Часть первая ПОТОМУ ЧТО НА НЕГО НЕ ДЕЙСТВУЕТ МАГИЯ - Мах-недоучка - Дмитрий Гришанин - RutLib.com

Часть первая
ПОТОМУ ЧТО НА НЕГО НЕ ДЕЙСТВУЕТ МАГИЯ

Мах с Лулой стояли у одного из четырех окон столовой и любовались живописным пейзажем, то бишь — унылым однообразием окружающей со всех сторон замок лесной чащобы.

В таком замечательном положении молодые люди пребывали уже добрых сорок минут. Но, несмотря на давно опостылевший вид, никто из них не отворачивался, потому что смотреть на притаившийся за спиной заставленный кушаньями стол было уж вовсе невмоготу.

Причиной столь странного поведения молодых людей был, разумеется, барон Верд, вернее — его отсутствие.

Этим утром в половине восьмого в дверь спальни Маха и Лулы осторожно постучал слуга и, удостоверившись, что господин с госпожой проснулись, уведомил их, что господин барон будет завтракать в половине девятого, он приглашает их к столу и просит не опаздывать.

Мах с Лулой пришли в столовую даже раньше означенного срока — уж очень кушать хотелось им после бурной ночи и событий, ей предшествовавших. Огромный стол был сервирован к завтраку на три персоны и буквально ломился от всяческих яств. После суточного поста — ведь последний раз молодые люди ели лишь вчера рано утром во дворце графа Палуча, потом была утомительная двенадцатичасовая скачка к замку барона, где, в силу временного «недомогания» слуг, им пришлось лечь спать без ужина, — на подобное изобилие было больно смотреть.

Лула тут же ухнулась на ближайший стул и потянулась к румяному, тепленькому, с пылу с жару пирожку. Но… не дотянулась. Мах ловко перехватил ее руку на полпути к пирогу и вытянул из-за стола.

— Чего ты делаешь, отпусти немедленно! — возмутилась кураска.

— Извини, дорогая, но мы не можем приступить к утренней трапезе, не дождавшись хозяина замка, — убежденно заявил Мах. И пояснил: — Таковы правила этикета Великостальского королевства. Ничего не поделаешь, придется потерпеть.

— Этикет? Какой, к бесу, этикет! Мах, я есть хочу, — закапризничала девушка.

— Если мы сядем за стол, не дождавшись отца, мы оскорбим барона, — уперся Мах. Сглотнув набежавшую слюну, он гордо, вскинул голову и подытожил: — Я не могу допустить подобного!

— Ладно, уговорил, — неприязненно поморщилась Лула и, тяжело вздохнув, прибавила: — Я буду молча захлебываться слюной в ожидании твоего папочки.

Но старый барон не появился ни через пять минут, ни через пятнадцать, ни даже через полчаса…

Затырканный упреками подруги и ежеминутно усиливающимся голодом, Мах отправил за отцом слугу-виночерпия. Но и это не помогло. Слуга как в воду канул.

Спустя еще четверть часа, терпение Маха таки лопнуло.

— Все, больше ждать не будем! — раздраженно рявкнул Мах. — Садимся за стол!

— А как же вековые традиции благородного рыцарства: не вкушать утреннюю трапезу в чертогах родового замка без родительского благословения? — усмехнулась Лула, с готовностью отодвигая стул. — Сам же все утро твердил, что с подобными вещами не шутят. Вон, даже за отцом послал. Выходит, не хватило силы воли, сдался, не выдержал, пошел на попятную? И это мой нареченный!

— Да отсюда до отцовского кабинета всего-то полминуты ходьбы даже самой черепашьей скоростью, — оправдывался Мах, усаживаясь напротив. — А я послал за отцом полчаса назад. Если барон до сих пор не соизволил прийти — значит расхотел завтракать.

— А куда же, по-твоему, запропастился слуга? — не унималась Лула, заправляя салфетку. — Или он не обязан доложить тебе о решении господина барона? Ты же, кажется, строго-настрого приказал ему вернуться и доложить ответ барона.

— Да кто его знает, — пожал плечами Мах. — Может, забыл вернуться. Передал отцу мою просьбу и пошел по своим делам.

— «По своим делам»? Ничего себе! Ну и порядочки здесь у вас! Неужели в вашем замке слуга смеет вот так запросто проигнорировать приказ своего господина?

— Лула, ну зачем так сгущать краски, — поморщился Мах. Ему очень хотелось есть, и мелочные придирки кураски его раздражали. — С чего ты взяла, что он проигнорировал мой приказ? Может, паренек просто… гм… плохо себя почувствовал: голова там у него закружилась или живот прихватило. Да мало ли… И сегодня я не в праве винить его за это. Сама ведь знаешь — еще вчера они, — он кивнул на безмолвно помогающих им за столом слуг, — были вампирами, и после перевоплощения прошла всего лишь одна ночь. Чего же удивительного, если многие еще слегка не в себе… Но, как бы то ни было, я уверен, что отца о нашем ожидании слуга предупредил, и коль скоро барон все еще не появился, значит попросту не хочет есть. А мы хотим! — резко закончил он. — Или ты раздумала?

— Еще чего! — фыркнула Лула.

— Ну так приступай! — тоном приказа подвел итог Мах и сам показал пример.

— Это твоя первая здравая мысль за сегодняшнее утро! — сказала Лула, безжалостно вонзая нож в румяную спинку сладкого пирога. — Я уже всерьез начала опасаться, что сойду с ума от дразнящих ароматов всех этих блинчиков, оладушек, пирожков, пышек, — прибавила она уже с набитым ртом, — только бы не обидеть своего будущего тестя. А на кой ему, скажи, сумасшедшая невестка?

На сей раз Мах удостоил свою невесту всего лишь согласным кивком, потому как все его внимание было сосредоточенно на истекающих маслом и медом блинах, и рот его был забит гораздо плотнее, чем у Лулы. Кураска на него за это не обиделась.

Некоторое время в столовой стояла тишина, нарушаемая только стуком ножей, вилок и негромким чавканьем.

— Эй, Мах! Смотри-ка, что это с нашими слугами творится? — вдруг воскликнула Лула. — Куда это они все уставились?.. Ух ты, Мах, какая крас…

Голос невесты подозрительно оборвался. Мах озадаченно поднял глаза и посмотрел на нее.

Лула сидела с открытым ртом, в котором лежал только что откушенный кусочек пирога; взгляд ее был устремлен куда-то ему за спину.

В огромном окне столовой за спиной Маха, переливаясь оттенками всевозможных цветов, сияла великолепная радуга. И яркие краски этой радуги отражались в застывших глазах девушки…

Мах сразу понял, что в столовой творится что-то неладное. Одного взгляда на застывшую кураску было достаточно, чтобы это понять.

Лула замерла в неестественной, нелепой позе: чуть наклонившись над столом, чтобы крошки от пирога падали на тарелку, а не на ее платье; в правой руке у нее был удаляемый ото рта кусок пирога, в левой — приближаемая к губам салфетка, а на лице застыла так неуместная в данном положении мечтательная улыбка. Точно с такими же мечтательными улыбками за спинкой стула кураски замерли двое слуг.

Маху стало не по себе. Он с трудом проглотил ставший вдруг каким-то безвкусным блин.

— Лула, что с тобой? Куда вы все таращитесь? — спросил рыцарь. И вздрогнул от звука собственного голоса, прозвучавшего в звенящей тишине столовой раскатом грома. — Эй, бросьте шутить — не смешно!

Кураска никак не отреагировала на его слова, продолжая исподлобья отрешенно смотреть ему за плечо.

Затылком почувствовав исходящую из-за спины опасность, Мах осторожно нащупал под столом рукоять меча, плавным движением извлек его из ножен и весь напрягся, приготовившись к стремительному броску с разворотом на сто восемьдесят.

— Сиди, дурак! И не вздумай крутить своей бестолковой башкой! — прямо в ухо прогремел приказ его верного призрака, деда Пузыря.

— Что происходит? — запаниковал Мах. Но с места не тронулся — слишком хорошо он знал, что дед Пузырь просто так кричать на него не станет.

Дед сделался видимым. Он стоял у противоположного края стола, чуть правее Лулы, слегка склонившись над столом и по-хозяйски опираясь руками о столешницу. Его густые брови были сердито сдвинуты к переносице, лицо перекосили глубокие морщины. Мах еще никогда не видел своего призрака таким обеспокоенным.

— Мы серьезно влипли! — подтвердил опасения призрак. — И если в ближайшую минуту не выберемся отсюда, будет паршиво! Очень паршиво! Поэтому все вопросы отложим на потом!.. Теперь слушай внимательно! Сейчас ты будешь очень быстро и много перемещаться.

— Куда это?.. — занервничал Мах.

— Молчи! Нет времени! Все объясню после! — перебил дед Пузырь и продолжил: — Значит так: я появляюсь перед тобой, ты смотришь на меня, перемещаешься — и тут же закрываешь глаза, но открываешь уши. Я зову тебя, ты быстренько оборачиваешься на мой голос, и только тогда, повторяю, ТОЛЬКО ТОГДА! открываешь глаза. Смотришь только на меня! — и снова перемещаешься… Все понял?

— Понял, — торопливо кивнул перепуганный Мах.

— Тогда вперед!

— Погоди, а как же Лула? — попробовал запротестовать Рыцарь.

— Я же сказал: все вопросы потом! — не терпящим возражений голосом одернул дед Пузырь. — Все, времени нет! Хочешь жить — немедленно перемещайся!

Через мгновенье дед Пузырь оказался в дверном проеме столовой, и Мах, ни секунды не колеблясь, впился в него взглядом.

В глазах призрака сверкнули оранжевые молнии.

Мах переместился и крепко зажмурился.

Тут же откуда-то слева раздался раздраженный окрик деда:

— А ну-ка не спать, пошевеливайся!

— Ах ты! — прошипел сквозь зубы Мах, но, помня условия перемещения, сначала развернулся и лишь потом зло сверкнул на деда глазами и увидел худую фигуру призрака. Тут же из глаз деда Пузыря вновь полыхнуло оранжевым огнем…

На шестом или седьмом перемещении все мысли — здравые и не очень — в голове у Маха смешались в один безобразный винегрет. Рыцарь забыл: кто он, что он и зачем все это делает. Сначала ноги, а потом и все тело при поворотах стало наливаться свинцовой тяжестью; поворачиваться становилось все труднее и труднее.

В какой-то момент опротивевший донекуда командный голос призрака, принуждающий его слепо поворачиваться и открывать глаза навстречу ненавистной оранжевой вспышке, стал сопровождаться приятным, ласкающим слух шипящим шепотом. Шепот обещал долгожданное спокойствие и отдохновение; взамен от Маха требовалась сущая малость, пустяк; всего лишь не закрывать глаза. Но Мах был упрям и с маниакальным упорством продолжал следовать ненавистным командам проклятого призрака.

Он уже каждой клеткой тела ощущал чудовищную тяжесть, которая обрушивалась на его плечи, буквально вдавливая в землю на каждом новом повороте. Повороте на ненавистный голос! Повороте с закрытыми глазами! И он орал от жуткой, нестерпимой тяжести, но каким-то чудом вновь, и вновь, и вновь поворачивался…

Кошмар кончился нереальной, неправдоподобной тишиной.

— Где я? — прохрипел Мах в окружающий со всех сторон мрак.

— Эк тебя перекорежило! — раздался совсем близко ненавистный дедов голос. Впрочем, сейчас в нем вроде бы появились доселе неведомые добродушные интонации. — Ну ты молодец! Просто герой — горжусь тобой! Честно говоря, не верил, что прорвемся! Была бы шляпа — снял бы ее перед твоим мужеством!

— Кто ты? — уже гораздо увереннее спросил у окружающей темноты рыцарь.

— Так. Вот те раз! — почему-то заволновался голос. — Похоже, все хуже, чем я думал. Значит, не признаешь? Вот ведь! Хотя… Это еще что за дела? Эй, чудила, ты глаза-то открой!

— Они открыты, я их не закрывал! — вяло возмутился рыцарь.

— Мах, ты только не волнуйся, — затараторил голос успокоительно. — Так бывает, это сейчас пройдет. Слишком много перемещений подряд, вот ты и перенапрягся. Давай-ка, несколько раз глубоко вздохни и сосчитай до двадцати одного…

Дальше рыцарь уже не слушал. Упоминание его имени вкупе со знакомыми нотками отеческой заботы, зазвучавшими в «ненавистном голосе», повернули в его мозгу какой-то невидимый выключатель, и память вернулась.

Оцепенение, сковывавшее каждую клеточку его тела, бесследно исчезло, и глаза широко распахнулись сами собой. Он увидел ярко-голубое небо, темно-зеленый лес и побледневшее, вытянувшееся от волнения лицо верного деда Пузыря. Мах стоял у края подъемного моста и до сих пор нелепо сжимал в руке обнаженный меч. Налетевший прохладный ветерок заставил его поежиться от холода и запоздало вспомнить о теплом плаще, оставшимся в замке. Он вырвался из замка, как был: в шелковой нательной сорочке и тонких кожаных штанах, заправленных в высокие сапоги.

— Чего, чего это ты тут лепечешь? — осведомился у призрака прозревший Мах, убирая меч в ножны. — Перенапряжение, говоришь? И как думаешь — это серьезно?

— М-м-м!.. Т-т-т!.. М-м-м!.. В-в-в!.. П-п-п!..

Наблюдая замешательство призрака, Мах не выдержал и расхохотался.

— Да в порядке я, дед… Ха-ха-ха!.. Успокойся. Уже в полном — ха-ха-ха! — порядке!

— Больше так не шути со мной! — осерчал дед Пузырь.

— Как «так»? — деланно не понял Мах.

— Ну так вдруг, неожиданно…

Рыцарь снова расхохотался.

— Да ну тебя! — махнул рукой дед. — То слепым идиотиком прикидывается, то ржет, как сивый мерин. А я ведь переживаю за тебя, непутевого!

— Торжественно клянусь: больше ТАК не буду! — отрапортовал Мах. — Прости, а?

— Ага, поверю я тебе, как же, — ворчливо пробурчал дед Пузырь. Тяжело вздохнул и добавил: — Ладно, простил. Завязывай гримасничать, лицедей-переросток!

— Уже завязал. — Мах стер с лица улыбку и деловито полюбопытствовал: — Может, теперь объяснишь, что там в столовой стряслось? И почему ты заставил меня таким странным манером выбираться из замка?

Вместо ответа призрак спокойно предложил:

— Обернись и посмотри сам.

Мах послушно развернулся и обомлел.

С отцовским замком произошли поразительные метаморфозы. В целости и сохранности осталась лишь дальняя от замка половина моста через ров. Все остальное, то бишь: вторая половина моста через ров, массивные ворота, мощные высокие стены, круглые башни с прорезями бойниц, центральный донжон и внутренние постройки замка, — стали какими-то полупрозрачными, с нечеткими контурами. Мах понимал, что этого не может быть, и, тем не менее, сквозь каменные стены замка он отчетливо видел деревья, растущие на противоположном конце поляны.

— Дед Пузырь, мне это кажется, или?.. — неуверенно заговорил потрясенный Мах.

— Не кажется, — перебил дед и подтвердил: — Он действительно стал прозрачным.

— Но почему?

— Понятия не имею, — пожал плечами призрак. — Я ведь не колдун и о магии имею лишь самое поверхностное представление. Могу ее почувствовать и заблаговременно вытащить тебя из-под магического удара, но проникнуть в суть накладываемого заклинания, увы, не в моих скромных силах. На твой вопрос сможет ответить лишь маг.

— Хочешь сказать, наш замок заколдован? — уточнил побелевший от волнения Мах.

— Разумеется.

— Но это невозможно! — замотал головой рыцарь. — Пузырь, отец меня уверял, что в присутствии рыцаря-мага замок неприступен для врагов. И с наскока овладеть твердыней не по силам даже королю! Барон Верд, без сомнения, сегодня утром находился в замке, так что…

— А кто говорит о магическом ударе извне? — перебил дед. — Как видишь, у стен замка нет неприятельского войска. И овладевать твердыней, вроде бы, никто не пытается.

