Глава 26. ИЗБАВЛЕНИЕ

Повторяющееся волшебство — это уже обыденность. Выучив заклинание, дающее всегда один и тот же результат, скоро привыкаешь к нему, как живущий от зарплаты до зарплаты инженер к выигранному в телешоу навороченному мобильнику. Подлинное чудо, в какой-то момент переворачивающее жизнь, превращающее ее в ослепительную феерию, всегда непредсказуемо.

Ворохов убеждался в этом каждую ночь, когда Марго распахивала перед ним дверь в иную, магическую вселенную. Иногда он, еще предвкушая блаженство, пытался угадать, как откликнется его плоть на чары сладострастной феи, какие фантастические образы, затмевая реальность, вспыхнут в мозгу. Тщетно! Фея никогда не повторялась, она и сама не знала, чем одарит своего избранника на этот раз.

…Сейчас их несла стремительная горная река, крутила и вертела, то разъединяя, то снова бросая в объятия друг друга. Но подлинную остроту ощущениям придавала близость водопада — он ревел впереди, совсем рядом, там, где между двух черных утесов висел в напоенном влагой воздухе изогнутый меч радуги.

Марго и Андрея в последний раз захлестнуло с головой, бурное течение протащило их у самого дна, а когда вновь выбросило на поверхность, угрюмые каменные стражи реки остались уже позади. В следующее мгновение под ними разверзлась бездна.

Водопад грохотал так, что казалось, будто далеко внизу, где несокрушимый камень принимал на себя многотонные удары обезумевшей воды, в муках и криках рождался новый мир. Страха не было — только восторг, какой испытывает, наверное, парящий в свободном полете парашютист. Падение длилось и длилось. Какое-то время Ворохов еще ощущал ласку обтекающих кожу разогретых струй, потом они запросто прошли сквозь его тело — оно размягчилось, потекло и, наконец, рассыпалось на миллионы подсвеченных солнцем изумрудных брызг. Еще секунда — и рвущиеся снизу потоки раскаленного воздуха превратили их в облачко пара…

Захлебнувшись в экстазе, Ворохов еще долго не мог понять, на каком он свете. И даже увидев доброе пухлое лицо луны, с любопытством глядящей в окошко, не сразу поверил, что она — вовсе не плод его воображения.

Ноги Марго, обнимавшие спину Андрея, медленно соскользнули вниз, Фея тоже возвратилась из своей волшебной страны…

Она раскинулась на кровати, купаясь в лунном свете. Ворохов провел ладонью по ее серебристому бедру, игриво потерся щекой об одну из грудей, мягко прихватил губами сосок — Марго не шевелилась. Просто лежала и бездумно смотрела вверх. Андрей попробовал последовать ее примеру, но ему очень скоро надоело изучать потолок.

— Вот видишь, как все здорово, — сказал он. — Ничего страшного с нами не случилось. А ведь уже две рецензии на «Острова» прошли! Тупые, правда, но ведь и наши критики ничуть не лучше. Все одним миром мазаны! Скажи, ты мной гордишься? Ну хоть немного гордишься?

Ответа не последовало.

— И в самом деле, нашел время для литературоведческих бесед… Тогда поговорим о более насущном. Мне вот пить захотелось — спасу нет. Тебе принести?

— Ми-рр! — утвердительно промурлыкала Марго.

— О'кей. — Он встал, надел шорты и направился к холодильнику. И тут же услышал, как тихонько открылась входная дверь.

В первое мгновение Андрей не понял, что произошло, — только обалдело уставился на шагнувшего ему навстречу незнакомца. Зажегся свет. Пришелец оказался стройным шатеном лет тридцати в джинсах и рубашке цвета хаки.

— Здравствуйте, господин Ворохов, — сказал он на чистейшем русском языке, и только тут Андрей, сообразив, кто к нему пожаловал, схватил стоящую у стены табуретку и рывком занес ее над головой.

