Глава десятая
Разные миры
Тот, кому ни разу не приходилось ухаживать за выздоравливающей принцессой, и представить себе не может, какое это сложное дело. Легче уж пилотировать в условиях нулевой видимости посадочный модуль класса «пи-экс»!
Еще несколько дней лунная девушка оставалась такой больной и беспомощной, что мне приходилось заботиться о ней, как о ребенке — и это, несомненно, оскорбляло гордость Высочайшей среди равных. Новопроизведенному лавадару (каковое звание соответствовало в Лаэте чину командира королевской гвардии) то и дело давали почувствовать разницу между сидящей на престоле и стоящим у подножия трона. Порой мое добродушие с трудом выдерживало подобное испытание, но стоило Наа-ее-лаа заплакать, — а все наши размолвки в пору ее выздоровления обычно кончались слезами, — и я, стиснув зубы, смирял свою гордость.
Справедливости ради следует признать, что жизнь под одной кровлей с новопроизведенным лавадаром являлась нелегким испытанием также и для наследной принцессы. Родившаяся во дворце великого ямадара Сарго-та, воспитанная жрицами верховного бога Интара, Наа-ее-лаа была напичкана предрассудками, с которыми ей трудно было бороться. Необходимость принимать от мужчины услуги, какие женщины ее класса обычно получали только от служанок, повергала ее в смятение; мое незнание простейших правил придворного этикета шокировало и оскорбляло ее странные манеры поражали и смущали.
Но перенесенные испытания смягчили гордый нрав дочери Сарго-та: уверен, если бы мы встретились во дворце, с ней куда сложнее было бы поладить! А сейчас Наа-ее-лаа пыталась объяснять все мои странности ранением в лоб, полученным во время стычки с ва-гасами, я же старался терпеливо сносить ее капризы, относя их за счет болезни… Таким образом, наше общение представляло собой (по мнению каждой из сторон) длинную цепь взаимных уступок.
Как только Наа-ее-лаа немного окрепла, она потребовала подробного рассказа о том, как я очутился среди но-вансов, однако в самом начале прервала мое повествование возмущенным криком:
— Не кощунствуй! Только презренные каль-кары утверждают, будто за небесной твердью живут существа, похожие на нас! Но истинные уни-ты прекрасно знают, что на небесах живут одни бессмертные боги! Туда вознесся в своем Летающем Доме великий Интар, и если ты будешь богохульствовать, он обрушит на тебя сверху испепеляющий огонь!
На том и закончилась моя первая попытка рассказать о мире, откуда я явился.
Однако при всех недостатках, порожденных воспитанием, Наа-ее-лаа была умной девушкой и не могла не подмечать многих непонятных вещей, которым тщетно пыталась найти объяснение.
Что за странные лекарства я ей даю? Из чего сделана моя одежда? Откуда у меня все эти диковинные вещи, каких она ни разу не видела в Ла-эте? Почему я иногда начинаю говорить на языке, не похожем ни на один язык во-наа?
Этикет требовал, чтобы я правдиво отвечал на все вопросы дочери ямадара, — но моя правдивость приводила Наа-ее-лаа то в негодование, то в ужас.
Меня не удивило неприятие воспитанницей святилища Интара элементарных астрономических истин, зато другое обстоятельство повергло в глубокое уныние.
Из рассказов принцессы я сделал вывод, что даже здешние цивилизованные народы стоят на весьма невысоком уровне развития. Если колонизация Луны марсианами успела в представлении унитов превратиться в сошествие богов на Землю, мне не стоило мечтать об их помощи в ремонте корабля. Правда, в резервуаре, крепившемся к священным крыльям, явно находился восьмой луч, — и потому моей последней надеждой какое-то время оставались жрецы Интара.
Но и эту мою надежду Наа-ее-лаа вскоре развеяла по ветру. Да, могущественные служители верховного бога знали гораздо больше, чем остальные жители во-наа, но и они верили, что украденные нонновар крылья даровал унитам сам Интар. Помимо Лаэте только в храмах двух других лунных городов хранились подобные крылья, и Не-ела содрогалась от ужаса при мысли о своем небывалом кощунстве. Выкрасть одну из величайших святынь верховного бога — отец никогда не простит ей такого!