— Да, у стен, кроме нас, ни души, — вынужден был согласиться Мах, — но возможно, враги затаились в лесу. — Судя по неуверенным интонациям голоса, он уже сам себе не верил.

— Мах, у тебя чересчур богатое воображение, — беззлобно усмехнулся дед. — Нет и не было никаких врагов. Наложенное на замок заклинание было составлено в чертогах замка.

— Что? — возмутился рыцарь. — В чертогах замка? Хочешь сказать, отец сам?!..

— Пойми меня правильно, Мах, — в очередной раз осадил подопечного дед Пузырь. — Я ничего не могу утверждать, ибо, как уже говорил тебе, суть магии мне не доступна. Но! Интуиция подсказывает, что тут не обошлось без той чудной книжки, что вы с кураской притащили из мира Оборотней. Помнишь, вчера вечером отец попросил ее у тебя, как он выразился: «полистать на сон грядущий»?

— Ну да, я дал ему Книгу Мудрости курасов, — подтвердил рыцарь, — и что с того?

— А то!.. Лула, помнится, как-то тебе говорила, что маги-курасы с помощью этой своей Книги Мудрости составляют заклинания. Быть может, барон Верд, листая ее, ненароком тоже составил какое-нибудь взрывоопасное заклинание.

— Да полно заливать-то, — решительно возразил Мах. — Отец опытный маг. Он бы почувствовал.

— Кто спорит, кто спорит, — покорно закивал призрак. — Но не мне тебе напоминать, как дюжина многоопытных рыцарей-магов от нечего делать открыла Врата в другой мир и чуть было не поставила крест на всем Великостальском королевстве… Впрочем, я, разумеется, ничего не утверждаю. И мои опасения насчет Книги Мудрости курасов, возможно, в действительности яйца выеденного не стоят.

— Но если ты ничего не утверждаешь, то кто же поможет пролить свет на эту тайну? — сокрушенно покачал головой Мах.

— Ты меня совершенно не слушаешь, Махуня. И мне приходится постоянно повторяться… На твой вопрос сможет ответить лишь маг.

— Думаешь, другой рыцарь-маг сможет расколдовать замок? — воспрянул духом Мах.

— Очень возможно, — кивнул дед. — Но нужно спешить, с магией шутки плохи!

— Да, но к кому лучше отправиться за помощью? — озадачился рыцарь.

— Можно подумать, у нас есть выбор, — усмехнулся дед Пузырь. — Лично я знаю дорогу лишь ко дворцу графа Палуча.

— К Палучу? — нахмурился Мах. — Боюсь, что после истории с Анютой граф будет не в восторге от моего появления. Еще слишком свежи раны.

— Согласен, — ухмыльнулся призрак и не без злорадства добавил: — Вот что бывает, когда старших, опытных товарищей не слушают. Ничего, попросишь у Анюты прощения, поваляешься в ногах у графа…

— Достал, — огрызнулся Мах. — Сказал — не пойду к Палучу — значит, не пойду!

— Везучий ты рыцарь, Мах, — вдруг, ни с того, ни с сего, оживился дед Пузырь. — Ты только посмотри кто к нам сюда направляется…

К околдованному замку ковылял не кто иной, как собственной персоной господин управляющий. Он был с ног до головы закутан в темно-зеленый плащ — неудивительно, что до подсказки призрака Мах его не замечал: в своем плаще толстяк был совершенно неприметен на фоне леса.

В отличие от Маха, Бубл уже давно увидел одиноко стоящего у края подвесного моста рыцаря, но, памятуя о, мягко выражаясь, не совсем благополучном расставании с молодым господином, управляющий не осмеливался первым его окликнуть.

К тому же, хотя сэр Мах был один, он время от времени жестикулировал руками и шевелил губами, как будто с кем-то увлеченно разговаривал. Несколько раз до ушей Бубла долетали даже обрывки слов, в пылу странной беседы выкрикнутых сэром Махом совсем уж громко.

«Чего это с ним? Спятил, что ли, — так громко сам с собой разговаривает? А если он и впрямь сошел с ума? При его суматошной жизни такое вполне возможно! Этого мне еще не хватало! И что я с ним таким теперь делать-то буду? — забеспокоился было Бубл. Но его тут же осенила успокоительная догадка: — Ха! Ну я болван! Сэр Мах просто-напросто о чем-то договаривается с привратниками-вампирами. Те прячутся в тени ворот, вот я их отсюда и не вижу».

Неминуемая встреча с господином Махом Бубла совсем не радовала, и по мере приближения к рыцарю он становился все мрачнее и мрачнее.

«Может, пока не поздно, развернуться и дать деру? Затаиться в лесу, подождать, пока он уйдет, а уж потом…» — мелькнула трусливая мыслишка. Поздно — молодой рыцарь его заметил и приветливо помахал рукой.

Быстренько смекнув, что имел в виду призрак, называя его везучим рыцарем, Мах решил на время забыть недавние обиды и, нацепив на лицо свою самую приветливую улыбку, зашагал навстречу толстяку, распростирая ему объятия:

— Бубл! Вот это встреча! Представить себе не можешь, как я по тебе соскучился! Это сколько ж времени-то прошло!

— Господин Мах, я тоже ужасно рад снова видеть вас в добром здравии, — заторопился с ответной любезностью Бубл и растянул свою круглую физиономию в заискивающей улыбке.

Поравнявшись с управляющим, Мах от всей души стиснул того в своих богатырских объятиях. Раздавленный и полузадушенный Бубл застонал и заохал от боли.

— Ну, как у тебя дела? — спросил рыцарь, наконец отпуская толстяка. — Давай, рассказывай.

— Значит, вы, господин Мах, больше на меня не сердитесь? — осторожно полюбопытствовал отпыхивающийся управляющий.

— Да за что же, чудак-человек, мне на тебя сердиться? — прикинулся простодушным пентюхом Мах. — Все мы не без греха. Каждый из нас может… гм… малость слукавить. Но если он искренне раскаялся в содеянном… Бубл, ты ведь раскаялся?

— О да! Конечно! Всенепременно! — торопливо закивал толстяк.

— Ну вот видишь. За что же мне на тебя сердиться?

— О, господин Мах, вы такой, такой, такой… — все-таки купился Бубл, и даже глаза его увлажнились от умиления.

— Да полно-те, дружище, успокойся, — Мах покровительственно опустил руку на круглое плечо толстяка. — Скажи лучше: что на это раз побудило тебя отправиться в замок?

— Беда, господин Мах, — всплеснул руками толстяк. — Снова ужасная беда! Проклятые оборотни не сдержали данного вам слова и вновь осаждают деревни вашего баронства!

— Так, так, так, — оживился Мах. — И давно осаждают? Давай-ка обо всем поподробней, начиная с момента нашего расставания.

— Как вам будет угодно, — подчинился Бубл. И поведал рыцарю вот что.

После ухода Маха с Савоклом оборотни действительно перестали докучать крестьянам. Более того, их вечно голодные шайки как будто бы даже совсем исчезли из окрестных лесов. Эту радостную новость подкреплял и тот факт, что за последние пару месяцев оборотни не задрали ни одной деревенской коровы.

Крестьяне уже совсем было поверили в исчезновение ужасных тварей. Но счастье их длилось недолго.

Вчера вечером деревня Бубла вдруг подверглась подлому набегу банды из восьми десятков оборотней. Людей спасло лишь то, что дозорные успели вовремя заметить приближение врага и забили тревогу. А поскольку частокол крестьяне подновили и укрепили, да и стрел запасли для длительной осады достаточно, оборотням не удалось с наскока овладеть деревней.

Всю ночь деревенская стража стрелами и копьями отбивала яростные атаки оборотней. За ночь людям удалось насмерть поразить всего лишь с дюжину зверей. Одну, две, а то и больше ран в ночном бою получил каждый в стае, но оборотни удивительно живучие существа, если нанесенная перевертышу рана была не смертельной — она тут же, за считанные минуты, зарастала, да так, что на его теле даже шрама не оставалось, и зверь возвращался в бой. Со стороны осажденных, несмотря на защиту частокола, потери были просто удручающие: девятеро убиты и четырнадцать человек ранены, причем пятеро — очень серьезно и сражаться дальше не могли.

А под утро к неприятелю, и без того многочисленному, подошло подкрепление — еще с полсотни оборотней, которые со свежими силами обрушились на деревенский частокол.

Меж тем, защищающие деревню люди за ночь порядком измотались. Они мужественно продолжали сражаться, но их силы таяли на глазах. Понятно, что долго они так вряд ли протянут. Людям нужен отдых — хотя бы кратковременный.

Оборотни же, несмотря на небывалые доселе потери, без сомнения, вознамерились во что бы то ни стало захватить деревню. Они снова, и снова, и снова бросаются на штурм частокола. И коль скоро так пойдет и дальше, следующей ночью деревня непременно падет под их натиском…

— Вот я и решил отправиться за помощью к товарищам кровососам, — подытожил свой рассказ управляющий.

— В таком случае мужайся, дружище Бубл. У меня для тебя удручающая весть, — состроив скорбную мину, молвил Мах. — Как это ни печально, но товарищей кровососов в замке больше нет.

— Как нет? — управляющий схватился за голову. — Что, вообще ни одного не осталось?

— Ни единого кровососика! — подтвердил рыцарь.

— Да полно вам, господин Мах, быть такого не может! — отказывался верить толстяк. — С кем же вы тогда только что разговаривали? Отпираться бесполезно, я все видел!

— Со своим призраком, дедом Пузырем, — охотно пояснил рыцарь. — Я же призрачный воин, ты, часом, не забыл?

— Ах вот оно что… — разочарованно пробормотал себе под нос севший в лужу Бубл. И громче подтвердил: — Да, да, конечно помню.

— Смирись, дружище Бубл, — Мах положил руку на мягкое плечо управляющего, — в этот раз вам придется справиться с оборотнями своими силами.

— Но как же? Вот так вдруг и нет?.. Куда же они все подевались? — засыпал вопросами толстяк.

— Понятия не имею, — невозмутимо соврал Мах. — Как только в замок вернулся отец, все вампиры вдруг загадочным образом исчезли, а их место заняли живые, здоровые и совершенно невредимые слуги и стражники.

— Так господин барон Верд, наконец, вернулся! — Опечаленная физиономия Бубла озарилась надеждой. — Господин Мах, да это ж еще лучше! Просто великолепно! Тогда нужно просто доложить ему об осаде деревень оборотнями, и он, выступив во главе нашего гарнизона, так им врежет…

— Это вряд ли, — мрачно оборвал управляющего Мах.

— Уверяю вас, господин Мах, ваш отец не оставит в трудную минуту своих несчастных крестьян! — убежденно заявил Бубл.

— Разумеется, не оставит, — спокойно кивнул Мах.

— Почему же вы тогда говорите?.. — опешил совершенно сбитый с толку толстяк.

— Дружище Бубл, — решительно перебил Мах, — ты не замечаешь ничего странного в теперешнем состоянии замка? — И, не дав собеседнику ответить, добавил: — Не правда ли, его грозные стены стали как будто слегка прозрачными? Не находишь?

Бубл послушно присмотрелся и с изумлением разглядел сквозь высокие стены дальнюю кромку леса. Собственными\ глазами удостоверившись в прозрачности замка, управляющий икнул и, не в силах противостоять суровой правде жизни, грянулся в обморок.

За компанию с Бублом Мах тоже повторно посмотрел на полупрозрачные стены и улыбка сползла с его губ. За спиной грузно плюхнулся в траву толстяк, но рыцарь будто не заметил его падения: он не сводил глаз с замка.

— Махуня, что с тобой? — забеспокоился призрак.

— Дед Пузырь, мне это кажется или он на самом деле сделался прозрачнее? — взволнованно спросил Мах.

— Ну раз уж тебе тоже бросилось в глаза… — подтвердил опасения дед.

— Что же это получается, — запаниковал Мах. — Замок не просто заколдован до полупрозрачности, а, понимаешь, тает дальше, растворяется в воздухе, исчезает?

— Выходит так, — согласился призрак. И твердо добавил: — И пустой болтовней горю не поможешь!.. Как ты только что убедился — время работает против нас. Так что, Мах, возьми себя в руки и займись несчастным управляющим.

Очнулся Бубл только после четвертой оплеухи. Мах гордился собой — приласканные им щеки управляющего пылали, как спелые помидоры, обещая Бублу в самом ближайшем будущем гамму изумительных переливов от темно лилового до нежно желтого.

— Неужели все настолько скверно? — простонал приходящий в чувство толстяк.

Мах, тут как тут, не замедлил добить его хрупкую надежду:

— Да, дружище, сквернее не придумаешь… Как ты, Бубл, можешь подняться?

Опираясь на руку рыцаря, управляющей встал. В голове у него еще слегка шумело от оплеух, но на ногах он держался вполне уверенно.

— Чтобы развеять твои последние сомнения, пойдем, я тебе кое-что покажу. — Мах взял управляющего под руку и повел к наполовину уцелевшему мосту через ров.

— Вот, видишь эту монетку? — Он достал из кармана медяк. — Теперь смотри внимательно.

Рыцарь нагнулся над уцелевшей частью моста, поставил монетку на ребро и катнул ее к полупрозрачным воротам замка. Монета спокойно покатилась по первой, оставшейся неизменной половине моста, но перекатившись на околдованную вдруг ярко вспыхнула и исчезла, а через мгновенье что-то звонко ударилось о вбитые в дно рва дубовые колья.

— Бубл, — обратился к ошарашенному фокусом управляющему Мах, — а как, скажи на милость, ты смог выбраться из осажденной оборотнями деревни?

— Подземной гномьей Тропой разуме… — Спохватившись, Бубл прихлопнул говорливый рот руками, но было уже слишком поздно — слово не воробей! Это была секунда слабости, вызванная чередой потрясений. Именно на эту секунду рассчитывал Мах — и не прогадал!

— Вот как! — оживился рыцарь. — Значит, тот бочонок, что мы с Савоклом обнаружили в твоем погребе, был отнюдь не единственным, прихваченным тобою из кладовой замка?

На сей раз Бубл даже не пытался отпираться, доказательства были очевидны. Понурив голову, он спросил:

— Что вы хотите?

— Ого, знать мои уроки пошли тебе на пользу, — наслаждался триумфом Мах. — Я хочу немедленно попасть на гномью Тропу. И сотню золотых, на ближайшие расходы, а то, знаешь ли, я так торопился выбраться из замка, что забыл прихватить свой тугой кошелек. Ну как, дружище Бубл, могу я рассчитывать на твою помощь?

— Да, я помогу вам, господин Мах, но с одним условием.

— Что? Ты?! Мне?! Условия?! Опять за старое! — Рыцарь грозно сомкнул пальцы на рукояти меча.

— Делайте, что хотите, — забормотал побледневший от страха Бубл, — я в вашей власти. Можете отобрать у меня золото и убить меня, но я не стану читать заклинание, если вы не пообещаете помочь разделаться с оборотнями… Господин Мах, — взмолился управляющий, — там, в деревне, люди надеются на меня, на то, что я приведу помощь, эта надежда заставляет их стиснуть зубы и сражаться на пределе сил. Если я вернусь ни с чем — они обречены. Да, вампиров больше нет, нет барона с отрядом стражников, но ведь есть вы — непобедимый призрачный воин! Я собственными глазами видел, как оборотни трепетали перед вами. Уверен, одно ваше появление…

— Извини, дружище, — осадил управляющего Мах. — Рад бы помочь, но я правда очень спешу и разбираться с оборотнями тебе придется без меня.

— Как?! Вы бросаете своих людей, обрекая их на верную гибель!

— Не волнуйся, Бубл, с оборотнями ты великолепно справишься и без моей помощи, — искренне пообещал рыцарь. — У меня есть кое-что — это поможет разделаться с оборотнями раз и навсегда. — Мах достал из кармана штанов непереносимую его верным призраком склянку и протянул толстяку. — Вот, держи. Сегодня утром специально за ней в спальню возвратился, как чувствовал, что пригодится.

