Часть первая
ТАЙНОЕ ОРУЖИЕ БЕЗЛИКИХ
Мах был вне себя от ярости. Скрестив руки на груди, он стоял в центре просторной комнаты, одновременно служащей его гвардейцам и гостиной, и спальней, рядом, уперев руки в бока и грозно хмуря брови, парил дед Пузырь, вокруг на креслах, стульях и диванах, понурив головы, сидели одиннадцать оборотней. Призрачный воин, не стесняясь в выражениях, отчитывал своих простофиль-гвардейцев:
— Что же это такое получается? Я вас спрашиваю!.. В глаза мне! В глаза мне смотреть! Не сметь отворачиваться!.. Вы, на кого я рассчитывал, кому верил, как самому себе! Вы, что клялись мне в преданности до последнего вздоха! Вы!.. Где вы все были, когда моей невесте понадобилась ваша помощь?! Ну, чего пришипились?. Отвечайте! Попытайтесь хоть что-нибудь соврать в свое оправдание!.. Что? Молчите? Ну тогда скажите мне на милость: нафига мне такие вот раздолбай?! — Оборотни обиженно засопели. — Что, не нравится? Правда глаза колет! Влад, — Мах повернулся к оборотню в законе, — скажи, кто отвечал за безопасность моей Лулы? И почему этих остолопов не оказалось рядом, когда на нее напали?! Да, да, ты не ослышался, на нее действительно напали, и это случилось четверть часа назад, в коридоре замка, совсем недалеко отсюда. Все, что мне на данный момент известно, — нападающих было трое. Один рыжебородый гном, он руководил похищением, и двое здоровенных громил в черных масках. Уверен, вы бы без труда расправились с этими похитителями, окажись вы в те роковые секунды рядом со своей госпожой. Но, на ее несчастье, она оказалась один на один со злодеями… Эх! Ну почему? Почему?? О Создатель! Почему же ни одного их вас не было рядом?
Рыцарь замолчал. Воспользовавшись паузой, Влад попытался оправдаться:
— Но, папа, ты же сам, в натуре, вчера вечером приказал: чтобы никто из братвы не смел больше показываться ей на глаза. Поэтому она утром и осталась без сопровождения.
— Молчать! — рявкнул на него Мах, и оборотень послушно затих. — Сколько можно твердить: не называйте меня папой!
— Так, так их, Махуня, спуску не давай, привлекай к ответу со всей строгостью, — похвалил подопечного дед Пузырь.
— Заткнись, старик, — раздраженно прошипел под нос Мах. Как всегда чутко уловив состояние своего рыцаря, в этот раз призрак и не подумал обижаться, он лишь еще сильнее нахмурился и молча пригрозил пальцем унылым оборотням. Меж тем Мах продолжил пропесочивать братву:
— Да мало ли что я приказал сгоряча! Ты же знаешь, как дело было. Меня же Лула извела своими стенаньями: мол, кого мне опасаться в замке твоего отца, а с оборотнями за спиной я выгляжу как полная дура — вот и довыпендривалась, идиотка. Ну хорошо, Влад, пусть ты снял охрану по моему приказу, но наблюдение-то за ней — наблюдение ты мог установить?
— Дык ведь кто ж знал? — растерянно пожал плечами оборотень в законе.
— Вот то-то и оно, что дык ведь, — покачал головой Мах. Вспышка его ярости начинала потихоньку затухать. — Просто чудо, что Бугрявый этим утром припозднился с завтраком. Если бы не этот храбрец, точно бы умыкнули мою Лулочку.
Из уст оборотней вырвался дружный выдох облегчения.
— Так Бугрявый отбил госпожу у злодеев? — озвучил общую догадку Влад.
— К счастью, ему это удалось, — подтвердил Мах.
— Ай да братан!.. Молодчина!.. Честь нашу спас!.. В одиночку троим навалял!.. Знай наших!.. — посыпались со всех сторон радостные возгласы оборотней.
— И где же он теперь? Парень, часом, не ранен? — забеспокоился Влад.
— С Бугрявым все в порядке. Он сейчас рядом с Лулой Бедняжка так напугана, что не желает отпускать своего спасителя ни на шаг от своей кровати.
— А что с похитителями? Их поймали? — спросил Влад.
— Увы, злодеям удалось сбежать из замка безнаказанными, — покачал головой Мах. — И вины Бугрявого в этом нет. Он появился в коридоре, когда Лула уже была в руках похитителей. Ему пришлось отпустить их в обмен на жизнь своей госпожи. Ублюдки воспользовались магией гномов и сбежали на гномью Тропу… Ну да ничего, я их и под землей достану. Слово чести! И заставлю сполна расплатиться за каждую слезинку моей Лулы.
Уловив перемену в настроении рыцаря, оборотни подняли головы и вразнобой загалдели о преданности горячо любимому господину Маху и огромном желании каждого собственноручно порвать глотки обидчикам его невесты. Сперва шепотом, с опаской, потом смелее, смелее, и вот уже вещали в полный голос…
Мах зажал руками уши и взмолился:
— Влад, угомони их.
— Ша! — прикрикнул на братву Влад. — Кончай пустой базар!
Все послушно замолчали. В восстановившейся тишине легкий щелчок открываемой двери прозвучал как раскат грома. Все как один повернули головы к дверному проему и увидели входящего барона Верда.
— Отец, удалось еще что-нибудь выяснить? Они действительно сбежали на Тропу? Почему коридор так долго оставался совершенно безлюдным? Что это было? Магия? — тут же засыпал его вопросами Мах.
Уловив опасения родителя, молодой человек добавил:
— Оборотней можешь не опасаться, у меня от них нет секретов.
Братва одобрительно загудела.
— Ну как знаешь, дело твое, — пожал плечами Верд и стал отвечать на вопросы: — К сожалению, мои первоначальные предположения полностью подтвердились. Напавшие на нашу Лулу воспользовались магией гномов. Следы ее воздействия я обнаружил на участке стены, где, со слов обоих наших свидетелей, находилось пятно мрака. Кроме того, все люди в замке, в том числе я и ты, подверглись краткосрочному воздействию чар сна. Нас попросту усыпили примерно на полчаса, поэтому и опустели коридоры донжона. С подобным заклинанием я сталкиваюсь впервые в жизни, весьма вероятно, что оно тоже из арсенала магии гномов. На оборотней и кураску, вероятно, потому, что они люди лишь наполовину, оно не подействовало.
— Погоди, но ты же сам мне не раз говорил, что рыцаря-мага в его родовом замке застать врасплох практически невозможно? — удивился Мах. — И теперь спокойно признаешься, что тебя, как и всех остальных, на полчаса усыпила магия?
— И это ты мне говоришь после недавнего происшествия с Книгой Мудрости курасов? — усмехнулся Верд. — Впрочем, ты, разумеется, прав, этот случай из ряда вон. Но у меня есть вполне логичное объяснение такой оказии. Во-первых, магическая защита замка еще не до конца восстановлена после продолжительного воздействия на него заклинания «Слепая Радуга». А во-вторых, у Великостальского королевства извечный мир с гномами, и защитой от их магии я никогда всерьез не занимался.
— Теперь придется заняться, — резюмировал Мах. — После твоего подтверждения все сомнения отпали — одним из сбежавших похитителей точно был гном. Наверняка ему щедро заплатили, чтобы он гномьей Тропой провел злодеев в твой замок, а потом вывел отсюда в безопасное место. Помнишь тех двоих здоровяков, что, со слов Бугрявого, были вместе с гномом? Ведь это они сцапали Лулу. Сам же гном, вполне вероятно, до момента совершения злодейства и понятия не имел о намерениях своих нанимателей. Когда же на его глазах провожатые вдруг схватили Лулу, отступать ему было уже слишком поздно, и он поневоле стал соучастником похищения.
— Похоже на то. Очень похоже. Но, Мах, я бы все же не спешил с выводами.
— У тебя еще какие-то сомнения? — возмутился молодой рыцарь.
— Конечно, — спокойно кивнул отец, — и не одно. Во-первых, и Лула, и спасший ее оборотень, оба в один голос уверяют, что у маленького господина была роскошная рыжая борода.
— И что с того?
— РЫЖАЯ, Мах. Сколько себя помню, никогда не слышал о рыжебородых гномах.
— А что, если он изменил ее цвет с помощью магии? — парировал Мах. — Специально замаскировался, чтобы зародить в тебе такие вот сомнения.
— Он же простой гном-проводник, зачем ему маскировка… Ну ладно, допустим, ты прав, наш гном ужасный оригинал. Тогда вот тебе мое второе сомнение: со слов наших свидетелей, у него не было ни родового топора, ни курительной трубки. Согласен, трубку он мог спрятать в карман плаща. Но огромный топор, уж поверь мне, никак невозможно незаметно скрыть под плащом. Меж тем без родового топора творить гномью магию невозможно.
— Отец, ты, должно быть, забыл, ведь Лула рассказывала про маленький топорик, висящий у него на груди, на цепочке. Возможно, вместо родового для магии он использовал его.
