Книга: Мах-недоучка
Назад: Часть первая ПРИЗРАЧНЫЙ ВОИН
Дальше: Часть третья МИР ОБОРОТНЕЙ

Часть вторая
ТАЙНОЕ ОБЩЕСТВО ПРИНЦА ПАРСА

Первым проснулся Мах. Судя по высоте солнца, было часов девять или чуть более.
Оглядевшись при ярком дневном свете, Мах обнаружили что они с принцем находятся довольно высоко, на более или менее ровном и широком гранитном карнизе, под которым зияет глубоченная пропасть. Вокруг, куда ни глянь, торчали горные вершины. На одной из них, более прочих пологой, гордо высился могучий замок.
— Да уж, — раздался из-за спины рыцаря скрипучий голосок деда Пузыря. — Приходится признать, что подземные к ворчуны не лишены чувства юмора. Обещал доставить в вотчину графа Палуча — извольте. Вон графский замок, а эти… э-э… возвышенности вокруг, это, надо полагать, и есть графские земли. На одном из живописных холмов мы сейчас и находимся. Задание выполнено, золото отработано честно. А то, что бедолаге рыцарю и его высочеству принцу, чтобы попасть в этот замок, надо каким-то образом перепрыгнуть три или четыре пропасти, — это гнома уже не касается. Он и рад бы помочь, но это — увы! — уже не его дело.
— Умеешь ты развеселить, — проворчал Мах. — Выходит, Савокл был прав и все гномы — жадные, эгоистичные ублюдки! Ну что бы ему стоило…
— Напрасно злобствуешь, сам виноват! — одернул рыцаря призрак. — Гномы — народ деловой, торопливый. Дарли и так на тебя целый день потратил. Ты же сам просил отвести вас во владения графа… Ничего, на ошибках учатся. В другой раз будешь излагать точнее… Да ты особливо-то не переживай, положение наше отнюдь не безнадежно. Всего-то и делов — спуститься с одной горки и влезть на другую. Молодым людям прогулка в горах только на пользу.
— Горки?! Прогулка?! — Мах даже зубами скрипнул. — Да на это недели две уйдет, самое малое! А могу ли я рисковать жизнью наследника престола? Даже подумать страшно! Для того я его, выходит, спасал-выручал, чтобы он со скалы сорвался? Кроме того, можно ли знать наверняка, что в замке этом нас встретят с распростертыми объятьями? Откуда я знаю, может, граф Палуч вовсе не друг отцу, а совсем наоборот? Ведь у меня лишь клочок бумаги с его подписью, и я понятия не имею, о чем было письмо.
— Да уж, может получиться… э-э… недоразумение, — усмехнулся призрак. — Шли к друзьям, а угодили прямо в логово смертельных врагов… Пожалуй, лучше всего нам с тобой вдвоем скоренько смотаться в домик на горе и выяснить, что да как. Если все будет хорошо, проводим туда и принца.
— Как это — вдвоем? — удивился Мах. — Это что же, Савокл на целый месяц один здесь останется? Да он же беспомощен, как дитя малое! Его даже на день без присмотра оставить страшно!
— Да ладно тебе, — отмахнулся дед Пузырь. — Откуда ты взял про этот свой месяц… или даже день? Пять минут туда — пять минут обратно, ну, в самом замке какое-то время… Час от силы. Да за это время его высочество даже и не проснется!
— Пять минут?! Издеваешься, что ли?
— Так ведь без Савокла же!
— Ну и что? Пузырь, хватит загадки загадывать, объясни толком!
— Неужели все еще не понял?.. Ты ведь не просто рыцарь, а призрачный воин. А я — твой преданный призрак…
Дед Пузырь вдруг сорвался с края карниза, но вниз не полетел, а спокойно завис в воздухе. Глаза призрака загорелись оранжевыми искорками.
— Нет! Только не это! — взмолился Мах. — Я не хочу опять падать в бездну! Сердце у меня не каменное, еще лопнет со страху, а я молодой, мне пожить хочется!
— Не паникуй, рыцарь. — Дед Пузырь плавно оттолкнулся от карниза и, шагая прямо по воздуху, двинулся к ближайшей горе. — Не придется никуда падать. Горы скалистые, отвесные, между ними — не более двух десятков шагов. Сейчас отыщу, где бы тебе встать, и ты переместишься на соседнюю горку… Вот эта, кажется, вполне подходит. Ты готов?
Ответить Мах не успел. Из глаз призрака выскочили оранжевые молнии, и рыцарь, вжавшись в отвесную каменную стену, уже во все глаза пялился на мирно сопящего принца. Теперь их разделяла пропасть.
— Вот и ладушки. — Дед Пузырь как ни в чем не бывало парил шагах в пяти справа от Маха. — Еще пяток перемещений — и мы окажемся перед замком графа Палуча… Только не смотри вниз, а то голова закружится, оступишься, сорвешься, полетишь… Имей в виду: тогда я перехватил тебя просто чудом. В случае чего я, конечно, попытаюсь тебя спасти, но лучше бы судьбу не искушать.
В горле у Маха вдруг сделалось сухо, он нервно сглотнул и, задрав голову к солнцу, попытался еще сильнее втиснуться в гранитную стену. А дед Пузырь заскользил вдоль скалы, высматривая новую точку опоры…

 

Ворота замка, то ли по нерадивости слуг, то ли от чрезмерного гостеприимства хозяев, были широко распахнуты. Ни дворецкий, ни лакеи-привратники, если они вообще были у графа Палуча, навстречу незнакомому рыцарю не вышли.
— Ну, чего встал? — понукнул рыцаря дед Пузырь. — На место я тебя доставил целым и невредимым, как и обещал. Дальше давай сам, а то скоро совсем ходить разучишься.
Мах растерянно забормотал в ответ:
— Но куда идти? И что спрашивать? Где тут слуги? Кто обо мне доложит графу?
— Эй, ты брось передо мной-то дурака валять! — возмутился призрак. — Забудь на некоторое время о благородных замашках. Мы не просто так мимо гуляли и заскочили с визитом, нам к графу по делу надо. По очень срочному делу! Нас, между прочим, человек дожидается. Ты только представь: принц просыпается один как перст на карнизе отвесной скалы, Я еды у него нет, воды у него нет, костер давно потух, значит, и огня нет, няньки-рыцаря тоже рядом нет… Ужас! Кошмар! Он от отчаянья, не ровен час, голову о камни расшибет… или в пропасть кинется. А ты тут стоишь, сопли жуешь…
— Но-но, — грозно нахмурился Мах. — Говори, говори, да не заговаривайся!
— А ты не вынуждай! Иди в замок, ищи кабинет графа, спрашивай его. Делай хоть что-нибудь!
— Откуда мне знать, где его кабинет? — буркнул Мах. — Да и с чего ты взял, что граф сейчас именно в кабинете. Замок-то вон какой здоровый! А может, сейчас его вообще дома нет? По-моему, куда разумнее дождаться какого-нибудь слуги п тихо, мирно, без скандала попросить его сопроводить меня к графу.
— Уже минут десять ты тут топчешься, а никаких слуг нет, — не унимался призрак. — Откуда ты знаешь, может, этот граф вообще слуг не держит? И будешь ты тут целый день без толку на пороге загорать!
— Такой замок — и без слуг? — усмехнулся рыцарь.
— Да мало ли на свете чудаков! — возразил дед Пузырь. — Может, Палуч анахорет какой-нибудь? Унаследовал дворец и титул, разогнал слуг и теперь наслаждается уединением.
— Ну, ты загнул!
— И все-таки будет гораздо быстрее, если ты, вместо того, чтоб без толку переминаться перед дверью с ноги на ногу и дожидаться нерадивого дворецкого, начнешь действовать и сам перехватишь какого-нибудь слугу в замке, — подытожил дед.
— Ладно, будь по-твоему. Пошли…
Рыцарь в три прыжка одолел восемь ступенек лестницы и решительно вошел в распахнутые двери. Его взору открылся огромный зал, из которого в разные стороны вели четыре совершенно одинаковых коридора. Это Маха не смутило, и он, не дожидаясь новых понуканий, смело шагнул в ближайший. С первых же секунд коридор показался Маху подозрительно длинным. Дело в том, что замок Палуча, хоть и выглядел довольно громоздким, даже в самом широком месте не превышал сотни шагов. В открывшейся же взору Маха части коридора было никак не менее четырехсот. При этом в стенах не было ни одной двери. Когда же после нескольких поворотов Мах вышел на еще более длинный, прямой и подозрительно пустой участок, он не на шутку встревожился:
— В чем дело, Пузырь? Что тут творится? И откуда здесь такие расстояния?
Призрак отозвался мгновенно, но в голосе его не было прежней уверенности:
— Честно сказать, я тоже в замешательстве. Очень странный коридор. Я никак не могу проникнуть за его стены.
— Не можешь? Но ты ведь призрак и камни тебе не помеха!
— Обычные камни — да. А вот если с примесью магии…
— Так что же ты не предупредил?! — возмутился Мах. — А я-то от большого ума доверился твоему чутью, иду себе и в ус не дую!
— Не хотел дергать тебя понапрасну, хотел отыскать лазейку, все выяснить и уж тогда… Но приходится признать, что совет прогуляться по замку — не из самых лучших.
— Значит, мы снова влипли, — вздохнул Мах. — Вот здорово так здорово! Ладно хоть не по моей вине… Ну чего молчишь, Пузырь, ничего умного не советуешь?
Не обращая внимания на язвительный тон рыцаря, дед Пузырь спокойно сказал:
— Главное — без паники. Иди, как идешь, должен же коридор куда-то вести. Нам бы только встретить кого-нибудь.
Ждать пришлось недолго. После второго длинного отрезка коридор сделал два крутых поворота и кончился у небольшой арки. Рыцарь решительно откинул преграждавшую путь занавесь и, наклонив голову, шагнул в арку.

 