— Знаю, знаю, чего ты там чувствовал, — раздалось из-за спины рыцаря недовольное бухтение. — Слышал, как свою кураску после завтрака в лес погулять соблазнял.

— Здесь находится так называемый холодный огонь, — не обращая внимания на призрака, пояснил Мах. — Одной искорки этого огня достаточно, чтобы лишить рассудка любого оборотня.

— Мол, мягкий мох, душистый хвойный запах… У-у жеребец! — продолжал бухтеть дед Пузырь.

— Вот это серое светящееся вещество — и любого оборотня? — недоверчиво переспросил Бубл, рассматривая полученный из рук рыцаря флакончик.

— А склянку эту прихватил, чтобы напугать своего заботливого, отзывчивого, доброго и преданного деда Пузыря, — все не унимался призрак.

— Честное благородное слово! — заверил Мах. — Этого с виду безобидного огонька оборотни страшатся больше смерти. Все, что от тебя потребуется: аккуратно нанеси его — лучше всего руками, для человека этот огонь совершенно безвреден, — так вот, нанеси огонь на одежду и оружие своих крестьян, и оборотни обречены.

— Лишить бедного старика единственной радости в жизни! Эх, Махуня, как тебе не ай-яй-яй! А еще благородный рыцарь! — наконец закончил корить призрак.

— Я верю вашему слову, как самому себе! — удовлетворенно кивнул управляющий. — Благодарю вас от лица…

— Обмен любезностями, дружище, лучше оставим на потом, — решительно перебил Мах. — Ни у тебя, ни у меня сейчас на это нет времени. Лучше перейдем к делу.

— Согласен.

Бубл извлек из потайного кармана плаща туго набитый кошелек, протянул его Маху и забормотал себе под нос строки требуемого рыцарем заклинания.

Минуты через три в нескольких шагах от управляющего, прямо на траве, возникло непроницаемо-черное облако, шагов пять в диаметре и пару аршин высотой.

— Счастливо оставаться, Бубл, — Мах порывисто обнял толстяка и направился к мрачному облаку.

Через секунду управляющий остался перед стенами околдованного замка в одиночестве.

Вновь со всех сторон Маха окружал непроглядный мрак. Опять этот ужасный непривычно сухой и очень пыльный воздух. И снова кошмарное ощущение: будто бы находишься в гигантских тисках — тисках, которые в любую секунду могут сжаться, заживо похоронив несчастного рыцаря под исполинской толщей земли и камней.

Перед Махом вспыхнула искра. Вспыхнула и тут же погасла. Еще через несколько секунд он ощутил запах табачного дыма.

— Факел будем заказывать? — раздался из темноты хриплый голос гнома.

Ожидающий стандартного «чего надо?», Мах слегка опешил от столь неожиданного напора и удивленно спросил:

— А почему факел?

— Ну ты же уже не первый раз на Тропе, — невозмутимо пояснил невидимый гном. — Твои пристрастия известны, и для экономии времени… Ну, так как насчет факела? А может позвать кого?

— Ах вот оно что, — улыбнулся Мах. И развел руками: — Сожалею, но сегодня я стеснен в средствах, так что обойдемся без дополнительных расходов.

— Ходят тут всякие, вынуждают драгоценное время бестолку на них переводить, — недовольно проворчал гном, обдавая собеседника очередным облаком пахучего дыма. — Что, сразу-то сказать не мог? Ладно уж, говори чего надо?

— Отведи меня в замок барона Силики, — торопливо распорядился Мах.

— Куда, куда? В замок Силики? — в голосе невидимого гнома послышалось искреннее удивление вперемежку с не менее искренним раздражением. — Эй, кончай дурака валять! И так много времени я с тобой впустую потратил! Немедленно говори: куда тебя доставить!

— У него не замок, да? — сообразил Мах. Поскольку ответом рыцарю была напряженная тишина, он поспешил исправиться: — Тогда мне нужно во дворец барона Силики.

— Нет! Нет такого дворца в Великостальском королевстве. В угадайку будем играть, да? — гном так разъярился, что поперхнулся дымом и закашлялся. — Если, по-кх-кх-кх-ка я счит-кх-кх-аю до десяти не опре-кх-кх-делишь-кх-ся — кх-хк… кх-хк… пожа-кх-кх-леешь, что на свет ро-кх-дился!.. Раз!.. Кх-хк… Д-кх-ва!..

— Но если не замок и не дворец, то где же он живет? — пробормотал совершенно сбитый с толку Мах.

— Гно-кх-мы справок не дают! — зло бросил гном. — Три!.. Че-кх-кх-тыре!..

— Но, но, но… — обезумел от безысходности молодой человек.

— Пять!.. Шесть!.. Семь!.. — отсчитывал неумолимый голос. Кашлять гном перестал.

— Мах, идиот, чего мудрить, скажи просто во владения барона Силики! — раздался из-за спины рыцаря озабоченный голос деда Пузыря.

— Восемь!..

— Во владения барона Силики! — послушно повторил Мах.

— Наконец-то, вспомнил, — с облегчением вздохнул гном. — Это совсем другое дело… С тебя семьдесят пять монет и пошли.

У Маха как будто гора с плеч упала, впрочем, ведь он находился на гномьей Тропе, и, кто знает, возможно, что гора свалилась и не «как будто». Он торопливо развязал кошелек и принялся отсчитывать золотые.

Отсчитав первые двадцать монет Мах столкнулся с проблемой: в руке больше не умещалось, а переложить золото было некуда. На помощь пришел догадливый гном:

— Просто бросай их на пол, я подберу.

Так Мах и сделал. И, что поразительно, хотя сам рыцарь вроде бы стоял на твердом каменном полу, однако ни одна из семидесяти пяти выброшенных им из кошелька монет не звякнула.

Когда с расплатой было покончено, короткие сильные пальцы невидимой руки гнома крепко ухватились за правую кисть Маха, и низкорослый проводник повел рыцаря куда-то в непроглядный мрак.

Путешествие по Тропе растянулось на добрые полчаса, в течении которых Мах неоднократно пытался завязать разговор с проводником, но гном предпочел молча попыхивать трубочкой.

Почти весь путь они проделали молча.

— Все, мы во владениях барона Силики, — неожиданно выдал гном-молчун. — Я свою работу сделал, прощай, — путеводная рука отцепилась, и Мах остался во мраке абсолютно один.

— Ну вот, опять с этой гномьей Тропой до ночи прошарахались, — недовольно процедил сквозь зубы рыцарь.

— Ничего подобного, — тут же возразил дед Пузырь. — Сейчас лишь слегка перевалило за полдень.

— Почему же тогда кругом такая темень? — изумился Мах. — Ведь гном вроде бы сказал, что вывел меня с Тропы, и я уже нахожусь где-то во владеньях Силики.

— Во владеньях, ты, во владеньях, не переживай, — усмехнулся призрак. — А темно здесь, потому что это обычная пещера. Махуня, ты сейчас стоишь в самой обыкновенной пещере! Сделай еще десять шагов вперед, поверни налево и увидишь выход… Ну что, так и будешь здесь стоять? Давай живее: ноги в руки и навстречу свету!

Пещера вывела Маха на поросший густой низкорослой травой пологий склон. Оглядевшись, рыцарь обнаружил, что находится внутри огромной низины, в самом центре которой в обрамлении живописной березовой рощи одиноко возвышается необычно широкая и высокая круглая каменная башня.

Вместо привычных глазу узких бойниц, толстые стены странной башни уродовали два ряда широких окон. Нижние были с наглухо закрытыми ставнями. Верхние — оставались с открытыми, некоторые даже были беспечно распахнуты. На самой вершине опять же очень необычной конусовидной крыши, была обустроена и ограждена решетчатым забором маленькая смотровая площадка — но сейчас на ней, как на зло, никого не было.

Дед Пузырь восхищенно присвистнул и назидательно заключил:

— А ты: «замок, дворец»… Вот это я понимаю, выпендрился, так выпендрился. Все мозги сломаешь, а все одно не догадаешься. Ай да барон Силика!

— Неужели ему нравится так жить? — скривился Мах.

— Как так? — удивленно поднял брови призрак.

— Ну так… так… так… Впрочем, это не мое дело, — отмахнулся рыцарь.

— Как это так, Мах? Ну же, договаривай, — настаивал призрак.

— Так убого! — раздраженно бросил Мах. И тут же с жаром добавил: — Безусловно, я очень уважаю барона Силику, он мой друг, но… Он ведь рыцарь-маг! Благородный барон! А живет в какой-то обшарпанной, двухэтажной башенке! Да у крестьян моего отца и то жилища побогаче будут!

— По-твоему, раз он барон, то непременно обязан содержать роскошные хоромы и несколько сотен слуг? — рассмеялся дед Пузырь.

— Но уж точно не должен прозябать в какой-то убогой башне! — отрезал Мах.

— Ты не прав, мой молодой друг, — покачал головой призрак. — Все люди разные: одним нравятся нежные пирожные, другие в восторге от жестких сухарей.

— Да, но…

— Никаких «но»! — решительно перебил дед Пузырь. — Каждый рыцарь-маг — совершенно независимая, яркая индивидуальность. Он живет так, как ему удобно, а не так, как нравиться большинству. И заруби себе на носу, что осуждать причуды благородного барона в высшей степени глупо!

— Эй, эй, не очень-то увлекайся, — осерчал Мах. — Я, между прочим, перво-наперво сказал, что это не мое дело! А осуждать причуды стал из-за твоих приставаний!

— Ладно, что-то мы заболтались, а у нас вроде бы дел невпроворот, — тут же поменял тему хитрый дед. — Пойдем-ка посмотрим, как башня Силики выглядит изнутри.

Спустившись со склона и вплотную приблизившись к башне, Мах столкнулся с очередной непредвиденной трудностью.

Молодой рыцарь несколько раз обошел вокруг строения, но, как ни вглядывался, не обнаружил даже намека на входную дверь. Все окна первого этажа были наглухо закупорены массивными дубовыми ставнями, ближайшее же раскрытое окно находилось аж в девяти аршинах от земли.

Минут десять Мах по очереди барабанил во все запертые ставни и призывал Силику, но, к сожалению, безрезультатно.

— Не надоело еще дурака-то валять? — как бы между прочим полюбопытствовал дед Пузырь, когда запыхавшийся после очередной особо интенсивной серии ударов Мах решил малость перевести дух. — Неужели не понятно, что раз до сих пор не откликнулись, значит либо в башне никого нет, либо там, внутри башни, полная звукоизоляция, и как бы ты тут не выпрыгивал из штанов, обитатели тебя не услышат.

— Ну и чего же прикажешь делать? — вспылил Мах. — Тупо сидеть и ждать, пока кто-то не выглянет в окошко? И думать о том, что пока я здесь бестолково теряю время, где-то там исчезнет родовой замок с отцом и невестой? Да я ж с ума сойду от такого бездействия! Нет уж, лучше колотить, авось да услышит кто-нибудь!

— Мах, ты не понял, — примирительно улыбнулся призрак. — Я вовсе не призываю тебя сидеть и ждать. Напротив, я хочу, чтобы ты закончил валять дурака и начал, наконец, реально действовать.

— О чем ты? Что-то я не понимаю, куда ты клонишь?

Вместо ответа дед Пузырь стремительно взмыл на девять аршин вверх и завис в распахнутом окне башни. В желтых глазах призрака заплясали оранжевые искорки.

* * *

Соскочив с подоконника, Мах по щиколотку провалился в мягкий, толстый ковер. Он оказался в большой, просторной комнате, добрую треть которой занимала шикарная двуспальная кровать — другой мебели в комнате не было. На кровати, свернувшись калачиком, спал барон Силика собственной персоной, энергично посасывая во сне большой палец своей правой руки.

Секунд пять, стоя у окна, Мах умилялся трогательным зрелищем, откровенно сожалея, что сейчас придется нарушить эту идиллию. Но, как говорится, хорошего помаленьку. Тяжело вздохнув, он направился будить барона.

Стоило рыцарю сделать первый шаг к изголовью кровати, как дверь спальни широко распахнулась, и в нее то ли вбежали, то ли влетели трое крепеньких мужичков с огромными фиолетового оттенка полупрозрачными крыльями за спиной. Одеты все трое были одинаково в диковинного покроя грязно-серые одежды. На голове у каждого красовалась чудная блиноподобная шапка. В руках все трое сжимали небольшие, стильно раскрашенные в черно-белую полоску дубинки.

Быстренько рассредоточившись по углам спальни, крепыши по очереди отрекомендовались:

— Инспектор Гулис! Инспектор Багрис! Инспектор Кетис!

— Барон Мах, — в свою очередь представился рыцарь.

Вновь прибывшие, как по команде, нахмурились и с явным осуждением дружно ему попеняли:

— Гражданин, нарушаем! — Погрозили дубинками и опять же дружно пояснили: — Это частные владения! Здесь парковка запрещена!

— Какая еще парковка? Что это? — опешил Мах.

— Так, так, — еще больше насупились инспектора. — Зубы заговариваем! Нарушаем! А штраф платить не желаем!

— Господа, это какое-то недоразумение, — миролюбиво улыбнулся рыцарь. — Я к барону по важному делу…

— Нарушаем! — бесцеремонно перебила его неумолимая троица. — Ну-ка, гражданин, предъявите-ка ваши права!

И, грозно помахивая дубинками, инспектора с трех сторон двинулись на ошарашенного столь «радушным» приемом Маха.

— Права? Какие права? Что это?.. Эй, вы чего! Я ничего!.. Я по приглашению барона Силики! Я его друг! — стремясь избежать кровопролития, залепетал Мах.

Но с таким же успехом он мог бы разговаривать со стенами. Лица нападающих оставались совершенно невозмутимыми. А полосатые дубинки неумолимо приближались.

Отчаявшись добиться понимания от странных слуг барона, Мах обратился к господину:

— Силика, проснитесь немедленно и уймите своих болванов!

Несмотря на его оглушительный крик, барон, как ни в чем не бывало, продолжал мирно посапывать.

— Нарушаем! — в очередной раз гаркнули инспектора, одновременно размахиваясь полосатыми дубинками.

— Что ж, — смирился Мах. — Только потом не говорите, что я не предупреждал! — и молниеносным движением извлек из ножен меч.

Дубинки нападающих с трех сторон одновременно устремились к голове рыцаря и… с сухим треском врезались друг в дружку. А Мах, стараниями деда Пузыря, живой и невредимый находился уже за их спинами.

— Что, гад, не ожидал от меня такой прыти? — обратился он к ближайшему из нападающих и, не дожидаясь ответа, от души приложил его мечом по макушке.

Опасаясь гнева Силики, Мах не решился убивать слугу барона, он ударил плашмя. Но вместо того, чтобы вырубиться на полчасика при прикосновении клинка Маха, инспектор вдруг, подобно большому мыльному пузырю, лопнул и исчез.

«Неужели они лишь безобидные привидения? — изумился про себя Мах. — Надо же, а как реалистично смотрятся!»

Ошарашенный внезапным исчезновением инспектора Кетиса Мах на пару секунд утратил бдительность и тут же схлопотал дубинками по правому бедру и левому плечу. Несмотря на небольшие размеры дубинок, удары получились хлесткие и очень болезненные.

— Нарушаем! — довольно ухмыльнулись оставшиеся двое инспекторов. — Гражданин, не задерживайте! Предъявите права!

«Странные какие привидения! — корчась от боли, недоумевал рыцарь. — Дерутся вон, как живые!»

Стремясь побыстрее проверить свою догадку, Мах даже не стал на этот раз прибегать к помощи деда Пузыря, увернувшись от дубин, он коснулся своим клинком кисти одного и голени второго. В следующее мгновенье в комнате раздались еще два тихих хлопка — эти инспектора тоже лопнули.

— Значит все-таки привидения! — уже вслух подвел черту Мах и озадаченно добавил: — Но почему тогда после их ударов так больно-то?

— Никакие это не привидения, — возразил призрак. — Это ифриты — злобные духи-воины. Ума не приложу: как это барону Силике удалось раздобыть их и сделать своими стражами?