— Вероятно, так и было, — подхватил Верд, — и этот странный медальон — мое третье сомнение. Как-то чересчур много чудачеств для простого проводника гнома — не находишь?
— Да уж, занятный тип.
— И, наконец, последнее и главное мое сомнение: наши свидетели утверждают, что двое громил называли маленького бородача своим хозяином, беспрекословно выполняли его команды и совершенно не проявляли инициативы. То есть вели себя как преданные слуги. А ведь у гномов, и это я знаю наверняка, никогда не было ни слуг, ни рабов. Очередная нестыковка получается.
— Послушать тебя, так этот Фляузли и не гном был вовсе, — проворчал в ответ сбитый с толку Мах. — Но ведь он пользовался гномьей магией, ты сам это только что подтвердил.
— Что есть, то есть.
— А кто еще, кроме гнома, может ей пользоваться?
— Не знаю.
— Да гном это был, господа, гном. Даже не сумлевайтесь! — встрял в разговор оборотень по прозвищу Жёваный. — Верь мне, папа, эти бородатые очень злобливы из-за своего мелкого роста и всех, кто выше, люто ненавидят. Они жадны, хитры, коварны, безжалостны…
— Прекрати, — перебил его барон Верд. — Возможно, взаимоотношения оборотней с гномами и оставляют желать лучшего, но не примешивай к ним людей. Союз Гномьего княжества с Великостальским королевством насчитывает не одну сотню лет. Гномы наши добрые соседи. И я не потерплю, чтобы в моем замке наводили напраслину на верных союзников.
— Отец, я, как и ты, доверял гномам, но сегодня один из этих добрых соседей пытался похитить мою невесту, — напомнил Мах. — Уж не знаю, из-за золота или по какой другой причине, но сегодня гномья магия была использована против людей — это свершившийся факт. Значит, мирному союзу с гномами пришел конец.
Верд попытался тут же возразить сыну, но его слова потонули в громогласных возгласах одобрения.
— Смерть предателям!.. Братва, отомстим за госпожу!.. Проучим недомерков!.. Укажем место этим жадным тварям!.. — перебивая друг друга кричали оборотни.
— А ну-ка, цыц! — рявкнул Мах на своих гвардейцев. — Ишь, разорались! Мнение у них свое — видали! Я что-то не пойму, кто тут из нас кому клятву давал, служить верой и правдой?
— Мах, я, пожалуй, оставлю тебя, — напомнил о своем присутствии барон Верд. — Мне невыносимо смотреть, как ты, мой сын, барон Мах, препираешься с этими… Боюсь не сдержусь и заеду кому-нибудь из горлопанов шаровой молнией промеж глаз.
Оборотни повскакивали со своих мест и угрожающе зашипели:
— Ответишь!.. За базар!.. Перед братвой!..
— Да что ж вы никак не поладите, — укоризненно покачал головой Мах. — Влад, ну ты хоть подай пример.
— Папа, так ведь ты сам только что слышал, как он на нас… — запротестовал оборотень в законе. — Он же на нас, как на последних фраеров… И в твоем присутствии!
— Тьфу, зверинец какой-то, — досадливо поморщился старый барон и, снова обратившись к сыну, добавил — Решишь вопрос с этими… гм… своими гвардейцами, приходи ко мне в кабинет. — И, не дожидаясь ответа, тут же вышел из комнаты.
Мах догнал отца в коридоре за несколько шагов до кабинета. Верд открыл дверь, и они молча вошли. Старый барон сел в кресло, Мах — на край стола. Сын заговорил первым:
— Отец, ну почему ты постоянно их задираешь? Сколько можно? Они же мои слуги. Неужели непонятно, что, оскорбляя их, тем самым ты наносишь оскорбление и мне, своему сыну.
— Я стараюсь сдерживаться, сын, клянусь Создателем, очень стараюсь, — заверил Верд, раздражение которого за время неспешной прогулки по коридору сошло на нет, — но иногда не выдерживаю. Вот как сейчас — когда эти хамоватые подонки…
— Отец, повторяю, — жестко перебил Мах, — оборотни — мои вассалы. И оскорбляя их, ты наносишь оскорбление их сюзерену!
— Не сердись, сын, извини старика, — примирительно улыбнулся хозяин замка. — Всему виной десятилетнее противостояние безликим. Оборотни слишком долго были для меня заклятыми врагами. И мне очень тяжело вот так сразу, за одну лишь неделю, примириться с мыслью, что теперь они твои слуги… Но я стараюсь. Прошу, не сердись.
Молодой человек удовлетворенно кивнул, черты его лица смягчились.
— Отец, меня беспокоит состояние Лулы, — поделился опасениями Мах. — Я ни разу еще не видел ее такой подавленной. Еще утром она была энергичной, жизнерадостной и вдруг — ее словно подменили. Помнишь, каким жутким, равнодушным голосом она отвечала на наши вопросы? И Лула совершенно не отреагировала на мой прощальный поцелуй. Будто я целовал не губы живой женщины, а уста каменной статуи.
— Наберись терпения, Мах. Бедняжка перенесла очень сильное потрясение. Оказавшись в лапах злодеев, она уже попрощалась с жизнью. Такое сразу не забудешь. Потребуется какое-то время, чтобы она стала прежней Лулой.
— Что значит: потребуется какое-то время? Почему бы тебе не растормошить ее прямо сейчас с помощью магии?
— Увы, магия здесь бессильна.
— Паршиво.
— Да уж, веселого мало. Но тебе еще не ВСЕ известно. Ужас в том, что проникшие в наш замок злодеи охотились вовсе не за твоей кураской. До роковой встречи с ней они уже успели собрать богатый урожай пленниц.
— Чего-чего? — пробормотал потрясенный Мах и, соскочив со стола, повернулся лицом к отцу.
— Помнишь, когда Лула описывала маленького бородача, она упомянула, что он очень интересовался количеством проживающих в замке женщин?
— Ну и?..
— После этих ее слов я приказал слугам немедленно пересчитать людей в замке. И четверть часа назад мне доложили, что не досчитались одиннадцати человек. Все пропавшие — женщины в возрасте от семнадцати до тридцати восьми лет. Перед воздействием сонных чар все они находились в разных комнатах второго этажа — тому есть масса свидетелей. Когда же чары развеялись, оказалось, что они бесследно исчезли.
— Одиннадцать пленниц! Средь бела дня! Из родового замка рыцаря-мага! — разразился Мах гневными воплями, когда отец замолчал. — Да кем они себя возомнили, недомерки бородатые?! Отец, я жажду мести!
— Понимаю и разделяю твои чувства, — кивнул Верд. — Но одним криком несчастных из плена не вызволить.
— Я готов действовать, — уперев руки в бока, объявил Мах. — Пошли в коридор, ты откроешь вход на гномью Тропу в том же месте, где ее открывали похитители. Я приведу оборотней — они в темноте видят лучше кошек, — под их охраной мы спустимся на Тропу и…
— И нам конец! — закончил фразу Верд, опередив сына. — Как только гном-проводник увидит рядом с нами своих заклятых врагов оборотней, он нам с тобой даже рта раскрыть не позволит. Тут же сложит Тропу, и мы окажемся заживо погребенными под многометровым слоем земли, песка и камня.
— Предлагаешь спуститься на Тропу вдвоем, без охраны? Что ж, я готов.
— Нет, это не менее опасно, — покачал головой старый барон. — На гномьей Тропе мы с тобой будем совершенно беззащитны перед магией гномов и точно не в силах будем диктовать похитителям свои условия. Так что забудь о спуске на Тропу.
— И как же нам тогда их достать? — спросил Мах.
— Есть один способ, не такой быстрый, как тебе бы хотелось, но зато весьма действенный. Перво-наперво мы с тобой отправимся в Туманный Град, добьемся приема у короля и поделимся с ним своим горем.
— Чем же, интересно, нам сможет помочь Савокл?
— Заручившись поддержкой короля, мы с тобой отправимся в Железный квартал Туманного Града и потребуем у проживающих там гномов-купцов немедленно организовать встречу нашего короля с их князем. Встреча состоится на нейтральной территории, безопасной для обеих сторон. Мы отправимся туда вместе с Савоклом и там поведаем о своих неприятностях лично главе гномьего княжества: выскажем свои претензии к гному по имени Фляузли, потребуем возвращения нам пленниц, ну и, само собой, сурового наказания для их похитителей.
— Отличный план, — похвалил отца Мах. — Когда выезжаем?
— До Туманного Града путь не близкий. На лошадях дорога займет целый день. Поэтому я предлагаю отправиться завтра на рассвете.
— Нет. Я выезжаю прямо сейчас, — твердо заявил Мах.
— Эй, эй, чего это ты там удумал? — забеспокоился невидимый дед Пузырь. На этот раз вопрос призрака остался безответным. Маху сейчас было не до разъяснений, он был полностью сосредоточен на разговоре с отцом.