— Но иначе меня отдали бы Кавису, а Интару был неугоден этот брак. Все знамения предвещали беду, но верховный жрец ничего не хотел слушать!
— Так ты не хотела выходить за него замуж только из-за знамений?
Нонновар, смутившись, опустила головку.
— Я не любила его… — наконец прошептала она. — Пусть Интар покарает меня за кощунство, если сон, в котором сам верховный бог указал мне путь к спасению, был ложным!
Нет, я не мог надеяться получить помощь в починке космического корабля от жителей мира, где принцесс насильно выдавали замуж, где путь к спасению им указывали боги в пророческих снах и где перед примитивными летательными аппаратами молились верующие в величественных храмах.
Мир, о котором рассказывала мне Наа-ее-лаа, в чем-то напоминал древний мир моей родной Земли, а в чем-то был совсем на него непохож.
В городах, населенных унитами, все население с рождения делилось на классы, и едва ребенку исполнялось полгода, его клеймили особым знаком, на всю жизнь определявшим положение уни-та в иерархии жителей городов и деревень. Только итоны — или равные, как они еще называли себя, — избегали клеймения висков или лба. Уже само отсутствие клейма возносило их над прочими сословиями, имевшими общее название карха-нов (что в вольном переводе означало «низшие»). Карханы тоже делились на классы, внутри которых имелись и богатые торговцы, и представители презренной голи, но итоны свысока относились ко всем унитам, носящим клеймо.
Неизвестно, когда и почему возник этот дикий обычай, но он, без сомнения, сильно задерживал развитие лунной цивилизации. Благодаря клеймению самый предприимчивый и талантливый кархан не мог надеяться перешагнуть границы своего класса — ему всю жизнь суждено было оставаться низшим, даже если бы он добился успеха во всех своих начинаниях и разбогател.
Ниже карханов стояли только скины, но об этих презренных существах Наа-ее-лаа вообще отказалась говорить, не желая осквернять свой язык подобной темой.
А еще в во-наа обитали некие калькары… Насколько я понял, сперва они были немногочисленной еретической сектой, подрывавшей официальные религиозные догмы и отрицавшей божественные права итонов на власть; но с каждым келдом их движение росло и ширилось, пока наконец еретикам не удалось захватить власть в некоторых крупных городах. Придя к власти, вожаки калькаров немедленно заклеймили лбы всем тамошним итонам, освободив от клеймения своих новорожденных детей… Но только своих, а отнюдь не детей всех карханов.
Гончарный круг истории повернулся, ничего, по сути дела, не изменив. Согласно букве закона в Новых Городах все жители были равны, однако большинство тамошних унитов продолжало носить на лбу клеймо и подчиняться новым законам и властям, очень мало отличающимся от старых.
Однако знать Старых Городов, помнившая о кровавых бунтах калькаров, считала всех обитателей Новых Городов еретиками и преступниками. И если раньше жители во-наа делились только на унитов и ва-гасов, то теперь они раскололись на обитателей Старых и Новых Городов, на калькаров и на «истинных» унитов; уже пятьдесят земных лет эти два лунных мира находились то в состоянии шаткого перемирия, то открытой войны.
Больше, чем калькаров, Наа-ее-лаа ненавидела только ва-гасов, упорно отказываясь считать их мыслящими существами.
Она терпеть не могла Та-вана, который иногда приходил в нашу пещеру, и содрогалась даже при виде маленького Кус-ки.
Я же при появлении этого постреленка всякий раз мысленно ухмылялся, вспоминая, как когда-то боялся, что мне придется опекать спасенного во время грозы сироту. В действительности все получилось наоборот: Кус-ка взял под свою опеку сильного, но бестолкового унита. Во время ночных привалов он приносил мне еду, ухитряясь проскальзывать мимо часовых, учил премудростям жизни в горах — и даже сейчас, в щедро-изобильных Теплых Землях, по привычке продолжал одаривать своим покровительством.
Я давно привык к диковинной внешности ва-гасов и не считал их уродами; а в тот день, когда Кус-ка притащил в нашу пещеру большой котелок горячего бульона с кусками мяса ти-мана, он показался мне куда симпатичнее любого розовощекого человеческого ангелочка с обложки журнала детских мод. Но принцесса встретила мальчишку привычной презрительной гримаской и словом:
— Румит!
