— Нет, Граев, ну как ты все-таки вычислил, что мы найдем его здесь? Ну, в смысле, не именно в этих кустах, но здесь, в округе? Ведь все были уверены, что он греет косточки где-нибудь на Канарах… А тут такой подарок. Чует мое сердце, очередной глухарь… Как ты-то его просчитал?

— Интуиция… — неопределенно ответил Граев.

На самом деле он был удивлен. Интуиция подсказывала другое. Граев был твердо уверен, что Михаил Иванович Колыванов, предприниматель, находится где-то здесь, неподалеку, — лежит с прошлого мая в земле или на дне речки. Теплый мертвец давал новый, непонятный расклад…

А майор Мельничук, зам. начальника РУВД, выглядел раздосадованным. Досада была направлена на Граева, словно тот был виноват, что свежий труп человека, больше года пребывающего во всероссийском розыске, обнаружился сейчас именно на майорской территории.

— Зато закроешь дело об убийстве в Редком Кузьмино. За смертью главного подозреваемого, — утешил майора Граев. — Пойдем посмотрим?

— Паша, ты… — майор неловко замялся, — я, конечно, тебя знаю… и ребята… Но тут куча всякого народа: и прокурорские прискакали, и медики, и с РУБОПа… А посторонним на месте происшествия… Скажи, ты оформился в «Бейкер-стрит»?

— Оформился, — сухо ответил Граев. — И клиентка туда официально обратилась. И агентство вам бумагу отослало. Три дня назад.

Он в упор посмотрел на Мельничука. Документ такого рода мимо того никак пройти не мог.

— Не видел, Паша… Столько всего навалилось… и за столом-то своим эти три дня не сидел…

Может, майор и не врал. Вид у него был на редкость замотанный.

Они подошли к распростертому на траве телу, когда фотограф как раз закончил сверкать вспышкой, сделав все необходимые снимки. И тут Граев удивился еще раз.

Причина смерти была ясна с первого взгляда — огромная рваная дыра в боку, как раз напротив сердца. Странность была в другом — покойник абсолютно голый, и на теле у него нет какой-либо растительности, ни на туловище, ни на голове, ни в паху — ни волосинки. Отсутствуют даже брови и ресницы.

Среди множества изученных снимков пропавшего бизнесмена Граев видел и пляжные — грудь и руки у Колыванова были довольно-таки волосатые. Интересно…

— Точно он? — спросил Мельничук. — Я как услышал про характерный шрам V-образный на предплечье, так и решил — твой. Только с волосами что-то у него того… Может, маскировался?

— Похоже, он… — Граев попытался мысленно пририсовать убитому усы и короткую стрижку. — Со мной в машине человек, который хорошо его знал при жизни, надо позвать… А завтра привезу вдову на официальное опознание…

Граев сделал два шага вперед и присел на корточки возле трупа.

Майор который раз подивился, с какой изящной грацией двигается это огромное тело — с кошачьей, опасной грацией, — готовое в любой момент и на любую неожиданность отреагировать с быстротой распрямляющейся пружины: прыгнуть, ударить, выстрелить… Но и на Граева нашлась проруха, не тот теперь Граев. С одной рукой не больно посуперменствуешь… И приходится пенсионеру по инвалидности работать на богатенькую новорусскую бабенку, пожелавшую любыми путями обелить мужа…

Мельничук поймал себя на том, что думает о Граеве с долей злорадства, и устыдился — отношения между ними всегда были дружеские, хотя майор и завидовал по-хорошему его удачам, объясняя их феноменальной везучестью.

Граев провел рукой по коже мертвеца — гладкая и холодная, никаких признаков, что волосы сбриты. Эпиляция? Но зачем? С маскировкой майор попал, похоже, пальцем в небо. Ладно бы усы и прическа…

В свете фонарей осмотрел рану — участок тела площадью в две ладони рвано изрешечен. Следов пороха нет, вдавленных в рану обрывков нитей тоже — надо думать, стреляли не в упор и не через одежду. И не здесь — крови под телом не видно. Граев выпрямился и сказал уверенно:

— Это не дробь.

— Наверняка рубленые гвозди. После фильма «Брат» пошла такая идиотская мода — стрелять ими из обрезов и помповушек. И зачем, главное? Тут и точность снижается, и ствол портится, царапается… Рана, правда, мучительней, чем от дроби…

И майор добавил, что режиссерам фильмов, подобных «Брату», надо вырывать ноги и вставлять их в совсем не предназначенные для этого природой отверстия.

— Давно он здесь лежит, такой красивый? — спросил Граев.

— Врачи говорят — с прошлой ночи.

— И никто за весь день на него не напоролся?

— Да почему же… Еще утром звонили — сказали про голого мертвеца и бросили трубку. Дежурный думал — шутка. Но выехали. Ничего не нашли — место точно не назвали, а тут такие заросли — ротой прочесывать надо. А к вечеру — еще звонок. Но мужик ответственный попался — машину дождался, провел, показал. Доцент, по грибы с женой ходил. Она и обнаружила, чуть кондратий ее не хватил от такого грибочка под кусточком.

…Миша опознал Колыванова сразу и безоговорочно, хотя тоже удивился полному отсутствию растительности. Парень был бледен, и его, похоже, слегка трясло — нечасто в отличие от майора и Граева приходилось наблюдать такие зрелища…

— Мысли есть светлые? — сумрачно спросил Граев, когда Миша ушел к машине.

— Дело понятное. Надо понимать, где-то не здесь раздели и застрелили из дробовика. В точности, заметь, как Горянина, только не в голову, а в сердце. Привезли сюда и бросили. Именно сюда — рукой подать до дач — его и Горянина. Чтоб сразу было понятно, за что убили — за ту историю прошлой весной. А вот кто убил и где они его разыскали… Глухарь, Паша, типичный глухарь…

— Собака что?

— Да ничего… Сейчас ведь все у-умные… Если не антидогом каким-нибудь польют, так уж табачком с перцем точно присыплют. Сейчас с собакой разве что ребятишек поймать можно, что яблоки по садам таскают…

— Следы на грунтовке?

— Нет следов — дождя давно не было. Но эксперты божатся — тащили его не с дороги…

Интересно, откуда же они гуляли тогда со свежим трупом под мышкой, подумал Граев, но сказал не это:

— В общем, пока все в твою версию укладывается. Кроме одного: куда делись все его волосы?