом сильнейшего урагана – но Сварог не чувствовал ни малейшего дуновения ветерка, да и остальные тоже. Полное безветрие стояло. И все-таки туман, корчась, уносясь комьями слева направо, поразительно быстро таял, горизонт очищался.

Потом в ту же сторону, слева направо, пошла странная рябь – низенькие борозды, извилистые и четкие, напоминавшие, пожалуй, дорожки на огромной грампластинке. Появившись от горизонта до горизонта, она моментально распространилась, захватила лодку, не причинив ей ни малейшего вреда, пошла дальше: бесконечные бороздки, никак не похожие на обычную волну, странно одинаковые, то ли от них и в самом деле неприятно ломило глаза, то ли это просто казалось… Куда ни глянь, эта бесконечная рябь.

Под ногами у Сварога дрогнула рубка – и он тут же понял, что это вся лодка содрогнулась, махина неимоверного веса. Это не удар, непохоже, чтобы налетели на что-то вроде подводной скалы, это выглядит так, словно…

Глянув на бульбообразный нос, наполовину выдававшийся из воды, обернувшись к корме, он окончательно осознал, что происходит. «Рагнарок» двинулся влево боком, как не способно ни одно судно, неважно, надводное или подводное, вся его левая сторона вспенивала воду, подняв явственную волну, срывавшуюся завихрениями с носа и с кормы…

Одним прыжком оказавшись у распахнутого люка, Сварог вмиг слетел вниз, словно заправский моряк – не касаясь ногами ступенек, скользя ладонями по перилам. Даже руки чуточку обжег от трения. За ним, отчаянно грохоча, ссыпались все остальные.

Подскочил к сидевшей в командирском кресле Маре, подозревая, что она по неопытности что-то напортачила. Мара вскочила, освобождая ему место, пожимая плечами с растерянной улыбочкой.

Упав в кресло, бросив взгляд на приборы, он моментально понял, что боевая подруга тут ни при чем. Так напортачить было попросту невозможно, нельзя даже по неопытности заставить субмарину делать то, что она не в состоянии делать…

На круглом экране все дальше расходились две линии, угол меж ними увеличивался с поразительной быстротой. Зеленая – намеченный курс лодки, красная – реальный. Субмарину все так же боком – разве что нос чуточку отклонялся – уносила влево какая-то посторонняя сила.

Сварог не думал и не рассчитывал. Без единой мысли или догадки в голове он повел лодку на срочное погружение – первое чисто рефлекторное побуждение, схожее с поведением испуганного зверя. Под водой, быть может, это кончится…

Ничего подобного, увы. И под водой лодку продолжало волочь в ту же сторону…

Пальцы метались по клавишам, никелированным рычажкам и кнопкам – так, словно все они были раскалены. Лодка клюнула носом, выполнила невероятный пируэт – хорошо еще, глубина была достаточная, чтобы не треснуться о дно. За спиной Сварога послышался стук, грохот, целая череда неописуемых звуков – это бедолаг сподвижников, не ожидавших подобных фокусов, сшибло с ног, проволокло по полу, на пару секунд вставшему под углом в сорок пять градусов, кого-то швырнуло на пустые кресла, кого-то – на стену. Он не обернулся, некогда было: пустяки, ушибы, никто ничего не поломал, иначе орал бы благим матом…

Он добился своего! Теперь «Рагнарок» был обращен кормой к той точке, куда его волокла посторонняя сила. Сварог, пользуясь шоферской терминологией, выжимал газ – сначала врубил половинную мощность реактора, потом – три четверти, видя, что это нисколечко не помогает, решительно перебросил тумблер на «полный ход», так что квадратный выступ уперся в кромку гнезда…

Бесполезно. При обычных условиях субмарина должна была нестись сломя голову – не менее сорока узлов – но сейчас она, несмотря на то, что Сварог выжимал из реактора все возможное, все так же плыла хвостом вперед в совершеннейшую неизвестность.