Мах оказался в довольно просторной и весьма необычной комнате. Необычность заключалась в том, что пол, стены и потолок ее составляли как бы одно целое, словно она была высечена в массиве красно-черного гранита, а потом еще и отполирована. Мебели не было, окон и дверей тоже, если не считать арку, через которую вошел рыцарь.
В комнате стояли три человека приблизительно одного возраста — больше сорока, но меньше пятидесяти. У каждого на левом бедре висело по великолепному мечу в отделанных золотом ножнах, что недвусмысленно указывало на благородное происхождение. Все трое стояли тесной кучкой поодаль от арки. Появление Маха их нисколько не удивило; судя по довольным улыбкам, они его даже ждали.
— Доброе утро, господа. — Мах отвесил рыцарям вежливый полупоклон. — Простите за беспокойство, но так уж получилось, что мне нужно срочно переговорить с его светлостью графом Палучем. К сожалению, я не знаком с графом лично, и если граф Палуч — один из вас, то еще раз прошу прошения и прошу его уделить мне несколько минут для беседы с глазу на глаз. Если же господина графа среди вас нет, будьте любезны сказать, где я мог бы его найти.
— Дожили! — воскликнул самый маленький и худенький из рыцарей. — Безликие уроды уже откровенно над нами смеются! Их лазутчик, благополучно миновав все наши ловушки…
— Какие еще безликие уроды? И кого вы считаете лазутчиком? — озадаченно забормотал Мах.
Но худой рыцарь и не подумал прерваться:
— …спокойно добирается до моего дворца. После чего нагло топчется у двери, дожидаясь, чтобы эти ленивые, тупоголовые — за что я только им деньги плачу? — дозорные его заметили. И в довершение всего нагло входит в замок и запросто просит показать ему Палуча. Мол, не дергайтесь, господа, все равно у вас кишка тонка, так что складывайте, пока я добрый, оружие и начинайте уже умолять меня о пощаде…
— Ну что вы, граф… — пробормотал Мах, смущенный таким приемом и потому красный, как вареный рак. — Зачем уж так-то… Да, я пришел к вам без приглашения, но тут же извинился. Привратника у дверей не оказалось, а я не мог ждать, дело у меня к вам срочное.
— Да неужто срочное? — издевательски поинтересовался широкоплечий здоровяк, стоящий по правую руку от худосочного Палуча. — Очень-очень срочное? Ай-ай-ай, какая торопливая нынче молодежь. А уж наглая!.. Успокойтесь, граф. Мы хоть и не знаем, как парнишке удалось так далеко забраться, обойдя все ваши дозоры, но он нам расскажет. Теперь, когда он в наших руках, он все нам расскажет!
От улыбки здоровяка у Маха мороз пробежал по коже, но он, подавляя страх в зародыше, тоже отбросил учтивость:
— Эй, может, уже хватит? Я принес извинения за неожиданный визит, но всякий бред выслушивать не намерен! Возможно, граф Палуч и друг моего отца, но не мой, и терпение у меня уже кончается!
— Ну надо же, вот уж воистину: дальше в лес — больше дров, — печально вымолвил третий рыцарь, эдакий толстячок с добрыми серыми глазами на совершенно круглом лице. — Значит, твой отец числится среди наших друзей? Что ж, сын нашего друга — это уже серьезно. Недурно бы нам тогда и познакомиться. Ну, насчет графа, — толстяк повел рукой в сторону тощего рыцаря, — ты уже и сам догадался. Да, это и есть его светлость граф Палуч, столь тебе нужный. Это, — он указал на широкоплечего, — господин барон Клот. Ну а я — барон Силика.
— Баронет Мах, к вашим услугам, — поторопился пред ставиться Мах.
— Силика, ты с ума сошел! — возмутился Клот. — Запросто выбалтываешь секреты врагу! Они же теперь смогут принять образ любого из нас! Придется менять внешность, оповещать связных о переменах… На что нам этот геморрой?
— Успокойтесь, барон, — сказал Палуч. — Возьмите себя в руки. Вы ведете себя как мальчишка… Силика прав, так даже забавнее. Что же касается врагов и секретов, то можете спать спокойно. Переступив мой порог, этот человек подписал свой приговор. Наши имена и образы он знает, не спорю, но унести их сможет только в мир иной… Эй, Мах, коль скоро твой отец наш друг, так, может, объяснишь, как ты умудрился попасть сюда, никем не замеченный?
— Да пошел бы ты!.. — зло огрызнулся Мах. В следующее же мгновенье он выхватил меч и грозно заявил: — Все, старые болтуны, терпенье мое лопнуло. Не хотите по-хорошему — пеняйте на себя! Сейчас я поучу вас манерам!
— Мах, а как же твой отец, который нам друг? — не без иронии полюбопытствовал Силика. — Впрочем, насколько мне известно, без колдовства слуга безликих и пяти секунд против рыцаря не продержится. Твое колдовство мы только что свели на нет, теперь ты в наших руках. — Он молниеносно обнажил свой клинок и, чуть косолапя, смело двинулся на Маха. — Сейчас пущу тебе кровь — и мы еще поговорим. Ручаюсь, перед смертью ты ответишь на все наши вопросы.
Мах, зловеще усмехнувшись, отыскал за спиной толстого барона фигуру своего призрака и приготовился к перемещению. Но дед Пузырь вдруг жалобно пискнул, упал на пол л задергался, как припадочный. Через секунду-другую он вроде бы оправился и стал подниматься с пола, но тут из него вдруг вышло не менее дюжины призраков-близнецов, и, точно так же покряхтывая, они стали ходить по комнате, при этом преданно заглядывая Маху в лицо. Мах попытался наудачу переглянуться с одним-другим и перенестись, но оба раза попал на бесполезного близнеца. Будь у него побольше времени, он рано или поздно нашел бы настоящего деда Пузыря, но Силика неумолимо приближался, и молодому рыцарю оставалось лишь положиться на собственные ловкость и мастерство.
Клот и Палуч, судя по их расслабленным позам, поначалу были совершенно убеждены в превосходстве своего друга. Но после двадцати секунд боя, в котором мечи, не уступая друг другу в скорости, сшибались чуть ли не в трех местах разом и ни о каком преимуществе барона думать уже не приходилось, пренебрежительные ухмылки слетели с их лиц, они заметно побледнели, а руки сами собой потянулись к мечам.
Где-то на четвертой минуте поединка удача начала склоняться к молодому рыцарю. Силика заметно устал, одежда его пропиталась потом, колени подрагивали от напряжения, и он уже с трудом удерживал влажную рукоять двуручного меча. Мах же, похоже, только начал входить во вкус, и было видно, что до сих пор он лишь разминался, но вот теперь…
Мах рубился все быстрее и быстрее, меч в его руках превратился в неуловимую молнию, и Силика едва успевал отбивать удары, полагаясь уже не на заливаемые потом глаза, а на чутье бывалого вояки. О нападении он и думать забыл, держал оборону, но скорость и напор сделали свое дело. На десятой минуте поединка скользкая рукоять вывернулась из пальцев Силики, и меч полетел в дальний угол комнаты.
Но Маху не удалось насладиться победой: на полпути к беззащитной теперь шее Силики его меч был отбит яростным ударом. Теперь Маху противостоял могучий Клот, заслонивший своей широкой спиной шатающегося от усталости Силику.
Следующие три минуты превратились для Маха в сущий кошмар — Клот обрушил на него град тяжелых ударов мечом. Раз десять Мах был уверен, что его меч сейчас сломается и кровожадный силач разрубит его самого на две половинки. Впрочем, меч каким-то чудом оставался цел. Руки и плечи немели после очередного богатырского удара, но молодой рыцарь оставался жив. Правда, потом Маху приходилось отступать, уворачиваться, прогибаться, подпрыгивать, всячески избегая тяжелого меча противника, но в таком бою все средства хороши. Он по-прежнему оставался жив, здоров и невредим, а это ли не самое главное!

 

— Палуч, что такое?! Ты на чьей стороне?! — возмутился Клот, после того как, разгадав маневр изворотливого супостата, обрушил свой меч на неприкрытую голову Маха. Но тут вокруг молодого рыцаря вдруг возникла желтоватая полусфера, от которой меч Клота отскочил, как от каменной стены. — Зачем эти фокусы? Ведь он уже был мой. Еще бы мгновенье, и этот молокосос…
На это граф спокойно возразил:
— Во-первых, мы сперва собирались порасспросить его кое о чем. А после твоего меча ему… гм… отвечать было бы весьма и весьма затруднительно. Разумеется, и мертвеца можно оживить на полчасика, но ты ведь ему и челюсть бы разрубил, какие уж после этого разговоры… Во-вторых, достал бы ты его своим мечом или нет — еще неизвестно: ведь не поставь я над ним купол, он бы тебе секундой раньше сердце проколол. Не веришь мне, спроси у Силики.
— Да, Клот, — подтвердил толстый рыцарь. — Со стороны нам прекрасно было все видно. Ты слишком увлекся атакой, и парнишка едва этим не воспользовался… Кто бы ни был этот Мах, но рубака он, признаю, превосходный… Эй, мальчик, где тебя научили так мечом вертеть?
Мах и не подумал отвечать. Обзывая рыцарей трусами и еще по-всякому, он отчаянно колотил кулаками и ногами по накрывшему его куполу, хоть и полупрозрачному, но твердому, как алмаз.
— Эй, толстомордый, ты вроде бы грозился пристукнуть меня одной левой, а как до дела дошло, за чужой задницей спрятался! А ты, бугай, выходит, без колдовства ни на что и не способен? Какие же вы рыцари, если понятия не имеете о чести, достоинстве и справедливости?! Но в одном вы правы — зря я сюда пришел! У барона Верда с такими, как вы, подлецами не может быть ничего общего!
— А при чем здесь барон Верд? — насторожился Силика.
— Он мой отец! — заявил Мах, гордо вскинув голову.
— Почему бы и нет? Вполне допускаю такую возможность, — не без издевки согласился Палуч. — В деревнях Верда, насколько мне известно, более тысячи крестьян, да и в замке несколько сотен слуг. А право первой ночи в нашем королевстве никто не отменял. Это сейчас Верд остепенился, а по молодости…
— Заткнись! — Мах, позабыв о куполе, кинулся на оскорбителя, но лишь сильно ушиб правое плечо и голову и под злобный хохот подлой троицы сел на гранитный пол. — Барон Верд мой настоящий отец, я же — его законный наследник. — От досады и бессилия голос Маха предательски подрагивал.
— Разумеется, наследник, — презрительно скривившись, покивал Клот. — Только вот барон Верд почему-то никогда о тебе не упоминал. И как раз сегодня, вот незадача, его с нами нет. Как видишь, концы с концами у тебя не увязываются… Зато на лазутчика безликих ты очень похож. Сам посуди: к замку умудрился пробраться незамеченным и колдовством насквозь пропитан — вон призрак у тебя какой в услужении, втроем еле справились. Такого сильного призрака барону Верду вызвать не под силу. Если ты и вправду его сын, то откуда у тебя такой призрак? Правда, глаза у тебя человеческие, но некоторые безликие наловчились искусно маскировать свои звериные зрачки, а уж с таким призраком…
Вдруг в комнату вошел человек, закутанный в серо-коричневый плащ. Он отвесил рыцарям глубокий поклон и обратился к графу:
— Ваше сиятельство, очень срочное дело…
— Я же велел нас не беспокоить, пока не закончим с лазутчиком, — перебил слугу Палуч. Из его правой ладони вырвался бледно-желтый луч и, повинуясь мановению графской руки, медленно пополз к своевольному слуге, оставляя в гранитном полу ровную бороздку расплавленного камня.
— Но он похож… — залепетал слуга. — Он утверждает… они вместе… Гора Четвертого Копья… вот мы и решили… Очень похож и глаза не звериные.
— На кого похож? При чем здесь Гора Четвертого Копья? Чего вы там решили?.. Признаюсь, мне даже интересно стало, — усмехнулся Палуч, и страшный луч погас на полпути к жертве. — Ну ладно, тебе повезло, я сегодня добрый. Раз уж пришел, прекрати дергаться и доложи обо всем по порядку.
Слуга глубоко вздохнул и заговорил более или менее спокойно:
— Утренний дозор обнаружил на склоне Горы Четвертого Копья спящего человека. Его бережно подняли и доставили в замок. Проснувшись и узнав, что находится у графа Палуча, он нисколько этому не удивился, сказал, что именно сюда и направлялся. Сам же он представился принцем Савоклом. У одного из стражников дозора была старая серебряная монетка, ну, мы и сравнили. Если сбросить лет шесть или семь, то очень похож. Мы тут же решили известить вас о столь важной персоне. Принца вежливо попросили немного подождать, он сперва согласился, но тут же потребовал отвести его к своему товарищу, некоему сэру Маху. Он сказал, что к графу они добирались вместе и раз он тут, то и его приятель должен обретаться где-то неподалеку. Мы попытались ему объяснить, что на горе, кроме него, никого не было. Но он словно с цепи сорвался: объявил нас лгунами, обвинил в измене королю и набросился на нас с кулаками. Ну, мы его связали, и я отправился к вам с докладом.
— Прикажите немедленно его освободить! — потребовал Мах. — Это настоящий принц!
— Ну и дела! — восхищенно присвистнул Клот. — Целое представление для нас разыграли. Думают, мы клюнем на эту… на эту… Даже слова подходящего не найду для такой подлой махинации. На наших чувствах пытаются сыграть, сволочи!
— А может, безликие и вправду тут ни при чем? — предположил Силика. — Ведь мы же в самом деле потеряли след похитителей принца на границе владений Верда.
— Да-да, — Палуч нервно рассмеялся, — и вдруг откуда ни возьмись появляется сын Верда. Освобождает принца. После чего почему-то ведет его в гости к другу отца, а не в королевский дворец, будто знает, что там ждет засада.
— Я и вправду спас принца от оборотней, — подтвердил Мах. — Но тогда я не знал, что он принц. Когда же узнал, кто он такой, то поначалу, конечно, хотел доставить во дворец, но мой приятель-гном вовремя предупредил об опасности… В замке отца, в его кабинете, я обнаружил обгоревший кусочек бумаги с подписью графа Палуча. Где искать отца, я не знал и, словно утопающий, схватился за эту соломинку… Граф, уберите же этот дурацкий купол, прикажите развязать принца, и я вам все подробно расскажу.
— Размечтался! — нехорошо ухмыльнулся Клот.
— Бред! — определил Палуч слова молодого рыцаря.
— Вот и я говорю: слишком глупо, чтобы не быть правдой, — спокойно согласился Силика. — Если бы господин Мах действительно служил безликим, то неужели бы они послали его к нам с такой дурацкой байкой?
— Эй, любезный, — обратился Палуч к слуге, — слушай приказ: немедленно освободить принца от пут и проводить в эту комнату. — Слуга помчался выполнять, а граф обернулся к плененному рыцарю и добавил: — Если это истинный принц Савокл, ты будешь мгновенно освобожден. Если же мы обнаружим обман, вас обоих ждет медленная и мучительная смерть.
— Да пошел ты! — огрызнулся Мах. — Только тронь принца, я тебе все зубы повыбью, пальцы переломаю, уши поотрезаю, рот порву и зрения лишу…
На угрозы Маха ни один из трех рыцарей даже ухом не повел, и он пристыженно замолчал. Минут на десять в комнате воцарилась напряженная тишина.

