Утёнок, Упрямый как Бык, уплыл от других утят вниз по реке и там играл толстой щепкой. Он не хотел, чтобы этой толстой щепкой играл кто-нибудь, кроме него, потому как щепка была хоть и толстая, но только одна. И потом, это была его щепка: это он волок её с берега изо всех своих утячьих сил — и приволок, и спустил на воду, и тогда щепка стала корабль. И Утёнок, Упрямый как Бык, водил свой корабль туда-сюда — и корабль ему подчинялся. А другим бы утятам он всё равно не подчинялся, потому что это был не их корабль.

— Плыви, мой корабль! — распевал во все горло Утёнок, Упрямый как Бык, делая ударение на слове «мой» — чтобы никто, не дай Бог, не подумал, будто это не его корабль, а чей-нибудь ещё! Впрочем, так никто и не думал.

Никто, кроме… кроме, оказывается, самой реки. Река выхватила корабль прямо у Утёнка из-под носа и увела в море. Утёнок поплыл было за ним в море, но мама остановила его, сказав, что ребёнку в море делать нечего. А здесь, на берегу, оказывается, было что делать: здесь следовало уже начинать есть червяка.

Утёнок, Упрямый как Бык, ел его и плакал.

Он плакал так горько, что даже Червяк, у которого как будто бы имелись и свои причины для огорчения, разрыдался, глядя на него. Увидев рыдающего Червяка, Утёнок, Упрямый как Бык, не стал доедать его и сказал:

— Извини, что я тебя ел. Я не видел, что ты весь в слезах. А то бы я не ел.

— Ничего, ешь. Нас всегда едят, — ответил Червяк, рыдая.

— Да нет, — отошёл от него на некоторое расстояние Утёнок, Упрямый как Бык. — Лучше уж я съем другого какого-нибудь червяка — равнодушного.

— Тогда и сам не плачь! А то мне тебя жалко, хоть ты меня и ешь.

— Я тебя уже не ем, — напомнил Утёнок, Упрямый как Бык. — А плакать я должен. Потому что река унесла мою толстую щепку, которая была корабль.

— В таких случаях надо не плакать, а действовать! — сказал Червяк, вытер слёзы и уполз расти, потому что был частично съеден.

А Утёнок, Упрямый как Бык, решил последовать его совету и действовать. Сначала — остановив реку. Для этого он сказал ей:

— Река! Не теки!

Потом подождал немного и удовлетворённо крякнул:

— Всё. Река не течёт.

— Течёт, течёт! — загалдели другие утята. — Вон по ней прямо перед тобой коряга движется: это её река несёт!

— Нет, — отвечал Утёнок, Упрямый как Бык. — Коряга сама собой движется. У неё мотор. А река не течёт.

— У коряг моторов не бывает! — заспорили другие утята.

— Коряги внутри деревянные.

— А эта коряга внутри не деревянная. У этой мотор.

На сей раз другие утята промолчали. А Утёнок, Упрямый как Бык, выплыл на середину реки, и, перебирая под водой лапками, сделался как маленький бакен.

— Проплыв запрещён! — громко заявил он.

Стайка рыбок удивлённо посмотрела на него, а одна из рыбок высунулась из воды и спросила:

— Это ещё почему?

— Плывите назад, — распорядился Утёнок, Упрямый как Бык. — Река больше не течёт. Я запретил ей.

Рыбки переглянулись и поплыли назад.

Между тем Утёнок, Упрямый как Бык, уже командовал дальше.

— Проплыв запрещён! — провозгласил он, увидев, что прямо на него надвигается огромный Пароход, полный пассажиров.

— А что случилось? — спросил Пароход.

— Река больше не судоходна. Она не течёт. Реки, которые не текут, не судоходны.

— Ерунда какая-то, — озадачился Пароход. — С чего это ты вдруг взял, что река не течёт? Я плаваю тут много лет и знаю реку как облупленную: она всегда течёт. Кстати, у меня на борту пассажиры, которых я должен доставить к пристани — причём в срок. Освободи-ка дорогу!

— Река не течёт потому, что я приказал ей не течь. А Вам, Пароход, я приказываю вернуться по месту убытия.

Пароход просто оторопел от этих слов и возмущённо загудел.

— Что за шум? — вышел на капитанский мостик Капитан.

— Да вот… — сконфузился Пароход. — Утёнок один тут раскомандовался. Запрещает плыть и объявляет реку не судоходной на том основании, что сам же и запретил ей течь.

— Освободите дорогу! — строго сказал Капитан в рупор.

— Ни за что не освобожу. Я бакен, — сказал Утёнок, Упрямый как Бык.

— Вы не бакен, — ещё строже сказал Капитан. — Вы утёнок, упрямый, как бык. Но этого недостаточно, чтобы запретить реке течь, а пароходам плыть.

Утёнок молчал, изо всех сил перебирая лапками: он устал бороться с течением, потому что долго бороться с течением не в силах даже утёнок, упрямый, как бык. Наконец он сдался — и река понесла его вперёд.

Она несла его медленно, но Утёнок, Упрямый как Бык, всё равно не освобождал дороги, так что Пароходу приходилось тащиться за ним следом — и, конечно же, Пароход опаздывал к месту назначения. Пассажиры были очень раздосадованы.

Но Утёнок, Упрямый как Бык, не обращал на это внимания: по пути он нашёл свою толстую щепку, которая, оказывается, не доплыла до моря, а застряла в одной из маленьких речных заводей. Вытащив щепку на берег, он сказал раздосадованным пассажирам:

— Не надо так нервничать. Раз река вернула мне мой корабль, я могу снять запрет. — Тут он повернулся к реке и объявил. — Разрешаю тебе течь, река. Теки! — И со щепкой в клюве зашагал назад пешком по берегу: он всё ещё немножко сердился на реку.

А все посмотрели ему вслед и пожали плечами. И капитан пожал плечами, и пассажиры. И даже Пароход пожал плечами, которые для такого случая у него вдруг нашлись. Да и нам с вами остаётся только пожать плечами, раз на свете существуют утята, упрямые, как быки, — которые думают, что им подчиняются реки!