— Разумеется, сын, ты волен поступать, как сочтешь нужным. Но, на мой взгляд, этим поспешным решением ты лишь обречешь себя на совершенно никому не нужные мучения, — покачал головой старый барон. — Суди сам: выехав немедленно, до темноты ты успеешь преодолеть от силы половину расстояния до столицы. Тебе придется заночевать где угодно, может даже в лесу или чистом поле.
— Ничего страшного, верные оборотни будут стеречь мой покой и сон.
— Да кто спорит? — примирительно улыбнулся Верд. — За твою безопасность я не беспокоюсь. Но глупо менять мягкую, теплую постель в замке на голую землю в дороге.
— Я выиграю для нас несколько лишних часов. К твоему приезду я уже переговорю с Савоклом и заручусь его поддержкой. А когда ты прибудешь в столицу, мы без промедления отправимся договариваться о встрече с гномьим князем.
— Мечты, мечты, — усмехнулся старый барон. — Однако, мой мальчик, вынужден тебя разочаровать. Боюсь, к Савоклу без меня ты вряд ли быстро прорвешься. В Туманный Град ежедневно приезжают десятки просителей, жаждущих попасть на прием к королю. Но мало кому из них удается добиться аудиенции в первый же день. Большинству приходится неделями ждать приглашения во дворец. Тебя при дворе не знают, значит поставят в самом конце длиннющей очереди, и на прием к королю ты попадешь, в лучшем случае, через неделю. У меня же там есть старые знакомые, они доложат о нас Савоклу — и он примет нас немедленно.
— Тогда поехали вместе со мной.
— Мах, я уже принял решение, и оно тебе известно — я выезжаю в столицу завтра на рассвете.
— О Создатель! Отец, у тебя просто нет сердца! Из замка похищено одиннадцать твоих верных слуг, но ты не торопишься их вызволять!
— Кроме этих одиннадцати несчастных женщин, в замке еще несколько сотен людей. И, перво-наперво, мой долг позаботиться о их безопасности. Прежде чем покинуть замок, я должен обезопасить его от повторного проникновения незваных гостей. Составление подходящего заклинания займет остаток сегодняшнего дня, затем мне нужно будет как следует выспаться, чтобы восстановить силы. Как видишь, при всем своем желании, я никак не могу отправиться в столицу раньше завтрашнего утра.
— Значит, вся проблема в безопасности остающихся в замке людей?
— Именно.
— А если я решу ее и избавлю тебя от необходимости составлять заклинание, ты поедешь вместе со мной сегодня же?
— Мах, это что, шутка?
— Прошу, ответь на мой вопрос.
— Хорошо. Если решишь эту проблему, обещаю, я лично распоряжусь: седлать лошадей.
— Отлично, тогда я пойду к оборотням и прикажу им собираться в дорогу.
— Может объяснишь, что ты задумал?
— Все просто. Я оставлю шестерых оборотней в замке. Один будет неотлучно дежурить у постели Лулы, а остальные пятеро, меняя друг друга, будут круглосуточно патрулировать коридоры донжона совместно с твоими стражниками. При очередном проникновении в замок похитителей, люди, разумеется, заснут. И для моих парней, на которых, как нам известно, сонные чары гномов не действуют, это послужит сигналом к действию. Оборотням, с их потрясающим звериным чутьем, потребуются считанные секунды, чтобы отыскать в одном из коридоров донжона незваных гостей. Злодеев атакуют и устроят им кровавую баню… Ну как тебе такой способ защиты?
— Весьма убедительно, — задумчиво кивнул Верд. — Конечно, заклинание было бы понадежней, но твои оборотни вполне могут временно его заменить. Только одно непонятно, Мах, почему ты оставляешь в замке лишь половину своего отряда? Что тебе мешает оставить здесь всех своих вассалов? Ведь в столице оборотни будут тебе не помощниками, а обузой. Для начала, при въезде в город, тебе придется заплатить за каждого из них сильно завышенную пошлину.
— Это еще почему?
— Оборотней боятся. Их появление в столице, особенно после недавнего разоблачения безликих, нежелательно. Высокая пошлина — надежный способ отпугнуть нежеланных гостей.
— Ладно, заплачу завышенную. Пусть подавятся.
— Но это еще не все. Потом тебе придется все время следить, чтобы оборотни, не приведи Создатель, не поцапались с кем-нибудь из горожан, потому что зачинщиками каждой такой свары, вне зависимости от того, правы твои удальцы или нет, городские стражники обязательно объявят оборотней, и тебе снова придется за них раскошеливаться. А штрафы в Туманном Граде нешуточные, уплатишь один, второй, третий… и прощай дарованные королем земли, все они уйдут в казну за долги. Спрашивается, чего ради так рисковать? Не лучше ли, вместо твоих оборотней, в качестве сопровождения нам взять с собой отряд моих стражников?
— Почему бы и нет, конечно возьми с собой стражников, — согласился Мах, но тут же твердо добавил: — Ну а я возьму с собой своих верных оборотней. Для охраны Лулы и слуг шестерых в замке будет более чем достаточно, остальные отправятся со мной в Туманный Град… Извини, отец, но твои доводы меня не убедили. Ты не знаешь их так хорошо, как я. Несмотря на немного разгильдяйский вид, у моих парней строжайшая дисциплина. И если я им прикажу!.. В общем, я готов поручиться за каждого из них.
— А как быть с лошадьми? — не сдавался Верд. — Когда твои оборотни перекинутся в звериную личину и побегут следом за нами, наши кони взбесятся от страха и понесут.
— Не беспокойся отец, оборотни неоднократно сопровождали меня во время конных прогулок, и их лошади при этом вовсе не сходили с ума от страха.
— Что?! Они у тебя умеют ездить верхом?
— Разумеется. Я их обучил.
— Сын, ты не перестаешь меня удивлять. Когда же ты успел?
— За предыдущие два дня. Все одно делать в замке было нечего, вот мы и практиковались.
— Как же лошади-то их к себе подпускают?
— Очень просто, как нас с тобой. В людской личине лошади их не боятся. Конечно, если кому из оборотней взбредет в голову во время езды поменять личину, то все лошади в отряде тут же взбесятся. Но я строго-настрого запретил подобные фокусы. Так что, отец, можешь не беспокоиться, оборотни от нас не отстанут.
— Ладно, быть по сему, — склонил голову старый барон. — Бери своих оборотней. А я возьму с полдюжины стражников. На этом и порешим.
— Так я пойду распоряжусь?
— Да, иди, — разрешил Верд.
Через час небольшой отряд выехал из ворот замка, бодрой рысью пересек поляну и, вытянувшись в цепочку по одному, скрылся в лесу.
Первым на основательно заросшую за десять лет вынужденного простоя дорогу въехал барон Верд, следом за ним друг за дружкой шестеро стражников из замка и полдюжины оборотней сына и последним, замыкая растянувшуюся вереницу всадников, барон Мах. Такое перестроение отряда в самом начале пути было вызвано отвратительным качеством лесной дороги. Некогда широкая, ровная, утрамбованная и даже местами замощенная булыжником, теперь она являла собой жалкое зрелище: вся в рытвинах и колдобинах, полностью укрытая высокой травой, низкорослым кустарником и многочисленными молодыми побегами деревьев. Даже такому великолепному наезднику, как барон Верд, приходилось передвигаться по ней буквально на ощупь. Остальные ехали за старым бароном след в след. О быстрой рыси пришлось забыть, отряд перешел на аккуратный шаг.
Пытка черепашьей скоростью длилась добрых полтора часа, по истечении которых отряд наконец выбрался из леса на широкую торную дорогу и наездники с радостью пришпорили лошадей, бросив их в сумасшедший галоп.
После утомительной ходьбы кони и сами были не прочь побегать и летели как птицы, их даже не приходилось подстегивать.
Мимо проносились заливные луга, дубовые и березовые рощи, ржаные, пшеничные и овсяные поля, маленькие пруды и большие озера. Они пересекали вброд, поднимая тучи брызг, небольшие ручейки и многоводные реки, взбирались на холмы, опускались в овраги, проезжали мимо огороженных высоким частоколом и потому похожих одна на другую как две капли воды придорожных деревень, неизменно вызывая своим появлением у тамошних жителей нешуточный переполох. Еще издали завидев приближающийся отряд незнакомых всадников, люди спешно загоняли пасущийся скот под защиту бревенчатых стен и наглухо запирали ворота частокола. Когда же отряд, не причинив вреда, проносился мимо, вслед всадникам несся задорный свист.
Бешеная скачка длилась несколько часов кряду. Лишь когда начало смеркаться и видимость заметно ухудшилась, Верд снизил скорость отряда и перевел его с галопа на спокойную рысь.
Меж тем день медленно, но верно уступал место ночи. Вечерело. Солнце подкралось к самой линии горизонта и поменяло свой цвет с ярко-желтого на огненно-красный. Пора было позаботиться о ночлеге. И только Мах подумал об этом, как из-за очередного поворота дороги вынырнул небольшой замок — скромное жилище местного барона.
Словно прочитав мысли сына, скачущий впереди отряда барон Верд стал усмирять бег своего коня. Следом за отцом остановился и Мах. Стражники и оборотни окружили их.