Он опоздал; «супер», конечно же, явился сюда не затем, чтобы сразу получить по черепу. В глазах у Ворохова помутилось, голова превратилась в туго надутый мяч, по которому со всех сторон дубасили палками злобные карлики. Он охнул, выронил табуретку и, привалившись к стене, начал сползать на пол.

— Неправильная реакция, — почти добродушно произнес гость, после чего взглядом (да-да, именно взглядом!) поставил Андрея на ноги и, как щенка, втолкнул в спальню. Сопротивляться было бесполезно — все равно что попробовать руками остановить дорожный каток.

Марго вскочила и тут же, как подкошенная, вновь рухнула на кровать. Тело ее дернулось пару раз и застыло.

— Падаль… — прохрипел Ворохов. — Падаль, ублюдок, сво… А-а! — В его мозгу словно провернулось утыканное шипами колесо.

«Супер» спокойно взял за спинку плетеный стул, поставил его посреди комнаты и сел.

— Напрасно, господин Ворохов. Вы ведь еще не знаете, зачем я пришел. Поверьте, если бы мне надо было вас убить, я сделал бы это мгновенно. Садитесь!

Андрей помимо своей воли опустился на краешек кровати. Фигура шатена расплывалась, двоилась, троилась…

— Вы готовы меня слушать? — донеслось до него словно сквозь вату.

Ворохов попытался хотя бы сжать кулаки — и не смог.

— Что ты с ней сделал? — Он не узнал своего голоса.

— Ничего страшного. Нам незачем отвлекаться, поэтому я ее на время усыпил.

Андрей с неимоверным трудом повернул назад голову, наполненную, казалось, металлическими опилками. Грудь Марго мерно вздымалась — зеленоглазая фея действительно спала.

— Если ты ей хоть что-нибудь сделаешь… «Супер» усмехнулся. И в самом деле, забавно: этот полумертвый русский, которого он одним мысленным импульсом мог отправить в царство теней, пытался ставить ему условия!

— Ваша подруга в полной безопасности, господин Ворохов, потому что вы мне нужны. Я чужд сантиментов, но не чужд логики. Было бы нелогично причинять вам ненужную боль…

— Ты уже ее причинил… — Он скривился, но сдержал готовый вырваться стон. — Слушай, я не тряпка, на которую можно наступать. Если так хочешь поговорить, сделай же что-нибудь!..

Какое-то время ночной гость в упор смотрел на него, словно изучая.

— Это уже похоже на разговор. Уверен, мы с вами поладим.

В следующую секунду боль схлынула, и первое, что сделал Ворохов, — накрыл обнаженное тело Марго скомканной во время любовных ласк простыней. Затем подался вперед, будто надеясь, что ему удастся прыгнуть, повалить «супера», вцепиться в горло и душить, душить, душить… Но у него тут же нестерпимо заломило в висках. Да и могло ли быть иначе?

— Выбросьте это из головы, — сказал «супер». — Чем скорее, тем раньше мы перейдем к делу.

— Хорошо, — сказал Ворохов, глядя в пол. Ему оставалось только тянуть время, подкарауливая момент, когда его зловещий собеседник позабудется и ослабит контроль. Вероятность этого, конечно, была ничтожна. Но она была. — Чего же ты хочешь?

«Супер» на несколько секунд прикрыл глаза, как бы показывая: ты полностью в моей власти, мне даже незачем на тебя смотреть, чтобы надежно держать на поводке.

— Я хочу всего-навсего править миром. Звучит, конечно, банально. Впрочем, любое желание банально.

Даже если кому-то нестерпимо захочется… ну, скажем, в день рождения соседа нагадить ему на голову через водосточную трубу, будьте уверены — такая мысль уже непременно приходила в чью-нибудь голову. Что ж, я и не претендую на оригинальность. Зато моя мечта вполне осуществима.

— Точно так же, как затея Клана об обустройстве рая вне Земли, — не утерпел Ворохов.