На двух экранах размеренно замигали алые и ядовито-синие надписи, женский голос возвестил:

– Опасный режим работы реактора! Опасный режим работы реактора! Максимальная продолжительность работы в таком режиме – полторы минуты! По истечении срока – аварийное отключение!

Слева, в верхнем углу, вспыхнули синие цифирки, ежесекундно уменьшаясь на одну. Оправа мигала круглая красная лампочка, и в такт ей противно верещал звонок.

Сварог еще полминуты держал тумблер на «полном ходу», но потом все же решил, что рисковать бессмысленно. Сбросил скорость, медленно, плавно, а там и вовсе остановил винты, чтобы посмотреть, с какой скоростью их тащит, и какие в этом движении закономерности, если они есть.

Так, инерция погашена, теперь лодка движется кормой вперед исключительно под влиянием неизвестной силы… Шесть узлов… шесть и два, шесть и четыре…

Скорость росла. Понемногу, постепенно, но росла, и конца этому пока что не предвиделось…

Над ухом у него послышалось тяжелое дыхание. Он покосился за левое плечо. Тетка Чари, растрепанная, с разбитой бровью, цеплялась за спинку его кресла, все еще мотая головой, приходя в се6я после внезапных кувырканий по рубке.

– Я говорила, командир… – прохрипела она. – Магнитная гора, точно… Все, как рассказывали – уцапает корабль и волочет, пока он об нее, паскуду, не хряпнется вдребезги…

Верить ей не хотелось – чересчур мрачная перспектива – но не было пока что другого объяснения… Сварог и сам не помнил, когда у него в руке появилась зажженная сигарета. Роняя пепел на безукоризненно чистый пульт, он сгорбился в кресле, глядя на экран. Восемь и два, восемь и четыре… девять и два… Сквернее некуда.

– Что это? – рявкнул он, не оборачиваясь. – Нечистая сила, демон морской, природа, мать ее за ногу?

– Просто гора, – сказала Тетка, отчаянно пытаясь держаться если не браво, то хотя бы спокойно. – Магнитная гора, если вот так, на скорую руку прикинуть – природа, ага… Вроде бы…

Окинув рубку быстрым взглядом – все вроде бы целы, цепляются за что сподручнее, ожидая новых фигур высшего пилотажа – Сварог тремя-четырьмя движениями пальцев запустил винты, плавненько повышая обороты, крикнул:

– Народ, цепляйся что есть мочи! Сейчас крутанет!

И вновь выполнил головоломный маневр – на который, вполне может оказаться, в жизни не решился бы, будь он опытным подводником, профессионально обученным обращаться с этим чудом былой техники. Рули глубины, вытеснение воды, снова рули, мощность почти на полную… На несколько секунд взвыли, заверещали, замигали все тревожные сигналы, сколько их было, женский голос отчеканил очередную порцию увещеваний и черных пророчеств – но Сварог все же добился своего, развернул субмарину носом к той точке, которую за неимением других версий приходилось именовать пока что Магнитной Горой. И поднял «Рагнарок» на поверхность. Винты замерли, но лодка все равно несется, вздымая невысокую волну – уже четырнадцать с половиной узлов… Обзорный экран, фокусировка…

Субмарина, набирая и набирая скорость, перла по сероватой морской глади, под колпаком бело-черных облаков, и вокруг уже не было ни длинных полос тумана, ни мрака в виде айсбергов – зато впереди, словно вырастая из моря, поднимался все выше темный конус, крайне напоминавший видом самую обычную гору с неровными очертаниями, выступами и расщелинами. Если дальномер не врал, до нее оставалось с десяток морских лиг – но скорость росла, субмарину несло все стремительнее…

– Командир, да сделай ты что-нибудь, в трехнутого лешего! – взревел Бони.

Смешно, но в его рыке не было страха – одна, пожалуй что, досада на нерасторопность командира, во всемогуществе которого Бони, сдается, нисколечко не сомневался…

Сварог, не глядя, выплюнул окурок куда-то на пол. Не отводя взгляда от растущей горы, кривя губы, отчаянно закусив нижнюю чуть ли не до крови, ударил по клавише.

