Стоя у плетеного борта, Сварог наблюдал за странными передвижениями, которые выполняли все до единого плоты: искусно маневрируя, они старались образовать круг, с полдюжины уже выстроили дугу, носом к корме, перебрасывали друг другу веревки, соединяя свои немудрящие суда в единое целое.

А впрочем, гораздо интереснее было то, что виднелось вдали, слева, примерно на полуночном восходе: там что-то темнело у горизонта, и очертания эти ничуть не изменились за все долгое время, что Сварог проторчал у борта. Темная полоска, словно бы окрашенная сверху зеленым, весьма походила на желанную сушу.

Воровато покосившись на старшину, Сварог притворился, будто вовсе туда и не смотрит, а всецело поглощен маневрами жангады. В душе у него присутствовала некая неловкость – как и подобает хоть самую капельку совестливому мужику, стоящему рядом с дружески расположенному к нему папашей, с чьей доченькой этот мужик провел три ночи подряд… То, что инициатором всякий раз выступала сама доченька, мало что меняет. Все равно чуточку неудобно. Папаня как-никак – и, что характерно, ни в коем случае не будущий тесть…

В общем и целом, Сварог был вполне доволен своей здешней жизнью. Относились к нему с подчеркнутым радушием, работать не заставляли, кормили и поили по высшему разряду, да вдобавок каждый вечер, едва солнце спустится в море, заявлялась очаровательная Латейя и отдавалась ему со всем пылом. Сварог откровенно наслаждался нежданным отдыхом.

Все происходившее, однако, навевало на него некоторую грусть. С первой ночи стало ясно, что красавица доченька добивается дитяти – каковой задачи, вполне возможно, уже и достигла. Однако Сварогу было чуточку не по себе при мысли о том, что его дитя проведет всю сознательную жизнь на этом зыбком плоту, болтаясь по морям в компании этих реликтов. Но что поделать? Приходилось подчиняться.

Скверно было еще, что Латейя, что ни ночь, заводила разговор на извечную женскую тему – мол, неплохо было бы в самом скором времени честным пирком да за свадебку… То назойливо стращала грядущей в самом скором времени катастрофой планетарного масштаба, после которой уцелеют одни Морские Бродяги, то недвусмысленно пыталась прельстить прозрачными намеками о нешуточных кладах, которые накопили ее предки и приумножил папенька. К первому Сварог относился не очень серьезно, а второму вполне верил – но в любом случае не собирался гробить свою молодую жизнь так, как от него требовали. Пустил в ход все свое дипломатическое искусство, отговаривался некими традициями своего рода, настойчиво требовавшими жить и умирать исключительно на суше, а в море выходить лишь при неотложной надобности.

До сих пор как-то обходилось, серьезной ссоры ни разу не произошло, всегда оставалась граница, которую Латейя не переступала. Выслушав очередную порцию Свароговых отговорок, скорбно вздыхала и недвусмысленно прилаживалась под бочок.

– Инбер Колбта, – сказал вдруг старшина.

– Что? – встрепенулся Сварог.

– Вон там, – старшина показал на темно-зеленую полоску суши. – Полуночная оконечность.

– Мы туда будем заходить?

– Нет необходимости. Я же говорил, что мы идем прямиком к Темайру.

– А вот это все что означает? – Сварог обвел рукой горизонт.

Почти все плоты уже стояли по окружности, лишь два последних завершали маневр. Послышались шаги – это из хижин повалили обитатели плотов, прямо-таки увешанные ожерельями из ракушек и разноцветных кораллов, браслетами, бляхами из покрытой резьбой кости, меховая оторочка на сей раз присутствовала на всех без исключения нарядах, и мужских, и женских, и детских. Походило на то, что близится какой-то серьезный праздник, заставивший всех поголовно нарядиться, насколько возможно.

– Церемония, – сказал старшина. – Древняя церемония, которая тут регулярно происходит с незапамятных времен… Но у нас еще есть время, чтобы серьезно поговорить, купец Паколет Карах. Не так уж много времени, но достаточно, чтобы внести полную ясность. Моя дочь тебе нравится? Допрос, конечно, бессмысленный, у меня есть уши, и я каждую ночь убеждаюсь, что вы отлично поладили… ну, а все же?

– Очаровательная девушка, – сказал Сварог, неуклюже глядя в сторону. – Выше всяких похвал.

– Как женщина она тебе годится, или все же желаешь найти что-то получше?