— Да, отец, лучшего места для ночлега нам не найти, — опережая родителя, выпалил Мах. — Наверняка хозяин замка не откажет нам в гостеприимстве.
— Мах, а ты разве не видишь, что замок выглядит подозрительно запущенным? — неожиданно спросил Верд. — Присмотрись: хоть и позднее время, а створки ворот беспечно распахнуты, мост опущен, не видно ни стражей-привратников, ни дозорных лучников.
— Точно, точно, теперь вижу, — закивал Мах и завистливо добавил: — Экий ты, отец, глазастый. Я бы без твоей подсказки и внимания не обратил — замок как замок.
— Да тут не в зоркости дело, а в опыте, — наставительно сказал Верд. — Я за свою жизнь в стольких переделках побывал… И научился в первую очередь примечать самое второстепенное и незаметное. С годами ты, сын, тоже научишься не упускать из виду важных мелочей.
— Мах, — раздался из-за спины голос невидимого деда Пузыря, — не совались бы вы туда. Чую, гиблое местечко этот замок.
— Вместо того чтобы попусту лясы точить, лучше бы слетал туда да разведал что к чему, — шепотом отчитал призрака молодой рыцарь.
— Да я только что оттуда, — ухмыльнулся сделавшийся видимым дед Пузырь. Скрестив ноги бубликом, он завис в воздухе прямо напротив Маха, в аршине от него. — Во всем замке нет ни души. Двери настежь. Половина стекол в окнах перебита. Такое впечатление, что тамошние жильцы улепетывали из замка со всех ног. Мне даже подумать страшно: кто или что могло напугать их до такого животного ужаса.
Мах поспешил поделиться страхами призрака с отцом.
— М-да, даже не знаю, что нам делать, — пожал плечами Верд. — С одной стороны, после развязанной безликими гражданской войны в нашем королевстве сейчас наверняка немало таких вот опустошенных замков — и мы могли бы здесь переночевать. Но твой призрак называет этот замок гиблым местом и предупреждает о грозящей нам там опасности — мы не в праве игнорировать предчувствия деда Пузыря.
— Да брось, отец, нет у него никаких предчувствий, — беспечно отмахнулся молодой барон. — Просто он, подлый старикан, хочет, чтобы я на сырой земле заночевал и насморк подхватил.
— Мах, да что ты такое говоришь! Как я могу! — возмутился дед и с горечью в голосе добавил: — Вот и служи после этого верой и правдой.
Не обращая внимания на явно обидевшегося призрака, Мах продолжил:
— Предлагаю все же заехать в замок. И самим разобраться, что там к чему.
— Быть по сему, — кивнул Верд и направил коня к пустому замку.
— Папа, а я, в натуре, знаю, чья это хибарка, — огорошил Маха неожиданным признанием оборотень по прозвищу Дацул, когда они бок о бок проезжали по опущенному мосту.
— Влад, чего это он там лепечет? — обернулся к своему поверенному озадаченный Мах.
Замок встретил путников зловещим скрипом шатающейся на ветру оконной рамы.
— Дацул говорит, что знает, чей это замок, — послушно перевел оборотень в законе.
— И чей же? — спросил Мах у соседа.
— Гутуса.
— Ты уверен?
— Гадом буду! — поклялся Дацул.
Мах кивнул верному вассалу, поблагодарил за службу и, поравнявшись с отцом, сообщил:
— Отец, один из моих утверждает, что это замок некоего Гутуса.
— Гутус, Гутус, Гутус, — задумчиво забормотал себе под нос Верд, быстро перебирая в уме всех своих знакомых рыцарей. — Сын, что-то я не припоминаю такого имени ни среди благородных баронов, ни среди рыцарей Великостальского королевства. Конечно, я не знаю имена всех до единого рыцарей, но этот замок стоит не так далеко от моих земель, и уж своего соседа я бы точно вспомнил. Мах, быть может, твой оборотень ошибся?
— Он поклялся, что уверен — замок принадлежал Гутусу.
— Господа, простите что вмешиваюсь, — встрял в разговор Влад, — но Гутус, которого вспомнил Дацул, — это не человек, а оборотень.
— Что за шутки? — нахмурился Мах. — Вы, парни, поиздеваться, что ли, надо мной вздумали?! Дураком меня перед отцом решили выставить?
— Нет, папа, ну чё ты сразу, толком не разобравшись, так круто наезжаешь, — обиделся Влад. — Дацул не соврал — Гутус действительно был хозяином этого замка. Он оборотень из клана Безликих.
— Так Гутус — безликий?
— Точно, — кивнул оборотень в законе. — Дацул служил в его личной охране, когда он… ну эта… стал, типа, вместо тутошнего барона.
— Ага, теперь все понятно… Отец, слышал Влада? Гутус вовсе не барон и не рыцарь — он безликий.
— Что ж, это многое объясняет. С его разоблачением замок осиротел — понятно почему нет хозяев. Часть слуг Гутуса составляли оборотни — они разбежались после смерти безликого. Но ведь у этого Гутуса в услужении были и люди, которые даже не догадывались, что их барон не настоящий. Их-то что заставило бежать из замка?
— Дацул, как думаешь, почему в замке не осталось слуг-людей? — озадачил компетентного гвардейца Мах.
— Папа, дык ведь война была, — пояснил оборотень.
— И что?
— У Гутуса было много врагов. И когда Гутус с отрядом ушел в поход, кто-то из соседей-баронов мог напасть на беззащитный замок и хорошенько его разграбить.
— Слышал? — снова повернулся к отцу Мах. — Как тебе такая версия?
— Звучит вполне правдоподобно и логично, — кивнул Верд.
— Отлично. Тогда теперь, когда мы во всем разобрались и нашли ответы на все вопросы, быть может спешимся и войдем в замок? Солнце, вон, того гляди скроется, а хотелось бы засветло его осмотреть и выбрать комнаты для ночлега.
— Я не против, командуй, сын, — разрешил Верд и по-молодецки легко спрыгнул с коня.
Несмотря на царящий всюду в замке разгром и кавардак, усталым людям и оборотням удалось отыскать несколько комнат, сохранивших вполне жилой вид: с целыми стеклами в окнах и мебелью, без заметных следов вандализма. Эти уцелевшие комнаты — всего их в замке оказалось лишь три: две на втором этаже донжона и одна на третьем — были поделены незваными гостями следующим образом: две комнаты поменьше заняли господа бароны, а в третьей — весьма просторной гостиной — разместились освобожденные от ночной вахты стражники и оборотни. В общем, места всем хватило с избытком. Правда четверым несчастным, отобранным при помощи жребия, пришлось вместо отдыха заступить в караул, но тут уж ничего не попишешь — тяготы службы. Двое стражников-людей встали у дверей спальни барона Верда на третьем этаже, и двое гвардейцев-оборотней, соответственно, у дверей комнаты Маха — на втором.
— Зря ты меня не послушался, Махуня, — попенял рыцарю дед Пузырь, когда они наконец остались наедине в небольшой уютной спаленке. — Что-то зловещее есть в этом замке. У меня самые препоганейшие предчувствия.
— Пузырь, не гони волну, — беспечно отмахнулся рыцарь, стягивая через голову нательную сорочку и забираясь под одеяло. — Не изводи меня нелепыми домыслами. Ты же лично обследовал каждый уголок замка и ничего, совершенно ничего подозрительного не обнаружил. Ребята мои тоже все как следует прочесали — нет тут никакой скрытой угрозы. Успокойся. А впрочем, нет, не успокаивайся — бди. И если обнаружишь что-то реально опасное, разбуди меня — мы этому реальному так навтыыы-ых-хррр… — Утомленный утренними переживаниями и дорогой Мах заснул прямо на полуслове.
Маху снился сочный, истекающий жиром, молочный поросенок. Он лежал на широком черном фарфоровом блюде и так и просился в рот.
Рыцарь потянулся к лакомому жаркому, но вдруг казавшееся совсем рядом блюдо стало плавно от него удаляться. И вот уже оказывается, что он стоит на пороге столовой, в дюжине шагов от длинного-длинного, покрытого белоснежной скатертью стола, и на этом столе кроме блюда с поросенком больше ничего нет.
Поросенок наполнил столовую ароматом хорошо прожаренного мяса. Мах сглотнул слюну, у него разыгрался буквально волчий аппетит. Рыцарь бегом бросился к столу и обеими руками потянулся к поросенку, но черное блюдо исчезло прямо под его пальцами.
— Ай-яй-яй, — раздался справа чей-то осуждающий голос, — что за постыдное нетерпение.
Мах повернул голову и удивленно выдохнул:
— Влад, а тебя сюда каким ветром занесло?
Во главе стола теперь действительно восседал оборотень в законе собственной персоной, хотя Мах готов был голову дать на отсечение, что мгновение назад на этом месте никого не было.
— Стыдно мне за тебя, папа. Перед братвой стыдно. — Влад сделал красноречивый жест руками, как бы указывая на сидящих по обе стороны стола.