Женский голос послушно откликнулся:

– Боевая часть-один на автоматике. Гразерт готов к работе.

«Интересно, взяли за основу голос какой-то реальной девушки, или это чистой воды компьютерный синтезатор?» – мелькнула в голове у Сварога совершенно идиотская сейчас мысль. Отогнав ее едва ли не панически, он какое-то время ломал голову над формулировкой и наконец решился:

– Цель – прямо по курсу.

Сердце едва не оборвалось от волнения, и эта секунда ожидания показалась бесконечной, время то ли ползло, как улитка, то ли встало вообще.

– Природный объект прямо по курсу? – с явно вопросительной интонацией уточнил женский голос. – Скальная формация, плотность, по данным дальномеров…

– Отставить плотность! – крикнул он. – Подтверждаю. Цель – скальная формация прямо по курсу. Прицел!

На сей раз вместо алых концентрических колец вспыхнул зеленый круг с какими-то завитушками. И ничего более не произошло, голос молчал – очевидно, так и полагалось, все сработало.

Магнитная гора надвигалась, вырастая уже на полнеба. Теперь можно рассмотреть, что ее склоны не так уж и отвесны, что там протянулось нечто вроде узенькой береговой полосы, и на ней смутно виднеются какие-то непонятные предметы, которые при некотором напряжении фантазии и здравого рассудка можно признать и обломками невезучих кораблей. Ага, вон там, точно, мачта свесилась с берега в море…

– Огонь! – распорядился он и положил руку на блестящий шарик регулятора мощности.

Он по-прежнему не представлял, что это за оружие, как работает и на что способно, но у него просто-напросто не было другого выхода и другого оружия, которое можно пустить в ход. Ни торпеды, ни ракеты тут не годятся, им не совладать с высоченной скалой. Загадочный гразерт был последним шансом – и лучше не думать, что случится, если этот шанс окажется пустышкой.

– Огонь! – рявкнул он что есть мочи, потому что ничего так и не произошло.

– Гразерт работает, – откликнулся женский голос. – Мощность – одна десятая, цель в зоне поражения… мощность недостаточна…

Охваченный отчаянным азартом, Сварог одним движением большого пальца продвинул шарик до упора – на сей раз не дождавшись ни сигналов тревоги, ни устного предупреждения. Не походило что-то, чтобы у гразерта были аварийные режимы, приближение к коим чревато – никакой опасной черты…

– Да где ж ты, господи! – высоким голосом на пределе человеческой воли вскричал кто-то за его спиной, и Сварог, оцепеневший в диком напряжении, не узнал кричавшего.

Ничего вроде бы не происходило впереди – ни ослепительного жгучего луча, ни вспышек, никакого сияния, свечения… Ничего.

Но Магнитная гора изменилась. Она менялась на глазах. Ее очертания вдруг исказились, дрогнули, словно меж ней и Сварогом встала стена раскаленного воздуха или прошла пелена дождя. Ее контуры потеряли прежнюю четкость, подернулись чем-то вроде темной дымки, густевшей, черневшей с каждым мигом, дымка превратилась в непроницаемое облако мрака, растущего, разбухавшего неправильно быстро – скорость лодки выросла, но все же не столь уж была и стремительна, как, скажем, у торпедного катера…

В следующий миг гора полыхнула беззвучным взрывом – точно, беззвучным, иначе внешние датчики прилежно зафиксировали бы шум, черная туча взметнулась, закрыв весь экран, подернулась белесыми промоинами, эти дыры становились все светлее, уже можно было рассмотреть, что исполинская туча черной пыли, вставшая до самого зенита, с невероятной быстротой тает, распадается, словно скопище пыли, в которую вмиг превратилась гора, не просто лениво расползается в стороны, а каждая пылинка мчится прочь от соседок со скоростью ракеты…