– Ну, в общем… не вижу смысла что-то еще искать, – осторожно сказал Сварог.

– Она тобой тоже вполне удовлетворена. Кое-какие ваши сухопутные ухватки ей весьма понравились.

– Рад слышать, – сказал Сварог еще осторожнее.

– Ну, так что же ты решишь? Она должна была подробно тебе все изложить – что хочет за тебя замуж, что мы невероятно богаты, что только мы спасемся, когда все погибнут в самом скором времени… У тебя было достаточно времени для раздумий, ты взрослый и неглупый человек, наверняка успел все взвесить… Итак?

Сварог незаметно огляделся. При старшине не было оружия, даже обычного скрамасакса на сей раз не имелось на поясе. Стоящие вокруг разряженные морские бродяги тоже были безоружны. В конце концов, что ему мешает при малейшей опасности прыгнуть за борт и пешком добраться до чернеющего на горизонте острова? Как бы ни обжились бродяги в море, вряд ли умеют дышать под водой так, как он. Не догонят, нет…

Тщательнейшим образом взвешивая слова, будто покупающий алмазы купец, стремящийся не ошибиться ни на грош, Сварог сказал:

– Любезный старшина, я безмерно благодарен вам за спасение и гостеприимство, но у нас тоже есть традиции, которые я не могу нарушать, как бы ни была красива твоя дочь и как бы нам ни было хорошо. Уж ты-то должен понимать, какую силу имеют в жизни людей вековые традиции…

– Нужно понимать так, что ты отказываешься?

– С величайшим сожалением.

– И это твое последнее слово?

От плетеного борта его отделял какой-то шаг. Вокруг все стояли неподвижно, не делая попыток напасть, и в глазах не было враждебности.

– Последнее, – сказал Сварог.

И в следующий же миг на Сварога навалилась нешуточная тяжесть, его сбили с ног во мгновение ока, так что он не успел ничего предпринять, повалили на палубу, лицом вниз, заламывая руки, по запястьям скользнула шершавая, жесткая веревка… Он и опомниться не успел, как лежал теперь уже лицом вверх, связанный с величайшим тщанием. Как ни дергался, ослабить веревки не удалось.

Потом он почувствовал, как поднимается вверх. Оказалось, его успели бросить на широкую доску, прикрепленную шарниром к борту напротив выреза в плетне. Сразу несколько рук придерживали его, чтобы не свалился в воду.

Хватило беглого взгляда по сторонам, чтобы увидеть, на всех плотах поднялись подобные доски со связанными людьми – кое-кто из них ожесточенно извивался, другие пребывали в неподвижности, кое у кого рты заткнуты чем-то вроде кляпов. Над морем повисла тишина.

– Церемония, знаешь ли, – легонько пожав плечами, сказал старшина так непринужденно и буднично, словно они беседовали о пустяках в самой что ни на есть мирной обстановке. – С незапамятных времен в этом месте приносят жертвы, чтобы зло подольше оставалось спящим в глубинах. Только-то и всего. У тебя был выбор, и ты его сделал. О чем теперь толковать?

У него были прозрачные, неподвижные глаза фанатика, выполняющего привычную работу без тени эмоции, но с величайшей убежденностью в собственной правоте. Все ругательства застряли у Сварога в глотке – не стоит терять лицо, их ничем не прошибешь…

– Откровенно говоря, мне будет тебя недоставать, купец Паколет Карах, – сказала объявившаяся с другой стороны доски очаровательная Латейя, увешанная раковинами и монетами, как новогодняя елка игрушками. – Кое-какие твои штучки были очень приятными и познавательными. Спасибо за ребенка, – она с мечтательной улыбкой погладила себя по животу. – Отец совершенно прав – у тебя был выбор, все от тебя зависело… Прощай.

– Эи, – сказал Сварог. – А если я…

Старшина усмехнулся чуточку брезгливо:

– Оставь. Ты уже не делаешь выбор по собственной воле, а в страхе пытаешься спасти свою шкуру… Недостойный.

Он поднял правую руку, и на плоту засвистали флейты, затянули длинную, тоскливую мелодию.

Сварог видел, как на противоположном плоту доска поднялась вертикально, и связанное тело, отчаянно корчась, соскользнуло с нее, рухнуло в воду, подняв фонтан брызг, тут же исчезло с поверхности. Не все так скверно, подумал он зло, людей швыряют в воду живыми и невредимыми, так что шансов предостаточно. Лишь бы там, на дне, не оказалось…

– Старшина, – сказал Сварог.