— Так ты их знаешь, — обрадовался Мах. — Пузырь, может тогда растолкуешь, что за чушь они несли о каких-то там правах, парковках?..

— Сам подобную белиберду впервые слышу, — растерянно пожал плечами дед. — Странные они какие-то. Кстати, будь начеку, они, кажется, возвращаются.

В подтверждение слов деда Пузыря тут же раздалось троекратное, укоризненное:

— Оказываем сопротивление! Нарушаем! Гражданин, ну-ка живо по тормозам и к обочине!

Мах торопливо оглянулся. Из углов комнаты на него вновь надвигалась все та же невозмутимая серая троица с полосатыми дубинками наперевес.

— Пузырь, что происходит? — запаниковал Мах. — Я же их…

— К нашему несчастью, ифрита невозможно убить обыкновенным способом. Очень похоже, дружище Мах, мы угодили в магическую ловушку, — «обнадежил» верный призрак. — Но не паникуй, прорвемся. Для начала попробуй разбудить барона. Хотя…

— Точно, давно надо было это сделать! Я только собрался — да слуги отвлекли. Сейчас я разбужу Силику, и он им покажет! — И окрыленный надеждой Мах переместился из-под дубинок инспекторов к изголовью кровати рыцаря-мага. За спиной раздался треск вхолостую врезавшихся друг в дружку дубин и раздраженное:

— Здесь обгон запрещен! Гражданин, опять нарушаем!

— Барон, проснитесь! — заверещал в ухо спящему Мах и энергично затормошил толстяка-барона за плечо. — Сили…

Крик Маха разочарованно оборвался на полуслове — уже после второго толчка Силика, подобно своим странным слугам-ифритам, издав тихий хлопок, бесследно исчез.

— Этого следовало ожидать — всего лишь обычное наваждение, — донесся из-за спины разочарованный голос деда Пузыря.

Но вдоволь повздыхать над своей разнесчастной судьбой-злодейкой Маху, разумеется, не позволили. Инспектора очень быстро обнаружили пропажу и вновь дружно набросились на него.

— Нарушаем! Красный свет — проезда нет! Гражданин, нарушаем! — с этими словами дубинки одновременно ударили по тому месту, где секундой раньше находился Мах. Покрывающая кровать пуховая перина лопнула, выпустив на волю ворох белых пушинок. В спальне пошел «снег».

Оказавшись за спинами инспекторов, Мах что есть мочи рубанул по их неприкрытым шеям.

— Никаких сомнений, — заговорил дед Пузырь, когда с надоедливыми ифритами было в очередной раз покончено, — как я и предполагал, мы действительно в магической ловушке. Кстати, весьма похожей на небезызвестные тебе «Призрачные Зеркала», в которые меня заманили рыцари-маги при твоем первом знакомстве с Палучем, Клотом и Силикой.

— Значит, мы обречены?

— Ну что ты, — отмахнулся призрак и пояснил: — У нас два выхода из создавшегося положения. Но об этом чуть позже. Сосредоточься, ифриты Силики вновь жаждут поучить тебя уму-разуму!

— Нарушаем! Здесь одностороннее движение! Нарушаем!

Мах привычно переместился за спины наступающим и ударил. Но, к огромному его изумлению, в этот раз атака призрачного воина была успешно отбита. Один из инспекторов не стал на него нападать, он отстал, прикрывая спины двух товарищей, и, когда Мах вдруг появился прямо у него под носом, он ловко отбил меч рыцаря своей короткой дубинкой. Правда, бдительный инспектор легко попался на следующем же простом финте, рыцарь таки задел мечом его руку, и хлопок прозвучал. Двое оставшихся ифритов немного замешкались с разворотом и Мах быстро уколол обоих, одного в плечо, другого в бок.

Призрачный воин вновь вышел победителем, но этот бой дал ему пищу для размышлений — не веселых размышлений. Похоже, из своих поражений ифриты извлекали драгоценный опыт. Они уже начали приспосабливаться к молниеносным перемещениям рыцаря. От раза к разу это у них начнет получаться все лучше и лучше. А это означает только одно — рано или поздно, они таки забьют рыцаря до смерти.

После того, как в комнате прозвучали очередные три хлопка, дед Пузырь продолжил объяснения:

— Как я уже сказал, есть два пути выхода. Первый: дожидаться пока Силика обнаружит, что ты угодил в его ловушку, и снимет свои чары. Но этот вариант нас не устраивает. Неизвестно когда это произойдет. Ведь до сих пор барон тебя не обнаружил — возможно его сейчас вообще нет в доме. Хорошо, если он появится с минуты на минуту — а если через несколько часов? Боюсь, в таком случае у тебя попросту не хватит сил его дождаться.

— А какой второй? — поторопил Мах.

— Попытаться выбраться из ловушки своими собственными силами, — внушительно сказал призрак.

— Что это за ловушка такая, если из нее можно выбраться? — удивился рыцарь.

— Можно-то можно, но не всякому! Запомни, Мах, чтобы выбраться из магической ловушки, надо, во-первых, точно знать ее границы, а во-вторых, — и это самое главное! — надо быть призрачным воином и иметь в своем распоряжении призрака, над которым не властны удерживающие тебя заклинания… Через пару минут я тебе подробно растолкую, что нужно будет сделать. А сейчас… — договорить призрак не успел. Его бесцеремонно перебили:

— Нарушаем! Подрезаем! Создаем аварийную ситуацию! Нарушаем!

Очередная стычка с ифритами закончилась не так благополучно, как предыдущая. Инспектора, конечно, лопнули, но во время схватки один из них изловчился чиркнуть Маха дубинкой по голове. И теперь, в довершение к синякам на плече и бедре, на лбу у рыцаря появился здоровенный шишкарь.

— Осторожнее, Мах, так и без головы, не ровен час, остаться можно, — отчитал рыцаря призрак.

— Твоей вины в этом не меньше, чем моей. Это из-за тебя я переместился аккурат под удар дубины, — упрекнул Мах.

— Согласен, оба хороши, — не стал спорить дед. — А теперь слушай внимательно. Поскольку проблемы с ифритами начались, как только ты вошел в эту комнату, убежден, что за ее пределами действие магической ловушки тут же прекратится. То есть, если ты попадешь в коридор башни…

— Это ведь нетрудно проверить, — радостно перебил призрака Мах и со всех ног бросился к спасительной двери.

— Стой! Я не закончил! — закричал вдогонку дед Пузырь, но отважный сорвиголова его уже не слушал.

— Нарушаем! Гражданин, вы превысили скорость! Нарушаем!

Мах ловко увернулся от двух дубинок вновь возродившихся ифритов. Добежал до двери, решительно ее распахнул, перескочил порог… И вместо коридора вновь очутился на пороге ненавистной спальни.

В следующее мгновение, от души «обласканный» по спине третьей дубинкой, он кубарем полетел к поджидающему у окна деду Пузырю.

— Как же так! Ведь ты обещал! — кривясь от боли, возмутился Мах. — В коридор!.. Спасешься!.. Я поверил и… Ох!

— Сам виноват! — укоризненно покачал головой призрак. — В другой раз, прежде чем пороть горячку, внимательно дослушай до конца все мои наставления!.. А теперь некогда нюни распускать! Защищайся!

— Нарушаем! Гражданин, у вас на щеке кровь! Где ваша аптечка?! Нарушаем!

На сей раз Маху пришлось особенно тяжело. Уставшее, избитое тело все хуже и хуже уворачивалось от стремительных ударов ифритов. Да и инспектора, за предыдущие попытки уже успевшие приноровиться к необычным способностям рыцаря, сменили тактику и теперь, пока двое теснили рыцаря, третий прикрывал спины товарищей, что практически на нет сводило преимущество неожиданных перемещений призрачного воина. И перемещаться в комнате с каждой минутой становилось все труднее и труднее — инспектора еще несколькими хлесткими ударами додрали перину, и теперь воздух в спальне стал белым от пуха, в усилившемся «снегопаде» Мах уже едва различал фигуру деда Пузыря.

Мастерство искусного мечника все же вновь одержало верх, и победные хлопки прозвучали. Но, в отличие от предыдущих схваток, на этот раз Маху пришлось провозиться с настырными ифритами аж шесть минут. Он пропустил еще четыре жестоких удара и теперь едва держался на ногах от обилия перемещений подряд и побоев.

— Так. Дело дрянь, — сурово констатировал призрак. — Боюсь, в следующий раз они забьют тебя до смерти. Давай-ка, Махуня, больше без самодеятельности. Делай только то, что я скажу!.. Сейчас ты откроешь дверь в коридор…

— Но я же уже пытался… — забеспокоился Мах.

— Молчи! Если хочешь жить — делай то, что я тебе говорю! — жестко осадил дед Пузырь. — Откроешь дверь и дальше ни шагу! Порог пересеку я! И лишь когда я отойду от комнаты шагов на десять, ты переместишься на мое место! А теперь берегись!

— Нарушаем! Создаем аварийную ситуацию! Немедленно по тормозам и к обочине!

Мах едва успел отшатнуться — две дубинки со свистом пронеслись в вершке от его головы. Он тут же переместился за спины нападающих и едва-едва успел отвести мечом дубинку прикрывающего спины товарищей, третьего инспектора. В поддержку Гулису, мгновенно развернулся Багрис, и вновь две черно-белые молнии устремились к голове рыцаря.

— Нарушаем! Гражданин, вы нетвердо стоите на ногах! А ну-ка дыхните! Нарушаем!

Памятуя о наставлениях призрака, Мах был вынужден отвернуться от наступающих врагов и прибегнуть к позорному для рыцаря бегству. Он со всех ног бросился к двери, распахнул ее и стал ждать…

Как ни стремителен был дед Пузырь, ифриты оказались чуть проворней. Сильнейший удар в затылок потряс Маха.

— Злостный нарушитель задержан! — удовлетворенно отчеканили инспектора где-то за его спиной.

Перед глазами рыцаря замелькали красивые ярко-оранжевые искры, сознание затуманилось. Из последних сил он сделал шаг вперед и безвольно рухнул на прохладный каменный пол коридора.

— Ну в чем еще там дело?! Что за шум? Что стряслось? Ни минуты покоя! — донесся откуда-то издалека недовольный голос барона Силики.

Охая от боли, Мах приподнялся на локтях и осмотрелся по сторонам. Оказалось, все же в последний момент он переместился из комнаты-ловушки и теперь лежит на полу относительно безопасного коридора. Но какой ценой далась ему свобода! Неуловимый призрачный воин сейчас являл собой весьма жалкое, удручающее зрелище: весь в синяках, шишках и ссадинах, волосы на голове слиплись от крови, белая сорочка разодрана в лохмотья и заляпана кровью.

— А это еще кто тут? — прогремел голос Силики уже над головой рыцаря. — Эй, я к тебе обращаюсь, как ты сюда попал? И даже не думай хвататься за меч! Я барон Силика — только дернись, в миг испепелю.

— Силика, вы меня не узнаете, — едва слышно пролепетал в ответ молодой человек. — Это же я, Мах, сын Верда.

— Что? Мах? — изумленно переспросил барон. — Но… но как же ты здесь оказался?

— Вы, вроде бы, сами просили не забывать, навещать время от времени… — Мах криво усмехнулся. — Вот я и навестил.

— О да, конечно приглашал. Помню. И очень рад, — торопливо закивал Силика. — Но, Мах, как тебе удалось сюда проникнуть? Ведь низина, в которой стоит башня, еще моим дедом была надежно скрыта от посторонних отводящими взгляд заклинаниями. Я уж не говорю о тех охранных заклинаниях, которыми запечатаны все ходы в саму башню.

— Как видите, прорвался. Но с огро-о-омным трудом! — не без самодовольства констатировал рыцарь.

— Вот те на. Прорвался, значит. А я ведь был убежден, что ни одному живому существу, за исключением разве что дракона, подобное не по силам, — растерянно признался Силика и, окрыленный внезапной догадкой, поспешил добавить: — Ага, я кажется начинаю понимать. Твоя невеста вновь обратилась драконом.

— Вовсе нет, — разочаровал барона Мах. — Со дня победы над безликими Лула больше ни разу не меняла личины. И я пришел к вам один.

— Но тогда… — Силика в недоумении развел руками. — Тогда как же тебе это удалось?

Мах скривился от очередной вспышки головной боли и простонал:

— Извините, барон, сейчас мне трудно разговаривать.

— Мах, что с тобой? — забеспокоился Силика.

Он щелкнул пальцами, и полумрак коридора озарился доброй дюжиной пылающих факелов. Из конца короткого коридора, с лестницы, донесся топот бегущих слуг — башня ожила.

— О Создатель, у тебя же волосы в крови! — взволновано запричитал над избитым инспекторами-ифритам рыцарем барон. — И на плече кровь, и на спине, и на груди… О Создатель! Как же тебе должно быть больно! Какое же чудовище сделало с тобой такое? Ну ничего, ничего, еще чуточку потерпи, сейчас я помогу… Давай, обопрись о мою руку и попробуй встать. — Мах с трудом, но поднялся. — Вот так вот, аккуратненько. Отлично… Теперь пойдем, я уложу тебя на кровать и займусь ранами… Эй, ну чего застыли, как истуканы, раненого не видели? — прикрикнул Силика на двоих подбежавших слуг. — Помогите мне отвести барона Маха в спальню.

Обессиленный от боли Мах буквально повис на руках у дюжих молодцев Силики. Но стоило им сделать первый шаг в направлении слишком хорошо известной Маху комнаты, как молодой рыцарь в ужасе отшатнулся от своих помощников, выхватил меч и, оперевшись спиной о стену, приготовился биться на смерть.

Слуги Силики оказались парнями не робкого десятка, в ответ оба обнажили длинные кинжалы и, умело прикрыв широкими спинами своего барона, приготовились дать достойный отпор обезумевшему рыцарю.

— Мах, да ты с ума сошел! — возмутился Силика. — А ну прочь! — прикрикнул он уже на слуг. — Не лезьте не в свое дело.

Молодцы неохотно расступились, пропуская барона.

— Изыди проклятый! — простонал в ответ рыцарь и попытался достать кончиком своего клинка до живота барона. К счастью для последнего, в момент удара у Маха закружилась голова. Он покачнулся, и клинок проткнул пустоту в добром локте от Силики.

— Спокойно, он не опасен! — крикнул бросившимся на Маха слугам толстый барон.

— Проклятый ифрит! — простонал в бессильной злобе Мах.

«Ифрит? — удивился про себя потрясенный выходкой друга-рыцаря Силика. — Так вон оно в чем дело! Теперь понятно, что с ним стряслось и почему он в таком ужасном виде. Как он вообще смог от них живым вырваться? Что тут скажешь — везучий мальчик. Невероятно везучий мальчик!»

И уже вслух, обращаясь к едва живому рыцарю, барон добавил:

— Ошибаешься, Мах, я не ифрит и сейчас тебе это докажу.

Силика резко вскинул обе руки над головой, скороговоркой пробормотал короткое заклинание и три раза звонко хлопнул в ладоши.

Что было дальше, Мах не видел. Веки его налились свинцовой тяжестью и помимо воли закрылись. Меч вывалился из разжавшейся ладони. Но лязга от его удара о каменный пол рыцарь не услышал — он уже крепко спал.

Как только молодой рыцарь пробудился и раскрыл глаза, к нему тут же обратился сгорающий от любопытства барон:

— Мах, теперь-то ты убедился, что я не ифрит? Ведь каждому известно, что ифриты не могут околдовать человека, тем более — призрачного воина, — не без некоторой иронии сказал Силика.

— Откуда мне это знать, — пробормотал Мах спросонья. — Я не каждый.

— Расскажи, что же тебя вынудило лезть в окно моей башни?

Мах огляделся. Его окружали темно-синие, пустые стены, над головой нависал куполоподобный серый потолок, пол застилал толстый коричневый ковер, местами обильно припорошенный белым пухом. И еще он увидел злосчастное распахнутое окно.

Сам он лежал на той самой огромной кровати, правда уже на новой, мягкой и чистой перине — видимо, пока он спал, изодранную старую слуги барона успели заменить. Голову рыцаря стягивала тугая повязка. Вместо изодранных лохмотьев белой шелковой сорочки теперь на нем была легкая шерстяная рубашка желтоватого оттенка.