 

Едва Савокл протиснулся в арку, трое мучителей Маха опустились перед принцем на колено в знак вассальской верности и покорности. Опасаясь удариться о купол, Мах сделал навстречу приятелю робкий шажок, но его опасения оказались напрасными — ничто больше не стесняло его движений, колдовская преграда растаяла без следа. Рядом счастливо пискнул избавленный от своих подобий дед Пузырь.
— Ну вот, милейший, — обратился Савокл к своему провожатому. — Так-то лучше будет. — И, повернувшись к Маху, добавил: — Представляешь, сэр Мах, слуги графа все силились мне доказать, что тебя здесь нет. Даже связали, вот ведь прохвосты! Сдается мне, граф слишком уж их распустил… Мах, как твои дела? Нашел графа? Он знает что-нибудь о твоем отце?.. О, простите, не заметил. — Августейший взгляд только сейчас пал на коленопреклоненных рыцарей. — Мах, кто это?
Нагло тыкая пальцем чуть не в лица рыцарей, Мах пояснил:
— Вон тот, самый маленький, это и есть граф Палуч. Толстяк — барон Силика, а здоровяк — барон Клот.
— Сэр Мах. ну что ты, в самом деле… — нахмурился Савокл. — Ведь это благородные господа, а ты с ними так неучтиво.
— Видели бы вы, ваше высочество, как эти… гм… благородные господа обходились с вашим покорным слугой парой минут раньше!
Принц решительно перебил друга-рыцаря:
— И все-таки постарайся в моем присутствии держаться в рамках. Я, конечно, очень признателен и благодарен за все, что ты для меня сделал, но своими ребяческими выходками ты ставишь меня в неудобное положение перед подданными. К тому же мы сейчас у графа в гостях, так что, будь любезен, оставь этот тон и выкажи хозяину подобающее уважение.
— А я тебя, между прочим, предупреждал, — раздался из-за спины Маха злорадный голосок призрака. — Нужно было бросить его в лесу, как я и советовал. Пожалел ты его, а теперь вот привыкай к монаршим милостям.
Между тем Савокл, отчитав Маха и отвернувшись от него, подошел к графу с баронами и поприветствовал каждого из них.
Не в силах сдержать переполняющие его чувства, Мах раздраженно мотнул головой и быстро пошел вон из гранитной комнаты. Если бы принц упрекнул его сейчас в невежливости и попытался бы удержать, разъяренный рыцарь зарубил бы его на месте, а там будь что будет… Но принц был так увлечен беседой с толстым бароном Силикой, что не заметил ухода друга. А может быть, рыцари-маги, увидев в глазах баронета слепую ярость, не позволили принцу заметить его уход.

 

Кипя от злости, Мах вышел в коридор, который вдруг прямо на его глазах преобразился из пустынного и удручающе длинного в самый обычный, со множеством дверей, ведущих в самые разнообразные помещения — от тесных кладовок до просторных залов. По коридору туда-сюда шныряли слуги. Один шустрый малый подскочил к Маху и, сославшись на приказ графа Палуча, попросил рыцаря следовать за ним в отведенные ему покои.
Мах окинул слугу свирепым взглядом и совсем уж собрался было простыми, доходчивыми словами объяснить пареньку, что он думает о графе и его заботе, для пущей убедительности сопроводив речь свою пинками и зуботычинами, но тут вмешался дед Пузырь. Писклявым голосом он запричитал над ухом у рыцаря:
— Эй, громила, осекись! Паренек-то тут при чем? Он всего лишь выполняет приказ своего хозяина. Ну выбьешь ты ему пару зубов, так тебе от этого легче, что ли, станет? Согласен, тебя сегодня часто и абсолютно незаслуженно обижали. Но ты посмотри, какой бардак в королевстве творится. Они тут все чем-то здорово озабочены. А ты под горячую руку и попался. Ну и… Граф же, похоже, искренне обо всем этом сожалеет. Наверняка он скоро с тобой объяснится, и все встанет на свои места… Лучше отдохни, рубака. Поешь толком, сосни часок-другой…
Кулаки Маха разжались, злоба улетучилась, оставив лишь некоторую раздраженность.
— Веди, — велел он слуге и неспешно пошел следом.
Минуты через две он оказался в небольшой, но уютной комнате с огромным окном, из которого открывался великолепный горный пейзаж. На полу лежал роскошный толстый ковер, а из мебели в комнате были лишь два мягких кресла, изящный столик и огромная кровать с мягкими перинами. Слуга молча поклонился рыцарю и вышел.
Минут через пять слуга вернулся. На сей раз у него в руках был поднос, сплошь заставленный всевозможными яствами, и пузатый кувшин под мышкой. Выставив все это на столик, слуга снова поклонился и, прежде чем скрыться за дверью, пожелал Маху хорошенько отдохнуть. И как бы между прочим добавил:
— Вам тут никто не помешает. Граф строго-настрого запретил вас беспокоить до пяти часов пополудни, так что мимо ваших дверей даже мышь не проскользнет!
— А почему именно до пяти? — удивился Мах.
— Ну как же! Ведь в пять часов начнется церемония коронации, а вы будете на ней в ранге почетного гостя, — спокойно пояснил слуга и бесшумно выскользнул в коридор.

 

— Закрой рот, Махуня, — рассмеялся дед Пузырь и, щелкая пальцами перед лицом рыцаря, добавил: — И хватит пялиться на закрытую дверь, слуга уже давно ушел. Видел бы ты себя сейчас — умора, да и только, ха-ха-ха!.. Давай-ка поешь — и баиньки. Перед такой торжественной церемонией следует хорошенько выспаться. Конечно, здоровье у тебя молодое, но сегодня утром тебе изрядно досталось… Да прекрати ты пялиться на эту окаянную дверь!
Во взгляде Маха появилось наконец осмысленное выражение, и он хрипло выдавил:
— Ты слышал?.. Коронация!
— Ну и что здесь такого? — в очередной раз усмехнулся дед Пузырь. — Эка невидаль — коронуют законного наследника престола! И тебя не забыли, позвали.
— Да, но…
— Никаких «но»! Вечером все в точности узнаем, а сейчас не стоит всякими там домыслами голову забивать.
Сдавшись, Мах придвинул одно из кресел к столику и уселся обедать.
Минуты через три он вдруг ударил себя ладонью по лбу и, с трудом — из-за набитого рта — выговаривая слова, обратился к призраку:
— Совсем забыл спросить, Пузырь, а что это с тобой стряслось в гранитной комнате? Откуда у тебя вдруг взялось столько близнецов?
— Да все колдуны проклятые! — яростно клокотнул дед Пузырь. — Окружили меня со всех сторон призрачными зеркалами, вот ты отражения и видел… Но не бери в голову: это по-первости им удалось меня подловить, а теперь я буду начеку, и если кто-нибудь на коронации косо на тебя глянет или неудачно пошутит, мы им такую резню устроим!..
— Совсем другое дело! — оживился Мах. — А то заладил: успокойся, покушай, поспи.
— Я и теперь не отказываюсь от своих слов. Даже, пожалуй, настаиваю! Вечером ты должен быть в хорошей форме, а для этого следует отдохнуть.
— Ну и зануда же ты, — беззлобно проворчал Мах и, сыто рыгнув, поднялся из-за стола. — Ладно, считай, что уговорил… Меня и в самом деле что-то в сон клонит. Может, в еду чего подмешали?
— Ну что ты такое говоришь! — возмутился дед Пузырь. — Я бы непременно почувствовал и предупредил.
Рыцарь широко, от души зевнул и, не раздеваясь, грянулся на кровать.
— А может, тебя опять, как в гранитной комнате, врасплох застали? — спросил он призрака и, не дожидаясь ответа, громко захрапел.
— У-у, свин неблагодарный! Тут в лепешку разбиваешься, лишь бы угодить, а вместо спасибо — сплошные упреки, — насупился призрак и, все так же ворча, покинул комнату, легко просочившись сквозь ближайшую стену.

 

В Церемониальный зал Маха вызвался проводить все тот же молодой шустрый слуга.
По пути они разговорились, и Мах узнал, что старый король опочил вот уже три дня, и теперь, когда чудесным образом объявился пропавший было принц Савокл, рыцари-маги, на радость честным подданным и назло врагам, наконец-то коронуют законного наследника.
Но когда Мах спросил, почему коронация происходит во владениях графа Палуча, а не в Туманном Граде, столице королевства, паренек, только что весьма словоохотливый, вдруг прикинулся глухонемым и больше не произнес ни слова.
Церемониальный зал оказался вовсе не таким огромным как представлялось Маху. Он был чуть больше гранитной комнаты, но гораздо меньше первого зала, от которого шли четыре коридора. Такой выбор был отнюдь не случаен, а напротив, свидетельствовал о неоспоримой мудрости организаторов. Ведь всего-то около полусотни рыцарей, собравшихся присягнуть новому королю, в нормальном зале выглядели бы жалкой кучкой, а здесь стояли тесно, плечо к плечу, от одной стены до другой и являли собой большой и сильный отряд преданных сюзерену вассалов.
Официальная часть церемонии, то есть возложение короны на голову Савокла, заняла чуть больше минуты. Не было ни торжественных маршей, ни проникновенных речей. Все произошло, пожалуй, даже слишком просто: принцу протянули какой-то сверток, он его быстренько развернул, обнаружил золотую корону и с помощью ближайшего рыцаря-мага, которым оказался барон Силика, взгромоздил ее себе на макушку. Свершилось!.. Когда новоиспеченный король уселся в кресло, знаменующее трон, рыцари стали по очереди подходить к нему, преклонять колено и клясться в вечной преданности.
Мах же никак не мог забыть подлое высокомерие человека, которого он уже начал было считать другом, поэтому к трону Савокла он приблизился едва ли не последним. Равнодушно отчеканив формулу клятвы, он торопливо отвернулся от короля, но Савокл неожиданно попросил его задержаться. Король вдруг поднялся с трона и, возложив правую руку на плечо Маха, обратился к собравшимся:
— Господа! Своим спасением из лап коварных врагов и, как следствие, своей короной мы обязаны вот этому рыцарю, сэру Маху, сыну известного вам барона Верда. Нам ведомо, что он слишком благороден, чтобы требовать наград за свою неоценимую помощь, и тем не менее мы в знак огромной нашей признательности… На вот, держи… — Савокл сунул Маху какой-то свиток и тут же пояснил: — Это собственноручно нами написанная пару часов назад грамота, подтверждающая право сэра Маха и его потомков на часть восточных земель Великостальского королевства, равно как и право на баронский титул. Теперь, сэр Мах, ты, как и твой благородный отец, самый настоящий владетельный барон.
Рыцари захлопали в ладоши и со всех сторон обступили ошарашенного Маха, наперебой его поздравляя: кто руку жал, кто по спине хлопал, кто по плечам… А один из рыцарей, седовласый пожилой дяденька, так сильно обрадовался за Маха, что даже обнял его и, уткнувшись лицом в мощную грудь, совершенно искренне разрыдался.
— Ну что вы… не стоит… зачем же так… это уж слишком… — смущенно залепетал Мах, пытаясь отодвинуться от чересчур чувствительного рыцаря. Но не тут-то было: несмотря на сухощавую фигуру и почтенный возраст, рыдающий рыцарь держал его крепко.
— Эй, Мах, — вдруг подал голос дед Пузырь, — скажи на милость, что это ты выворачиваешься? — Поскольку Мах пустил вопрос мимо ушей, призрак поспешил добавить: — Глаза-то разуй! Это же и есть твой отец, барон Верд!
— Папа? — только и смог шепнуть Мах, потрясенный очередной неожиданностью, адресуя вопрос куда-то в пустоту.
Но старый рыцарь его услышал.
— Да, сынок, это я… Неужели не забыл! А я, дурак старый, уж и надежду потерял вновь тебя увидеть. Палуча чуть было на поединок не вызвал, когда зов от него получил: немедленно явись-де в мой замок, сынок, мол, тут у тебя, Верд, объявился и очень хочет с тобой повидаться. Подумал, что издевается старый пень. У самого-то графа аж две дочери, а у меня… Эх, да что там!.. Не верил я ни графу, ни баронам, пока своими глазами тебя не увидел… Ка-акой, однако, ты у меня стал! Настоящий герой — спас своего будущего короля! Такой молодой — и уже владетельный барон!..
Предвосхищая лавину вопросов, готовую сорваться с губ сына, Верд взял Маха под руку и увел из Церемониального зала, где было слишком много посторонних ушей.
В своем порыве уединиться они оказались отнюдь не одиноки. Официальная часть торжества уже закончилась, а до бала по случаю коронации оставалось еще добрых полтора часа. Большая часть рыцарей по-прежнему толпилась вокруг короля, но некоторые, встретив друзей или знакомых, небольшими группами покидали зал и разбредались по замку.
* * *
Верд прекрасно ориентировался в графском замке, и минуты через две отец с сыном оказались в небольшой комнатушке, очень похожей на спальню Маха, с той лишь разницей, что кресел здесь стояло не два, а целых пять, стол был побольше, кровати же не было вовсе.
Первым делом Верд взял со столика изящный серебряный колокольчик и вытряс из него несколько мелодичных трелей. Почти сразу же вошел пожилой слуга с подносом в руках. Не говоря ни слова, он поставил на стол объемистый кувшин, пару серебряных стаканов и, отвесив каждому рыцарю по глубокому поклону, удалился.
Верд быстренько распечатал сосуд, наполнил стаканы и, вызывая сына на откровенный разговор, констатировал:
— Итак, ты меня нашел…
Мах вдруг разволновался, в горле у него сделалось сухо, а в голове пусто. Одним богатырским глотком он осушил свой стакан и только после этого начал спрашивать:
— Отец, что творится в королевстве? Почему ты покинул: замок? Ты хоть знаешь, кто теперь совершенно безнаказанно хозяйничает на твоих землях?
— Оборотни? — спокойно предположил Верд.
— Ты знаешь? — опешил Мах. — Но тогда почему… как ты терпишь подобное?
— Мах, это очень длинная история, а скоро бал, и мне не простят, если я задержу героя, спасителя короля… К тому же: завтра король собирает военный совет, куда и мы с тобой приглашены, там ты все и узнаешь. А сейчас лучше расскажи, как там было… ну, там, куда я тебя отправил пятнадцать лет назад… Клот сказал, что ты превосходный боец, а Силика мне все уши прожужжал, предостерегая от очень сильного призрака, который, по его словам, всюду тебя сопровождает. Король же утверждает, будто ты… Кто ты теперь, Мах?
Вместо ответа Мах мгновенно переместился из одного кресла в другое.
— Не может быть! — восхищенно прошептал отец. — Надо же! А я всю жизнь был уверен, что призрачные воины — всего лишь легенда, выдумка, старая сказка!
— Постой, что-то я никак в толк не возьму… — в свою очередь удивился Мах. — Выходит, ты даже не предполагал, что твой сын станет призрачным воином? Как же такое возможно? Ведь это ты отправил меня в Школу Ордена Светотеней!
— Отправил… — согласился Верд. — Но я и понятия не имел, что собой представляет этот Орден. Я даже не знал, увижу ли тебя еще когда-нибудь.
— Зачем же тогда?.. — потрясенно пробормотал Мах.
— Такова была воля твоей матери. Я лишь сложил колдовской знак на Безымянной Горе и прочел заклинание.
— Воля матери? — Откровения отца все больше запутывали сына. — Но ведь она умерла во время родов!
— Умерла, — в очередной раз согласился Верд и, утерев слезу, добавил: — Если бы она была жива, наверняка не менее моего гордилась бы нашим сыном. Эх…
— Отец! — взмолился Мах.
— Ладно, сейчас я расскажу все по порядку, и ты все поймешь, — пообещал Верд.
Барон вновь наполнил стаканы и, смакуя вино, минуты на три погрузился в давние воспоминания. Потом снова смахнул с глаз предательскую влагу, улыбнулся и начал обещанный рассказ.