И вдруг столовая наполнилась гулом голосов. Оказалось, что за столом яблоку негде упасть. Мах не поверил своим глазам — за столом находился почти в полном составе весь их небольшой отряд, не хватало лишь барона Верда, ну и, разумеется, его самого. Заметив молодого господина, сидящие за столом вассалы повели себя самым возмутительным образом: оборотни, позабыв о клятве верности, дружно подняли Маха на смех, а отцовские стражники стали от души гоготать над их погаными шутками.
— Глянь, братва, папа сегодня, в натуре, при параде, — пропыхтел жирный оборотень по прозвищу Кучерог и зашелся в противном пискляво-хрюкающем смехе.
— Товчно, навствоящий гвобловдранец, — коверкая слова, угорал оборотень по прозвищу Мямля.
— И мы под ним ходим! Братва, этот шут — наш папа! Стыдоба! — нагло тыкая пальцем чуть ли не в лицо Маху, громче всех насмехался Дацул.
— Да как вы смеете! — взъярился Мах. — Вид их мой забавляет! — Он озадаченно оглядел себя и с ужасом обнаружил, что стоит перед вассалами в одних подштанниках.
— М-да, папа, расстраиваешь ты меня своими детскими выходками, — покачал головой Влад и присоединился к общему ржанию.
Злой, издевательский смех сидящих за столом, как ни странно, оказался чрезвычайно заразительным, и Мах незаметно для самого себя вдруг тоже стал ухахатываться. Осознавая всю глупость и нелепость своего положения, он ненавидел себя за это малодушие, но ничего не мог с собой поделать и продолжал сотрясаться от мощных взрывов хохота.
Смеясь Мах опустился на единственный свободный стул, в противоположном Владу конце стола. Сквозь выступившие от смеха слезы, Мах с изумлением разглядел, что и все остальные сидящие за столом были, как и он, лишь в нижнем белье. А двое стражников — так вообще голышом.
На пустом столе снова возникло черное блюдо с жареным поросенком.
— А вот и еда! — оповестил присутствующих оборотень в законе. — Прошу угощаться, пока горячий.
Смех как отрезало.
— Е-да! Е-да! Е-да! — заскандировали сидящие за столом люди и оборотни. И все потянулись к поросенку.
Снова в столовой стали твориться чудеса. Руки людей и оборотней, сидящих на дальнем конце стола, по мере того как они тянулись к кушанью, делались все длиннее и длиннее, пока не достигли лежащего перед Владом поросенка. Множество рук одновременно вонзились в горячую, румяную кожу — раздался сочный хруст, брызнул ароматный сок. Каждый из счастливчиков оторвал себе по лакомому кусочку и, не раздумывая, отправил добычу в рот.
Замешкавшийся Мах — его руки почему-то не захотели удлиняться — увидел, что поднос опустел и ему опять ничего не досталось. В отчаянье он закричал:
— Эй, вы! Я тоже хочу вкусной еды!
Пустой поднос перед Владом исчез и сразу же снова возник прямо перед Махом, и — о чудо! — с новым, целым, абсолютно не тронутым, с пылу с жару поросенком. Все, как по команде, тут же повернули головы к Маху.
— Е-да! Е-да! Е-да! — заскандировали оборотни. И дружно потянулись за добавкой.
— Мах, очнись, что с тобой творится? — раскатом грома прогремел над ухом рыцаря вопль деда Пузыря.
— Уйди, старик, не мешай, — поморщился Мах и, наконец вонзая пальцы в вожделенное жаркое, заворожено зашептал: — Еда! Еда! Еда!
— Мах, мне это не нравится! Немедленно просыпайся! — Душераздирающий крик прямо в ухо.
И все вокруг, такое любимое и хорошее, стало прямо на глазах растворяться в воздухе. Исчезла столовая, длинный белый стол, черный поднос… Жареный поросенок повис на его руках, как на вилках.
Мах почти успел. Его руки ощутили исходящее от мяса тепло. Но…
— ТЫ СЛЫШИШЬ МЕНЯ? — загрохотало в ушах раскатами грома. — МАААХ!!!
Поросенка накрыло множество полупрозрачных рук. Раздался смачный треск. И руки исчезли, унося с собой по очередному куску лакомого жаркого.
— Нет! — заорал невезучий Мах и проснулся.
— Наконец-то очухался, — приветствовал пробуждение подопечного верный призрак.
За окном было темно, ни малейшего намека на рассвет. Лунный свет заливал спальню, придавая склонившемуся над постелью деду Пузырю до дрожи зловещий вид.
— Дед, ну ты чего, — закапризничал Мах. — Мне такой сон здоровский снился… Я так хотел его попробовать и уже почти зацепил… И тут ты как заорешь.
— Балда! Я тебе только что жизнь спас, — огорошил призрак, выпрямляясь.
— Как жизнь? Почему?
— Нет времени на пустую болтовню, — отрезал дед Пузырь. — Живо натягивай свое барахло и айда будить остальных. Вам всем угрожает смертельная опасность.
— Какая? — спросил Мах, заправляя сорочку в штаны.
— Скоро сам увидишь, — пообещал призрак. — Эх, а ведь я упреждал. Не послушался. А теперь… Эх!
— Старик, ты меня пугаешь, — поежился Мах, натягивая сапоги.
— Готов? Ну чего ты там копаешься. Все, хватай меч и за мной. — Дед не оглядываясь зашагал к двери и прошел сквозь нее в коридор.
— Люди добрые, вы только поглядите на этих остолопов! — осерчал Мах. Его недовольство вызвали Сток и Жёваный. Оборотни, вместо того чтобы стоять на страже сна своего господина, положив головы на плечи друг другу, дружно задавали храпака.
— И это мои грозные телохранители. Дед Пузырь, скажи, ну как вот таким обормотам можно хоть что-нибудь доверить? Вот так же они чуть было и Лулу не проворонили.
— Мах, кончай болтать, — одернул подопечного призрак. — Они не виноваты. Давай буди их скорее и пойдем дальше.
— Не виноваты?! Вот еще добряк выискался! Да они же на посту!
— Мах, их сморил не обычный сон. У них не было шансов ему противостоять. Быстрее, Мах, ради Создателя, быстрее! Буди их — и к Верду, иначе мы обречены!
Из сбивчивого вопля призрака рыцарь так толком ничего и не понял, но послушно наклонился и начал будить оборотней.
Это оказалось на диво трудоемким занятием. Чего он только ни делал: и тряс их за плечи, и орал в уши, и бил по щекам, и даже пинал, а те, как ни в чем не бывало, продолжали сладко посапывать.
— Время! Драгоценное время уходит! — психовал за спиной Пузырь.
— Дед, мне нужна холодная вода. Без нее их не растормошить.
— У тебя в комнате на столике рядом с кроватью целый кувшин, — напомнил призрак. — Поторопись!
Мах обернулся туда-обратно быстрее ветра и стал тонкой струйкой выливать содержимое кувшина на лица оборотней.
— Эй, эй, хватит лить, — забеспокоился дед Пузырь. — Прибереги воду для других — эти вон уже зашевелились.
— Папа, я… мы… в натуре… ой-йо… — разочарованно залепетал пробудившийся первым Жёваный, узрев возвышающегося над ним Маха. Следом открыл глаза Сток и тоже с молчаливым укором посмотрел на «папу».
— Значит так, парни, слушайте меня внимательно! — затараторил Мах, убедившись, что оба оборотня окончательно очухались. — Сейчас быстренько вытирайте друг другу сопли и живо дуйте в общую спальню, где к моему приходу постарайтесь разбудить всех остальных. Да, имейте в виду — будить лучше всего холодной водой. А я пойду поднимать отца, через пару минут мы к вам присоединимся. Все понятно?
— Без базара, — вяло отрапортовали оборотни и, проворно вскочив на ноги, заковыляли следом за Махом.
У лестницы их пути разделились: оборотни побежали дальше, а Мах отправился на третий этаж.
Отцовские стражники так же дрыхли без задних ног, их мощный храп Мах услышал еще на лестнице. Добежав до места, он стал свидетелем еще одной уморительной сценки. В отличие от оборотней, эти двое охламонов не свалились в безобразную кучу, а продолжали, как ни в чем не бывало, стоять по обе стороны двери, лишь слегка опершись спинами о стену, и храпеть во всю мощь своих легких.
— Красавцы, — похвалил часовых Мах. — Вот уж воистину: стражник спит, а служба идет.
— Не издевайся над несчастными, — одернул призрак, — а буди давай.
— Тоже мне, нашел несчастных, — проворчал Мах, но больше пререкаться не стал, и щедро оросил обоих стражников остатками воды из кувшина.
За что тут же получил очередной нагоняй от деда Пузыря:
— Болван! А как же отец? Почему на него воды не оставил?!
— Да это кувшин виноват, — стал оправдываться Мах. — Горлышко узкое, а вода из него выплескивается, как из ведра… Зато смотри, как быстро подействовало, уже не храпят.