Рядом, в изголовье кровати, сидел Силика и приветливо ему улыбался. Но даже присутствие барона не избавляло рыцаря от страха перед зловещей комнатой. Казалось, сейчас из трех ее углов выйдут неумолимые инспектора и, поигрывая полосатыми дубинками, двинутся на него…

Рука метнулась к поясу. Не обнаружив спасительной рукояти меча, Мах обречено посмотрел на барона:

— Силика, что происходит? Зачем вы меня снова сюда принесли?

— Спокойно, Мах, — сказал барон. — Я уже упредил стражей-ифритов и снял с этой комнаты охранное заклинание. Теперь можешь чувствовать себя в любом уголке башни, как дома, — заверил он.

— Я тоже не чувствую магии, — подтвердил незримый дед Пузырь. — И что ифриты не могут тебя заколдовать, барон не врет.

Рыцарь поморщился.

— Голова болит, да? — тут же забеспокоился призрак. — Не мудрено, после того последнего удара чудо, что жив остался.

— Все из-за тебя. Не мог, что ли, быстрее в коридор вылететь, — проворчал Мах.

— Что ты сказал, Мах? — не понял барон.

— Если комната безопасна, то почему вы меня обезоружили? — вместо ответа спросил все еще обеспокоенный рыцарь.

— С чего ты взял? — даже обиделся хозяин башни. — Ты же мой гость. У меня и в мыслях не было… Он тебе мешал — я и снял… Вон твой меч.

Силика указал на стену над изголовьем кровати, на которой на неприметном крюке висел клинок Маха.

— Извините, Силика, я не должен был сомневаться в вашем благородстве, — раскаялся Мах.

— Ладно, не бери в голову. Я не обижаюсь, — махнул рукой отходчивый барон. — После пережитого тобой ужаса, сомнения — естественная реакция.

— Силика, а что это за странные инспектора напали на меня тут? — спросил Мах, поднимаясь с ложа и присаживаясь рядом с бароном. — Они все время несли какую-то несуразную чушь. Предъявляли мне непонятные обвинения. Постоянно твердили, что я чего-то нарушаю, и требовали какие-то права.

— Это ифриты — стражи моей башни, — с готовностью начал объяснять барон. — Их принял на службу еще дед более полувека назад, и с тех пор они верой и правдой служат нашему дому. Что же до их странного поведения, то, вероятно, оно как-то связано с их предыдущим местом службы… Дед рассказывал отцу, что при первом его знакомстве с ифритами — они обратились к нему «товарищ полковник», лихо козырнули, как заправские стражники, и отрапортовали, что готовы выполнять любые его поручения. Подобное рвение показалось ему забавным, и он не стал ничего менять. Впоследствии ифриты стали обращаться «товарищ полковник» к моему отцу, а теперь вот и ко мне. Странности нисколько не мешают ифритам в работе. Напротив, все эти их чудные вопросы помогают деморализовать непрошеного гостя, и я, как дед и отец, закрываю на них глаза.

— Жуткие типы эти ифриты вашего деда! — поежился рыцарь. — До сих пор от одного воспоминания — мороз по коже. Брр!.. Наверняка они великолепные охранники от воров, но… Силика, я ведь не вор! Я — благородный рыцарь и, с легкой руки короля, владетельный барон, как и вы! И я представился инспекторам-ифритам, объяснил, что в башне по вашему приглашению. Они же пропустили мои слова мимо ушей, объявили нарушителем и бросились мутузить своими полосатыми дубинками. Я чудом спасся! Неужели столь радушный прием уготован всем вашим гостям?

— Только тем, кто лезет в окно, — ответил барон.

— Так ведь в вашу башню нет нормальной входной двери! — пожаловался Мах.

— Дверь есть, — возразил барон. — Только увидеть ее может лишь посвященный в таинство магии. А поскольку все мои друзья — рыцари-маги, они ее легко находят.

— А как же я! — возмутился Мах. — Выходит, меня своим другом вы не считаете?

— Ну что ты, Мах, разумеется, ты тоже мой друг, — поспешил заверить Силика. — Поверь, я ценю нашу дружбу и горжусь ею.

— Но я ведь не рыцарь-маг! — стоял на своем оскорбленный Мах. — И, зная об этом, вы меня пригласили, не предупредив!

— Милостью нашего короля, ты, Мах, теперь владетельный барон, а, значит, очень скоро обязательно станешь рыцарем-магом. И легко отыщешь дверь в моей башне, — сказал Силика торжественно.

— А пока, значит?!..

— Не горячись, Мах, я вовсе не хотел тебя обидеть или, не приведи Создатель, унизить. Ну войди в мое положение. Кто ж знал, что ты так скоро пожалуешь в гости. Мы же только позавчера расстались. Безусловно, это слабое оправдание и моя вина неумолима, но, друг мой, видит Создатель, я и в мыслях…

— Ладно, Силика, я на вас не в обиде, — смилостивился Мах и протянул барону руку.

Отвечая на крепкое пожатье, Силика пообещал:

— Чтобы недоразумения, подобного сегодняшнему, больше не повторилось, я раскрою тебе секрет, как избежать приставаний моих ифритов.

— Интересно. И как же?

— Запоминай, Мах, если еще когда-либо повстречаешься с ифритами-инспекторами, быстренько раздай каждому из них по одному золотому, этак заговорщицки подмигни и громко объяви: «Это не взятка, а от чистого сердца — подарок». Ифриты тут же потеряют к тебе интерес, и ты спокойно пройдешь мимо них.

— Три золотых — только-то и всего? — засомневался молодой рыцарь.

— Слово чести, это сработает, — без тени улыбки заверил Силика. — Несмотря на свой грозный вид, они у меня жалкие взяточники. Но, Мах, я доверился тебе, как другу, и надеюсь…

— Клянусь, этот секрет умрет вместе со мной! — пообещал Мах.

— Отлично, — кивнул барон и, улыбнувшись, продолжил: — Ну а теперь твой черед удовлетворять мое любопытство, ты ведь так мне и не ответил: зачем тебе понадобилось лезть в окно?

— Силика, у меня к вам дело, не терпящее промедления, — посерьезнел Мах. — Кстати, барон, как долго я спал?

— Четыре с половиной часа.

— Так долго! — схватился за голову рыцарь.

— Да что стряслось?! — теряя терпение, воскликнул Силика.

— Ах да, конечно, сейчас все объясню, — пообещал Мах и огорошил: — Замок моего отца околдован, и я не знаю, что мне теперь делать!

— Погоди. То есть как это — околдован? — изумленно переспросил Силика.

— Все случилось очень быстро, я сам едва успел оттуда ноги унести. Замок сделался полупрозрачным, и попасть туда теперь совершенно невозможно, — пояснил Мах. Собеседник потрясенно молчал, и он продолжил: — Сам я в магии не разбираюсь, поэтому без помощи опытного рыцаря-мага с этой напастью мне никак не совладать. С графом Палучем и бароном Клотом, сами помните, мы расстались далеко не друзьями, и вы, любезный Силика, единственный рыцарь-маг на дружеское участие которого я смею рассчитывать. Я отправился к вам — и вот я здесь. Барон, теперь вы моя единственная надежда! — заключил рыцарь.

— Погоди, что-то я никак в толк не возьму — а куда же подевался твой отец? — спросил Силика. — Ведь барон Верд искусный и опытный рыцарь-маг. Так почему он сам не берется расколдовать свой собственный замок?

Мах тяжело вздохнул и пояснил:

— В этом-то как раз и заключается основная неприятность случившегося. Дело в том, что барон Верд, как и моя невеста, небезызвестная вам Лула, и многочисленные слуги, и стражники гарнизона — все они оказались пленниками околдованного замка. Выбраться удалось лишь мне одному.

— Вот оно, значит, как, — озадаченно пробормотал себе под нос Силика и задумался.

В раздумье он встал с кровати и стал мерить шагами комнату.

Прошла минута, другая, третья…

Мах не решался нарушить напряженную тишину.

— А когда ты выбирался из замка, не припомнишь, как вели себя там, в замке, остальные люди? Может, ты заметил что-то необычное в их поведении? — наконец вновь спросил старый барон, остановившись у окна.

— К сожалению, я немного успел увидеть, — удрученно покачал головой рыцарь. — Дед Пузырь, так зовут моего призрака, запретил мне смотреть по сторонам. Я видел лишь Лулу — она сидела напротив меня за столом — и пару слуг у нее за спиной. Все они замерли в неестественных позах, как будто их вдруг что-то мгновенно заморозило, и смотрели мне за спину. Мне стало любопытно, но выяснить, что интересного они там углядели, я не успел, потому что передо мной возник дед Пузырь и велел мне не вертеть головой, и смотреть только на него.

— Мах, они смотрели в окна — в них сияла радуга, — подсказал невидимый дед Пузырь.

Рыцарь поспешил довести до барона это дополнение:

— Как утверждает мой призрак, в окнах столовой сияла радуга — они смотрели на нее.

— Занятно, чрезвычайно, знаешь ли, занятно, — задумчиво пробормотал Силика. Он вернулся к кровати и снова сел Рядом с рыцарям.

— Так вы уже знаете, что стряслось? — обрадовался Мах.

— Лишь догадываюсь, — разочаровал его барон. — Когда дело касается магии, мой молодой друг, ничего нельзя знать наверняка. Но, судя по твоему описанию, на замок Верда было наложено заклинание «Слепая радуга». Вообще-то, заклинание так себе, ничего особенного, и я мог бы его снять шутя, как, впрочем, и любой другой рыцарь-маг. Скажу больше: заклинание «Слепая радуга» является одним из базовых, которым обучается каждый рыцарь-маг в первую очередь.

— Здорово! Я не ошибся в вас, Силика! — обрадовался Мах.

— Подожди, я еще не закончил, — остановил его барон. — Повторяю, я мог бы снять «Слепую радугу», но это было бы верхом легкомыслия с моей стороны. И, уверен, кончилось бы это очень трагично!

— Это еще почему? — недоумевал Мах.

Силика тяжко вздохнул:

— Дело в том, дружище Мах, — начал он, — что заклинание «Слепая радуга» используется рыцарем-магом лишь в том случае, если его волшба вдруг выходит у него из-под контроля. «Слепой радугой» рыцарь-маг останавливает время вокруг какого-то заколдованного им предмета, животного или человека и, воспользовавшись подаренной заклинанием паузой, составляет на свою неудачную волшбу контрзаклинание. Дальше, как нетрудно догадаться, все очень просто. Когда контрзаклинание готово, заклинание «Слепая радуга» снимается и тут же произносится контрзаклинание. И все вновь под контролем… Теперь представь себе, что будет, если один рыцарь-маг снимет заклинание «Слепая радуга», наложенное другим рыцарем-магом? На свободу вырвется какое-то неизвестное, но опасное, заклинание, о магической природе которого неосторожный рыцарь-маг не имеет ни малейшего представления, а значит и справиться с ним не сможет. В лучшем случае, он успеет вновь наложить «Слепую радугу». Если же он не успеет мгновенно взять ситуацию под свой контроль, массовых разрушений, а быть может, даже смертей, не избежать!

— Что ж теперь, ничего нельзя сделать? — испугался Мах. — И вы не рискнете связываться с чужим заклинанием «Слепая радуга»?

— Во-первых, совершенно безвыходных положений не бывает, — обнадежил барон. — А, во-вторых, разумеется, я сделаю все возможное для вызволения из беды своего старого друга!

— Но вы ведь сами только что?.. — растерялся Мах.

— Если бы барон Верд был, допустим, смертельно болен, — твердо перебил его Силика, — но свободен, я бы ни за что не взялся за его «Слепую радугу». Потому что, повторяю, это чрезвычайно опасно, и даже у смертельно больного, но прекрасно осведомленного об укрытой «Слепой радугой» волшбе рыцаря-мага шансов на успех гораздо больше, чем у здорового, полного сил, но совершенно некомпетентного. Однако сейчас случай особый. Поскольку, как ты утверждаешь, Верд сам пал жертвой своего заклинания — положа руку на сердце, впервые слышу о чем-то подобном! — без посторонней помощи ему из этой передряги теперь никак не выбраться.

— Силика, от всего сердца выражаю вам… — проникновенно забормотал молодой рыцарь.

— Мах! — снова решительно прервал его барон. — Прекрати меня благодарить! Я еще ничего не сделал. Лучше скажи: у тебя есть какие-нибудь объяснения произошедшему? Что, по-твоему, могло спровоцировать панику столь опытного мага, как барон Верд? Я не оговорился — именно панику! Ведь если рыцарь-маг накладывает заклинание «Слепая радуга» на весь свой замок, и на себя в том числе, значит с ним стряслось нечто совсем уж вопиющее. Итак, что ты скажешь, Мах?

Теперь настала очередь задуматься Маху. С минуту он, вспоминая, почесывал в затылке, потом сказал:

— Не знаю, может, это и не имеет никакого отношения к случившемуся, но вчера вечером я дал отцу Книгу Мудрости курасов. Эту книгу, как вы уже наверняка догадались, я принес с собой из мира Оборотней. Барон Верд собирался полистать ее перед сном.

— А что, эта книга таила в себе какую-то магическую опасность для рыцаря-мага? — заинтересовался Силика.

— Не знаю, как для рыцаря-мага, — сказал Мах, — но лично для меня она была не опаснее любой другой. Я неоднократно перелистывал ее, рассматривал картинки, пару раз даже пытался читать, благо язык у курасов почти не отличается от нашего. Но дольше одной-двух страниц мое любопытство не заходило.

— Отчего же?

— Да там была написана какая-то чушь, белиберда: мол, масло действительно масляное, а вода на самом деле мокрая, — пожал плечами Мах. — Для меня до сих пор загадка, как Лула смогла определить с помощью этого учебника для дебилов, местоположение Вечнозеленого леса в Бескрайней Пустоши? Помню, во время поездки, однажды вечером, она задремала и оставила книгу открытой. Ветер тогда был попутный, четырехколесник великолепно бежал сам по себе, и я был временно освобожден от топтания педалей. От нечего делать я и решил попробовать самостоятельно вычислить наш маршрут. Казалось бы, чего проще, передо мной были раскрыты те же самые страницы, в которые Лула всего полчаса назад вглядывалась, определяя наше нынешнее положение и расстояние, отделяющее нас от цели — и, судя по тому, что в конечном итоге мы достигли Вечнозеленого леса строго в соответствии с ее прогнозами, она действительно чего-то там находила. Я же, как ни вглядывался, кроме тривиального: небо — голубое, трава — зеленая, земля — черная, ничего больше там не обнаружил. А ведь Лула даже как-то обмолвилась, что маги-курасы составляют свои заклиная исключительно лишь с помощью этих своих Книг Мудрости. Бред какой-то!

— Что! Составляют заклинания?! — полным отчаянья голосом возопил барон и в очередной раз вскочил на ноги. — Но ты ведь не забыл предупредить отца о том, чем является эта книга для магов-курасов!

— Вообще-то, нет, — понурив голову, признался Мах и, оправдываясь, пояснил: — Но я ведь был уверен, что это всего лишь безобидная чушь с забавными картинками.

— О Создатель, разве можно быть таким беспечным! — неистовствовал Силика, расхаживая по комнате — от двери к окну и обратно. — Дать рыцарю-магу магическую книгу и не предостеречь его быть осторожным с ней! Что ты натворил!..

— Но я же сказал отцу, что она из другого мира, — оправдывался молодой рыцарь.

— Этого мало, Мах, ведь он же даже не догадывался. О Создатель!

Силика остановился на середине комнаты и вдруг перешел на пугающий шепот:

— Он пребывал в неведении, начал ее перелистывать и нежданно-негаданно — всего-навсего читая какую-то безобидную книжку! — составил мощное заклинание разрушения. Сообразив, что стряслось нечто из ряда вон, и ситуация стремительно выходит у него из-под контроля, он принял единственное верное в подобной ситуации решение: наложил на все вокруг заклинание «Слепая радуга». Так все, скорее всего, и произошло… И это ужасно, Мах, просто ужасно!