— Э нет! — «Супер» поднял указательный палец и покачал им. — Разве мне до сих пор что-нибудь не удавалось? Может быть, только Кановас… Но где-нибудь обязательно есть хоть один бессмертный и я непременно встречу его на своем веку.

Андрею вспомнились два фантастических романа с одинаковым названием «Властители мира». Один — Жюля Верна, второй — Беляева. Герои обоих, надо сказать, выглядели куда большими гуманистами, чем этот Джек-Потрошитель. Чуть ли не невинными агнцами! Но, может быть, именно поэтому у них ничего не получилось?

— Многие завоеватели пытались покорить мир, — сказал он. — Миллионы людей положили, а чего добились? Лишь того, что временно оттяпали себе какие-то куски земной поверхности — кто побольше, кто поменьше. Не помогла вся их военная мощь. А что есть у тебя? Какую дубину ты приготовил для нашей старой планеты, уже повидавшей немало всякого… — Он хотел добавить «дерьма», но сдержался. Раз уж собрался тянуть время — лучше не раздражать этого типа.

Его той, конечно, не мог понравиться «суперу». Но он не подал виду, что задет. Даже улыбнулся!

— Что есть у меня? Сейчас расскажу. Все равно вы выйдете из этого дома моим союзником — или не выйдете вообще. Вы читаете газеты, господин Ворохов? Смотрите телевизор? Так вот вас, наверное, заинтересовала череда загадочных смертей в высших эшелонах ведущих мировых держав. Видите ли, одна из моих многочисленных способностей — убивать человека на расстоянии, где бы он ни находился. Правда, не любого. Он должен быть очень известной личностью, влияющей на судьбы многих людей. До мелкой сошки скорее всего сигнал не дойдет — он просто затухнет по пути.

— Какой сигнал?

— Не торопитесь, сейчас все узнаете. Прежде всего надо заявить о своих намерениях. Поэтому я отправляю по Сети сообщение, скажем, президенту США. Пишу ему примерно следующее: «Извините, сэр, но вам придется сложить свои полномочия. Дело в том, что нынешний порядок вещей никуда не годится. Хотя бы потому, что Америка непомерно разжирела за чужой счет, выкручивая руки остальному миру. Так что я собираюсь создать на планете более разумное общественное устройство. Если вы не принимаете этот аргумент, то в скором времени готовьтесь хоронить одного из ваших друзей — сенатора от штата Миссури Джона Смита». Похожие послания направляю лидерам других крупных государств. Ответов на первые письма даже не жду — до них не снизойдет, пока не продемонстрируешь свою силу. Поэтому сразу приступаю ко второй фазе — формирую в голове список лиц, подлежащих уничтожению. Это легко, так как все упомянутые персоны более чем известны. Я знаю, как они выглядят, чем занимаются, где находятся. Чем ярче образ — тем вероятнее успех. Потом выбираю скопление народа и мысленно диктую толпе перечень. Накрепко вбиваю в мозги, зомбирую, причем сами зомби, естественно, ни о чем не подозревают. Делаю это многократно, в разных странах, так как путешествую часто — у меня много неотложных дел на всех материках. Таким образом, каждый человек, составляющий толпу, словно становится переносчиком болезнетворного вируса. Заметьте: только переносчиком! «Инфицированные» расходятся кто куда, заражают других людей, и рано или поздно вирус добирается по цепочке до лица, внесенного в список. После чего указанное лицо умирает той смертью, какую я ему предначертал. Обычно это бывает инсульт.

Ворохов дорого бы дал за то, чтобы излияния «супера» оказались обыкновенным «словесным поносом». Ведь чего только не наговоришь в приступе мании величия! Но этому чудовищному отпрыску Клана приходилось верить.