– Ну, чего? – самым будничным тоном спросил наклонившийся к нему несостоявшийся тесть.

– Я еще вернусь, попомни мои слова, – сказал Сварог. – И ты о многом пожалеешь…

– Вздор, – сказал старшина без улыбки. – Утопленники никогда не возвращаются. Судя по тому, что ты не мог обойтись без нашей помощи, ты ничего такого не умеешь… Попроси там от нашего имени, чтобы зло подольше дремало в пучине…

Доска поднялась – и Сварог полетел в воду, шумно ударившись о нее брюхом, стал погружаться лицом вниз. Видел краем глаза, что неподалеку, обгоняя его, идет ко дну еще один связанный, корчась, как рыбка на сковородке. А вон еще один, и еще… Пузырьки воздуха тянулись вверх сверкающими цепочками – и вскоре обрывались.

Глубина оказалась небольшой, и он прекрасно рассмотрел дно, заросли морских кустов, брызнувшие в стороны стайки рыб, какую-то огромную, темную массу слева, скелеты меж камней…

Отчаянно барахтаясь, сумел перевернуться на спину – и в полном соответствии с иными присущими ларам свойствами опустился на дно медленно, плавно, лицом вверх. Правда, вся тяжесть тела давила на связанные руки.

Из предосторожности – кто их там знает? – он лежал совершенно неподвижно, превозмогая боль в связанных руках. Еще какое-то время сверху швыряли жертв, вряд ли все они поголовно были подобными Сварогу случайными гостями, скорее всего, сюда попадали и свои за какие-то прегрешения, а то и вовсе без оных…

Чтобы отвлечься от жгучего неудобства в связанных конечностях, он какое-то время прорабатывал мысленно во всех деталях, как пошлет парочку эскадр с приказом отловить именно эту жангаду, а то и все остальные, если окажется, что человеческие жертвоприношения пользуют и они. Никакой крови и виселиц на нок-реях. Будем гуманистами, переселим их на сушу, а там пусть разбивают себе головы о деревья и камни, если охота. Не хватало еще возведенных в стойкую традицию человеческих жертвоприношений, как будто на Таларе и без того мало проблем. Любая религия, если не считать черных культов, с такими штучками борется беспощадно, так что душа будет спокойна. А если эта девчонка и в самом деле окажется беременной, нужно принять меры, чтобы ребенок вырос в надлежащих условиях, совершенно не зная маменьки… Воспитателей хватит – поручить хотя бы Маре, уж она-то не вырастит слюнтяя или растяпу…

Стайка пестрых рыбешек повисла над ним, осторожно приглядываясь. Со всех сторон сползались крабы. Глянув вверх, Сварог с радостью увидел, что круг распался, прямоугольники плотов перестраиваются, вытягиваясь в три цепочки – и они уплывают прочь. Вот уже ни одного не осталось в поле зрения… пора на свободу.

Он принялся извиваться всем телом, действуя руками и ногами так, как учил когда-то Шедарис. Освобождаться от веревок – настоящее искусство, не уступающее умению фехтовать или драться на кулачках, всякий Вольный Топор им прекрасно владеет, потому что мало ли что в жизни случается…

Это продолжалось довольно долго, морские бродяги навязали искусных узлов – но, во-первых, они не рассчитывали, что связанная жертва останется в живых надолго и примется выпутываться, а во-вторых, веревки понемногу намокли и разбухли, что облегчало задачу.

Сначала он освободил ноги. Кое-как поднялся и заковылял к ближайшему камню с острыми гранями, повернувшись спиной, принялся разлохмачивать о них набрякшую веревку. В конце концов освободил и руки. Прочно встал на дне, разминая затекшие мышцы. Рыбы моментально рассыпались, а особенно назойливого краба Сварог почествовал таким пинком, что тот кубарем улетел в расщелину и там исчез.

Итак, он вернулся к исходным условиям. Как в детских играх с кубиком и фишками: «Если выпала единица, вам следует вернуться на старт». Почти что исходные условия: при нем на сей раз нет ни сабли, ни другого оружия, и на дне он оказался босиком, в наряде из рыбьей кожи. Зато совершенно точно известно, в каком направлении ближайшая суша и как она именуется (вряд ли старшина обманывал его) полуночная оконечность Инбер Колбта… лучше бы полуденная, конечно, более обжитая приличными людьми, ну да что поделать. Главное, до острова всего-то парочка лиг, или немногим больше. Пустяки…

Он посмотрел в сторону. Сузил глаза, покачал головой.