 

Верд с Лайзой, будущей мамой Маха, поженились довольно рано, девушке едва исполнилось шестнадцать, а молодому баронету не было и двадцати. Отец Верда, барон Галап, был против этого раннего брака, но молодые люди слишком сильно друг друга любили, и старику пришлось смириться.
Но Галап не простил сыну своеволия и не позволил ему жить с молодой женой в родовом замке. Совсем изгнать сына Галап тоже не решился, потому что Верд был его единственным наследником. Старый барон приказал слугам быстро выстроить для молодых отдельный дом где-нибудь в лесной глуши, подальше от замка. Туда Верд с Лайзой и переехали сразу же после свадебной церемонии.
И следующие десять лет родители Маха прожили на берегу дивного лесного озера.
В их небольшой, одноэтажной избушке не было ни намека на роскошь: жесткие кровати, грубо сколоченные столы, вместо стульев — обыкновенные табуреты. Иногда крестьяне из ближайшей деревни на неделю-другую задерживались с подвозом продовольствия, и тогда, дабы утолить голод, Верду самому приходилось удить рыбу, а Лайзе чистить и жарить ее Но, несмотря на все бытовые неурядицы, эти десять лет были лучшими годами их жизни…
Как это ни печально, но всему когда-то приходит конец. Однажды теплым летним вечером, когда в воздухе витал аромат безмятежной неги…

 

— …И мы наслаждались им… — Голос Верда предательски дрогнул. Старый барон торопливо осушил свой стакан и продолжил рассказ.

 

Тем вечером в лесную избушку прибыл гонец из замка со страшным известием, что старый барон при смерти и желает немедленно видеть сына. Сладостная идиллия мгновенно растаяла как дым. Уже через час перепуганный Верд с Лайзой были в замке.
Отец умер через три дня. Для Верда эти последние дни его жизни превратились в один непрерывный кошмар. Галап страдал от какого-то редкого и неизлечимого недуга — все его тело было покрыто страшными язвами, а каждое движение, да что там движение, каждое произнесенное им слово доставляло жуткую боль. Но целых три дня умирающий барон практически беспрерывно передавал сыну фамильные колдовские тайны. От боли его тело каждые четверть часа сводила судорога, тогда он закрывал глаза, бормотал под нос заклинания, но стоило судороге отступить — и он продолжал. Иногда даже магия оказывалась бессильна, и Галап проваливался в беспамятство, а когда снова приходил в себя — пытка продолжалась… Сердце Верда разрывалось от жалости, из глаз ручьем лились слезы, он умолял отца прекратить, но тот был непреклонен. Снова, снова и снова умирающий барон заставлял его повторять за ним древние заклинания, пока они накрепко не въелись в память сына. Лишь когда Верд твердо запомнил последнее заклинание, он позвал слуг, при них отрекся от родового замка в пользу сына, торжественно провозгласил его своим преемником и, представив слугам их нового барона, расслабился, откинулся на подушку и испустил дух.
Потрясенный как силой воли отца, так и его колдовским мастерством, Верд поклялся стать ему достойным преемником.
Со смертью Галапа жизнь родителей Маха коренным образом переменилась. Они стали владетелями замка и земель, у них существенно прибавилось забот — о лесном рае им пришлось забыть.
Верд с Лайзой жили очень дружно, почти никогда не ссорились. Их вполне можно было назвать счастливейшей семьей, если бы не одно «но»… Еще до свадьбы они мечтали иметь много детей, но, несмотря на все их старания, за десять лет Лайзе так и не удалось забеременеть. Знахари, к которым они обращались, только руками разводили: оба, мол, совершенно здоровы, и дети должны быть. Но время шло, а они оставались бездетными.
Став владетельным бароном и получив доступ к колдовской лаборатории замка, Верд стал работать над составлением специального снадобья, которое должно было помочь им с Лайзой. Он проработал над ним целый год, и у него получилось…
Всего-то через пару месяцев после того, как Верд незаметно подсыпал свой порошок жене в стакан с вином, баронесса обрадовала его долгожданной новостью.
Лайзе было двадцать семь лет, она была здоровой и сильной женщиной. На всем протяжении беременности ее опекал опытный знахарь, нанятый Вердом за немалые деньги. Чувствовала она себя прекрасно, ни на что не жаловалась, все девять месяцев у нее был хороший сон и отменный аппетит. Лишь за неделю до родов она вдруг сделалась очень капризной, но знахарь заверил барона, что в этом нет ничего страшного — ей, мол, впервые рожать, вот она и волнуется.
Однажды ночью, когда до родов оставались считанные Дни, Лайза разбудила мужа и ошарашила нелепой просьбой: «Что бы со мной ни случилось, поклянись, что выполнишь мою последнюю волю!»
Верд попытался ее успокоить: знахарь, мол, убежден, что им совершенно не о чем волноваться, а он свое дело знает и за свою жизнь принял не одну сотню родов. Но Лайза не отставала. Она настаивала, просила, умоляла… Опасаясь, что у жены, чего доброго, начнется истерика, Верд сдался и торжественно поклялся выполнить ее последнюю волю, какой бы она ни была.
К его изумлению, жена тут же успокоилась, положила голову ему на плечо и быстро заснула.
Утром барон рассказал знахарю о ночной причуде Лайзы. Знахарь в очередной раз осмотрел баронессу и заверил Верда, что волноваться ровным счетом не о чем — просто очередной каприз, не более того.
Роды и вправду прошли легко, без осложнений…

 

— …Ты появился на свет на моих глазах. Как сейчас помню: ты был такой крошечный и так громко кричал… но едва знахарь положил тебя на грудь матери, ты тут же притих. Раз — и как отрезало…
Верд замолчал. По щекам его градом катились слезы.
— Ну что ты… зачем… Ну, возьми себя в руки, — смущенно залепетал Мах, поспешно наполняя вином отцовский стакан. — Вот, выпей…
Старый барон одним глотком расправился с содержимым стакана, широким рукавом смахнул слезы и повел рассказ дальше.

 

Лайза умерла через три дня после родов. Просто и незаметно, ночью, во сне. Все время после родов у нее было замечательное самочувствие и великолепное настроение. Когда утром Верд обнаружил ее остывающее уже тело, он был в шоке. Знахарь, за которым тут же послали, проведя тщательное обследование умершей, доложил барону, что не обнаружил у баронессы ни малейших следов болезни.
Верд был потрясен — жена умерла от простой остановки сердца. Так умирают от старости — но ей-то было всего двадцать семь. Если бы он подозревал хоть что-то, он, прибегнув к помощи магии, возможно, спас бы свою Лайзу… Впрочем, что толку об этом гадать! Его любимая умерла, и ее уже не вернуть. Никогда и никому!
Но у барона остался сын, очень смышленый карапуз по имени Мах… Кстати, это необычное имя сыну придумала Лайза еще месяца за два до его рождения. Однажды ребенок так сильно размахался ручками и ножками у нее в животе, что она в шутку назвала его Махом. Скорее всего, будь Лайза жива, сын через неделю-другую после рождения получил бы другое имя, но она умерла. В память о ней Верд не захотел ничего менять, и Мах так остался Махом.
Поначалу Верду было очень трудно примириться с потерей. Барон целыми днями напролет, как свихнувшееся привидение, бродил по осиротевшему без хозяйки замку. Ему то и дело казалось, что вот сейчас, вот за этим поворотом он увидит ее, живую, здоровую и весело улыбающуюся. Это были какие-то сумасшедшие прятки. Верд внушал себе, что Лайза просто очень хорошо спряталась, но он обязательно ее отыщет, чего бы это ему ни стоило — ведь он не мог без нее жить…
Он тогда стоял на грани безумия. И от того, чтобы эту грань переступить, его спасал крошка-сын. Вернее, требовательный крик малыша. Ведь младенцу было совершенно наплевать на душевные муки отца, едва проснувшись, он требовал, чтобы его покормили и поменяли пеленки. Няньки и кормилица, конечно, старались побыстрее успокоить ребенка. Но не всегда успевали. Верд, слыша детский крик, вспоминал, что у него теперь есть сын, и подступавшая совсем близко пелена безумия рассеивалась.
Шли годы. Время — лучший из всех лекарей — исцелило Верда. И он смирился с ужасной потерей.
Мах рос здоровым, красивым, умным и веселым мальчиком. И был, на радость отцу, очень похож на свою мать.
Барон совершенно позабыл о клятве, которую дал Лайзе перед рождением сына. Но ему напомнили… За неделю до восьмилетия Маха с Вердом приключилось вот какая история.
Он засиделся в своем кабинете далеко за полночь, проверяя отчет управляющего за год. Работа скучная, нудная, но необходимая: за хитрецом Бублом нужен был глаз да глаз. В комнате стало душновато, и барон, чтобы немного освежить воздух, открыл одно из окон. В лицо ему пахнуло прохладой, ночь была совершенно безоблачной. Он залюбовался звездным небом и простоял у окна минут десять, когда же вернулся к столу, с изумлением обнаружил поверх аккуратно разложенных стопочек бумаг большой розовый конверт.
Для барона по сей день загадка, откуда конверт тогда взялся на его столе. Правда, дверь в кабинет была не заперта, он был увлечен созерцанием звезд на небе, а в замке было полным-полно слуг. Можно было предположить, что кто-то аккуратненько, на цыпочках… Он так и предположил. Даже провел этакое дознание, пытаясь выяснить у слуг, кто принес ему конверт. Просил, требовал, даже угрожал, но никто так и не признался. Вконец отчаявшись, Верд предложил вознаграждение тому, кто укажет на письмоносца. Тут его слуги, конечно, засуетились, и через час у барона появилось с дюжину подозреваемых. Но, увы, все смогли доказать, что были в это время далеко от кабинета или спали, причем спали не одни. В общем, появление письма так и осталось для Верда загадкой.
Да, это было именно письмо. Этакое послание с того света. Хорошо еще, что Верд сначала сел в кресло, а уж потом вскрыл конверт. Первые же строки письма повергли барона в глубокий обморок. Письмо было написано рукой Лайзы, и это не было подделкой, в чем Верд убедился, прочтя его до конца — в нем упоминалось о многих интимных подробностях их жизни, которых, кроме них двоих, не мог знать никто на свете. Вероятно, баронесса написала его накануне той ночи, когда взяла с мужа клятву, и передала кому-то из слуг, преданных лично ей, с приказом незаметно подложить барону через восемь лет. Это самое разумное объяснение появлению письма.
В первых же строках Лайза напоминала барону о той клятве. Далее сообщала, что является прапраправнучкой последней жрицы некоего старинного колдовского сообщества и ее духовной наследницей. По ряду только ей одной известных признаков неделю назад она поняла, что вскоре умрет… В роду последней жрицы до сих пор не было ни одного мальчика — жрице же удалось вынести из хранилища знаний своего ордена древнее заклинание, касающееся именно мальчика, причем не какого-нибудь, а прямого потомка древних… то есть этой жрицы. Из поколения в поколение, от матери к дочери передавался древний папирус с заклинанием — и вот свершилось, Лайза ждет сына! И ее последняя воля заключается в том, чтобы Верд прочел над потомком жрицы это древнее заклинание.
Свернутый в трубочку папирус барон обнаружил в том же конверте, и от его колдовских символов веяло такой чудовищной мощью, что если у Верда и были до тех пор какие-то сомнения, то все они мигом рассеялись.
Тогда он был уже достаточно опытным магом, но, несмотря на все многочисленные родовые секреты и знания, рыцарю-магу удалось расшифровать не больше трети заклинания. Единственное, что Верд понял, — заклинание было чем-то вроде пароля, открывающего избраннику доступ в некую Школу колдовского Ордена Светотеней.
Что за Орден? Чему в этой странной Школе будут обучать избранника? Как долго продлится обучение? Отпустят ли сына потом обратно в родовой замок? Доживет ли несчастный отец до его возвращения?.. Возможно, и ответы на все эти вопросы тоже были в заклинании, но Верд, как ни старался, не смог расшифровать его до конца.
Но клятва есть клятва. Он выполнил последнюю волю своей жены. Сложил на вершине Безымянной Горы потребный колдовской знак, разбудил магические стихии, отвел туда Маха и прочел заклинание.
Оно возымело действие, и сын на долгие пятнадцать лет исчез из этого мира.