— Нечего было так долго трясти кувшином над ними! Разок плеснул в лицо — и достаточно! Очухались бы как миленькие, и воду бы для Верда сохранил!
— Ты чего разорался-то! Вода в кувшине кончилась — подумаешь, трагедия. У отца тоже должен быть запас воды…
Меж тем стражники зашевелились. Оставив их пробуждаться самостоятельно, рыцарь толкнул дверь и вошел в залитую лунным светом спальню. Дед Пузырь нырнул следом за ним. Барон Верд приветствовал их появление мерным сопением.
— …Ну, может, не целый кувшин — но стакан-то обязательно, — продолжил Мах, начатое в коридоре самовнушение. — Не видно на столе — пошарим под кроватью. Ну не мог же он лечь спать совсем без воды, вдруг среди ночи пить захочется. А отец у меня человек предусмотрительный…
Увы, его надеждам не суждено было сбыться: ни капли воды в отцовской комнате отыскать не удалось. Зато Мах нашел фляжку крепкого красного вина. И, с молчаливого согласия призрака, стал поливать отца сим замечательным напитком — за что тут же едва не поплатился жизнью. От кинжала Верда его спасла лишь великолепная реакция.
— Отец! — заорал ошеломленный Мах, предупреждая новый удар.
— Мах, ты? — недоверчиво спросил старый барон, опуская кинжал.
— Ну да, я. Чего дерешься-то? Чуть не прирезал.
— А ты почему тут? Что делаешь ночью в моей комнате? — набросился на сына Верд. — Погоди, а это еще что за дела? — Он стер руками липкую влагу с лица и, осмотрев ладони в лунном свете, обнаружил, что они окрасились в темно-красный цвет. — Это же кровь! Мах, я ранен! Что происходит?!
— Да никакая это не кровь, — успокоил сын. — Это вино из твоей фляжки. Я тебе его на лицо вылил, чтобы быстрее проснулся.
— Что за дурные шутки, сын! Зачем же вином? У меня очень чуткий сон, достаточно было дотронуться до плеча — я бы проснулся.
— Так ведь… — начал было отвечать Мах, но его перебил взволнованный окрик деда Пузыря:
— Мах! Быстрее! Вот-вот начнется!
— Так, отец, на объяснения нет времени. Живо одевайся и в коридор. Все вопросы потом — там уже начинается!
По резко изменившемуся тону сына барон Верд понял, что в замке стряслось нечто из ряда вон. Он не стал больше ничего уточнять и расспрашивать, молча оделся и поспешил следом за сыном. В коридоре их появления уже дожидались двое заспанных, но не спящих стражников.
Гостиная встретила баронов оглушительным храпом. Несмотря на старания Стока и Жёваного, растолкать восьмерых спящих товарищей им так и не удалось.
— Чего мы только с ними не делали: и били, и трясли, и в самые уши кричали — все как от стенки горох, сопят в две дырочки, и хоть ты тресни, — доложил Жёваный.
— Я же велел водой, — напомнил Мах.
— Так где ж ее взять, — развел руками Сток. — Мы ж за ужином извели всю воду, что взяли с собой в дорогу — последний кувшин тебе отдали. А здесь в замке колодец во дворе давно высох. По словам Дацула, когда он здесь служил, воду в колодец завозили из маленькой речки, которая протекает в нескольких верстах от замка.
— Странный у него сон, не нравится он мне, — сказал Верд, убирая ладонь со лба ближайшего храпуна — оборотня в законе Влада.
— Что с ним не так? — насторожился Мах.
— Это больше похоже на магический транс. Его сном явно кто-то управляет. Но кто — ума не приложу… Ага, и тут тоже самое, — он осмотрел следующего спящего, одного из стражников.
— Ты можешь их разбудить?
— Попытаюсь, — обнадежил отец. Склонившись к уху Влада, он скороговоркой что-то быстро ему прошептал и провел ладонью по его лицу. Оборотень продолжал безмятежно храпеть. Немного подождав, Верд бессильно развел руки в стороны.
— К сожалению, ничего не выходит. Я не могу понять, что за существо управляет их сознанием, а без этого знания разбудить их весьма проблематично. Но, если хочешь, я могу описать, что им грезится. Все они, и оборотни, и люди, видят сейчас один и тот же презабавный сон.
— Отец, неужели ты умеешь подсматривать чужие сны?
— Обычные сны — не могу, а вот управляемые чарами — запросто. Так как, хочешь значь, что им снится?
— Разумеется хочу.
— Им снится, что все они сидят за длинным белым столом и за обе щеки уплетают…
— …жареного поросенка, — закончил за отца Мах. — Он лежит на черном подносе. Пожирая его, они вопят: еда. И руки их, когда они тянутся к лакомой хрюшке, становятся неимоверно длинными.
— Да, — изумленно кивнул Верд. — Мах, выходит, ты тоже его видишь?
— Все проще. Четверть часа назад мне снился точно такой же сон, — пояснил Мах.
— Гм, — Верд озадаченно примолк.
— Господа, мне тоже снилось про поросенка на столе, — воспользовавшись паузой, доложил Жёваный.
— И мне, и мне, и мне… — загалдели остальные караульные.
— Поразительно, — резюмировал старый барон, — выходит, все вы находились под действием магического транса. Как же вам удалось пробудиться?
— Погоди, отец, хочешь сказать, что тебе эта галиматья с поросенком не снилась?
— Нет. Мне вообще очень редко снятся сны, и эта ночь не стала исключением.
— Вот, блин! Сколько вина хорошего зазря извел!
— Сын, да говори толком, ничего понять не могу.
— Меня оттуда вытащил дед Пузырь, а этих четверых я привел в чувство с помощью воды, — объяснил Мах. — На тебя воды, к сожалению, не хватило, поэтому пришлось поливать вином…
— Кретин! Тупица пустоголовая! Как же я мог забыть! — вдруг застонал Жёваный и от души хлопнул себя по лбу кулаком.
— Ну что еще? — раздраженно рявкнул на него Мах.
— Папа, нам нужно живо отсюда убираться, — выпалил оборотень. — Если уже не поздно… Они скоро будут здесь!
— Мах, вас окружают! — в унисон с паникером Жёваным заверещал за спиной рыцаря дед Пузырь.
— Кто??? — заорал совершенно сбитый с толку Мах.
— Подземные чудища! — в один голос выдали Жёваный и Пузырь.
— …из мира оборотней! — договорил призрак уже в одиночестве.
— Да откуда им здесь взяться?! Это Великостальское королевство, а не мир оборотней.
— О чем ты, сын? — напомнил о себе ничего не понимающий, но не на шутку встревоженный Верд.
— Я не знаю, откуда взялись, но это точно они, — игнорируя вопрос старого барона, ответил своему господину Жёваный. — Я узнал этот сон — его напускают на свои жертвы подземные чудища. Быстрее, папа, хватаем спящих и рвем когти из этого проклятого замка. Умоляю, доверьтесь мне, сейчас малейшее промедление может стоить всем нам жизней.
— Они вас окружили, твари за дверью и у окон, — хладнокровно констатировал призрак. — Почему-то остановились.
— Уже слишком поздно, мы в кольце, — поделился зловещей новостью Мах. — Придется отбиваться.
— Да объяснит мне, наконец, хоть кто-нибудь: что здесь затевается? — разозлился обделенный вниманием Верд.
— Там и там, — извлеченным из ножен мечом Мах указал отцу на дверь и окна гостиной, — нас поджидают подземные чудища. Помнишь, я тебе о них рассказывал после путешествия в мир оборотней?
Верд кивнул. В горле у него сделалось отвратительно сухо.
Вдруг все спящие люди и оборотни, как по команде, дружно поднялись на ноги и, не раскрывая глаз и продолжая похрапывать, зашагали к двери.
— Братва, держи их, — завопил Жёваный. — Вали на бок, вяжи по рукам и ногам. — И, подавая пример, ловко схомутал ближайшего Дацула и потащил обратно в центр комнаты.
Остальные тоже не растерялись, каждый выбрал по цели, нейтрализовал и потащил в безопасное место. Оба барона, позабыв о титулах, старались наравне со своими слугами. Но, увы, всех спасти не удалось. Спасателей было всего лишь шестеро, на восьмерых, нуждающихся в спасении. Двоим несчастным жертвам магического гипноза не повезло.
Оборотень по прозвищу Кучерог и один из стражников Верда все же добрели до двери, практически одновременно ухватились за длинную ручку и потянули ее на себя.
«Еда-а! Вку-усная еда-а!..»
«Я люблю есть! Как мно-ого еды-ы!..»
«Еда-а! Здо-орово!..»
«Ура-а! Я нашел еду-у!..»