— Как это получается, я и сам не знаю, — продолжал «супер». — Когда вы, например, зеваете, в движение одновременно приходят десятки мышц. Но ваше сознание не контролирует их работу — все происходит автоматически. Да и зачем отслеживать процесс, если главное — результат? Конечно, надо знать, где распространять вирус. Лучше всего — в аэропортах. Люди разлетаются во все концы света, цепочки получаются длинные и разветвленные. Многие затухают, но волна все же постепенно катится в нужном направлении.

Слушать стройного шатена было страшно. Но если сразу раскиснуть, оцепенеть от ужаса — нечего и думать выбраться из этой переделки. Как бы мизерны ни были шансы, нельзя вовсе сбрасывать их со счетов. И вместо того, чтобы обреченно молчать, Ворохов с издевкой спросил:

— К чему же такие сложности? Один «классический» зомби, нацеленный на определенный объект, — и все!

— Вы рассуждаете как дилетант. Какова вероятность того, что зомби, случайно подвернувшийся под руку человек, проникнет, например, в Пентагон? Да и мало ли что с ним может случиться! А распространяясь по цепочке, вирус действует целенаправленно, сам в пути перескакивает на людей, все более близких к тому же Пентагону. Как? Я уже говорил — не знаю. Таков мой Дар. Я не собираюсь изучать его под микроскопом, с меня достаточно того, что он есть.

— Ну ладно, Дар так Дар. Только чего ты этим добьешься? Террор в наше время не редкость, но ни одно правительство из-за этого не наложило в штаны, не сползло с кресел, не уступило власть какому-то невидимке!

— Напрасно так думаете. Конечно, первую угрозу спецслужбы не воспринимают всерьез, считают это выходкой безумца и даже не докладывают президенту. Но недели через две неожиданно умирает господин Смит. Само собой, все последующие письма от «невидимки» уже через считанные минуты кладутся на стол в Овальном кабинете. Соратники президента мрут, как мухи, и он начинает мелко трястись, предчувствуя, что скоро отправится вслед за ними. После чего, естественно, начинаются переговоры через третьих лиц, в ходе которых разные ФБР и АНБ пытаются поймать меня за жабры. Но это им не удается.

— Почему же?

— Да просто я, помимо прочего, еще и компьютерный гений. Говорю это без ложной скромности. У меня много своих секретов. Открывать их вам я не буду, да и вряд ли вы что-нибудь поняли бы. В общем, я так хорошо заметаю следы, что отыскать меня не поможет никакая техника!

— Допустим. Но тебе же когда-нибудь придется покинуть убежище, чтобы водрузить свой трон над миром?

— Не все сразу. Я предлагаю правительствам план поэтапной передачи власти в мои руки. Сами понимаете, деваться им некуда. Тем более что самым благоразумным политикам я предложу отличные должности в своем будущем кабинете. Они ничего не потеряют, даже наоборот! Конечно, план рассчитан не на один год. Придется потерпеть, зато в результате все серьезные структуры — силовые, разумеется — окажутся под моим контролем. Вот тогда-то я и смогу безбоязненно выйти на сцену.

— Бог с ними, со структурами, им все равно, какому хозяину служить. Но как ты собираешься перековать миллиарды умов, привыкших к демократии?

— Демократия… Аппетитная кожура гнилого яблока! Она лопнет мгновенно, стоит только надавить. На самом деле люди ничуть не изменились. Они полны той же мерзости, что и тысячи лет назад, дают волю тем же свинским инстинктам. Конечно, были попытки как-то облагородиться. Например, придумали себе религию — когда тянешься к идеалу, пусть и высосанному из пальца, все-таки чуточку приподнимаешься над вонючим болотом. Только все напрасно. В дохристианскую эпоху люди были даже гуманнее. Ну, зажарят раз в полгода кого-нибудь из соплеменников на костре. Подумаешь! Зато никаких тебе подарков цивилизации вроде Освенцима, Хиросимы или изрытой натовскими бомбардировками Югославии.