 

— Вот, собственно, и все, — подытожил Верд и обратился к сыну: — Теперь твоя очередь. Так что же собой представляет эта Школа Ордена Светотеней?
Мах не заставил себя долго ждать. Растерянно улыбнувшись, он честно признался:
— Сам понятия не имею… Дело в том, что по окончании обучения тамошние маги заставили меня забыть о годах, проведенных в школе. Я-то надеялся, что именно ты подробно мне все растолкуешь… Кстати, а у тебя не сохранился тот папирус с заклинанием? Было бы любопытно взглянуть.
Верд развел руками.
— Едва я прочел заклинание, как свиток вспыхнул, и через мгновение от него осталась лишь щепотка пепла.
— Надо же, какие дела: тайна на тайне сидит и тайной погоняет, — проворчал себе под нос раздосадованный Мах и, обращаясь к отцу, сказал: — В родовом нашем замке — гнездо вампиров. В лесах хозяйничают шайки оборотней. Благородные рыцари-маги страшатся каких-то безликих… Тут вон из кожи лезешь, разыскивая невесть куда подевавшегося родителя, думаешь, отец все разъяснит, растолкует, что стряслось с некогда могучим королевством… А когда наконец-то находишь…
— Ну что, еще понемногу? — Старый барон в очередной раз наполнил стаканы. — Хорошо мы, конечно, сидим, душевно разговариваем, но до начала бала осталась всего-то четверть часа, а я не могу допустить, чтобы ты опоздал. Сегодня ты был прилюдно обласкан королем, так что все местные красотки будут у твоих ног. Постарайся расслабиться и хорошенько повеселись. Ну а завтра, как я уже обещал в начале нашего разговора, начнем разгадывать тайны.

 

— Представляю, как тебе сейчас погано, — не без злорадства констатировал призрак. — Ты вчера столько вин смешал, прежде чем отрубился… меня от одного воспоминания в дрожь бросает. И нечего на меня так смотреть, сам виноват, а я сделал все, что мог. Весь вечер уговаривал тебя одуматься и не пить больше, но куда там… Ты упорно от меня нос воротил, ну вот и наслаждайся всеми прелестями похмелья.
Мах только что проснулся. Голова болела так, что впору было плакать. А тут еще дед Пузырь маячил у изголовья и занимался любимым делом — учил уму-разуму.
— Ладно уж, я сегодня добрый, а ты такой жалкий, что даже неинтересно. — Призрак отошел от кровати и уселся в кресло. — Вон на столе кувшин, его час назад слуга принес. Отличная вещь, что-то вроде слабенького пивка… Не кривись, не кривись. Тебе нужно немедленно выпить его, причем не отрываясь, и, клянусь чем угодно, станешь как огурчик.
— Я не смогу… — промямлил Мах, с трудом ворочая распухшим и неприятно сухим языком, и даже вздрогнул — так мерзко звучал собственный голос.
— Да уж понятно, что после вчерашнего ты верную неделю не то что пить, даже смотреть на вино не сможешь, — усмехнулся дед Пузырь. — Только это ведь не вино, напиток этот вкусом неотличим от обычной родниковой воды. Пойми, надо выпить, надо. Это что-то вроде лекарства от похмелья. А то весь день будешь вот так же охать, ахать и стонать… а скоро, между прочим, начнется военный совет, о котором тебя вчера отец предупреждал.
— Да я бы выпил, — простонал Мах, — но мне нипочем не подняться с кровати. У меня все тело болит, а ноги ощущаю лишь потому, что коленки дрожат.
— При чем тут ноги? — совершенно искренне удивился дед Пузырь. — По-твоему, чего ради я тут сижу? А в кресло это я просто так уселся? Мол, старость — не радость, мол, ноги деда Пузыря уже не держат, вот он и рад пристроить свою тощую задницу на мягонькое? Так, что ли?.. Мах, брось дурака валять и немедленно перемещайся!
— Ах да… гм… ну… это… — торопливо забормотал рыцарь и глубоко вздохнул. Замутненное похмельем сознание на миг прояснилось, глаза встретились с глазами призрака, вспыхнула яркая оранжевая молния… и рыцарь протянул дрожащие руки к спасительному кувшину.
Как и обещал дед Пузырь, едва содержимое пузатого сосуда перелилось в желудок Маха, головная боль улеглась, и рыцарь почувствовал себя заново родившимся.
Мах окинул комнату просветленным взором, который как-то сам собой остановился на кровати. Он зажмурился, потряс головой, сбивая остатки похмелья, но когда открыл глаза, ничего не переменилось. Мах громко икнул и возмутился:
— А это что еще за шл… гм… бесстыдница развалилась у меня в постели?! И как она вообще здесь оказалась?
На левой стороне огромной кровати, беспечно раскинув в стороны руки, мирно посапывала молодая и совершенно обнаженная рыжеволосая красотка лет восемнадцати. Справедливости ради надо отметить, что и Мах восседал в кресле в чем мать родила.
— Неужели ты совсем ничегошеньки не помнишь? — полюбопытствовал дед Пузырь, присаживаясь на соседнее кресло и ехидно ухмыляясь. — Вы этой ночью тут такое вытворяли, пока слуги бегали за очередным кувшинчиком! А они за ночь-то раз пять бегали. Вы после своих… э-э… упражнений вино как воду лакали… Ух! А когда ты поставил ее на голову и… Впрочем, обойдемся без подробностей. Скажем так: я в кои-то веки пожалел, что бестелесен.
— Я?.. С этой?.. Этой ночью?.. — смутился Мах и налился румянцем.
— И не один раз, — добил рыцаря призрак. — Бравый парень, молодец, я горжусь тобой. Правда, на мой взгляд, рановато тебе жениться, ветер еще в голове гуляет. Ну да ничего, как говорится, при хорошей жене…
— Эй, погоди, ты это о чем? — насторожился Мах. — С чего ты вдруг взял, что я жениться собираюсь?
— Ты хочешь сказать, что переспал с дочкой графа Палуча, благородной Анютой, а теперь как бы и не при делах? Мол, я не я и лошадь не моя? Но господин барон… ты ведь теперь барон, не забыл, часом?.. Так вот, господин барон, а как же честь дамы?.. К тому же ты ведь не возражал, когда граф вчера на балу прилюдно назвал тебя зятем. Согласен, к тому времени ты был уже, мягко выражаясь, не совсем трезв, да и Палуч держался на ногах только каким-то чудом. Но слова его слышали не меньше десяти благородных рыцарей, в том числе твой отец и король… А я ведь тебя предупреждал, когда ты во время танца протиснул-таки руку под корсаж Анюты, я тебя предупреждал, что это не самая удачная мысль. Что во дворце полным-полно смазливых служаночек с великолепными фигурками и довольно покладистых. Если бы ты тогда меня послушался, ночные забавы обошлись бы тебе не дороже пары золотых. Но ты, как всегда, умнее всех… А теперь ваши папаши небось уже день свадьбы обговаривают.
— Неужто все так серьезно? — растерянно простонал Мах.
Но дед Пузырь не успел ответить — с постели донеслось полусонное:
— Дорогой, это ты? Ты где? Иди к своей кошечке.
— Все, посиделки кончились, она, похоже, просыпается — торопливо затараторил призрак на ухо остолбеневшему Маху. — Теперь у тебя два пути. Первый: мы остаемся, ты идешь навстречу… э-э… желаниям своей кошечки и возвращаешься в постельку. Не переживай, опозданию на военный совет ваши папаши наверняка придумают убедительнейшее объяснение…
Сквозь ресницы Анюта увидела, как Мах во всей своей мужской красе, явно откликаясь на ее зов, подбежал к кровати, но вместо того чтобы заключить ее в свои объятья, он почему-то наклонился, подхватил с полу ворох какого-то белья и со всех ног бросился вон из комнаты.
Анюта разочарованно фыркнула, недовольно пробурчала себе под нос что-то насчет мужского слабоумия и постоянной поспешности, после чего спокойно повернулась на бок и вновь окунулась в мир сновидений.
— А ты не совсем безнадежен, как я погляжу! — прокричал вдогонку Маху дед Пузырь. И, встречая его уже в коридоре, спокойно продолжил: — Значит, ты предпочел второй путь. Признаться, я несколько разочарован. Вы ночью так ловко кувыркались, и я надеялся… Все-все, молчу! Не надо на меня так смотреть. Ужас какой, уж и пошутить нельзя. Давай натягивай портки и пойдем на совет. Папаша с тестем небось заждались уже.
— Если еще хоть раз назовешь графа моим тестем или меня его зятем!.. — взорвался Мах.
— Ладно, считай, что уговорил, — с доброй улыбкой сытого людоеда согласился дед Пузырь. — Обязательно назову, как только случай представится. Ну а просто так, только лишь для твоего удовольствия — даже не надейся! Я призрак, а не шут какой-нибудь!
— Да ты!.. Да как!.. — Из-за праведного гнева в голове у Маха ни одного путного слова не осталось, одна ругань.
— Не напрягайся так, а то голова снова заболит, — предупредил призрак с отеческой заботой в голосе. — Ну, что ты там копаешься? Меч-то, часом, не забыл у невесты под подушкой? Ага, молодец, не забыл… Ну пошли, что ли?
— Откуда тебе знать, куда надо идти? — подозрительно спросил Мах, но все же двинулся следом за призраком.
Дед же Пузырь и не подумал обижаться. Не замедляя движения, он пояснил:
— Мне, в отличие от тебя, надеяться не на кого. Пока ты напивался до полусмерти, а потом развратничал, я кое-где побывал, кое-что разузнал… И теперь точно знаю, что все тайные собрания граф издавна проводит в гранитной комнате, в той самой, где ты познакомился со своим будущим тес… Все-все, молчу!.. Дело в том, что гранитная комната защищена магией гораздо плотнее, чем все прочие помещения замка. А военный совет, сам понимаешь, собрание настолько тайное, что дальше некуда… К тому же гранитная комната великолепно спрятана, и непосвященный человек вовек ее не отыщет. Но ты не беспокойся, со мной не пропадешь, ведь я не человек, а призрак… Вот мы и пришли, нам сюда.
Дед Пузырь указал на великолепно оштукатуренный кусок стены шириной в три локтя, что располагался аккурат между двумя дверями.
Мах осторожно заглянул за каждую из дверей. За первой он обнаружил огромный зал, в котором большую часть пола занимал роскошный бассейн. За второй был какой-то чулан. Ни в одной не было даже намека на гранит.
— Пузырь, может, уже хватит на сегодня издевательств! — возмутился рыцарь. — Тоже мне, следопыт. Чего ты тычешь в стену. Сам посмотри — там бассейн!
— Нет, здесь вход в гранитную комнату, — настаивал на своем призрак. — Я же тебя предупредил, что она надежно спрятана. Доверься мне. Закрой глаза и попробуй пройти сквозь эту стену.
Чувствуя себя круглым дураком, Мах поддался на уговоры призрака, закрыл глаза, шагнул и… От удара у него аж искры из глаз посыпались.
* * *
— Господин, что с вами? Вам нехорошо? — раздался вдруг из-за спины Маха чей-то голос, участливый и очень юный.
Мгновенно позабыв о вздувающейся на лбу шишке, Мах обернулся. Мудрый призрак смылся от греха подальше, и теперь на его месте стоял и с любопытством разглядывал рыцаря молодой парнишка лет двенадцати, судя по одежде, сын кого-то из графских слуг.
Мах живо представил, как он выглядит в глазах этого паренька. Взрослый дядька подходит к стене и вдруг, ни с того ни с сего, проверяет ее на прочность своей головой. Маху стало ужасно стыдно, он даже начал краснеть. Пока парнишка спокойно стоял и только пялился на странного рыцаря, Мах еще сдерживался, но когда тот рискнул улыбнуться…
— А ну вали отсюда! — заорал Мах на мальчишку и, влепив тому увесистую затрещину, нравоучительно добавил: — Будешь знать, как совать свой грязный нос в господские дела.
Пацан взвыл и стрелой понесся прочь от явно буйного дяденьки.
— Эх, Мах, Мах, как тебе не стыдно. Зачем мальчика-то обидел, — пристыдил рыцаря дед Пузырь, благополучно переждавший бурю и вновь сделавшийся видимым. — Ух ты, какой роскошный рог у тебя на лбу нарисовался!
— Ну все, дед, ты меня до печенок пронял! — задыхаясь от ярости, прорычал Мах. — Я ведь тебя предупреждал, что уже по горло сыт твоими шуточками!..
— Ой-ой-ой, какие мы страшные, — отмахнулся дед Пузырь. — Он предупреждал! Ух ты, страсти какие! Работаешь тут, как проклятый, а вместо благодарности — он-де, предупреждал!.. Я не виноват, что ты такой тупой!
— Здорово! — Мах нервно расхохотался. — А ты, пожалуй, прав, я и впрямь дурак. Надо же — прислушался к совету какого-то бестелесного урода, который якобы желает мне только добра, попытался вломиться в стену и, понятно, расшиб голову. Представляю, как я выглядел. Твердолобый, тупой рыцарь, у которого своих мозгов нет, вот он и делает все что ему посоветуют!
— Ладно, согласен, я тоже виноват, — покаялся дед Пузырь. — Забыл тебя предупредить. Проход низкий, а ты — вон какая орясина. Тебе нужно было лишь чуть пригнуться. Попробуй еще разок, сейчас у тебя непременно получится.
— Еще разок?! — От такой вопиющей наглости у Маха даже челюсть отвисла.
Бесплотный старикан поспешил объясниться:
— Вспомни: когда ты первый раз входил в гранитную комнату, ты ведь наклонялся. Ну же, напряги память, двухаршинная арка — единственный вход в гранитную комнату. И сейчас эта арка прямо перед тобой, я ее прекрасно вижу, а от твоих глаз она искусно укрыта магией… Тебе просто-напросто нужно было пригнуться. Ну попробуй еще разок, пожалуйста. На этот раз обязательно получится. Только не надо ломиться со всей дури, а потихоньку, потихоньку.
— Ну смотри, Пузырь, если снова расшибусь…