Я едва успел спасти котелок и перехватить ринувшегося в атаку маленького но-ванса. Подобно лаэтской принцессе Кус-ка не выносил никаких посягательств на свою особу, но я уже наловчился обращаться с ним и сумел вытащить наружу так, что четвероногий сорванец ни разу меня не укусил.
— Если эта самка еще раз назовет меня руми-том, я ее съем! — свирепо заявил Кус-ка.
— С каких это пор но-вансы начали убивать женщин? — осведомился я.
— Она не женщина, а уродливая мерзкая уни-та! — возразил мальчишка. — И Го-ва-го сказал, что если за нее не дадут выкуп, она отправится в котел!
— Придется тебе поискать другую пищу, Кусака, — усмехнулся я, слегка подтолкнув его в лохматый затылок. — Кстати, насчет пищи… Спасибо тебе за мясо. А теперь ступай, побегай с другими детьми!
Взбрыкнув, юный но-ванс поскакал прочь, но через несколько ярдов остановился и крикнул:
— Ты ложишься с этой женщиной, да, Джулиан?!
— Кусака, заткнись! — сердито рявкнул я. Но маленький паршивец завопил еще пронзительней:
— Лучше брось эту слабосильную рыжую уродину и выбери одну из женщин но-вансов!
С этими словами он умчался — только пыль столбом, — а я вернулся в пещеру, заранее зная, что меня ждет.
Наа-ее-лаа отлично понимала язык ва-гасов, очень похожий на ее собственный, и не успел я переступить порог, как на меня обрушился шквал царственного негодования.
Не желая ввязываться в перепалку, я молча принялся хлебать суп. Каким восхитительным показалось мне это мясное варево без соли и приправ!
Но лавадар, осмелившийся есть в присутствии Высочайшей — к тому же изволившей в данный момент гневаться, — наверняка нарушал целую дюжину правил дворцового этикета, и Наа-ее-лаа не замедлила мне об этом объявить. К тому времени, как она выдохлась и умолкла, я успел наполовину опорожнить котелок.
— Спасибо за очередной урок хороших манер, Неела. А теперь поешь, — я протянул котелок принцессе.
— Так ты решил поделиться со мной объедками, лавадар?! — задохнувшись от ярости, вскричала Наа-ее-лаа.
— Почему объедками? Я честно оставил тебе половину…
Дочь Сарго-та на какое-то время лишилась дара речи.
— Конечно, а чего еще можно ждать от итона, якшающегося с ва-гасами?! — наконец прошипела она. — В Лаэте даже последний скин постыдился бы разговаривать с четвероногими горными тварями!
— Если бы ты присмотрелась к ва-гасам получше, Неела, ты бы увидела, что они такие же разумные существа, как униты. В конце концов, именно Кус-ке мы обязаны сегодняшним обедом!
— Я ничем не обязана никому из ва-гасов! — отрезала нонновар, задирая носик к потолку. — А ты можешь отправляться к своим четвероногим, вместо того чтобы проводить время с такой слабосильной уродиной, как принцесса Лаэте!
Разговор принял опасный оборот.
Лунная девушка до сих пор тяжело переживала потерю своих роскошных волос (в Лаэте коротко стригли только рабынь) и считала, что болезнь превратила ее в дурнушку. Я часто слышал ее всхлипывания, когда она рассматривала себя в мое зеркальце для бритья, и никакие комплименты не могли утешить бедняжку: Наа-ее-лаа принимала их за грубую лесть. А ведь я был искренен в своих похвалах, как никогда!
Увидев слезы, заблестевшие в голубых глазах, я горько пожалел, что не проявил больше терпения и такта… Но было уже поздно.
— Ну, что стоишь? — взвизгнула Наа-ее-лаа. — Иди, валяйся с четвероногими грязными самками, пусть они наплодят тебе детенышей, таких же грубых и невежественных, как ты сам!
— Неела, что ты такое говоришь?!
— Уж слишком много ты возомнил о себе — ты, получивший милость из моих рук!..
Еще никогда наши споры не переходили в такие скандалы; это был уже не просто шквал, а настоящий штормовой ураган! И вдруг принцесса перестала кричать и замерла с приоткрытым ртом.
Обернувшись, я увидел на пороге двух молодых но-вансов.