— Все равно не верю, что этот безумный план может сработать. Ну да ладно, перейдем к делу. Что тебе от меня нужно? Я умею лишь одно — писать романы, которые иногда кое-где кое-кто понимает.

— Бросьте, господин Ворохов. Вам не могли не сказать, что у вас есть еще один дар. Не догадываетесь какой? Я сам был ошарашен, когда расшифровал вашу кси-волну, записанную на Вуде. Так вот, вы — своего рода белок-фермент. Катализатор, во много раз усиливающий некоторые мои способности. Да, именно мои, я не оговорился! Вот пример. Вирус, который я посылаю по цепочке, добирается до цели непозволительно долго. В итоге предсказанные мною смерти происходят с большой задержкой. Это вызывает у нынешних властителей мира иллюзию, будто я слаб, будто у них есть время взять игру в свои руки, отыскать меня, где бы я ни находился, и уничтожить. Но с вашей помощью дело пойдет гораздо быстрее: вирус стремительно промчится по цепочке и начнет выкашивать людей, внесенных в мой список, одного за другим. Чтобы подхлестнуть процесс, вам достаточно находиться рядом со мной в момент, когда я «инфицирую» толпу. Ну и, конечно, играть свою роль сознательно. Иначе я мог бы просто парализовать вашу волю и водить вас за собой на мысленном «поводке». Но угнетенный дух, если выражаться высокопарно, не способен на катализ. Чтобы прийти к этому выводу, я долго колдовал с вашей записью.

Ворохов и прежде не считал себя заурядной личностью, а знакомство с «мечтателями» еще больше утвердило его в этом мнении. Но с тех пор судьба преподнесла ему столько сюрпризов, включая крайне неприятные, что любому человеку их хватило бы до конца дней. Куда же еще? Одно дело — убедиться в своей генетической одаренности. Но узнать, что тебе написано на роду стать пособником самого дьявола?

— Я… катализатор? Как это?!

Шатен немного придвинулся к нему и непринужденно вытянул ноги, словно сидел у себя дома перед камином.

— Уж не знаю, что было на уме у Направляющих, но факт остается фактом: вы не просто «кси», а потенциальный «супер». Нет, не так. Вы — «супер» с недоразвившимися способностями. Личинка, а может быть, даже куколка. Только такая куколка, которой никогда не выбраться из кокона, не взмахнуть крыльями. Это тоже просчитано на компьютере. Максимум, что вы можете — приумножать силу настоящего «супера».

— Вот как? Значит, куколка… Которую можно использовать, а потом наступить на нее и размазать по полу. Верно? И ты думаешь, что я, зная это, — добровольно помогу тебе подмять под себя мир?

— Вы знаете не все. Я вообще не собираюсь вас убивать. Это было бы несусветной глупостью. У вас невероятно редкий дар. Может быть, таких «кси» до сих пор не было и никогда больше не будет. По крайней мере ни о чем подобном хроники Клана не сообщают. Поэтому вы спокойно доживаете до глубокой старости. Ведь завладеть миром — только полдела. Всегда найдутся фанатики, призывающие толпу к прежнему хаосу. Или, как они это называют, к свободе. Но полной свободы не может быть по определению. Те, кто ведет к ней людей, сами же потом и садятся им на шею. Ни одна эпоха не обходилась без бунтов и революций. Так что безмятежно править планетой с помощью одних только мудрых указов не получится. Не знаю, насколько часто, но применять силу придется обязательно. С вашей помощью, разумеется. И не думайте, что я низведу вас до положения слуги. У вас будет второй пост в государстве Земля. Вы будете делать все, что вам заблагорассудится, и лишь иногда оказывать мне известные услуги. Не исключено, что мы даже подружимся. Я уже предвижу, какие полчища льстецов и лизоблюдов начнут стекаться к моему престолу. Но вы таким никогда не станете, и мне всегда будет интересно с вами общаться, даже вступать в дискуссии. Живой человек в царстве манекенов с гибкими спинами! Это большой плюс, не находите?