До боли знакомая многоголосица зазвучала в голове Маха, как только безвольные лунатики распахнули дверь. На пороге несчастных поджидало ужасное страшилище — двухсаженная гусеница с огромной бочкоподобной головой. Она распахнула широченную зубастую пасть и одним укусом вырвала у Кучерога его объемный живот со всеми потрохами. Во все стороны брызнули фонтаны крови — от чудовищной раны оборотень умер мгновенно. И тут же с десяток зубастых лап, когтистых щупалец и шипастых клешней, высунувшись следом за гусеницей из коридора, довершили начатое ею дело. Изуродованный труп бедолаги Кучерога и перепачканный кровью погибшего товарища стражник были разорваны на куски в одно мгновенье.
Раздался звон бьющегося стекла, Мах обернулся — в разбитое окно втискивалась массивная туша с маленькой головой, почти полностью состоящей из оскаленной пасти, но с пятью парами мощных вполне человеческих рук, сзади чудище игриво помахивало мощным рыбьим хвостом. Крупная рыбья чешуя, с головы до хвоста надежной кольчугой покрывающая его тело, в лунном свете казалась ослепительно белой, что придавало монстру еще более зловещий вид.
Между тем шестеро бодрствующих людей и оборотней тоже не теряли времени даром. Двое гвардейцев Маха, превратившись в когтистых страшилищ, остервенело шипя, встали по обе стороны от своего господина, а стражники, обнажив мечи, прикрывали с боков барона Верда. Все вместе они образовали в центре гостиной небольшой круг, закрыв своими телами беспомощных товарищей.
Под яростным натиском тоскующих по еде чудищ, полуторасаженная дубовая дверь сорвалась с петель и с грохотом рухнула на пол гостиной.
Мах поудобнее перехватил меч и недобро глянул на надвигающихся от дверей чудовищ.
— Ну, с кого начнем? — сухо, по деловому осведомился сделавшийся видимым дед Пузырь.
— Вон с того красавца с тремя зубастыми клювами на лбу, — выбрал жертву Мах и, переместившись, молниеносно отсек чудищу покрытую студенистой мерзкой слизью когтистую лапу.
«Еда-а! Так близко-о!» — возликовало сразу несколько восторженных голосов.
Мах поспешно перенесся обратно за спины верных оборотней. А на то место, где он был мгновение назад, обрушился целый шквал разнокалиберных щупалец и лап. От досады, что лакомая еда исчезла прямо из-под носа, двое монстров даже сцепились друг с другом. Но эта склока в стройных рядах надвигающихся чудовищ длилась недолго. Товарищи мигом приструнили возмутителей спокойствия, просто и эффективно: разорвали на куски и сожрали.
В это время первое чудище, трехметровая гусеница — убийца Кучерога — добралась до кольца обороняющихся, и лихие гвардейцы Маха вступили в бой. Оборотни сработали четко и слаженно, отомстили чудищу за друга, буквально искрошив его гибкое тело своими острыми когтями.
За спиной Маха стражники тоже схлестнулись с хвостозадым монстром.
Мах приготовился к новому перемещению, но не успел. Грянул приказ отца:
— Живо все шаг назад!
Стражники с оборотнями повиновались. Круг обороняющихся существенно сузился. Старый барон резко вскинул руки над головой, скороговоркой выкрикнул заклинание, и на том месте, где только что стояла живая цепь обороняющихся, запылал ярко-желтый огонь.
Наседающие чудища бросились было следом за отшатнувшейся «едой», но самые быстрые, вступив в желтый огонь, запылали, как просмоленная пакля. Остальные, наученные суровым опытом, растерянно остановились.
Вскоре чудища заполнили все пространство гостиной и столпились за кольцом огня живой шевелящейся стеной щупалец, жал, когтей и зубов. Куда ни глянь, всюду были отвратительные клыкасто-зубастые, очень голодные морды. Поначалу они пихались, переминались, клацали зубами, и вдруг их всех будто парализовало. Монстры замерли, дружно устремив взоры на затаившихся за огнем людей и оборотней. В гостиной воцарилась мертвая тишина.
«Хочу ку-ушать!.. Вона она, еда-а!.. Как мно-ого еды-ы!.. Хочу-у!.. Еда-а!.. Так бли-изко!..» — зазвучала в голове у Маха сводящая с ума разноголосица. Он буквально физически ощутил их кошмарный голод и ему стало безумно жалко несчастных созданий, до конца своих дней вынужденных ежесекундно ТАК страдать. Остро захотелось хоть чем-то облегчить их участь. А они молили лишь о еде. О еде! Только о еде. ЕДЕ, ЕДЕ, ЕДЕ…
— Стой! Куда! — как из тумана донесся откуда-то сзади взволнованный окрик деда Пузыря. Но его легко заглушило очередное «Еда-а!.. Мно-ого!.. Хочу-у!..»
— Ааа!!! — разрезал умиротворяющую тишину чей-то душераздирающий крик. — БРАТВААА!!! СПАААААА!.. — и он захлебнулся на полуслове.
Этот крик вывел призрачного воина из накатившего было оцепенения. Мах встряхнулся, как со сна, огляделся по сторонам и с ужасом обнаружил, что стоит всего в полушаге от желтого разделительного огня, и уже даже занес ногу, намереваясь его перешагнуть. А с той стороны его уже с нетерпением поджидает обливающееся слюной пятиглавое страшилище.
Мах отшатнулся и просветленным взором торопливо оглядел товарищей. В центре спасительного круга остались лишь барон Верд — его глаза были широко распахнуты, но смотрели в никуда, он что-то монотонно нашептывал себе под нос — и шестеро связанных самоубийц. Остальные четверо защитников, вернее уже только трое — двое безоружных стражников и перекинувшийся в людскую личину оборотень — сейчас, подобно Маху, стояли у самого огня и ошарашено пялились друг на друга. Не хватало Стока — выходит, это его смертельный крик предупредил остальных.
Первым заговорил Жёваный:
— Папа, нам нужно связать друг друга по рукам и ногам. Иначе они нас сожрут.
— Вяжи, — распорядился Мах. В просветлевшей было голове снова завертелись жалобные стенания голодных монстров.
«Еда-а!.. Вку-усная!.. Хочу ку-ушать!..»
Мах болезненно скривился и, схватившись руками за уши, обреченно опустился на холодный пол. Голоса нарастали, провоцируя на смертоносную помощь… Но как только Мах снова «поплыл» и попытался встать, чьи-то крепкие руки ловко накинули ременную петлю ему на плечи и, приспустив до живота, крепко затянули, лишив рыцаря возможности даже шевельнуть руками.
— Эй, ты чего это себе позволяешь? — прикрикнул Мах на охомутавшего его Жёваного.
— Папа, ты сам только что приказал мне всех связать, — напомнил оборотень, умело затягивая еще одну жесткую петлю на ногах рыцаря.
— Я приказал связать других, а не меня!
Но гнев рыцаря нисколько не смутил Жёваного, он спокойно возразил:
— Но тебе тоже угрожает опасность. А насчет остальных — не беспокойся, я их уже связал.
— Ну-ка немедленно меня развяжи! — приказал Мах.
— Нет, — твердо возразил оборотень.
— Что?! Ты мне сказал нет?!
— Если нам удастся пережить эту ночь, утром можешь прирезать меня за неповиновение, — спокойно разъяснил оборотень.
— Болван, а как же ты? Кто свяжет тебя? Я бы мог это сделать.
— Нет необходимости, я знаю секрет мертвого узла и легко смогу связать себя сам. Вот, смотрите. — И Жёваный стал проворно опутывать самого себя ремнями по рукам и ногам.
Уяснив, что переубедить заботливого оборотня у него не получится, Мах раздраженно отвернулся и, уставившись на желтый огонь, продолжил сочувствовать голодным бедняжечкам…
Первое, что увидел Мах, очнувшись после недолгого забытья, было участливое лицо верного призрака.
— Как самочувствие? — приветствовал пробуждение подопечного дед Пузырь.
— Нормально, — прошептал Мах. Он по-прежнему лежал на полу гостиной, внутри спасительного круга, но теперь комнату заливал яркий солнечный свет, а это могло означать лишь одно…
— Поздравляю! Вы выстояли, — озвучил его догадку призрак.
Руки и ноги Маха оказались свободными от пут, он приподнялся на локтях и осмотрелся. После ночного нашествия подземных чудищ гостиная теперь являла собой весьма жалкое зрелище. Первое, что бросилось в глаза — поразительная пустота вокруг: мебель, ковры, занавески за ночь бесследно исчезли из комнаты. Все четыре стены от пола до потолка были безобразно расцарапаны и зияли множеством глубоких выбоин. А пол гостиной, за границей огороженного желтым огнем, спасительного круга, был покрыт толстым слоем белесой пыли.
— Что это? — спросил Мах, указав рукой на удивительно белый пол.
— Все, что осталось от ночных гостей, — охотно пояснил призрак.
— Так это не пыль, а пепел?
— Разумеется, пепел. Видел бы ты, как эти твари друг за дружкой вспыхивали в утренних лучах!
— Понятно. Часть чудищ не успела сбежать под землю и изжарилась.
— Они бы все успели, да твой отец ни единого монстра из этой комнаты не выпустил, — возразил дед Пузырь.