Скорость падала, показалось сначала, что субмарина наткнулась на некую невидимую стену, но Сварог тут же сообразил, что «Рагнарок», избавившись от внешнего воздействия, попросту неуклюже, по инерции останавливался…

Там, впереди, почти ничего уже не было – но Сварог, порхая пальцами по рычажкам и клавишам, опустил дуло гразерта к самой воде и бил, бил, бил невидимым пучком энергии по тому месту, где только что вздымалась гора, для пущей надежности сметая последние обломки темного камня, еще торчавшие над водой, и они разбрызгивались облаками черной пыли, безумным фейерверком улетавшей в небо.

– Полное уничтожение цели, – твердил женский голос. – Полное уничтожение цели. Полное уничтожение…

Сварог это слышал и понимал, но никак не мог убрать пальцы с клавишей. Напрягшись, отодрал их от пульта судорожным усилием. Скорость упала до нуля. «Рагнарок» лежал в дрейфе. Все кончилось, Сварог по всегдашней своей привычке выиграл и этот бой. Он неудачно, случалось, водил в атаку полки и эскадры – но до сих пор не провалилось пока что ни одного предприятия, затеянного и претворенного в жизнь лишь в сопровождении Странной Компании. Вот и на этот раз…

Откинувшись на уютнейшую кожаную спинку, адмиральскую, честное слово, он долго сидел, чувствуя явственную дрожь в руках и полнейший сумбур в голове. За спиной смирнехонько торчали верные сподвижники, кто-то шумно шмыгал носом от избытка чувств. На обзорном экране расстилалась лишь сероватая водная гладь, ничего не осталось, все было сметено. Непонятно, что такое гразерт, но штука эта страшная: в несколько мгновений превратить в пыль высоченную скалу, по сути, целый остров…

Он представил зеленый круг прицела, наложенный на горротскую столицу – и содрогнулся от открывшегося в глубинах собственной души. То, что он на миг ощутил в себе, не имело ни названия, ни складного описания на человеческом языке, но оно кружило голову, и пугало, и манило, и отталкивало… Все ли он знал о себе? Ох, непохоже…

– Ну что? – громко спросил он, обмякнув в кресле и самым идиотским образом ухмыляясь. – Почему я не слышу громких хоровых славословий? Почему никто не аплодирует и не оглашает помещение триумфальными воплями? Мать вашу так, мы же эту пакость разнесли в хлам, ребятки…

Какое-то время стояла тишина. Потом его величество король Арира, ворона, залетевшая в высокие хоромы, громогласно топнул ногой об пол и басовито заорал:

– Командир… Командир… Да мать твою за ногу и об колодец, командир, чтоб тебя впереворот через гумно… Ты только прикажи, а я уж сдохну!

Потом на шею Сварогу легли тонкие сильные пальчики, и Мара зашептала на ухо самым нежным своим голоском, притягательным, мурлыкающим, но не лишенным скрытой насмешки:

– Ты был великолепен, повелитель, настолько, что я начала всерьез задумываться, не поставить ли тебе в моем Сегуре монумент? Чтобы ты там золотым копьем что-то такое поражал…

– На приличный монумент твоей убогой казны все равно не хватит, – сказал он, все так же глупо улыбаясь. – Перебьюсь…

– Убогой? – всерьез обиделась Мара. – Между прочим, я казну осмотрела старательно, проверила все описи, и не такая уж она маленькая. Если королевство бедновато, это еще не означает, что и казна…

Она замолчала, удивленно ахнув. Сварог, все это время сидевший вполоборота к ней, проследил направление ее взгляда, уставился на экран – и мгновенно стал серьезным. Рано расслабились, промелькнуло у него в голове. Не те места вокруг…