 

Появление Маха в гранитной комнате было встречено дружным хохотом Савокла, Верда, Палуча, Силики и еще одного рыцаря, Маху незнакомого. Не засмеялся один лишь Клот. Окинув Маха недобрым взглядом, здоровяк понес какую-то чушь:
— Ну что за невезуха! Ведь оставалось всего-то четыре минуты!..
— Да ладно тебе, Клот, — обратился к другу Силика, продолжая хохотать. — Не стоит всякий проигрыш принимать так близко к сердцу. И не жадничай, из-за десяти золотых не разоришься.
— Не в золотых дело, — проворчал здоровяк. — Просто обидно. Я, когда первый раз попытался сам отыскать эту комнату, убил на поиски два с половиной часа! А я ведь тогда уже года три как был бароном и имел кое-какой колдовской опыт. Этот же паренек, всего-то вчера пожалован бароном, а комнату отыскал за какие-то пятнадцать минут. И даже ни разу с пути не сбился, будто сквозь стены видит.
— И поделом, в другой раз не будешь таким самоуверенным, — вдоволь насмеявшись, подытожил граф Палуч.
— Доброе утро, Мах. — Верд наконец обратил внимание на сына, обескураженного странным приемом. — Ну что ты там у порога топчешься, проходи, не стесняйся… Теперь, когда все собрались, можно открывать совет. Ах да, совсем забыл. Вот, познакомься. — Верд похлопал по плечу неизвестного Маху рыцаря. — Это барон Рудаль. А всех остальных ты уже знаешь.
— Очень приятно… — Мах учтиво раскланялся с бароном и тут же раздраженно поинтересовался: — Может, кто-нибудь мне все-таки объяснит, что здесь происходило?
— Да ради бога, дружище. Ты только не злись и не хватайся за меч, мои подданные мне еще пригодятся, — немедленно откликнулся от души улыбающийся Савокл. — Мы все собрались здесь примерно полчаса назад. А ты, похоже, проспал…
— Ну, я… я приношу свои извинения многоуважаемым… — смущенно забубнил Мах.
— Да ладно, не стоит оправдываться, мы тоже живые люди, понимаем: слегка расслабился. — Лица всех присутствующих осветились одинаковыми понимающими улыбками, Мах густо покраснел, а король спокойно продолжил: — Они хотели начать совет без тебя, но я не позволил. Граф послал слугу узнать, как у тебя дела, и вскоре нам доложили, что ты проснулся, покинул свою спальню и, похоже, движешься в сторону этой комнаты. Граф Палуч распорядился было, чтобы слуга встретил тебя и проводил, но тут вмешался твой отец и заявил, что в этом нет никакой необходимости — ты, мол, и без посторонней помощи прекрасно отыщешь вход в эту комнату. Однако барон Клот не разделял, уверенности твоего отца, по его мнению, без посторонней помощи ты вполне мог бы проблуждать по замку до вечера, но так и не разгадать тайну входа в комнату. Верд тут же предложил Клоту поспорить на десять золотых, что ты справишься с головоломкой до одиннадцати часов. До одиннадцати оставалось всего-то минут пятнадцать, и Клот согласился. Ты оказался в гранитной комнате аж за четыре минуты до одиннадцати. У барона Клота при твоем появлении сделалось такое удрученное лицо, что удержаться от смеха было просто невозможно… Вот, собственно, и все.
После слов Савокла в комнате на пару минут повисла гнетущая тишина. Первым осмелился ее нарушить барон Силика:
— Итак, господа, в наших рядах пополнение, да еще какое! Сам король изъявил желание возглавить наше общество. А еще — молодой барон, господин Мах. Правда, он еще не принес клятву верности нашему делу, но, судя по тому, что он сегодня с нами, в этой тайной комнате, за этим дело не станет.
— О чем это он? — насторожился Мах. — Общество? Клятва?
— В чем дело, Верд? — удивился Силика. — Ведь вы же вчера добрых полтора часа беседовали с сыном с глазу на глаз. Неужели вы ему ничего не рассказали?
— У нас было о чем поговорить после пятнадцатилетней разлуки, — спокойно ответил Верд. — К тому же я опасался, что не уложусь в полтора часа, а засиживаться за беседой с сыном до полуночи и тем самым лишать его возможности повеселиться на балу, мне не хотелось. Мах засыпал меня целой кучей вопросов, и я пообещал удовлетворить его любопытство на сегодняшнем совете, что сейчас, с вашего позволения, и сделаю. Его величеству, я думаю, тоже будет интересно послушать мой рассказ об истинном положении дел в его королевстве.
С молчаливого согласия присутствующих Верд повел речь дальше, и вот что он рассказал.

 