Там лежал на дне, высоко вздымаясь над небольшими камнями, большой военный корабль – внушительный, солидный, нечто вроде крейсера: орудийные башни, решетчатые мачты, локаторы, ракетные установки, высокие надстройки… Лежал, лишь самую малость накренившись на левый офорт и с этого расстояния казался неповрежденным.

Сварог пошел туда, осторожно переступая босыми ногами, чтобы не наткнуться на камень или на краба. Крейсер навис над ним, словно крепостная стена. На правой скуле виднелись большие накладные буквы: ТУРУЛ. Неужели тот самый? Вот так встреча. Турул, насколько Сварог помнил, – какая-то мифологическая птица не из мирных. Значит, известна она была еще до Шторма…

Видимый справа корабль смотрелся совершенно целехоньким, ни единой пробоины в подводной части, непонятно, что же отправило его на дно. Сварог обошел его с кормы, и в удивлении остановился.

По левому борту протянулось полдюжины огромных, круглых, геометрически правильных отверстий – аккуратной цепочкой, с равными между ними расстояниями. Диаметром примерно в десяток уардов. Нигде не видно вырезанных кусков, зато в дыры можно прекрасно рассмотреть совершенно неповрежденное нутро корабля – исполинские механизмы, железные лестницы, переходы и каюты, крюйт-камеры с аккуратными штабелями снарядов и ракет на решетчатых стеллажах. Что же за невиданное оружие или природный феномен оставил такие вот следы?

Поразмыслив, он направился к одной из дыр. Оттолкнувшись от дна, в несколько гребков оказался внутри, на металлическом лестничном марше. Осмотрелся, прикинул, что к чему – и пошел по лестнице наверх, туда, где, по его предварительным расчетам располагался капитанский мостик.

Туда и взобрался через несколько минут. Целехонькие стекла, наклоненные наружу под углом в сорок пять градусов, пульты с экранами и без, моментально опознанный машинный телеграф… И ни единого скелета.

Заложив руки за спину, он прошелся вдоль пультов, читая редкие надписи – все на понятном ему языке, а то, что непонятно, являет собою, скорее всего, сугубо технические или морские термины, которые Сварог попросту не знал.

Он взял стоявшую в углу саблю в никелированных ножнах, покрытых золочеными узорами. Великолепной работы чеканная рукоятка, увенчанная драконьей головой, золотые накладки эфеса, перламутр и бугристая кожа то ли акулы, то ли ската, травленое лезвие… вот только тупая, парадная. Но все же это было лучше, чем ничего. Сварог, не раздумывая, надел через голову металлическую золоченую перевязь из бляшек с отчеканенными якорями и геральдическими рыбами.

Затем подошел к столу с картами. Часть их валялась на полу. Сварог поднял их все, по-хозяйски уселся в привинченное к полу вращающееся кресло – скорее всего, на место давным-давно сгинувшего самым неведомым, но, несомненно, жутким образом краг-адмирала Делутера, державшего на «Туруле» свой флаг, и принялся вдумчиво изучать карты.

От некоторых не было никакого толку: он попросту не мог в них разобраться. Понимал лишь, что это, судя по окрашенным во все цвета и оттенки синего и голубого извилистым линиям, – карты глубин. Понимать понимал, а вот сориентироваться не мог – ни единой понятной надписи, которую можно привязать к известным ему местностям…

Зато другие не таили особенных загадок – на них Сварог увидел почти то же самое, что и на карте в кабинете начальника базы: очертания прежней суши, бесповоротно изменившейся. Сбросив обратно на пол ненужные карты, он прилежно просматривал те, в которых мог разобраться.

И на одной из них увидел жирную черную точку, отмеченную черной же печатной надписью: «Точка Великого Кракена». Если кое-как привязать ее к нынешнему глобусу, точка должна располагаться где-то в Море Мрака, которого на древних картах и вовсе не обозначено. Значит и Море Мрака своим появлением на свет обязано Шторму…

Вот это уже была настоящая добыча. Ценнее ценного. Неважно, что ни одна живая душа не знала, где покоиться Копье Морских Королей и сохранилось ли оно вообще. Главное, он знал место, а это уже немало. Посмотрим, что можно сделать, с народом посоветуемся…