Огромный экран от края до края и сверху донизу покрылся натуральнейшей снежной метелью – снегопад, вмиг заволокший все доступное обозрению пространство, бушевал, взвихрялся, буйствовал, и это никак не могло оказаться какой-то электронной иллюзией, Сварог порой отчетливо различал каждую крупную снежинку в обметавшем «Рагнарок» потоке. Вот только снежинки были черные, все до единой. Черный снегопад кипел, датчики прилежно улавливали посвист ветра и шорох скребущих по обшивке снежных потоков…

Слева внезапно ожил индикатор, до этого упорно бездействовавший. Синие на черном цифры показывали не такое уж большое число, всего-то двузначное, пока что не увеличивавшееся – но Сварог понятия не имел, что именно отображают цифры. А потому двузначное число могло с равным успехом означать и совершенно безобидную ситуацию – и катастрофическую…

– Глаин! – рявкнул он, вспомнив, что именно так и следует обращаться к электронному мозгу лодки, отзывавшемуся женским голосом (вероятнее всего, это было сокращение от «главного информатория» или схожего термина).

– Слушаю.

– Что означают цифры на индикаторе… – наклонившись вперед, Сварог присмотрелся, – на седьмом индикаторе?

– Возникло магараль-излучение, – скупо проинформировал женский голос. – Поток незначительный.

– Что такое магараль-излучение?

Ответ последовал моментально:

– Вопрос непонятен.

Сварог даже и не пытался развивать эту бессмысленную дискуссию – по первой же реплике компьютера ясно, что он и в самом деле представления не имеет о сути загадочного излучения. Как наверняка не сможет ответить на вопросы вроде: «Что такое море?», «Что такое подводная лодка?». На борту в свое время, надо полагать, хватало специалистов, прекрасно знавших, что это за излучение такое – и никто не думал, что субмарина попадет в руки совершеннейших невежд…

Экран очистился – снегопад почти прекратился, только временами во всех направлениях пролетали колышущиеся струи черных снежинок. Раскатистый, трескучий грохот донесся снаружи, и во весь экран полыхнула черная молния, разветвленная и необозримая, переливавшаяся всеми оттенками черного сияния, черного огня.

– Говорила я! – крикнула за спайной Сварога Тетка Чари с законной, но глупой гордостью. – Черное, а сверкает…

Грянул такой громовой раскат, что она замолчала. В первый миг показалось, что лодка лопнула – так шарахнуло…

И все кончилось. Вокруг снова были только серое море и бледные облака. Но число на индикаторе начало расти, из двузначного оно невероятно быстро стало то ли шести, то ли семизначным, Сварог не собирался считать цифирки, не до того было – слева, над индикатором, засветились холодными сиреневыми огнями шесть прозрачных полушарий, до того бездействовавших, звонок издал пронзительный деревянный треск (самый противный звук из всех, какими до сих пор только орали здешние сигналы тревоги), и Глаин сообщил:

– Опасная концентрация магараль-излучения, состояние Синей тревоги.

Цифирки мельтешили, изменяясь с неуловимой глазу быстротой, их ряд уже насчитывал не менее дюжины, сиреневые огни мигали наперебой, беспрестанно, звонок трещал еще противнее, и бесстрастный женский голос доложил:

– Очень опасная концентрация магараль-излучения, состояние Красной тревоги.

Повысив голос, перекрикивая зуденье звонка, Сварог распорядился:

– Держитесь покрепче! Нюхом чую, дела пошли хреновые!

Будто полностью соглашаясь с ним, звонок залился столь мерзкой трелью, что в животе стало холодно от омерзения, череда синих цифр ударила влево, заняв все свободные ячейки, но и после этого цифры продолжали меняться. Неизвестно, что от этого ждать, но Сварог заранее подозревал самое плохое. Цифры застыли, слева загорелась жирная красная линия, и Глаин доложил:

– Предельная концентрация магараль-излучения. Белая тревога! Белая тервога! Белая тревога!

Сварог уже знал достаточно о всех этих разноцветных тревогах – и подумал, что угадал совершенно правильно – неизвестно, что происходит, но заранее можно сказать, что хуже просто не бывает…

– Белая тревога! – не унимался Глаин. – Белая тревога! Лодка практически в эпицентре! Немедленные действия экипажа! Маневры ухода!