Начало тайному обществу двенадцать лет назад положил принц Парс.
В те сравнительно недавние времена в Великостальском королевстве царили мир и покой, и молодая знать с ума сходила от безделья… Барон Верд, например, в те годы был очень увлечен созданием с помощью магии некоего идеального стража, что-то вроде цепного пса, только поздоровее и с хорошей защитой. Несколько месяцев кряду он работал как одержимый, буквально не вылезая из своей колдовской лаборатории. В результате у него получился монстр, по внешнему виду очень похожий на обычного речного рака, только полуторасаженный. Барон его назвал Кромсалой. К сожалению, этот его страж оказался совершенно не поддающимся дрессировке. Как Верд ни бился, Кромсала бросался на все, что движется, не различая при этом своих и чужих, бросался и рвал в клочья. Пришлось выстроить для него специальный загон. Эта затея обошлась барону недешево: более пятнадцати пудов драгоценной стали извел он на заграждение — сотню добрых мечей можно было из этой стали выковать. Грозный страж вел себя в загоне спокойно, по большей части спал, пробуждался, лишь когда слуги приносили еду. Усыпленные его апатией, слуги перестали бояться ленивое страшилище. Очень скоро утратили бдительность. И однажды забыли запереть дверь загона на засов. Кромсала как будто только этого и ждал — тут же вылез из стальной ловушки и устроил в замке своего хозяина настоящую резню. Магия Верда, как магия создателя, на стража совершенно не действовала, и барону пришлось посылать на монстра своих стражников. Пятерых Кромсала разодрал, пока ему клешни не отрубили… Вот такая нелепая история случилась в замке Верда.
И подобные истории в ту пору случались сплошь и рядом в большинстве дворцов и замков королевства. Поэтому барон Верд оказался отнюдь не единственным, кто откликнулся на приглашение Парса вступить в некое тайное общество, дабы объединенными усилиями нескольких магов сотворить нечто грандиозное.
На первом собрании тайного общества присутствовало тридцать три рыцаря-мага. Они славно покуролесили во владениях графа Палуча, отвели душу — сровняли с землей пару гор, а из их обломков на пустом месте создали новую с действующим вулканом на макушке. А перед расставанием сотворили огромную грозовую тучу, из которой то и дело выскакивали зловещие сиреневые молнии, и направили ее в сторону Туманного Града… Как позже выяснилось, с тучей переборщили. Старый король, увидав в небе этакое чудовище, так разнервничался, что слег в постель. Придворные прорицатели, которые никогда не ошибаются в своих предсказаниях, несмотря на уверения принца Парса, что это всего лишь шутка-самоделка, объявили тучу предвестником беды и напророчили Великостальскому королевству Тяжелые Времена.
Узнав, к каким последствиям привели их, казалось бы, невинные забавы, многие из рыцарей-магов пожелали выйти из тайного общества принца. Поэтому на состоявшееся через полгода второе собрание общества явилась лишь дюжина рыцарей-магов. И в таком составе общество просуществовало два года вплоть до наступления предсказанных Тяжелых Времен… К слову, обнаруженный Махом в кабинете отца обгоревший клочок относился к письму, которое, судя по оставшемуся там знаку тайного общества — солнцу с одиннадцатью лучами, символизирующему наследного принца Парса и одиннадцать знатных рыцарей-магов, — было получено бароном Вердом от графа как раз в тот недолгий период затишья перед бурей.
Однажды в руки одного из членов тайного общества попало очень древнее заклинание. Барон Шале совершенно случайно обнаружил в библиотеке своего замка несколько пожелтевших от времени страниц, вырванных из какой-то древней книги. Барон не смог самостоятельно разобраться с находкой и принес загадочные страницы на очередное собрание тайного общества, происходившее в замке у графа Палуча. Совместными усилиями рыцарям-магам удалось прочесть древние письмена. Оказалось, что в их руки попало заклинание, способное открыть Врата в другой мир. Любопытство взяло верх над осторожностью, и они решили испытать его действие.
Все двенадцать рыцарей-магов, как обычно, встали в круг, взялись за руки, сосредоточивая магическую энергию, и принц Парс медленно произнес древнее заклинание… Так они открыли Врата в мир оборотней.
Принц Парс в сопровождении двух смельчаков, графа Гурла и барона Шале, пожелали немедленно обследовать тогда еще не известный никому мир.
Посовещавшись, рыцари-маги решили, что двух недель, дабы ознакомиться с реалиями незнакомого мира, принцу, графу и барону будет более чем достаточно.
Три рыцаря-мага, если учесть к тому же, что один из них наследный принц королевства, — весьма грозная сила, поэтому, провожая друзей во Врата, остальные члены тайного общества и не думали за них беспокоиться…
Как и было условлено, через две недели рыцари-маги вновь открыли Врата и впустили путешественников. Внешне Парс, Гурл и Шале совершенно не изменились — все те же вполне жизнерадостные лица, разве что слегка загоревшие.
Вернувшиеся наперебой заверяли остальных, что этот другой мир — гиблое местечко. Мол, огромная, буквально бесконечная пустыня, только камни, песок и солнце, а воды нет и в помине, как нет ни растительности, ни животных. По их словам, днем они изнывали от жары — некуда было скрыться от вездесущих солнечных лучей; ночью тряслись от холода — даже обыкновенный костер разжечь было не из чего. Хорошо, что они на всякий случай захватили с собой двухнедельный запас еды и питья. Да и то без помощи магии они вряд ли протянули бы там более трех суток.
Тогда у членов тайного общества еще не было причин сомневаться в искренности трех своих товарищей — конечно же, им поверили. Решено было закрыть Врата в негостеприимный мир и забыть о их существовании. Так и сделали.
А через три недели барон Верд получил письмо от графа Палуча с просьбой срочно прибыть в его замок на внеочередное собрание тайного общества — это было довольно странно, ведь очередное собрание общества должно было состояться всего-то через неделю. Весьма заинтригованный, барон бросил все дела и уже через шесть часов был во дворце графа, где застал самого Палуча и еще семерых членов общества. Не было лишь троих путешественников.
Граф Палуч повинился перед собравшимися, признавшись, что он, мучимый любопытством, вопреки решению совета, вчера утром не утерпел и вновь открыл Врата, благо те обретаются у него в замке. Но не успел он в них войти, как навстречу ему вывалилось какое-то существо. А ведь принц и его спутники уверяли, что тот мир необитаем! Недолго думая, граф накрыл пришельца своим знаменитым магическим куполом, быстренько запечатал Врата и послал приглашения всем, кроме троих обманщиков.
Изловленное Палучем существо внешностью очень напоминало обычного человека — те же две руки, две ноги, одна голова на плечах, прямая спина, но вот лицо… У существа попросту не было лица, лишь две узкие щелки вместо глаз и одна здоровенная дыра вместо рта — вот и все. Это был экземпляр самой опасной для человека породы оборотней — безликий.
Члены общества засыпали пленника вопросами. Он наивно попытался прикинуться глухонемым, но терпение рыцарей-магов очень быстро кончилось — четыре шаровые молнии быстро развязали пришельцу язык.
Оказалось, что принц и два его спутника уже с месяц как мертвы — несчастный случай, ночью на них напали какие-то подземные монстры… А те трое, что три недели назад вернулись обратно, — это безликие, принявшие личины принца, графа и барона… Вообще-то безликие в своем первозданном виде довольно примитивные и слабые существа, умеющие всего-навсего оборачиваться человеком, поэтому в родном мире, среди звероватых оборотней с острыми клыками и длинными когтями они влачили весьма жалкое существование. Но вот неизвестно откуда в их мир явились люди-маги, после смерти которых безликие получили возможность не только присвоить их внешность, но и унаследовать их магические способности и их память.
Далее выяснилось, что те трое безликих, воспользовавшись доверчивостью остальных членов общества, выкрали листочки с заклинанием Врат и, используя унаследованные способности, создали еще одни Врата в родной мир. Через которые вот уже три недели совершенно беспрепятственно проводят сюда своих родичей. И лучшее тому подтверждение — пленник-безликий, который, благодаря любопытству Палуча, перепутал Врата и оказался не в братских объятьях родичей, а у графа под куполом.
Через неделю лжепринц, лжеграф и лжебарон, не подозревая о своем разоблачении, прибыли на очередное собрание тайного общества. Рыцари-маги напали на них и вынудили сбросить чужие обличья и предстать в своем истинном виде. Обыскав их одежду, рыцари-маги обнаружили листки с заклинанием Врат и, дабы впредь не искушать судьбу, сожгли их.
Под пытками безликие «вспомнили», где установили вторые Врата. Трое рыцарей-магов тут же отправились по указанному адресу и, перебив там с десяток сторожей-оборотней, уничтожили лазейку из враждебного мира. Однако, когда рыцари-маги сообщили лжемагам эту печальную для них и радостную для себя новость, пленники рассмеялись им в лицо, а перед смертью заявили, что за месяц успели перебросить в этот мир более сотни безликих и несколько крупных стай хищных оборотней, так что очень скоро все Великостальское королевство окажется в руках их родичей… Тогда рыцари-маги им не поверили, но сейчас, по прошествии десяти лет, их посулы начинают сбываться…
Сообщение о внезапном исчезновении наследного принца взорвало тишину и покой Великостальского королевства. Многие сочли это делом рук короля, у которого со старшим сыном и вправду были очень непростые отношения и который якобы захотел иметь преемником младшего, Савокла. В результате королевство раскололось на два враждующих лагеря: примерно четверть от всего числа графов и баронов, несмотря ни на что, сохранила верность своему королю, остальные же рыцари-маги, обвинив старого короля в вероломстве и предательстве, заявили, что не желают ему больше подчиняться. К счастью, большинство из возмутившихся, ожидая неопровержимых доказательств причастности или непричастности старого короля к исчезновению своего наследника, попросту заперлось в своих родовых дворцах и замках, где под защитой своей магии они были абсолютно неуязвимы. Но некоторые особенно нетерпеливые, которым и без доказательств все было ясно, открыто объявили о намерении немедленно низложить короля-предателя и вступили в военное противоборство с верными престолу рыцарями-магами. Вот тогда и наступили для Великостальского королевства Тяжелые Времена, напророченные придворными прорицателями.
За десять лет в кровопролитных сражениях погибло множество сильных, отважных и умелых рыцарей-магов, а их место в мире живых, разумеется, поспешили занять безликие, затаившиеся до поры до времени в лесах королевства.
Все эти десять лет тайное общество вело скрытую борьбу с чужаками, за это время они уничтожили более сорока безликих и около двухсот оборотней, но, к сожалению, их было слишком мало, а грозных и сильных врагов у них с каждым годом становилось все больше и больше.
Так, в первый год Тяжелых Времен в королевстве чудесным образом воскресли всего-то шестеро рыцарей-магов — этих шестерых безликих члены тайного общества в течение года установили и истребили. В последний же год, то бишь нынешний, присвоили личину погибших графов и баронов аж двадцать четыре безликих оборотня. Уничтожить же членам общества удалось всего лишь одного из них, и то благодаря большому везению.
Уже на шестом году Тяжелых Времен безликие представляли собой весьма грозную силу, поэтому в следующие четыре года члены тайного общества сами все чаще и чаще стали попадаться в их ловушки и потеряли четырех своих магов.
Печальная действительность такова, что на сегодняшний день около шестидесяти рыцарей-магов Великостальского королевства — это безликие, а в противостоящем им тайном обществе осталось всего лишь пять рыцарей-магов. Роли поменялись — из охотников члены тайного общества превратились в дичь.
Разумеется, и по сей день подавляющее большинство рыцарей-магов Великостальского королевства, то есть свыше трехсот родовитых графов и баронов, — это люди, а не безликие. Но к сожалению, членам тайного общества не приходится рассчитывать на их помощь в борьбе с безликими. Дело в том, что эти триста рыцарей-магов еще в первые дни Тяжелых Времен решили во время междоусобицы держать нейтралитет и затаились вместе со своими гарнизонами за стенами замков и дворцов, отгородившись от всего мира магическими барьерами. Теперь до полного прекращения боевых действий этих графов и баронов в Великостальском королевстве как бы не существует. Их попросту невозможно отыскать, ибо магия замков и дворцов отводит глаза незваным гостям, каковыми считаются все за пределами их жилищ.
Единственными, на чью поддержку могло рассчитывать тайное общество, оказались обычные рыцари Великостальского королевства, то бишь лишенные прав наследования младшие сыновья графов и баронов. В отличие от их отцов и братьев-наследников, для них война — единственный, пожалуй, случай как-то преуспеть в жизни и с мечом в руках добыть себе то, что старшим братьям принадлежит по праву первородства. Упирая на то, что тайное общество основал сам принц Парс, члены общества активно вербовали в свои ряды смельчаков, обойденных злодейкой-судьбой, обещая в случае победы титулы, земли и, как следствие, магию… В том, что эти обещания не лишены оснований, присягнувшие на верность рыцари убеждались, узнав страшную тайну о ложных воскрешениях. Они понимали, что после уничтожения безликих довольно обширные земли по праву перейдут в руки победителей, а спасенный король, в благодарность за преданную службу, наверняка пожалует еще и титулом… К слову, вчерашнее посвящение Маха в бароны — лучшее тому подтверждение.
К сожалению, завербованные рыцари — отчаянные смельчаки и любители приключений — на равных могли сражаться лишь с обычными оборотнями… Хотя справедливости ради стоит заметить, что бывали и исключения. Так, как-то раз одному рыцарскому отряду удалось обнаружить в лесу и умертвить сразу двух безликих, не успевших перевоплотиться в рыцарей-магов, а потому совершенно беспомощных.
Но так везло очень редко, и, несмотря на поддержку сильного рыцарского войска, хлопоты по уничтожению безликих полностью ложились на плечи рыцарей-магов тайного общества.
Сейчас, с появлением в рядах тайного общества молодого короля, обладающего гигантским магическим потенциалом, шансы в противостоянии с безликими значительно возросли. И если бы междоусобица в Великостальском королевстве продлилась еще год или хотя бы полгода, члены тайного общества выловили бы всех безликих без исключения, какими бы сильными магами ни были те несчастные, чьим обликом они завладели. Ведь по сравнению с магической мощью короля мощь самого сильного графа ничтожно мала. Однако ужас их положения заключается в том, что сейчас безликим война в королевстве уже невыгодна. Подавляющее большинство воюющих сторонников и противников короля представляют сейчас «чудом воскресшие» бароны и графы. Им нет смысла дальше вести войну и бессмысленно рисковать, поскольку все просочившиеся в этот мир безликие уже давно при деле.
Безликие жаждут захватить полную власть над королевством. К решительным действиям они были готовы еще полгода назад, но прекрасно понимали, что взять штурмом королевский дворец при живом короле совершенно невозможно: магическая мощь его величества, даже полуживого от страшной болезни, от них даже мокрого места не оставит. Поэтому безликие продолжали междоусобицу, по возможности избегая больших сражений… И вот — дождались наконец!
Дней шесть назад безликие каким-то образом пронюхали, что старый король при смерти. Уже на следующий день все боевые действия между якобы непримиримыми врагами прекратились. И той же ночью из королевского дворца шайкой оборотней, переодетых в платья королевских слуг, был похищен принц Савокл. Во дворце же вместо принца остался безликий, принявший личину будущего короля.
Возникает законный вопрос: почему похитители попросту не прирезали Савокла, едва вышли с ним за пределы защищенного магией дворца? Почему вместо этого куда-то долго его тащили, а потом, спрятав в лесной чаще, опять же не торопились убить? Все очень просто. Безликие хотели, чтобы их родич, принявший облик принца, потом не только походил на короля, но и был им на самом деле, то есть обладал бы всей магической мощью, присущей королю. Для этого им надо было дождаться кончины старого короля — ведь только тогда его сила перейдет к наследнику. Не к двойнику, а именно к настоящему Савоклу! Вот тогда-то они и собирались лишить жизни несчастного принца, передав его двойнику-безликому все способности, обретенные им после кончины родителя.
Но Мах своим неожиданным появлением на поляне спутал безликим все карты. Призрачный воин пришел принцу на помощь очень вовремя. Старый король умер всего через два часа после того, как Мах вырвал Савокла из лап оборотней.
Участие в спасении Савокла гномов — это заслуга графа Палуча. Дело в том, что еще лет пятнадцать назад графу посчастливилось оказать услугу одному из гномьих князей. Последний в порыве искренней благодарности пообещал непременно отплатить графу той же монетой. Едва узнав о подмене наследника, граф поспешил напомнить влиятельному гному о его обещании. После длительных и утомительных переговоров гном этот согласился послать несколько своих слуг на поиски принца. Они должны были отыскать Савокла и, если он жив, забрать у похитителей и доставить в ближайшее безопасное место. Граф Палуч умолял князя, чтобы его гномы доставили принца прямо к нему в замок, но упертый гном заявил, что будет либо так, как он предложил, либо вообще никак. Графу пришлось согласиться на его условия и уповать лишь на фортуну Савокла. И тому действительно повезло просто сказочно…
Итак, неутешительный итог таков. Хотя настоящий король жив, здоров и находится в замке графа Палуча в окружении преданных ему рыцарей-магов, фактически королевство сейчас в руках безликих. Подменяющий Савокла безликий сам по себе абсолютно беспомощен, но он опирается на реальную мощь шестидесяти своих сородичей, укрывающихся под обличьями рыцарей-магов, у которых, в свою очередь, в подчинении находится немало отрядов, закаленных в десятилетней войне, а потому и чрезвычайно опасных. Общая их численность превышает пять тысяч. А еще — на вполне реальную мощь многочисленных стай оборотней. И вся эта рать, как следует из последних донесений разведчиков тайного общества, двумя мощными потоками — отрядов людей и стай оборотней — уже вторые сутки движется к владениям графа Палуча. Безликие времени не теряют. Если все пойдет так и дальше, то завтра вечером их передовые отряды достигнут подножия первой на их пути Черепаховой Горы и армии тайного общества придется вступить с ними в бой, а рыцарям-магам — в магическое противостояние. Иначе совместные усилия шестидесяти безликих рыцарей-магов за полдня от гор графа Палуча камня на камне не оставят.
Для сравнения, армия тайного общества располагает всего-то пятью рыцарями-магами, сорока шестью обычными рыцарями и тремя с половиной сотнями простых воинов. Конечно, есть еще король, чей магический потенциал чрезвычайно велик, но без необходимой практики — а на это нужно самое малое полгода! — Савокл не может применять свою мощную магию и в реальных боевых действиях своей армии ничем помочь не сможет, а будет лишь мешать. Ну, еще, конечно, у сторонников короля есть джокер по имени Мах, со своими невероятными способностями призрачного воина. Хотя, вспоминая вчерашнюю его стычку с друзьями отца, приходится признать, что он далеко не всесилен.