— Тебя зовет Го-ва-го! — отрывисто обратился один из них ко мне. — Пошли!
Только что пунцовая от гнева, лунная девушка резко побледнела.
Я молча встал и направился к выходу.
— Джу-лиан! — Наа-ее-лаа вскочила, путаясь в моей рубашке. — Я пойду с тобой!
— Го-ва-го хочет видеть только мужчину, — старший воин даже не снизошел до разговора с пленницей, по-прежнему обращаясь лишь ко мне.
— Я скоро вернусь, Неела, — успокоил я. — А ты все-таки съешь суп, пока он не остыл!
Я ободряюще подмигнул принцессе Лаэте, но она, прижав кулачки к груди, смотрела на меня так, словно не надеялась больше увидеть.
Го-ва-го жил в просторной пещере, где при желании могла бы разместиться половина племени но-вансов. Сейчас кроме вождя здесь находились еще два десятка воинов, а за правым плечом Го-ва-го, как обычно, маячил Ортис. Выражение лица бортмеханика заставило меня приготовиться к самому худшему.
Предводитель но-вансов прямо перешел к делу: остановившись передо мной, он отрывисто бросил:
— Теперь ты знаешь наш язык. То был не вопрос, а утверждение, и я не стал отпираться.
— Да, знаю.
— Ты обещал дать мне много гремящего оружия после того, как научишься говорить на нашем языке.
— Я могу дать тебе оружие, но для этого мне нужно вернуться в свой мир, Го-ва-го.
Вождь так резко поднялся на дыбы, что я невольно отшатнулся:
— Ты считаешь меня глупцом?! Если я тебя отпущу, ты никогда уже не вернешься!
— А если я навсегда останусь здесь или погибну, ты никогда не получишь гремящего оружия, — отпарировал я.
Но-ванс снова опустился на четвереньки и принялся расхаживать по пещере, освещенной мерцающим зеленым мхом, которым поросли здесь все стены.
— Как далеко находится твой мир? — наконец спросил Го-ва-го.
Дважды за последнюю неделю мне пришлось прочесть лекцию по астрономии… И дикий ва-гас поверил мне гораздо быстрей, чем принцесса Ла-эте. Впрочем, Го-ва-го наверняка уже все знал от Ортиса и просто хотел сравнить наши ответы…
— Ты с самого начала обманул меня, проклятый двуногий! — прорычал он, прервав меня на полуслове. — Ты не сможешь вернуться обратно, раз твой Летающий Дом разбит!
— Да, но я надеюсь починить корабль с помощью унитов…
— Если я позволю тебе уйти к унитам, ты тем более не вернешься в Свободные Горы! — все больше разъяряясь, рявкнул вождь.
В чем в чем, а в логике этому свирепому каннибалу нельзя было отказать.
— Придется положиться на мое слово, Го-ва-го, — сказал я, сознавая, что моя жизнь висит на волоске.
— Будь ты но-вансом, я заставил бы тебя поклясться гневом Зо-ала, — со злобной усмешкой фыркнул вождь. — Но двуногие не верят в истинных богов, и только глупец может положиться на их слово! Но все-таки трижды подумай, прежде чем сейчас солгать… Отвечай: в твоем Летающем Доме есть еще гремящее оружие?
Я солгал, не задумавшись ни на секунду:
— Нет. Мы взяли все оружие с собой, когда отправились в горы!
Если бы Ортис опроверг мои слова, я бы погиб. Но, заранее предвидев возможность того, что Кларк попытается купить себе жизнь ценой предательства, я успел принять кое-какие меры. Во время последнего разговора с Нортоном и Вестом я приказал им стрелять без рассуждений, если мы явимся к «Челленджеру» в сопровождении ва-гасов. Конечно, я не надеялся, что Нортон и Дэвид выполнят этот приказ, зато рассчитывал на трусость бортмеханика: вряд ли Ортис осмелится рискнуть своей драгоценной шкурой!
Теперь мой расчет полностью оправдался. Не желая погибнуть в заварушке, которая неизбежно начнется, если но-вансы станут штурмовать «Челленджер», Кларк и не подумал заявить вождю, что я лгу.
Услышав мой ответ, Го-ва-го взвыл от ярости и снова принялся расхаживать взад-вперед по пещере, напоминая мечущегося по клетке голодного тигра.