— Известные фразы! — сказал Ворохов. — Демагогия!

«Супер» посмотрел ему в глаза — уже без всякого чувства превосходства. Невероятно, но в его взгляде наконец-то появилось что-то человеческое!

— Вы можете считать меня чудовищем, — сказал он. — Но за последнее время я многое понял. Быть бесконечно гордым и столь же бесконечно одиноким — это трагедия. Сталин был одинок, и это отравляло ему все удовольствие от ничем не ограниченной власти. Да, его любили, но фанатичной, неестественной любовью. Я не знаю, как убедить вас в том, что вы для меня не просто орудие. Вам остается только мне поверить.

«Раскроется ли он когда-нибудь? — подумал Ворохов. — Может, и расслабится на секунду. Но как уловить этот момент? Черт, куда Марго засунула свой нож? Я даже никогда не интересовался, где она его держит. Во всяком случае, не под подушкой. А хорошо бы! Метнуть эту железяку я, конечно, не сумею, но пырнуть гада…»

— Заманчиво излагаешь, — сказал он. — Только одного не учел. Я слишком люблю людей, чтобы помогать кому бы то ни было уничтожать их.

— Это неправда. На самом деле вы вовсе не любите людей. Я, конечно, не знаток вашего творчества, но кое-что просмотрел. В ваших произведениях вообще нет ни одного человека! Факт, много говорящий любому психологу.

— Но я люблю Марго!

— Всего лишь как свою собственность. До других представителей рода людского вам дела нет, не правда ли? Думаю, незачем доказывать, что любовь к женщине не имеет ничего общего с желанием обнять все человечество. Будь так, на земле уже давно наступил бы коммунизм.

— И все-таки, что ты сделаешь, если я откажусь? Будешь меня пытать?

— Вам почему-то кажется, что я садист. Ничего подобного! Поверьте, если бы мне удавалось достигать своих целей, никого не убивая, я был бы только рад. Вы — слишком ценный для меня инструмент, и разрушать его — верх неразумия. Есть другие способы. Например, причинить боль вашей девушке.

Глаза у Ворохова вспыхнули, и он приподнялся, но «супер» тут же усадил его обратно.

— Сами видите — и это не лучший путь. Я добьюсь только того, что вы возненавидите меня, как злейшего врага, а в худшем случае — повредитесь в уме. Чтобы понять это, не надо быть великим психологом. Но нет таких замков, которые нельзя было бы открыть. Допустим, я заблуждаюсь, недооценивая степень вашего альтруизма. Вас в самом деле заботят судьбы человечества?

— Заботят, — ответил Ворохов, еще не понимая, куда клонит «супер». — Если тебе так интересно, скажу: хотя на свете творится много мерзостей, я в сто раз охотнее назову себя гражданином мира, чем мыслящей ячейкой Клана. Тем более что о Клане и узнал-то случайно.

— Замечательно, — сказал «супер» и вынул из кармана рубашки маленький компакт-диск. — Может, вы и усмехнулись про себя, когда услышали, что я компьютерный гений. Но это действительно так. Здесь вирус, какого еще не бывало. Сейчас я запущу его в Сеть. По моим расчетам, противоядие придумают еще не скоро. Распространившись по миру, вирус вызовет паралич, завязанный на электронные мозги. Не сразу, конечно, но кризис будет нарастать, пока ведущие компании не рухнут, как карточные домики. Разумеется, рано или поздно антивирус изобретут. Тогда я запущу новую версию, более неуязвимую и разрушительную. Но это еще не все. Вирус проникнет в закрытые сети, управляющие ядерными силами известных вам держав. Разумеется, не божьим духом — я, как нетрудно догадаться, материалист. Но мой Дар очень многогранен, и уж поверьте, я придумал, как это осуществить. Ракеты ослепнут, превратятся в бесполезные металлические болванки, начиненные плутонием. Ими нельзя будет пугать даже детей. Системы управления обычными войсками постигнет та же участь. Об этом я незамедлительно сообщу странам, которые не сумели компьютеризировать все и вся, но имеют достаточно оружия, чтобы поквитаться с Западом за былые унижения. Вы представляете себе, что такое исламский фундаментализм? Есть и другие государства, которые до сих пор ползали на брюхе перед Штатами и Европой, признавая их силу. Как они себя поведут? Догадаться нетрудно. Нет таких рабов, которые не ринулись бы с удовольствием добивать поверженного господина и расхватывать его имущество. Я мог бы детально описать, во что это выльется, но зачем? Вы писатель, человек с воображением.