 

— Вот и все… — подытожил рассказчик. — Какие будут предложения?
— Да какие тут могут быть предложения! — Савокл нервно хохотнул. — Насколько я понял, на равных противостоять объединенной мощи безликих смогу лишь я, да и то только через полгода… Господа, как долго вы сможете сдерживать натиск этих тварей?
— Извините, ваше величество. — Палуч отвесил королю изысканный поклон. — Извините, но вряд ли кто-то из присутствующих рискнет дать вам точный ответ на этот вопрос. Слишком многое зависит от удачи.
— Ну хотя бы приблизительно.
— Приблизительно? — Граф ненадолго задумался. — Что ж, извольте… Учитывая то обстоятельство, что наши люди специально тренированы для боя в горах, что у нас есть специальные летающие патрули — зачарованные орлы с лучниками на спинах, что в горах скрыто много ловушек, вроде камнепадов и скрытых пропастей, я думаю, нам удастся задержать безликих в горах на полтора-два месяца. Еще месяц уйдет у них на осаду моего дворца. Таким образом, сами видите, что даже при самых благоприятных условиях через три месяца мы окажемся в их власти. За столь короткое время вы не успеете накопить мощь, достаточную для противостояния.
— Ваше величество, — обратился здоровяк Клот к мрачному как туча королю, — пока горы не взяты в кольцо армиями безликих, вам необходимо срочно покинуть замок. Это единственно верное решение в нашем положении… Мы отведем глаза шпионам безликих, и один из летающих патрулей быстренько перенесет вас в безопасную лесную местность. Можете не беспокоиться, я голову даю на отсечение — там вас никто не найдет. Тот лесной домик, куда вас перенесут, мы построили и зачаровали еще полгода назад специально для такого случая… Мы уже давно обречены и не боимся смерти, но наш король должен выжить, накопить магическую мощь и через год-другой отомстить нашим убийцам.
— Нет! — возмутился Савокл. — Не годится! Нет! Нет! И еще раз нет! Я не оставлю вас в трудную минуту!
Сотворив на пухлой физиономии подобострастную улыбочку, в разговор поспешил вмешаться Силика:
— Ваше величество, мы не сомневаемся, что вы — образец порядочности и благородства. Но вы еще и король, и хотите вы того или нет, но ваша жизнь принадлежит не только вам, но всему нашему королевству. В случае вашей смерти ваша потенциальная мощь перейдет к безликому двойнику, тогда вся наша борьба окажется совершенно напрасной, ибо безликие, заполучив такую мощь, станут неуязвимыми и обоснуются в нашем мире всерьез и надолго. Если же вы уцелеете…
— Но я не смогу один! — чуть не плача простонал Савокл. — Без вашей поддержки у меня ничего не получится!.. О какой мощи вы говорите? Ведь чтобы ощутить ее, нужно быть уверенным в своих силах. Я же, оставшись один этом вашем лесу, буду вздрагивать от каждого шороха в кустах… В вашем зачарованном домике есть библиотека? А колдовская лаборатория? И как же я, по-вашему, буду там практиковаться, если мне придется быть тише воды и ниже травы?
— Не беспокойтесь, ваше величество, — сказал Верд. — Вы будете не одиноки. Ваш покой будет охранять мой сын.
— Ну уж, дудки! — возмутился Мах. — Не для того я тебя так долго разыскивал, чтобы тут же бросить на погибель!
— Мах, сейчас не время препираться, — нахмурился Верд. — Ты же слышал: мы должны любой ценой сохранить жизнь нашего короля.
— Не могу в это поверить! — Мах никак не желал успокоиться. — Вы же сильные маги! Откуда эта обреченность? Неужели ваша гибель совсем уж неотвратима? Неужто нет никакой управы на этих оборотней?
— Вообще-то управа есть, — вдруг подал голос барон Рудаль, до той поры молчавший, и комната мгновенно взорвалась гулом встревоженных голосов.
Со всех сторон сыпались вопросы. Барон выдержал паузу и как ни в чем не бывало продолжил:
— Я не оговорился, управа на безликих действительно есть, но, к сожалению, очень далеко отсюда — в их родном мире. Однажды мне под пыткой сказал об этом один из пойманных в лесу оборотней… Оказывается, в их родном мире существует некий Зачарованный лес, на ветвях которого полыхает некий загадочный холодный огонь. Оборотням этот огонь внушает панический страх, увидев его, любой оборотень навсегда теряет способность разумно мыслить и, оцепенев от ужаса, начинает безвольно менять личины. Безликие, по сути, те же оборотни, но в отличие от последних перекидываются не в зверей, а в людей. Значит, и у безликих при виде холодного огня тоже могут возникнуть серьезные нелады с головой. Правда, неизвестно как холодный огонь влияет на людей, но, поскольку у людей облик всего один, единственный и неповторимый, мне кажется, что огонь нам не страшен.
— Да, и я слышал что-то в этом духе от пленников, — поддержал Рудаля Клот. — Но ведь этот огонь находится в абсолютно незнакомом нам мире, поэтому я у них про него подробно не допытывался.
— И зря, — не без самодовольства подытожил Рудаль. — Первые Врата в мир оборотней мы ведь так и не уничтожили, так почему бы теперь не рискнуть?
— Рудаль, ты в своем ли уме? — накинулся на барона граф Палуч. — Этот твой разговорчивый оборотень, он что, начертил тебе карту и крестиком указал местоположение Зачарованного леса, а стрелочками — как лучше к нему пройти?
— Такой карты у меня и вправду нет. Я, разумеется, интересовался, но гад сдох под пытками, а со слов толковой карты не составишь.
— Так чего же ты нам тогда голову морочишь? — продолжал напирать граф.
— Но я подумал, что в нашем положении нужно испробовать все, что только возможно. Авось повезет.
— В нашем положении каждый маг и каждый рыцарь на счету! — дожал Рудаля Палуч. — Ведь все наши беды начались после посещения Парсом и его спутниками мира оборотней! Эти трое были лучшими из нас, но они были убиты, и в их обличьях в наш мир пробрались безликие. Ты можешь поручиться, что если мы сейчас пошлем отряд в мир оборотней и оставим Врата открытыми, то вместо холодного огня не получим ножи в спину от безликих, укравших лица наших друзей? Не знаю, как ты рассуждаешь, Рудаль, но, на мой взгляд, у нас и теперь врагов более чем достаточно.
Но тут на выручку барону пришел Мах. Он вдруг выпалил:
— А мне идея господина Рудаля более по душе, нежели ваше предложение запереть нас с Савоклом в лесной хижине. Это что же получается: я буду тупо бездействовать, зная, что где-то в горах гибнут сейчас дорогие мне люди?.. Призрачному воину роль няньки не к лицу. Я думаю, что Савоклу придется посидеть в домике без меня. Я же, пожалуй, рискну пройти через Врата в мир оборотней и раздобыть там холодный огонь.
— Мах, я для кого тут только что горлопанил, для стен, что ли? — простонал Палуч, картинно закатывая глаза к потолку. — Представь, что тебя там убьют и твой облик примет какой-нибудь безликий. Он же приобретет все способности призрачного воина…
— В том-то и дело, что не приобретет, — широко улыбнулся Мах. — Мой призрак предан только мне и безликому служить не станет. Так что в случае моей смерти к вам вернется безликий, наделенный способностями обычного рыцаря.
— Да ты и без призрака мечом машешь о-го-го как! — все еще недовольно проворчал Палуч.
— Ладно, так уж и быть, можешь по возвращении, до выяснения моей личности, еще разок посадить меня под свой магический купол… Ну, что скажешь? Сдается мне, при таком раскладе вашим спинам ничего угрожать не будет.
— Что ж, — пробурчал хмурый граф, — хочешь рискнуть — дело твое. Если на таких условиях — я не возражаю.
Верд сильно побледнел. Извинившись перед собравшимися, он взял сына за руку, отвел в угол комнаты и торопливо зашептал ему на ухо:
— Мах, сынок, что ты делаешь?! Ты же так молод, тебе еще жить да жить. Одумайся…
Мах заключил старика отца в свои богатырские объятья и спокойно ответил:
— Отец, умру я месяцем раньше или месяцем позже — невелика разница, ведь ты же прекрасно знаешь, что я не полечу никуда с Савоклом, а останусь тут с вами. Без холодного огня в битве с безликими мы обречены на поражение, поэтому я должен рискнуть.
— На вот, держи.
Рудаль протянул Маху небольшой кожаный мешок, в котором молодой рыцарь обнаружил странный глиняный сосуд. По внешнему виду эта вещица очень напоминала обычный горшок, только со множеством крохотных дырочек в боках, и его крышка не просто накладывалась сверху, а садилась на плотную резьбу.
— Ты смотри поосторожнее, я эту штуку целых десять дней делал. Если тебе посчастливится отыскать Зачарованный лес, стряхивай с веток холодный огонь в этот горшок, там он не погаснет, — пояснил барон.
Времени у магов было в обрез, им еще предстояло спрятать короля, поэтому прощание было по-деловому кратким. Каждый из присутствующих крепко пожал Маху руку и пожелал удачи. Только Верд не удержался: на какой-то миг отеческие чувства захлестнули старика, и он, прощаясь со своим мальчиком, крепко прижался щекой к его широкой груди.
Пятеро рыцарей-магов встали в круг, взялись за руки и, подняв взоры к потолку, в унисон замычали что-то ужасно нудное.
Минут через десять в одном из углов гранитной комнаты возникло туманное нечто. Постепенно расплывчатые контуры прояснились, сделались четче, и Мах с изумлением уставился на самую обычную дверь с изящной бронзовой ручкой.
— Что, это вот и есть Врата между мирами?
— А ты чего ждал? — усмехнулся Палуч. — Это же древняя магия. Вот оно, истинное совершенство: все предельно просто и все для дела. На, держи ключ. — Граф притянул молодому рыцарю небольшой каменный шарик.
— А это что, ключ?
— Говорят же тебе, чудак: древняя магия. Когда сделаешь дело и захочешь вернуться, просто кинь этот шарик на землю, на траву или на пол — и в тот же миг перед тобой откроются Врата в родной мир… Ну вот, кажется, и все. Тебе уже пора. Желаю удачи.
Мах подошел к Вратам, взялся за ручку, на всякий случай крепко-накрепко зажмурился, решительно потянул дверь на себя и переступил порог…
Назад: Часть первая ПРИЗРАЧНЫЙ ВОИН
Дальше: Часть третья МИР ОБОРОТНЕЙ