Рассуждать было некогда, сработала старая военная закваска, если объявился некий эпицентр и необходимы некие маневры, то понимать ничего и не обязательно, достаточно предпринять конкретные действия… Он врубил «полный назад», «Рагнарок» моментально подчинился и кормой вперед рванулся назад, вспарывая волны чуть ли не со всей возможной скоростью. Со звериной радостью Сварог смотрел, как гаснет экранная черта, как цифры вновь начинают спазматическое дрожанье, идиотскую пляску – и в результате их длиннейший ряд становится все короче, короче, короче… Пока не осталось всего четыре – сущие пустяки по сравнению с только что отшумевшей вакханалией. И звонок заткнулся, и сиреневые лампочки погасли…

– Состояние тревоги? – подумав, спросил Сварог, опять-таки представления не имея, правильно ли формулирует.

– Оснований для тревоги нет, – откликнулся Глаин. – Непосредственной опасности для лодки нет. Концентрация магараль-излучения в эпицентре возрастает до критической… Прорыв!!!

Впереди, чуть ли не в лиге от «Рагнарока» взметнулся фонтан чего-то вспененно-белого, сверкающего, сиявшего мириадом радуг, он занял экран от края до края, а вершиной ушел куда-то в небеса, он состоял словно бы не из одной только воды…

Море словно вскипело вокруг – это обрушились мириады осколков, заливая экран сиянием неисчислимых радуг, и куда-то исчезли бело-серые облака, небосклон вновь стал голубым, на нем появилось солнце. Это его лучи как раз и играли на множестве осколков… льда! Исполинский фонтан ледяного крошева, взметнувшийся, быть может, выше башен небесных замков, обрушился в море, и насколько хватало взгляда, покрылось белоснежным крошевом, все так же сверкавшим под солнцем, и это было невероятно красиво, но тут же Сварог то ли непонятным наитием, то ли услышав неизвестно откуда прозвучавший голос, ясный, четкий, знающий все ответы на все вопросы, понял…

Страха он не испытывал – некогда было. Он крикнул только:

– Держись, команда! Последний парад наступает…

– Цель в зоне действия датчиков, – доложил Глаин. – Цель приближается, даю информацию…

Ну вот и все, подумал Сварог, опять-таки без малейшего страха, с холодной деловой сметкой опытного пулеметчика, углядевшего в прорези прицела приближавшиеся фигурки в ненавистных мундирах. Ну вот и все. Со свиданьицем!

– Цель на поверхности!

Вода впереди вскипела сразу во множестве мест, на поверхность вынырнуло скопище черных, извивавшихся щупалец, их было столько, что невозможно сосчитать, пучок взметнулся над лодкой на полнеба – но все же Сварог в первый миг ощутил, как это ни странно, разочарование…

Великий Кракен оказался не столь уж и великим. Он был огромен, конечно, в несколько раз превосходя по величине субмарину, тоже не крохотную – но все же не оказалось, Сварог собственными глазами убедился, того величия, о котором тысячи лет сочиняли страшные сказки. Чертовы змеи, Митгард с Ермундгадом, были даже поболее в длину…

Черные щупальца, сплетаясь кольцами, извиваясь, опускались на лодку, как исполинский невод, поздно было идти на погружение, и в мозг Сварогу ворвалась ледяная волна, заливая столь непостижимыми человеческому разуму эмоциями, чувствами и, может оказаться, мыслями, что это превосходило всякое понимание. Сохранилось лишь впечатление чего-то ледяного, липкого, невероятно чуждого всему нашему миру, всей нашей Вселенной, олицетворявшему всю ненависть и мерзость мира иного – оно поднималось по телу, превращая его в камень, достигло пояса, в рубке стало гораздо темнее, одного взгляда на индикаторы хватило, чтобы сообразить: «Рагнарок» теряет энергию, она утекает, хлещет, как кровь из рассеченной артерии…