— Но разве вы не можете составить контрзаклинание на заклинание разрушения отца? — спросил Мах.

Силика подошел и сел на кровать.

— Чтобы составлять контзаклинание нужны не предположения, а точные знания, — пояснил он. — Я же даже не уверен, что Верд составил именно заклинание разрушения. Очень может быть, созданное им заклинание вызывает какой-то ядовитый газ, опасный для жизни живых существ, или потоп… Да даже если заклинание разрушения — какое именно разрушение оно вызывает?.. Я могу лишь гадать.

— Но что же нам теперь делать? — безнадежным голосом спросил Мах. — Мы же не можем закрыть глаза и оставить все, как есть!

— Разумеется, не можем, — задумчиво поддакнул Силика. — Если все оставить, как есть, то замок Верда очень скоро попросту растворится в воздухе и безвозвратно исчезнет из нашего мира.

— Час от часу не легче, — пробормотал побледневший Мах. И спросил: — А это еще почему, вы же сами говорили, что замок околдован заклинанием «Слепая радуга»?

— Именно поэтому. — Силика тяжело вздохнул и пояснил: — Видишь ли, практическая польза заклинания «Слепая Радуга» отнюдь не бесконечна. Останавливая время вокруг околдованного им предмета или человека, заклинание как бы выводит их из окружающего реального мира — поэтому околдованный «Слепой радугой» замок и сделался полупрозрачным. Но даже оказавшись вне реальности предметы и люди некоторое время сохраняют память о ней. Однако с каждым часом воспоминаний остается все меньше и меньше — соответственно, замок становиться все более и более прозрачным. И вот, наконец, исчезают последние воспоминания, околдованный предмет навсегда забывает об окружающей действительности… Если все оставить, как есть, околдованный «Слепой радугой» замок очень скоро станет полностью прозрачным — и бесследно растворится в воздухе. В нашем распоряжении всего три дня, чтобы отыскать достойное спасение. По истечении этого времени я буду вынужден снять с замка заклинание «Слепая радуга», и будь что будет.

— А если замок исчезнет раньше, чем вы думаете? — забеспокоился рыцарь.

— Не паникуй, Мах. Основываясь на своем немалом практическом опыте, заверяю тебя, что в девяносто девяти случаях из ста околдованным заклинанием «Слепая радуга» людям и предметам в течение первых трех дней ничего не угрожает.

— Но один процент риска вы все же допускаете? — не унимался рыцарь.

— Это очень маловероятно! — покачал головой барон.

— Силика, хоть убейте меня, но я не понимаю, к чему этот бессмысленный риск! — гнул свое непоколебимый Мах. — Ведь вы же все одно не сможете догадаться, какое именно заклинание составил отец с помощью Книги Мудрости курасов. А раз так — какая разница: тремя днями раньше, тремя позже… Силика, дружище, быть может, мы прямо завтра отправимся к замку, а? Вы снимите заклинание «Слепая радуга» и, вместе с отцом, объединенными усилиями, попытаетесь остановить разрушение и взять ситуацию под контроль.

— А если у нас не получится? — возразил рыцарь-маг. — Неизвестная магия очень опасна, и действий в слепую она не прощает! Вот если бы вместе с тобой удалось спастись из замка и твоей невесте. В образе дракона — ведь на дракона магия не действует — Лула могла бы без труда проникнуть в околдованный замок, отыскать Книгу Мудрости курасов, принести ее мне, и, изучив прочитанную Вердом страницу, я бы, наверняка, смог составить контрзаклинание.

— Ну это вы загнули! — покачал головой Мах. — Во-первых, Лула не может по своему желанию менять личину. Значит, даже если бы она и спаслась — толку бы от нее было немного. А во-вторых, даже если бы она спаслась и даже если бы у нее получилось вновь поменять личину — она бы стала тупым драконом, убедить которого лететь в замок за книгой у нас с вами вряд ли получилось бы… Поэтому давайте оставим глупые надежды. Как не крути, а риск неизбежен.

— Да, да, все так, — задумчиво согласился Силика.

— Отлично, значит решено. Завтра…

— Постой, постой, — вдруг решительно перебил барон. — Знаешь, у меня, кажется, возникла идея, как мы сможем избежать риска. Давай-ка отложим принятие решения до завтра. За ночь я все как следует обмозгую, покопаюсь в бумагах, сделаю кое-какие расчеты и утром подробно изложу свою задумку… Ты же пока отдыхай, набирайся сил — завтра они тебе понадобятся. Сейчас я распоряжусь насчет ужина. Ну, до завтра.

И, не дав Маху опомниться, барон встал с кровати и быстро вышел из комнаты.

Взбудораженный дневными событиями Мах, не в силах заснуть, почти всю ночь бестолково и тревожно проворочался с боку на бок. Постоянно напоминали о себе, отвлекая ото сна, подживающие шишки и ссадины — они болезненно зудели. Рыцарь сколько мог терпел невыносимый зуд, потом вскакивал с кровати и под аккомпанемент злорадных шуток невидимого деда начинал остервенело чесаться.

Лишь под утро на молодого человека нашла легкая дремота, но, увы, наслаждаться долгожданным отдыхом ему посчастливилось лишь часа полтора. С первыми лучами восходящего солнца безжалостный призрак что есть мочи заорал в ухо своему рыцарю:

— Подъем!

— А?.. Где? Что? Когда? Почему? — залепетал спросонья перепуганный Мах.

— Да все нормально, — успокоил дед Пузырь и, предвидя град упреков в свой адрес, поторопился объясниться: — Вчера вечером сам ведь просил разбудить тебя на рассвете, вот я и выполнил твою просьбу. Ну как, Махуня, тебе почивалось на мягких перинах Силики?

— Отвратительно, — зло бросил в ответ Мах и громко зевнул.

— Да, видок у тебя совсем не бодрый, — согласился призрак и исполненным оптимизма голосом продолжил: — Ну да ничего, сейчас я тебе такое покажу — мигом вся сонливость улетучится! — И как бы между делом добавил: — Кстати, заодно и умоешься.

— О чем это ты? — лениво полюбопытствовал Мах, в очередной раз выворачивая челюсть в мощном зевке.

— Сейчас сам все увидишь, — обнадежил призрак. — Давай-ка живенько вскакивай с кроватки и подползай к окошечку. Отсюда такой расчудесный вид открывается! Прямо глаз не оторвать!

— Да какой там вид, — брезгливо поморщился Мах. — Заросшие кустарником и травой склоны низины, да несколько кривых берез у стен башни. Это уродство мне еще вчера опостылело.

— О, ты не видел березовую рощу на рассвете, — горячо возразил дед Пузырь. — Уверяю, зрелище потрясающее! Я не я буду, если при виде этого великолепия у тебя челюсть до пола не отвиснет.

— Вот привязался! — простонал Мах и оторвал наконец голову от подушки. — Ладно, встаю, встаю. Сейчас посмотрю в твое окошко, только отстань.

Он встал с кровати и приблизился к призраку.

— Ну и что в этих убогих березках…

От увиденного у Маха слова застыли на губах. Вместо ожидаемых стволов берез и склонов низины, перед взором Маха нежданно-негаданно предстал огромный пруд, ровная гладь которого в рассветных лучах сверкала разнообразием оттенков от ярко-розового до нежно-голубого. Впрочем, склоны и березы не исчезли без следа — склоны низины теперь стали берегами пруда, а на месте берез из воды торчали их зеленые макушки.

Больше всего рыцаря поразило, что водяная гладь находилась всего в двух-трех вершках от карниза его распахнутого окна.

— Ну, а я что говорил! — победоносно улыбнулся дед Пузырь. — Как тебе преображение рощи в утренних лучах? И спать уже больше совсем не хочется, не так ли? Ха-ха-ха!

— Но как такое возможно? — изумился Мах.

— Если думаешь, что это очередное магическое наваждение, то глубоко заблуждаешься, — заверил призрак. — Пруд самый настоящий. На моих глазах вода полночи заполняла низину.

— Откуда взялось столько воды? — спросил рыцарь, продолжая таращиться в окно.

— Да ты не стесняйся, ополосни личико-то, — посоветовал дед Пузырь. — Смотри, как удобно. Просунул руки в окошко — и все дела, и нет нужды к кадушке тащиться.

Мах безропотно подчинился и, склонившись над озером, как следует умылся.

— Ну как тебе водичка? — полюбопытствовал дед.

— В самый раз, — похвалил рыцарь.

— А ведь не хотел вставать, — тут же укорил бесплотный ворчун.

— Пузырь, но ты мне так и не ответил, откуда вдруг столько воды? — напомнил Мах.

— Разумеется, из реки, — объяснил призрак.

— Как так?

И дед Пузырь рассказал, как было дело:

— Ночью, заметив, что под башней начинает собираться вода, я заинтересовался происходящим. А поскольку магии в данном случае, как уже говорил, я не почувствовал — отправился изучать окрестности низины Силики. Вскоре мне удалось выяснить, что примерно в версте от низины протекает широченная река, из которой к низине ведет узкий канал. До сегодняшней ночи он надежно отделялся от реки каменной запрудой, но ночью кто-то ее взломал. Речная водица устремилась в низину — и сегодня утром ты получил замечательную возможность умыться прямо из окна.

— Кому же, интересно, взбрело в голову сломать запруду и превратить низину в гигантский пруд?

— Извини, Мах, но чего не знаю — того не знаю… Но, Уверен, очень скоро тебе удастся это выяснить. Обернись и поприветствуй барона, он уже на пороге твоей комнаты.

* * *

— Доброе утро, Мах.

— Взаимно, Силика.

Мах с Силикой обменялись вежливыми полупоклонами.

— Ну, как твое самочувствие? — поинтересовался хозяин башни. — Раны беспокоят?

— Скажете тоже, раны, — фыркнул молодой рыцарь. — Всего-то пара шишек. Я о них уже и думать забыл.

— Так уж и пару? — усмехнулся Силика. — Видел бы ты вчера себя со стороны, места живого не было. Ладно, герой, давай-ка я посмотрю, как там твой затылок.

Мах наклонился. Барон быстро размотал повязку и осмотрел его голову.

— Моя целебная мазь просто чудеса творит, — похвалился Силика, закончив осмотр. — Еще вчера была глубокая рана, и вот, всего за одну ночь, превратилась в едва заметный рубец.

— Силика, вы потрясающий лекарь, спасибо вам, — поблагодарил рыцарь, выпрямляясь.

— Болван, за что ты ему спасибо говоришь? — тут как тут, встрял невидимый дед. — Ведь это его ифриты из тебя вчера чуть было калеку не сделали!

— Ну, сэр Мах, как настроение, готов к подвигам и свершениям? — с улыбкой спросил Силика.

— Готов-то готов, вот только… — Мах запнулся и замолчал.

— Что только, договаривай, — попросил барон.

— Сегодня утром как раз перед вашим приходом я посмотрел в окно и увидел…

— Не правда ли, очаровательный получился пруд! — перебил Силика.

— Но, барон, ради Создателя, скажите, что все это значит? — взмолился Мах.

— Помнишь, вчера вечером я обмолвился, что у меня появилась идея? — вопросом на вопрос ответил барон.

— Но как этот пруд может быть нам полезен? Какое он имеет отношение к исчезающему замку?

— Терпение, мой друг, терпение, очень скоро ты все поймешь, — заверил Силика и вдруг спросил: — Любезный Мах, не желаешь ли искупаться?

Пораженный столь неуместным предложением молодой рыцарь отшатнулся от Силики, как от сумасшедшего.

— Да полноте, Мах, решайся. Порадуй старика, составь мне компанию, — не унимался барон. — Можешь даже не раздеваться. Вот только, прежде чем прыгнешь в воду, надень пожалуйста себе на шею этот амулет.

Силика протянул рыцарю массивную серебряную цепочку с крохотным хрустальным кулоном в виде падающей капли.

— Да вы с ума сошли, барон! — прорвало, наконец, Маха. — Что это за блажь пришла в вашу голову? Я вовсе не хочу купаться!

Улыбка слетела с лица толстяка-барона, и он резко спросил:

— Ты хочешь спасти свой родовой замок и тех, кто там находится?

— Да, но…

— Тогда делай то, что я тебе говорю. И никаких «но»! — решительно осадил гостя барон и, вновь нацепив на круглое лицо добродушную улыбку, добавил: — Дружище, тебе понравится. Уверяю, тебе еще никогда в жизни не приходилось так купаться.

Защелкнув на шее Маха цепочку, Силика взобрался на подоконник, а оттуда, не раздумывая, шагнул прямо в воду… И тут же камнем пошел на дно.

— Вот те на, неужели этот умник даже плавать не умеет! — схватился за голову рыцарь.

— Мах, ну что же ты стоишь, он же сейчас захлебнется! — заволновался дед Пузырь. — Быстрее, спасай его!

Маху ничего не оставалось, как прыгнуть следом за Силикой.

В отличие от барона, Мах был великолепным пловцом. Набрав полную грудь воздуха и задержав дыхание, он нырнул и, умело загребая руками и ногами, устремился ко дну.

К счастью, глубина возле башни была не более девяти аршин. Вода в пруду за утро успела отстояться, и видимость была великолепная. Мах без труда разглядел на траве тучную фигуру барона. Он подплыл к Силике, крепко-накрепко ухватил того за волосы и потащил к спасительному воздуху. Но не тут-то было.

В следующее мгновение Мах чуть было не оглох от недовольного вопля:

— Мах, поганец ты эдакий! Пусти сейчас же, мне больно!

«Как же так? — недоумевал про себя молодой рыцарь. — Ведь под водой, вроде бы, невозможно разговаривать, тем более кричать». Но, несмотря на удивительное происшествие, хватки он не ослабил, продолжая тащить барона за волосы к поверхности.

Между тем, сидящий на дне барон, осознав, что одним криком себе не поможешь, обеими руками схватился за сцапавшую волосы руку Маха и стал ее заламывать, вынуждая рыцаря разжать пальцы.

Мах, скрипя зубами, терпел невыносимую боль, но тащил строптивого барона к поверхности воды. Из-за яростного сопротивления Силики всплывать рыцарю было очень тяжело, его легкие разрывались от недостатка кислорода, вместе с остатками воздуха уходили и силы. Между тем силы «утопающего» барона, запасы воздуха у которого, по расчетам Маха, уже давно должны были сойти на нет, наоборот, с каждым мгновением противостояния возрастали.

За полторы минуты изнурительной борьбы Маху удалось лишь оторвать барона на пару аршин ото дна. Чтобы пополнить запасы воздуха, рыцарю пришлось временно уступить и отпустить волосы Силики. Барон тут же отпустил его руку и упал на дно. Мах же из последних сил взмыл к спасительной поверхности.

Наконец, вырвавшись из водяного плена, Мах сделал глубокий вдох и…

…стал задыхаться. Перед глазами несчастного рыцаря замельтешили разноцветные круги, а в легких у Маха поселился целый рой чем-то ужасно раздосадованных пчел — тысячи безжалостных ядовитых жал дружно впились в его трепетную плоть, требуя глотка воздуха.

Мах задышал часто-часто, но несмотря на все его старания, в легкие почему-то не проникало ни частички кислорода. Вопреки логике, с каждым вздохом ему становилось все хуже и хуже. Лицо молодого рыцаря болезненно искривилось, из носа и ушей потянулись тонкие струйки крови, глаза безобразно вытаращились…

— О, Создатель! Мах, что с тобой стряслось? — в отчаянье заламывая руки, заголосил где-то рядом дед Пузырь.

— Я ннне зннна-а-а-а-а… — едва ворочая языком прошипел задыхающийся рыцарь.

Вдруг кто-то под водой ухватил ступни его ног и потащил на дно озера. Мах и не подумал сопротивляться, теперь ему было уже совершенно все равно. Сознание рыцаря медленно, но верно, опутывала кровавая пелена забвения…

— Дыши! Кому говорю, немедленно дыши! — донесся издалека чей-то знакомый голос.

— Эттто ннне вввоз-мммож-ннно! Ссслиш-ккком ббболь-ннно… — сумел выдавить из себя умирающий Мах.