В эти мгновения решалась моя судьба, но я думал не о себе, а о Наа-ее-лаа. Если меня убьют, принцесса останется одинокой и беззащитной во власти свирепых ва-гасов — и во власти человека, который был еще безжалостнее, чем любой четвероногий каннибал! Я с ненавистью взглянул на Ортиса, он ответил мне таким же ненавидящим взглядом.
Го-ва-го как будто прочитал мои мысли: поднявшись на дыбы, он скрестил руки на груди.
— Мне сказали, что ты взял себе Наа-ее-лаа, дочь Сарго-та, — медленно проговорил он.
— Тебя обманули, — я вонзил ногти в ладони, стараясь сохранить невозмутимое выражение лица.
— В самом деле? — вождь прищурился.
— Я не брал себе Наа-ее-лаа, я просто вылечил ее. Если ты надеешься получить за принцессу выкуп, ты, наверное, не хочешь, чтобы она умерла?
— Оружие для меня сейчас важнее, чем мясо унитов, — откровенно заявил ва-гас. — Если у меня будет гремящее оружие, но-вансам никогда больше не придется голодать! И не пытайся обмануть меня, Джу-лиан, — Го-ва-го впервые назвал меня по имени, но его черные глаза были полны бешеной злобы: — Я знаю, что у вашего дикого народа мужчины владеют женщинами, покупают их и продают!
— Понятно, кто тебе это сказал. Конечно, ничтожеству вроде Кларк Ортиса приходится покупать женщин, ведь добровольно ему не отдастся даже самая уродливая из…
— Ты лжешь! — завизжал Ортис. — Не отпирайся — я знаю, ты спишь с этой лунной шлюхой!..
Одним прыжком я очутился рядом и сделал то, о чем давно мечтал: угостил негодяя парой хороших ударов, разбив ему нос и раскровенив губы. Кларк тоже стукнул меня в ответ, но воины отшвырнули нас друг от друга; при этом мне достался такой пинок в солнечное сплетение, что я упал на колени, не в силах вздохнуть.
— Ты обещал мне оружие, — прорычал надо мной Го-ва-го, — и ты мне его принесешь! А пока я не получу карабинов и патронов, Наа-ее-лаа останется здесь!
Я поднял голову.
— А если Сарго-т пришлет за нее выкуп?
— Она все равно останется здесь! — гаркнул Го-ва-го. — И если я не увижу оружия через один келд, твоя женщина будет убита!
— Отдай принцессу мне, вождь! — воскликнул Ортис. — Отдай ее мне, и я брошу к твоим ногам весь во-наа!
— Мразь!
Вскочив, я попытался снова кинуться на Ортиса, но тычок тупым концом копья по ребрам остановил меня на середине прыжка. Древком того же копья меня хлестнули по лицу, на какое-то время я перестал слышать и видеть…
— Джулиан!!
Красно-зеленая пелена разорвалась, и в разрыве возникла Наа-ее-лаа, нонновар Лаэте — одетая в мою рубашку, доходящую ей почти до лодыжек, босая, дрожащая и перепуганная. В следующий миг девушка упала рядом со мной на колени и крепко меня обняла.
— И ты еще осмеливаешься говорить, что это не твоя женщина? — саркастически осведомился вождь.
Я не сомневался, что Наа-ее-лаа обрушит на Го-ва-го залп негодующих ругательств, но вместо этого принцесса продолжала прижиматься ко мне, осторожно стирая кровь с моей щеки. Ортис смотрел на нас с искаженным от злобы лицом.
— Отдай ее мне, вождь! — прошипел он. — Ты не пожалеешь, клянусь!
Дикие крики, грянувшие снаружи, не дали Го-ва-го времени, чтобы ответить, а мне — чтобы снова броситься на бортмеханика.
В пещеру галопом влетел молодой но-ванс с окровавленной грудью.
— В долину пришли лу-тансы! — крикнул он и рухнул к ногам вождя.
Го-ва-го быстро перерезал ему горло, схватил карабин и бросился наружу, за ним кинулись все остальные воины.
Случилось неслыханное: одно племя ва-гасов напало на другое в Долине Теплых Озер задолго до наступления рассвета.