Воображения у Ворохова действительно было хоть отбавляй, и оно нарисовало столь мрачные картины, что он содрогнулся.

— Это безумие! Ты хочешь, чтобы мир рухнул? «Супер» откровенно наслаждался его отчаянием.

— Не надо преувеличивать. Запад слишком силен, а потому в конце концов все равно возьмет верх. Просто после такой передряги он гораздо охотнее пойдет на мои условия.

— Слушай, не знаю, как тебя там! Я не вижу никакого смысла…

— Смысл есть. Все дело в вас, господин Ворохов. У вас болит душа за человечество? Очень хорошо. Скажите «да», и вирус не уйдет в Сеть. Я все равно добьюсь своего, только в этом случае обойдется без кровавой бойни, уцелеют десятки, а может, и сотни тысяч людей. Если вы откажетесь, их смерть будет на вашей совести. Конечно, моя программа — шедевр. Я разрабатывал ее, еще не зная, смогу ли напасть на ваш след. Но зачем прибегать к вирусу, если можно достичь цели более простым путем? Пусть то, что могло как следует тряхнуть земную цивилизацию, останется лишь произведением искусства. Вы согласны?

Андрей знал одно: если он скажет «да», то уже никогда не сможет посмотреть в глаза Марго. Она вновь оказалась права, а он повел себя как законченный эгоист. Ты хотел славы? Вот и наслаждайся ею, стоя на трупах! Ничего уже не поправить, не переиграть, даже если скупить весь тираж «Островов», сжечь, а пепел развеять по ветру. Кто-нибудь мог утешить себя мыслью: «Супер» осуществил бы задуманное и без меня». Кто-нибудь, только не он, Ворохов…

— Так как? — спросил шатен.

Вместо ответа Андрей рванулся к нему — так буйный узник психбольницы, лелея в изуродованном мозгу мечту об избавлении, пытается разодрать в клочья стиснувшую его мертвой хваткой смирительную рубашку. Но, как известно, нет такой силы, на которую не нашлась бы еще большая сила. Она швырнула его обратно, на место, указанное господином.

«Супер» встал.

— Я понимаю вас, господин Ворохов. Выбор между плохим и худшим делать непросто. Но вам придется отбросить иллюзии. Выбор будет сделан в любом случае. Даже если вы промолчите. Это будет означать следующее: вы согласны, чтобы перед моим воцарением людишки какое-то время попускали друг другу кровь. Где у вас компьютер?

Ворохов поднялся и, шатаясь, как пьяный, повел будущего властелина мира в свой кабинет.

— Великолепно, — сказал «супер». — Встаньте вон там, чтобы я вас видел. Очень хорошо. Ну так как? Сразу перейдете в мой лагерь или желаете сначала убедиться, чем обернется в этом и без того неблагополучном мире ваш отказ?

Ворохов уже почти ничего не соображал. В голове образовался вакуум. Лишь несколько простеньких мыслей, словно пытаясь согреться друг о друга среди межзвездной стужи, обреченно водили хоровод: «Нельзя сказать „да“… Нельзя сказать „нет“… Ничего нельзя…»

«Супер» пожал плечами, сел за компьютер и вставил диск.

В следующее мгновение он завопил, откинулся на спинку стула и забился, как насаженное на булавку насекомое.