— Ну еще разок, заклинаю, попытайся! — взмолился едва слышимый голос. — Ты же призрачный воин! Герой! Ну же, вздохни еще разок! Ради отца, ради твоей Лулы!

— Лллу-ллла! Да!

Знакомое имя на миг прояснило затуманенное сознание Маха, он порывисто вздохнул и зажмурился в предвкушении ужасной боли в груди.

Но боли не последовало.

Крохотный вздох принес ему ни с чем ни сравнимое, огромное облегчение — наконец-то в легкие проник долгожданный кислород. Уже более уверенно, но все еще с опаской, Мах сделал второй осторожный вздох. Потом третий, четвертый, десятый — и задышал полной грудью, наслаждаясь разливающимся по телу блаженством.

Спустя пару минут, сведенное страшной судорогой боли, тело рыцаря начало помаленьку оживать. Кровавый туман в глазах стал проясняться, а далекий голос Силики — уже после шестого вздоха Мах узнал голос друга-барона — приближаться.

— …Не отрицаю своей вины в приключившейся с тобой… м-м… неприятности, — вещал голос барона, — но и ты, Мах, должен меня понять. Я хотел, чтобы ты не понаслышке, а на собственном опыте убедился в опасности подводного амулета…

— У-у, прохиндей! Умник недоделанный! Чуть парня моего не угробил! — заглушая раскаянья барона, возмущался где-то поблизости дед Пузырь.

Меж тем Силика, к счастью для себя, лишенный удовольствия слышать призрака, продолжал:

— …И теперь, имеешь четкое представление, о том, какая мучительная гибель ожидает тебя с амулетом на шее за пределами водной стихии.

Взгляд Маха полностью прояснился, он приподнялся на локтях и огляделся.

Перво-наперво он увидел деда Пузыря, который сидел на травке справа и изо всех сил старался испепелить взглядом Силику, который так же сидел рядом с Махом, но по левую руку. Седые волосы на голове призрака, аккуратно причесанные, лежали ровно и неподвижно. А вот чернявые кудряшки барона, как впрочем и его плащ, все время как-то странно колебались из стороны в сторону; точно такие же непонятные колебания происходили и с травой, на которой лежал Мах, и с его собственной одеждой. Да и окружающий Маха воздух теперь приобрел какой-то странный зеленоватый оттенок, причем необычная зеленоватость никоим образом не отразилась на его качестве, напротив, воздух был идеально свеж, разве что чуток влажен, как будто после дождя.

Увидев, что Мах наконец пришел в себя, Силика засыпал его вопросами:

— Дружище, ну как?.. Как ты себя чувствуешь? Голова не болит? Нет? Отлично!.. А как спина, руки, ноги?.. Ты должен быть со мной предельно откровенен! Это очень важно!

— Да все в порядке, — заверил Мах. — Голова не болит. Только вот все вокруг кажется каким-то непривычным. И во всем теле, знаете ли, какая-то, ну совершенно потрясающая легкость.

— Это нормально. Ведь подводный амулет практически на нет сводит давление окружающей воды.

— Но позвольте! — пролепетал пораженный рыцарь. Только теперь, после слов барона, Мах начал понимать причину необычного колебания всего и вся вокруг. — Мы что же, сейчас находимся на дне пруда?

— Разумеется, — спокойно кивнул Силика. — Где же еще нам быть с подводными-то амулетами на шее?

— Но ведь кругом вода, а мы разговариваем, дышим! Как такое возможно?

— Все объясняется просто, Мах. Разговаривать и дышать под водой нам позволяет подводный амулет — та серебряная цепочка, которую сегодня утром я надел тебе на шею. Точно такая же есть и у меня, — объяснил барон.

— А чтобы выбраться отсюда на поверхность пруда и вновь дышать обычным воздухом, нужно снять этот подводный амулет, не так ли? — предположил Мах.

— Не угадал, — с улыбкой возразил Силика. — Если ты расстегнешь амулет под водой, то тут же начнешь точно так же задыхаться, как задыхался несколько минут назад. И будешь задыхаться до тех пор, пока вновь не защелкнешь амулет на шее.

— Разумеется, под водой я начну захлебываться, — согласился рыцарь. — Ну а если я без амулета всплыву на поверхность, то ведь смогу дышать обычным воздухом?

— Нет, — покачал головой барон, — даже если сумеешь всплыть, это не поможет, ты по-прежнему будешь задыхаться.

— Как же так? — озадачился Мах. — Если вас послушать, выходит, мне теперь до гробовой доски не расстаться с амулетом? Что же, теперь по вашей милости я буду вынужден пребывать на дне озера до конца своих дней, а обычный воздух запрещен мне под страхом смерти?

— Ну что ты, Мах, как ты можешь так плохо думать обо мне, — поторопился успокоить Силика. — Даю тебе честное слово рыцаря-мага, что через полчаса я тебя освобожу от подводного амулета, и ты сможешь вновь совершенно спокойно дышать за пределами Подводья, — обнадежил барон.

— А почему только через полчаса? — насторожился Мах.

— Нам с тобой нужно еще кое-что здесь проверить.

Мах нахмурился:

— Жаждете еще разок полюбоваться, как я корчусь от боли? Предупреждаю, я буду защищаться!

— Ну вот опять, — Силика с досады хлопнул себя по ляжкам. — Как ты жесток! Мах, я же перед тобой извинился, — укоризненно покачал головой барон.

— Молодец Махуня, так его, — поддержал рыцаря верный призрак. — Ты тут только что чуть ноги не протянул, а он, видишь ли, извинился — и все, и делу конец. Не на таких напал! Нас теперь не проведешь! Мы твою подлую, жаждущую криков боли и ужаса, садистскую душонку теперь насквозь видим! Давай, Махуня, зададим ему жару!

— Замолчи Пузырь! — цыкнул на призрака Мах и, повернувшись к барону, смилостивился: — Ладно, забыли. Я вам верю, говорите, что мне еще нужно сделать.

— Во-первых, я хочу знать, как здесь, под водой, действуют твои способности призрачного воина.

— Нет ничего проще, — кивнул Мах. Он сделал знак деду Пузырю подготовиться к перемещению и через мгновенье был уже в дюжине шагов от Силики. Еще через мгновенье он оказался за спиной барона и, как ни в чем не бывало, подытожил:

— Для моего призрака что воздух, что вода, что каменная стена — все едино. Он с одинаковой легкостью проходит как сквозь первое, так и сквозь второе, и третье. Единственная сложность: здесь, под водой, видимость немного похуже, чем там, наверху, — от этого сокращается расстояние перемещения.

— Ничего, на двенадцать шагов вон смог переместиться — этого вполне достаточно, — удовлетворенно констатировал барон.

— Сейчас я смог, потому что вода в пруду отстоялась и стала прозрачной. А вот, окажись я в мутной воде…

— Ну это мелочи, — отмахнулся Силика, — воздух тоже порой бывает запыленный, задымленный или затуманенный. Главное по-прежнему можешь перемещаться!.. Так, с этим разобрались, теперь… На-ка, Мах, примерь эти галоши, одевай прямо на сапоги. А на руки эти перчатки, — Силика извлек из внутреннего кармана плаща небольшой сверток и протянул его рыцарю.

Мах развернул кусок кожи и обнаружил внутри пару галош и пару перчаток, изготовленных из какого-то серого, очень прочного, упругого и в то же время необычайно легкого материала.

И галоши, и перчатки показались Маху слишком маленького размера, но Силика его заверил, что, несмотря на твердость материала, вещи легко растянутся на ногах и руках.

Покорившись настойчивым просьбам барона, Мах кое-как натянул на сапоги обновку, после чего, скривившись от боли, собрался было обвинить барона в обмане, как вдруг галоши прямо на глазах расширились аккурат по ступне. Но на этом удивительные метаморфозы не закончились. Носки галош сделались полупрозрачными и, вытянувшись на добрый аршин, стали похожими на рыбьи хвосты.

Заинтригованный Мах торопливо натянул на руки крохотные перчатки, которые, в свою очередь, через несколько секунд так же расширились аккурат по ладоням. В отличие от галош, с перчатками произошли более скромные изменения, всего лишь появились полупрозрачные перепонки между пальцами.

— Замечательно! Великолепно! Бесподобно! — ликовал довольный барон.

— Но зачем все это, — удивился Мах. — Ведь в подводном амулете я не чувствую воды? Сейчас она для меня, как воздух. А по воздуху я плавать не умею.

— Совершенно верно, — отозвался Силика, — ты воду не замечаешь, но плавники на твоих галошах и перчатках ее ощущают. Да еще как! Сейчас ты сам убедишься в этом. Давай-ка подпрыгни и попробуй поплыть.

Мах последовал совету барона и вдруг воспарил на четыре аршина над травой и полетел!

Умом-то рыцарь понимал, что всего лишь плывет под водой, но испытываемые им при этом ощущения были сродни именно полету. Его тело не чувствовало жесткого сопротивления воды, он парил в зеленоватом «воздухе» и, если бы не постоянные мощные толчки рук и ног, пальцы которых действительно ощущали воду и отталкивались от нее, его стремительное движение вперед прекратилось бы, и, увлекаемый силой тяжести, рыцарь непременно рухнул бы на застилавшую дно озера травку.

Мах несся над землей, как выпущенная из тугого лука стрела. Под животом трава и мелкий кустарник слились в сплошную зеленую массу. Пьянящее чувство свободы переполняло рыцаря и выплескивалось счастливым смехом.

— Эй, Мах, не так быстро! Сбавь обороты! — донеслись до ушей рыцаря быстро удаляющиеся взволнованнее крики барона. — Осторожнее! Берегись!!!

Он увидел опасность, но, к сожалению, слишком поздно.

С непривычки, не рассчитав полет, Мах чересчур разогнался, и на очередном крутом вираже его вынесло из спасительной толщи воды.

В этот раз, пребывание в «безвоздушном» пространстве продлилось не дольше секунды. Мах даже не успел испугаться. Подобно большой щуке, он совершил изящный кувырок над неподвижной гладью пруда и вновь ушел под воду.

Неожиданная неприятность поубавила пыл рыцаря. Летать ему расхотелось. Он развернулся и осторожно поплыл обратно к башне, где спокойно дожидался его возвращения Силика.

— Мах, ты был великолепен, — похвалил барон. — Теперь, как и обещал, я выведу тебя из подводного плена. Для начала разуйся и сними перчатки.

После того, как Мах сделал это, Силика аккуратно завернул галоши и перчатки в кожу, убрал сверток обратно в карман плаща и приказал:

— Следуй за мной. И делай то же, что и я.

Барон подошел к башне и, переставляя ноги с одного выступающего камня на другой, начал медленное восхождение наверх. Мах послушно полез следом.

От подножия башни до нужного барону окна было девять аршин. Силика с Махом оказались ловкими стенолазами, и уже через пять минут они оба живые и невредимые были в спальне.

К удивлению Маха, одежда после длительного пребывания под водой не промокла насквозь, а стала лишь чуть-чуть влажной.

— Почему мы не мокрые? — перво-наперво поинтересовался молодой рыцарь.

— Нас защищала магия подводного амулета, — ответил барон. И предупреждая следующий вопрос друга, задал его себе сам: — Наверняка, тебе не дает покоя вопрос: почему, не сняв с шеи подводные амулеты, мы вновь можем свободно дышать вне воды?

— Вы читаете мои мысли, — кивнул Мах.

— Все очень просто: мы находимся в той башне, где были созданы наши амулеты, соответственно — это единственное место, где их власть теряет силу. Здесь и только здесь, без вреда для здоровья, можно снимать и одевать подводные амулеты, — раскрыл секрет барон. И без паузы предложил: — А теперь пойдем завтракать — в столовой нас уже дожидается накрытый стол. Пока мы будем есть, я расскажу тебе о своей идее спасения замка Верда. И ты сам поймешь, зачем этим утром я затащил тебя под воду.

Силика направился к двери. Маху ничего не оставалось, как идти следом.

В коридоре хозяина башни поджидала уже небезызвестная Маху парочка. При появлении Силики слуги вытянулись по стойке смирно. Вчера, едва живой от побоев, Мах не смог толком их рассмотреть. Сейчас он получил такую возможность.

Слуги были похожи друг на друга, как две капли воды, — наверное, близнецы, догадался Мах. Высокие, пожалуй даже чуть повыше самого Маха, статные, широкоплечие, волосы на головах черные, как смоль, и слегка кучерявые. Одеты оба были в одинаковые синие ливреи, на поясах висели длинные кинжалы. В лицах слуг Мах уловил некое сходство с чертами лица барона Силики, но благоразумно сделал вид, что ничего не заметил.

— Вот, Мах, позволь тебе представить, это мои доверенные слуги и телохранители — Гаран и Траб, — отрекомендовал Силика гостю своих молодцов. — Живут у меня в башне с рождения, люблю их, как собственных детей, и они отвечают мне преданной службой.

Гаран и Траб низко поклонились рыцарю.

— Лихие парни, смельчаки. Как они вчера на меня со своими кинжалами поперли! — похвалил Мах.

— А ты разве что-то помнишь? — удивился барон. — Ты был, как в бреду.

— Смутно, но помню, — заверил рыцарь.

Силика с Махом зашагали дальше.

Пропустив господ чуть вперед, слуги двинулись следом.

Вчетвером они быстро прошли короткий коридор и, спустившись по узкой винтовой лестнице на первый этаж, подошли к дверям столовой. Господа вошли, Гаран и Траб остались дожидаться их в коридоре.

Мах оказался в небольшой уютной комнате, большую часть пространства которой занимал длинный стол — как и обещал Силика, сейчас он был заставлен всевозможной снедью. Кроме стола и дюжины стульев вокруг него, никакой другой мебели в столовой не было. У стен, в молчаливом ожидании приказа, застыли четверо слуг тоже в синих ливреях, но без кинжалов. Все три окна в столовой были наглухо закрыты ставнями и дневного света не пропускали, но помещение освещалось доброй сотней горящих свечей, так что — в отличие от мрачного коридора башни, освещаемого чадящими факелами — здесь было светло, как днем.

— Итак, — обратился к барону Мах, когда с завтраком было покончено и прислуживающие им во время утренней трапезы слуги удалились, оставив на столе только вино и фрукты.

— Как ты помнишь, дружище Мах, — начал обещанные пояснения Силика, — вчера поздно вечером нам с тобой на ум пришла великолепная идея: воспользоваться невосприимчивостью к магии дракона.

— Но, барон, я ведь еще вчера сказал вам, что Лула…

— Терпение, друг мой, дай мне закончить, все вопросы потом, — не терпящим возражений голосом осадил молодого собеседника хозяин башни. — Для вызволения из беды Верда нам нужен дракон… И я вовсе не имею в виду твою милую непредсказуемую кураску, ведь, слава Создателю, в нашем мире есть и обычные драконы. Но проблема в том, что острова, где обитают эти грозные властелины небес, находятся отнюдь, не под боком у Великостальского королевства и, чтобы добраться до ближайшего драконьего острова, необходимо пересечь добрую треть Веселого океана. А это, как минимум, две недели при попутном ветре — и это только в одну сторону! У нас же в распоряжении, как мы вчера решили, на все про все лишь три дня.

— Уже только два! — уточнил Мах.

— Совершенно верно, — кивнул Силика и невозмутимо продолжил: — Принимая во внимание вышесказанное, я уже совсем было решил поставить крест на замечательной идее использования дракона, но тут меня осенило! Я вспомнил о стремительных подводных полетах моего деда, барона Круса, которые он очень красочно описывал в своих дневниках… Кстати, кувшин с ифритами, твоими вчерашними знакомцами, дед нашел на океанском дне во время одного из таких полетов… Так вот, дед утверждал, что скорость его подводного полета была настолько велика, что он пересекал Веселый океан от берега до берега всего-то за день. Но поскольку чтением бумаг деда я увлекался давно, еще в ранней юности, и за давностью лет запросто мог что-то позабыть или напутать, вчера вечером я не решился тебе об этом рассказать. Первую половину сегодняшней ночи я посвятил повторному ознакомлению с дневниками деда и теперь…

— Так вот, значит, что вы задумали, — не удержался Мах. — Теперь понятно, с чего вдруг вы решили вновь наполнить водой пруд и искупать меня с утра пораньше.