Щупальца более не двигались, но ледяное, липкое, злобное поднималось все выше, надрывались аварийные звонки, вроде бы все без исключения, огни на пульте тускнели, оцепенение распространялось по телу, и уже не хотелось ничего делать, думать, хотелось расстаться с ненужными теперь человеческими чувствами, побыстрее раствориться в спасительном липком мраке, стать частичкой ледяной умиротворенности, которой предстояло затопить весь мир, что послужит лишь во благо…

Непонятно, откуда нашлись силы, но он стряхнул погибельное наваждение. И практически наощупь нашел нужные клавиши, рычажки, тумблеры, кнопки. Откуда-то из невероятного далека едва доносился бесстрастный женский голос, то ли творчество электронного синтезатора, то ли все, что осталось от жившей некогда реальной девушки:

– Первые шесть – пуск! Вторые шесть – пуск! третьи шесть – пуск! Сопровождение торпед по всему пути следования… Поражение цели! Поражение цели!

Мрак расступился, засияли лампы, налились жизнью огни на пульте, а на экране дыбилось нечто настолько непонятное, что Сварога замутило при одном его виде: то ли черный взрыв, то ли фонтаны, то ли сверкание черных молний, то ли бешено вертевшиеся сразу в десятке направлений смерчи. Бешено кружился неописуемый хаос – не земля и не воздух, не вода и не ветер, неизвестно что, и хотелось только одного: чтобы это побыстрее пропало, потому что такому просто не полагается быть в нашем мире…

Обрушился звук такой силы, что жалобно взвывшие датчики отключились один за другим, на экране вздыбился водяной вал, накрыл лодку, завертел, как щепку…

Никто не знает, сколько прошло времени – какое-то количество протекло со свойственной времени способностью проходить. Когда Сварог вновь стал способен думать и чувствовать, он обнаружил себя в кресле за пультом управления, и понял, что «Рагнарок» дрейфует на поверхности, посреди голубого моря, под ярким солнцем, где нет никаких следов Великого Кракена, а о его былом существовании напоминает лишь желтая на черном надпись: «Цель поражена». Понял, что все кончено.

Он не чувствовал особенной гордости – и оттого, что был опустошен до всех мыслимых пределов усталости, не имевшей ничего общего с обычной, и оттого еще, что победой в значительной степени обязан был другим. Тем, кого давным-давно не было на этой земле. Они почти все и сделали, кроме самого главного – а потом пришел Сварог с его привычкой все доводить до конца…

Обвиснув в кресле, чувствуя что-то влажное на лице, он произнес в пространство севшим голосом:

– Только не говори, что ты меня избрал, что на меня что-то такое возложено. Потому что мне страшно это знать, и я не знаю, как с этим жить, и я совершенно к такому не готов, это не по мне, это больше меня…

И никто ему не ответил, конечно, только за спиной раздался слабый стон – кто-то мучительно приходил в себя после всего обрушившегося. Хватило беглого взгляда, чтобы определить: среди барахтавшихся на полу рубки тел не наблюдается мертвых, а это просто прекрасно, господа…

Ощутив в себе слабый прилив сил, он кое-как поднялся из кресла. Значит, вот так. Вопреки сказкам и легендам, где светлый рыцарь и черный дракон бьются без передышки семь дней и семь ночей, вытоптав и разнеся вдребезги всю округу. Ну что же, в жизни большей частью так и бывает, достаточно одного меткого выстрела, без долгой перебранки, напыщенных речей и картинных баталий от зари и до заката…

Он наконец смог улыбнуться. И сказал, понемногу обретая голос:

– Благородные рыцари и дамы, короли и королевы, за ногу и об колодец! Кончай валяться! Ходят слухи, что мы победили – ну да чего еще от нас ждать? Мы такие…

И улыбнулся уже во весь рот, веря сейчас, что они и в самом деле бессмертны.