— Отец? — Мах растерянно оглядел лежащих рядом стражников и оборотней. — Пузырь, а куда подевался отец? Что с ним стряслось?! Неужели, защищая нас, он погиб?! О Создатель! Почему ты меня не разбудил?!
— Спокойно, Мах, с бароном Вердом все в порядке, — заверил призрак. — Он отдыхает.
— Где?
— В спальне.
— В какой еще спальне?!
— Нет, так дело не пойдет. Эдак мы с тобой битый час будем препираться. Давай-ка я тебе расскажу по порядку обо всем, что тут стряслось после того, как ты потерял сознание.
— Валяй.
— Значит, дело было так… Перед самым рассветом, когда чудища, отчаявшись добраться до лакомой еды, потянулись потихоньку к выходам из этой комнаты, барон Верд прочел несколько дополнительных защитных заклинаний, и такой же желтый огонь, что полночи оберегал вас от чудищ, запылал в дверном и оконных проемах. Чудища оказались в ловушке. Пытаясь вырваться на свободу, они принялись кусать и кромсать стены гостиной…
— Так вот почему они теперь такие изуродованные, — перебил рассказчика Мах. К тому времени он уже поднялся на ноги, подошел к ближайшей стене и теперь ощупывал рукой ее изрытую поверхность. — Надо признать, в некоторых местах подземные монстры весьма преуспели — вон какие здоровенные выбоины. От души старались проклятущие.
— Да уж, потрудились на славу, — подхватил призрак. — Будь у них в запасе лишние четверть часа, еще неизвестно, чем бы дело кончилось. Но барон Верд рассчитал все точно и перекрыл им пути к отступлению, когда до рассвета оставались считанные минуты. Вырваться из ловушки чудища не сумели. Все они сгорели и превратились в пепел…
— Глянь-ка, чего я нашел, — перебил деда Мах, извлекая из очередной выбоины в стене чудом уцелевший полуторавершковый трофей. — Похоже, это застрявший в камне коготь одного из подземных чудищ, — прокомментировал он находку. Но толком рассмотреть трофей не получилось. При дневном свете желтоватый коготь сразу задымился и стал стремительно нагреваться. Охнув от боли, Мах разжал пальцы и швырнул его на пол. Еще в полете коготь вспыхнул как хорошо просмоленная пакля и, ударившись об пол, развалился на несколько пылающих углей, которые, в свою очередь, потрясающе быстро, буквально за считанные мгновенья, выгорели добела и смешались с остальным пеплом.
— Так тебе и надо, нечего всякую дрянь голыми руками цапать, — тут же отчитал подопечного дед Пузырь. — Руку-то здорово обжог? Ну-ка покажи.
— Да пустяки, — успокоил рыцарь, демонстрируя покрасневшую ладонь. — Я вовремя скинул. Как видишь, даже волдырей не осталось.
— Они не сразу появляются, — не унимался заботливый призрак. — Ну-ка пошевели пальцами. А теперь сожми руку в кулак.
— Да все нормально.
— Чего нормально?! Тебе же этой рукой меч держать.
— Уймись, а? — разозлился Мах. — Подумаешь, чуток кожу на ладони опалил — невидаль какая. Вспомни, как меня Плевун поджарил — и ничего, жив остался. По сравнению с ожогами от драконьего огня пара волдырей на руке — это сущий пустяк. Чем доводить меня своими стенаниями, лучше давай рассказывай, что было дальше, после того, как подземные твари сгорели. Куда подевался отец?
— Воля твоя, — повиновался насупившийся дед Пузырь. И продолжил прерванный рассказ: — Когда с чудищами в комнате было покончено, Верд потушил магический огонь в дверном проеме, в окнах и вокруг вас. Потом освободил всех вас от пут и ушел отсыпаться в свою спальню на третьем этаже. Я проследил его до самой двери. Можешь не сомневаться, сейчас он там.
— Это случилось давно? — спросил Мах, отрываясь наконец от стены.
— Что ты имеешь в виду? — не понял призрак.
— Ну, монстры сгорели и отец ушел в спальню — это случилось давно?
— Примерно с час назад.
— Понятно, — кивнул Мах. — Судя по тому, что все остальные тут и до сих пор спят, я проснулся первым. — Он подошел к окну и выглянул во двор.
— Точно так, — подтвердил за спиной призрак. — Эй, ты чего там высматриваешь? Спроси лучше меня, я тут за ночь каждый закуток обследовал.
— Глупо конечно, но я надеялся, что лошади наши уцелели, — объяснил Мах, отворачиваясь от окна.
— Конечно глупо, — подтвердил призрак и со вздохом пояснил: — Лошадок монстры сожрали в первые же минуты своей ночной вылазки. У бедных животин не было ни единого шанса спастись.
— Выходит, теперь нам придется добираться до столицы своим ходом, — пригорюнился Мах. — Эдак наше путешествие еще на целый день растянется.
— Эй, да полно из-за ерунды расстраиваться. Радуйся, что вообще жив этой ночью остался. Давай буди своих охламонов и выступайте с утра пораньше. Парни у тебя в отряде не хилые, за ночь все славно отоспались, будешь гнать их без остановок, и к вечеру наверняка доберетесь до места.
— Твоими бы устами, да мед пить, — улыбнулся рыцарь. — Но, боюсь, тотчас выступить не получится. Отец-то ночью глаз не сомкнул, и для восстановления сил ему нужно поспать хотя бы до полудня.
— Согласен, — кивнул призрак. — Конечно, не стоит будить барона. Я бы и сам тебе не позволил этого делать. Отец измотан до крайности и нуждается в полновесном отдыхе. Но что тебе мешает уложить его на носилки? И пусть стражники и оборотни несут его по очереди на плечах.
— Неплохая идея, пожалуй, так мы и поступим.
Первым Мах разбудил Влада. Теперь, когда с подземными чудищами было покончено, сделать это оказалось легче легкого. После первого же слабого тычка в плечо оборотень покорно открыл глаза.
Сказать, что Влад удивился, обнаружив себя спящим на голом полу в центре раскуроченной гостиной в окружении лежащих бок о бок людей и оборотней, и это после того, как всего лишь несколько часов назад — Влад прекрасно это помнил — он засыпал во вполне жилом помещении на замечательно мягком диване в гордом одиночестве, — это все равно что вообще ничего не сказать. От изумления бедолага в первые мгновенье пробуждения даже лишился дара речи.
Опережая град вопросов, готовых вот-вот сорваться с уст оборотня, Мах объявил, что одному Владу о происшествиях этой ночи рассказывать не станет, и, если тому не терпится получить ответы на вопросы, нужно поскорее растормошить остальных спящих товарищей.
Пока Влад будил стражников и оборотней, Мах снова отошел к окну и там в одиночестве стал вновь прокручивать в голове сумасшедшие события предыдущей ночи.
Когда последний из спящих открыл глаза, следом за остальными поднялся на ноги и стал ошарашено озираться по сторонам, Влад подошел к господину и доложил о выполнении поставленного ему условия. Не отрываясь от окна, Мах сделал знак приблизиться остальным членам отряда, и тут же, без паузы, стал рассказывать оборотню в законе о кошмарных событиях предыдущей ночи.
К удивлению Маха, рассказ получился недлинным, он управился минут за пять. Рыцарь так ни разу и не повернулся к столпившимся за спиной слушателям, но все время, пока он говорил, в комнате висела мертвая тишина.
Известие о гибели троих товарищей вассалы перенесли стоически.
По завершении рассказа, стражники попросили позволения отправиться в спальню Верда, дабы подготовить господина барона в дорогу. Мах их отпустил и остался один на один с оборотнями.
После ухода стражников в комнате на некоторое время повисло неловкое молчание, Мах продолжал не отрываясь смотреть в окно, а за его спиной, в ожидании распоряжений, нетерпеливо переминались с ноги на ногу четверо уцелевших гвардейцев.
Первыми испытание тишиной не выдержали оборотни.
— Парни, вот хоть режьте меня, не пойму, откуда здесь, в замке, взялись подземные чудища из стойбищ нашего мира? — шепотом поделился своими думками Влад, вызывая стоящих рядом товарищей на откровенный разговор.
— Зуб даю — Гутусова работа, — так же шепотом ответил Дацул. — Этот безликий тот еще злобный тип был…
— Да взвсе овни увровды овдивнаковые! — встрял Мямля. — Сковко чесвных бравтанов повлевкло из-за их ковзней! Взявть ховтя бы слувчай с клавном Колпа…
— Братан, уймись, — перебил Влад, — дай Дацулу договорить.
— Так я к тому, — продолжил Дацул, — что раз этой ночью барону Верду удалось с помощью магии одолеть подземных тварей, значит, и безликий в личине рыцаря-мага мог управиться с ними. Должно быть, говнюк Гутус как-то смог перетащить через Врата пару-тройку тварей и спрятал их в подземельях замка. Там чудища расплодились, но, до поры до времени сдерживаемые магией хозяина, жителям замка не докучали. А со смертью Гутуса магические барьеры рухнули, и твари, получившие полную свободу действий, стали по ночам выбираться на охоту.