— Я всегда говорил, что ты, Мах, сообразительный рыцарь, — улыбнулся Силика. — Разумеется, прежде чем предложить тебе отправиться в подводное путешествие, я должен был убедиться, что с подводными амулетами барона Круса по-прежнему все в порядке. Ведь за давностью лет эти замечательные порождения гения деда могли утратить заложенные в них полезные свойства. К счастью, магия Круса действенна и по сей день.

— Хотите сказать, что сегодняшним утром вы тоже впервые примерили подводный амулет? — удивился Мах.

— Совершенно верно, — кивнул Силика. — И если бы сегодня выяснилось, что амулеты утратили свои свойства, я бы отказался от идеи подводного полета к драконьим островам. Потому что, в отличие от деда, в подводной магии я абсолютный профан.

Прочитав недоумение в глазах рыцаря, барон пояснил:

— Понимаешь, подводная магия очень сложна. Она специфична и пригодна к использованию только лишь в Подводье — то бишь под водой. Практического толку от нее никакого, поэтому рыцари-маги Великостальского королевства не очень-то жалуют ее вниманием. Но, как утверждал мой отец, барон Скорпец, — дед был потрясающе талантливым магом, и то, над чем другие рыцари-маги бьются годами, давалось ему за считанные недели, а то и дни. Выдающиеся способности позволили барону Крусу наряду с изучением обычной магии играючи овладеть и основами магии подводной. По приказу деда неподалеку от нашего родового замка слуги выкопали огромный пруд, выстроили в его центре башню и каналом соединили этот пруд с рекой. Так у барона Круса стало две резиденции: замок, в магической лаборатории которого он экспериментировал с обычной магией, и башня, в лаборатории которой он продолжал более глубокое изучение подводной магии.

— Но если вас не интересует подводная магия, почему вы живете в башне, а не в родовом замке? — спросил Мах.

— Увы, — развел руками Силика, — родового замка у меня нет… — И барон поведал Маху следующую невеселую историю.

Это случилось пятьдесят лет назад.

Воинствующие соседи Великостальского королевства — постоянно враждующие между собой полудикие племена горных троллей — неожиданно заключили между собой союз, и в одно роковое утро обрушились всей мощью своих свирепых орд на королевство. К сожалению, баронство Круса, деда Силики, находилось у самой границы, и ему первому пришлось испытать на себе всю силу вероломного удара.

Единственное, что успел барон Крус — это вместе с верным гарнизоном укрыться за стенами замка, наложить же на замок защитный магический купол уже не хватило времени.

Наспех сотворенные простенькие магические барьеры вокруг замка шаманы троллей легко разрушили.

Несмотря на все свое мастерство, рыцарь-маг был обречен, и он прекрасно это осознавал. Помощи ждать было неоткуда.

Осознавая скорую и неминуемую гибель, Крус позаботился о спасении жены и сына, приказав четырем стражникам незаметно вывести подземным ходом его родных из осажденного замка в башню.

Заверив сына, будущего барона Скорпеца, что он скоро последует за ними, барон Крус уговорил рвущегося в бой наследника спуститься следом за матерью в подземелье, а сам вступил в последнее в своей жизни сражение.

Очень скоро силачам-троллям удалось проломить ворота, и они ворвались во внутренний двор замка… Можно лишь догадываться, как в последние минуты жизни отбивался от наседающих врагов отважный рыцарь-маг. Вероятнее всего, лишенный шаманами врагов возможности применить боевую магию, он сражался, как обычный воин, с мечом в руках плечом к плечу со своими стражниками. Когда же, обливаясь кровью, он пал, у славного рыцаря-мага хватило сил произнести заклинание «Уничтожения», обрушив своды донжона на головы своих убийц.

Барон Крус погиб, но юному баронету с баронессой удалось спастись.

Подземный ход вывел Скорпеца с матерью на берег созданного отцом пруда. Они знали, что барон Крус надежно укрыл башню от любопытных глаз отводящими взгляд заклинаниями, и тролли не увидят их, пока они находятся возле башни.

Стражники-телохранители настояли на том, чтобы мать с сыном укрылись за стенами башни. Скорпец попытался было возразить: «А как же отец? Ведь лодка у берега только одна, необходимо его дождаться». На что стражники пообещали, высадив их с матерью в башне, вернуться и ждать появления Круса. Эти заверения успокоили юношу. Баронессу с сыном усадили в лодку и доставили в башню. Двое стражников остались с ними, двое же других, как и обещали, отплыли к берегу.

Со смотровой площадки, на крыше башни, было хорошо видно замок. Скорпец поднялся туда и стал смотреть. Потянулись томительные минуты ожидания.

Юный баронет ежесекундно переводил взор с облепленного врагами замка на темный зев подземного хода на берегу. Но время шло, а барон Крус почему-то не появлялся. Вот уже по массивным воротам замка поползли уродливые трещины, вот они начали крошиться, вот во внутрь врывается первый тролль. Второй, третий… десятый!.. А отца все нет и нет… Вдруг стены замка задрожали, и в следующую секунду он утонул в облаке пыли. Когда пыль рассеялась, Скорпец увидел, что от мощного замка остались одни лишь безобразные руины.

Понявший все баронет страшно закричал, выхватил кинжал и бросился на берег. Но ожидавшие чего-то подобного стражники были начеку. Юношу ловко обезоружили, связали и заткнули ему рот. Привлеченная шумом мать вступилась за сына. «Как вы смеете так обращаться со своим будущим бароном!» — воскликнула она. На что стражники ответили, что они лишь выполняют последнюю волю своего господина — барона Круса…

Кроме замка Круса орде троллей удалось захватить и разрушить еще с десяток приграничных дворцов и замков рыцарей-магов. Но уже через два дня у них на пути встала грозная армия Великостальского королевства во главе с самим государем и шестьюдесятью тремя собранными на скорую руку рыцарями-магами.

Произошла битва, в которой тролли были наголову разбиты. Их князья безоговорочно выплатили наложенную победителями контрибуцию и на вечные времена признали себя вассалами Великостальского короля…

Несмотря на то, что король приказал отстроить заново пострадавшим от нашествия графам и баронам замки и дворцы за счет казны, замок Круса так и не был восстановлен.

Ставший после гибели Круса рыцарем-магом Скорпец поначалу оттягивал строительство, не желая будить воспоминания у и так очень тяжело переживавшей гибель мужа матери. Особой нужды в строительстве замка не было: ведь в башне к услугам рыцаря-мага была точно такая же, как и в замке, великолепная магическая лаборатория, где молодой барон мог спокойно совершенствовать свое мастерство.

В отличие от своего отца, барону Скорпецу магические секреты давались непросто. Ему едва хватало терпения и усидчивости заниматься обычной магией. О занятиях же подводной не могло быть и речи. Доходящая до окон второго этажа вода причиняла новому барону лишь неудобства, и он распорядился осушить пруд, а вокруг башни разбить березовую рощу.

Позже, после смерти матери, когда король вновь обратился к Скорпецу с предложением восстановить дворец, он опять ответил отказом.

Скорпец уже настолько привык к отцовской башне, что не захотел ничего менять…

— Унаследовав после смерти отца, пятнадцать лет назад, баронство, я твердо решил восстановить родовой дворец. Но, так уж вышло, все было как-то недосуг. Первые пять лет не вылезал из магической лаборатории башни, оттачивая мастерство рыцаря-мага. А потом, как ты сам знаешь — тайное общество принца Парса и противостояние вторжению в наше королевство безликих, — закончил свой рассказ Силика.

— И только у вас появилась возможность заняться строительством, как появляюсь я со своим, так некстати свалившимся, горем, — подытожил услышанное Мах. — И отвлекаю от…

— Да брось ты, Мах, — перебил рыцаря Силика, — не говори ерунды. Ты меня вовсе ни от чего не отвлекаешь. Я ждал пятнадцать лет — повременю с началом строительства еще недельку. Вот спасу старину Верда, и уж тогда займусь…

— Спасибо, Силика!

— Прекрати. Ты меня уже благодарил — теперь повторяешься. А у нас нет времени на никчемные расшаркивания друг перед другом. Давай-ка лучше обсудим твое подводное путешествие, — предложил барон.

— Силика, вы должно быть оговорились, не «твое», а «наше», — поправил Мах. — Ведь вы составите мне компанию, не так ли?

— Нет, любезный друг, на драконий остров тебе придется отправиться самостоятельно, — ошарашил хозяин башни.

— Но как же так?! — возмутился рыцарь.

Барон остановил его жестом и объяснил свое решение:

— Существуют три серьезные причины, не позволяющие мне отправиться в это приключение вместе с тобой. Сейчас я их назову. Во-первых, в отличие от подводных амулетов, которых мой дед сотворил с десяток, известные тебе перчатки и галоши существуют лишь в единственном экземпляре. А без них быстрое передвижение под водой невозможно. Значит, отправившись вместе с тобой, я буду вынужден бежать по дну, и превращусь в стесняющий твое движение якорь. А ведь нам важна скорость, в противном случае вся эта затея с Подводьем теряет смысл. Во-вторых, как я уже упоминал ранее, в отличие от деда, я, увы, не знаком с подводной магией, и при столкновении с каким-нибудь неожиданным подводным препятствием или врагом вряд ли смогу помочь и опять же буду лишь обузой тебе, неуловимому призрачному воину. И, наконец, в-третьих, я должен остаться здесь, чтобы приготовиться к твоему возвращению. Ведь когда появишься ты с драконом — действовать нужно будет очень быстро.

— Вы меня убедили, — сдался Мах. — Пожалуй, мне действительно лучше отправиться одному. Но как я доберусь до океана? И как разыщу нужный остров? Шутка ли — океан огромен!

— Легко разыщешь, — заверил Силика. — Все просто, слушай. — И стал объяснять: — Из пруда ты попадешь в канал. Канал мелкий — всего аршина два глубиной, так что будь осторожен, не разгоняйся. Впрочем, он недлинный, с пяток раз махнешь ногами в подводных галошах и окажешься в просторном русле реки… Серебрянка, так называется эта река, впадает в океан. Двигайся по ее течению и окажешься в Веселом океане. Теперь о нужном нам острове. Запоминай, Мах, он называется Паучий Остров…

— Как так? — удивился Мах. — Ведь нас же вроде бы интересуют драконы, а не пауки. Зачем же мне на Паучий Остров?

— Не волнуйся, там есть драконы, — обнадежил Силика. — Правда есть и ядовитые пауки. Но уж коль скоро ты рискуешь отправится за драконом… Впрочем, если ты панически боишься пауков…

— Вот еще, — презрительно фыркнул Мах. — Плевать мне на них. Значит, вы говорите, Паучий?

— Да, Паучий Остров, — кивнул Силика. — В дедовских бумагах я нашел подробную карту Подводья Веселого океана. Дед составил ее на основании увиденного во время своих многочисленных подводных полетов. Я обработаю эту карту специальным водоотталкивающим снадобьем и дам ее тебе. По карте ты легко сориентируешься в Подводье и отыщешь возвышенность, на вершине которой находится Паучий Остров.

— Разумеется, карта — это здорово, она поможет разыскать остров. Но как я смогу потом на него попасть? Как выйду из Подводья? — поинтересовался рыцарь.

— Опять же очень просто, — улыбнулся хозяин башни. — Подлетишь к нужной возвышенности, снимешь перчатки и галоши, встанешь на ее склон, пойдешь вверх и выйдешь на берег острова.

— А разве я не задохнусь? — озаботился Мах. — Ведь с подводным амулетом на шее обычный воздух мне недоступен. Избавиться же от амулета без риска для жизни, вы сами говорили, возможно только здесь, в башне.

— Вовсе нет! — решительно возразил Силика. — Я говорил, что надеть и снять подводный амулет возможно только в самой башне, и амулет при этом нисколько не пострадает. Избавиться же от амулета проще простого: достаточно выйти из-под воды, и он бесследно исчезнет.

— Но ведь я выныривал из воды и тут же начинал задыхаться, — напомнил рыцарь.

— Все правильно, если выныривать — будешь задыхаться, — подтвердил Силика. И разъяснил: — Я же сказал не вынырнуть, а выйти из воды. То есть ножками, по земле. Тогда амулет исчезнет, и ты сможешь дышать обычным воздухом.

— Но если подводный амулет исчезнет, как же я смогу вернуться обратно? — снова озаботился Мах.

— Обратно ты тоже полетишь, но уже не под водой, а по воздуху, на спине нашего спасителя — дракона, — ответил барон.

— А откуда у вас такая непоколебимая уверенность, что мне удастся приручить дракона? Ведь мы оба знаем, и даже не понаслышке, что драконы чрезвычайно тупые и злобные твари.

— С чего ты взял, что тебе придется приручать дракона? — ответил вопросом на вопрос Силика.

— Как так? — удивился Мах.

— Очень просто. На Паучьем Острове есть гора. Она — единственная на острове и называется Паучий Зуб. Гору великолепно видно из любой части острова, так что не заблудишься. На вершине Паучьего Зуба ровная широкая площадка. На площадке возвышаются четыре неприступные крепости. В этих крепостях и обитают интересующие нас драконы, под присмотром своих воинственных хозяек — амазонок.

— Эти драконы, они что же — ручные? — догадался рыцарь.

— Да, — подтвердил Силика. И добавил: — Они — наш единственный шанс. Тебе придется договариваться с амазонками об аренде на пару дней одного из их драконов.

— Эх, опять с девицами связываться, — тяжело вздохнул Мах.

— Не робей, Махуня, — тут же раздался из-за спины зловредный голос деда Пузыря. — Ух, как мы там разгуляемся!

Молодой рыцарь болезненно скривился, еще раз тяжело вздохнул и обречено добавил:

— Ну раз надо — договорюсь.

— Это не так просто, как тебе кажется, — покачал головой Силика. — Амазонки Паучьего Зуба убежденные мужененавистницы. Нашего брата они презирают и на дух не переносят. Драконов же своих обожают. И тебе договориться с ними об аренде дракона — дело почти безнадежное. К счастью, у меня среди них есть очень хорошая знакомая, некая мадам Бодж, глава клана Желтых Змей. Вот ее тебе и нужно будет там разыскать.

— А эта ваша хорошая знакомая — она что, разве, не мужененавистница? — озорно подмигнул барону Мах.

— Это не важно! — отрезал Силика и так строго посмотрел на остряка, что Маху расхотелось шутить. — Я дам тебе письмо, и ты отдашь его лично в руки мадам Бодж! Все понял?

— Все, — с готовностью ответил Мах.

— Вот и отлично. Теперь — самое главное, — продолжил хозяин башни. — Запомни, Мах, на все про все у тебя три… ан нет, уже только два дня. Завтра я отправлюсь к замку Верда, снимать с него заклинание «Слепая радуга». Если ты не успеешь, мне придется действовать вслепую. При этом большинство обитателей замка наверняка погибнут. Не хочу тебя пугать, но среди них могут оказаться и твои отец и невеста. Ждать же дольше трех дней нельзя — замок исчезнет. Вся надежда теперь только на тебя. Помни об этом и поторопись с драконом!

— Нет бы ободряющее что-нибудь сказали, а то все запугиваете и запугиваете! — возмутился Мах.

— Я не запугиваю, Мах, а предупреждаю, — наставительно сказал Силика. — Ну, раз решился — нечего засиживаться. Пойдем в кладовую, я дам тебе золото для аренды дракона. Потом обработаю водоотталкивающим снадобьем твой меч и карту, и напишу письмо мадам Бодж. Затем надеваем амулеты — и вперед!

— Вы все-таки решились отправиться вместе со мной в подводное путешествие? — спросил Мах, поднимаясь со стула.

— Нет, — убил надежду рыцаря Силика. — Я лишь провожу тебя до ведущего к реке канала, а дальше — сам.

Назад: Пролог

Дальше: Часть вторая ПОДВОДЬЕ