Под потолком зазмеились струйки голубоватого дыма. Они выбирались из углов и, оказавшись над рабочим столом Андрея, полого стекали вниз, захватывая «супера» в воронку. Тот скрючился, как от удара в живот, и, словно кровоточащий сгусток, выхаркнул: «Нет!»

Из стен выползали все новые дымовые струйки. Воронка подрагивала, напоминая захватившую добычу паучью сеть.

— Нет!.. — повторил «супер». — Вы не сможете… я… Это не… У-у!.. — Он сник.

Нити «паутины» начали переплетаться, образуя замысловатый узор. Это могло даже показаться красивым, если не знать, что творилось внутри воронки. Притихший было пленник встрепенулся. Он отчаянно размахивал руками и, похоже, ругался на чем свет стоит. Но из-за «решетки» не доносилось ни слова — тюремщики каким-то необычным способом «выключили» звук.

Края воронки стали сближаться — над головой узника как будто затягивался мешок. Если до сих пор «супер» на что-то надеялся, то теперь им овладел животный страх. Он обхватил себя руками за плечи и уставился в одну точку — словно заглянул в открывшееся жерло ада, где ему было уготовано вечное поселение. Вдруг что-то громко и противно чмокнуло (такой звук могла издать упавшая с высоты огромная жирная капля) — и несостоявшийся «колебатель вселенной» исчез. Опустевший мешок еще пару секунд висел над полом, затем распался на отдельные нити, вскоре растворившиеся в воздухе.

Невероятная сцена длилась минуты полторы, и Ворохов за это время ни разу не пошевелился. Он ощущал себя кроликом, на глазах у которого удав пожирает его собрата. То, что этого собрата только что самому хотелось придушить, почти не имело значения. Сила, только что раздавившая «супера», могла ненароком прихлопнуть и еще одну букашку. Как знать — может, чудом не прихлопнула…

Все было предельно ясно. Направляющие не вымерли, не затерялись в запутанных лабиринтах пространства — времени. Они продолжали следить за Землей — пусть не пристально, а так, вполглаза. Как аквариумист, которому однажды наскучили его рыбки. Но он по-прежнему за них в ответе, а потому время от времени подходит к заселенной им мини-вселенной, чтобы посмотреть, живы ли обитатели, и кинуть щепотку корма. И вот, в очередной раз бросив взгляд на третью планету в свите заурядного желтого карлика, Направляющие подловили шустрого «супера» на небезобидных проделках. Плюнуть бы на него, да и дело с концом. Но побочное дитя великого эксперимента, впервые со дня раздачи «меток», преступило некие рамки. Пока «супер» уничтожал своих, было еще ничего — видно, в ходе опыта это допускалось. Тем более, что Клан возродился бы вновь при любом опустошении в своих рядах. А вот посягать на «контрольную группу» — может, и не лучшую, но подавляющую часть человечества… Тут уже ни-ни! По замыслам исследователей, она должна была оставаться в первозданной дикости, то есть, живя своим умом, неспешно продвигаться по протоптанной исторической дорожке. Иначе с кем же сравнивать доблестных сынов и дочерей Клана? В общем, звездные мудрецы проследили за шалуном и в последний момент просто изъяли его из мира, которым он так хотел позабавиться.

Вся эта цепочка умозаключений прокрутилась в мозгу Ворохова и тут же была оттеснена куда-то далеко, на самые задворки памяти, потому что в кабинет вошла Марго. Она выглядела слабой и надломленной, как после болезни. Сделала еще шаг, покачнулась — и Андрей, выйдя из оцепенения, рванулся к ней. Обнял, прижал к себе и зашептал быстро и горячо:

— Все хорошо… Все у нас теперь будет хорошо… Сейчас и всегда… Ты веришь?

Марго закрыла глаза. Затем, не отвечая, нащупала у себя на плече его руку, и их пальцы переплелись…