И настанет новый день, и подует тёплый ветер — и тогда, друзья мои, я поведу вас вперёд. И мы увидим дальние страны, и пальмы, и тигров, и павлинов. Мы поплывём, словно целый парусный флот — и дети будут махать нам с берега! — Бумажный Кораблик закашлялся и не смог продолжать.

— Болтун! — вздохнула Вторая Половинка Красного Кирпича.

Вторая Половинка Красного Кирпича была здесь старожилом и помнила эти места ещё с тех времен, когда ни Бумажного Кораблика, ни окружающих его не было и в помине. А было лето, было сухо, и люди строили дом — вон тот прекрасный прямоугольный дом, в западную стену которого легла родственница Второй Половинки Красного Кирпича — Первая Половинка Красного Кирпича, чем Вторая Половинка Красного Кирпича очень гордилась. Это ведь вам не шутка — иметь такого родственника, который, может быть, один держит всю стену, причём западную!

О себе же Вторая Половинка Красного Кирпича рассказала только, что её специально отложили — для самого важного строительства в будущем. Ей поверили — она расслабилась и обнаглела.

— Мне принадлежит будущее, — заявляла она всем и каждому. — Взгляните на этот прекрасный прямоугольный дом из красного кирпича — великолепен, не правда ли? Но тот дом, в основание которого положат меня, будет ещё прекраснее и ещё прямоугольнее!

Вторую Половинку Красного Кирпича с почтением слушали, пока однажды на пустыре не появился некий странный субъект. Он был первым в истории пустыря, кто произнёс:

— Какой скучный прямоугольный дом!..

Оказалось, что это всего-навсего Бумажный Кораблик с двумя трубами: как-то после дождичка, в четверг, его пустили плавать по луже да и забыли. Он сразу очень не понравился Второй Половинке Красного Кирпича, а потом не понравился гораздо больше, потому что тотчас же начал нести всякую чушь: про пальмы, про тигров, про павлинов… И его слушали! Причём слушали все: и Спичечный-Коробок-с-Единственной-Спичкой, и Пластмассовый-Шарик-от-Детской-Игрушки, и Деревяшечка-без-Роду-и-Племени, и Зелёный Листок Неизвестного Растения…

— Никуда вы не поплывёте! — сразу же предупредила их Вторая Половинка Красного Кирпича. — Вы навсегда останетесь тут, пока не погибнете — причём раньше всех погибнет ваш Бумажный Кораблик. Смотрите, он и сейчас уже весь размок.

А дела Бумажного Кораблика и правда были плачевны. Второй день моросило — трубы его покосились, корпус клонился к воде. Он постоянно черпал носом из лужи — и от этого у Бумажного Кораблика начался насморк и кашель. Впрочем, на третий день дождь перестал — и пустырь посетило последнее солнце осени.

— Бумажный Кораблик! — воскликнул Спичечный-Коробок-с-Единственной-Спичкой. — Кажется, настало время. Я уже так давно хочу увидеть дальние страны!

— И я! — подхватила Деревяшечка-без-Роду-и-Племени. — Эти дальние страны стали даже сниться мне по ночам…

— А мне бы только поглядеть на пальмы! — нетерпеливо бормотал Зелёный Листок Неизвестного Растения. — Я, кажется, нахожусь с ними в отдалённом родстве.

Пластмассовый-Шарик-от-Детской-Игрушки ничего не сказал: он только вздохнул, но как тяжело!

— Осталось недолго, — бодро откликнулся Бумажный Кораблик. — Вот только подует тёплый ветер…

— Даже если он и подует, — вмешалась Вторая Половинка Красного Кирпича, — вам с места не стронуться! Взгляните лучше на этот прекрасный прямоугольный дом. Кстати, тот дом, для которого сохранили меня, будет ещё прекраснее…

— …и ещё прямоугольнее! — грустно прошелестел Бумажный Кораблик.

Тёплый ветер подул, но совсем слабо. А солнце светило несколько дней и полностью высушило лужу. На вязком дне лежали теперь уже молчаливые её обитатели — только иногда, при очередном лёгком колебании воздуха, доносился из лужи еле различимый шелест:

— …Мы поплывём, словно целый парусный флот, — и дети будут махать нам с берега!

Но колебания воздуха случались так редко…

А ещё через несколько дней лужа опять наполнилась водой. То, что лежало на дне, всплыло на поверхность, но — увы… Спичечный-Коробок-с-Единственной-Спичкой едва держался на плаву, Зелёный Листок Неизвестного Растения наполовину погрузился под воду, дела Деревяшечки-без-Роду-и-Племени и Пластмассового-Шарика-от-Детской-Игрушки тоже были неважнецкие, а уж что касается Бумажного Кораблика… Он превратился просто в комок мокрой бумаги — ни тебе труб, ни вздёрнутого носа.

— Ну и флот! — кряхтела Вторая Половинка Красного Кирпича. — Шли бы вы уж лучше ко дну: мне стыдно за вас перед моей родственницей, которая, как известно, одна держит на себе всю западную стену. А это непросто! Но мы, кирпичи, крепкая порода: что бы ни случилось в мире, мы всегда остаёмся такими же, как были…

— …прекрасными и прямоугольными! — прохлюпал комок мокрой бумаги почти из-под воды.

— Никогда, никогда не увижу я дальние страны! — воскликнул вдруг Спичечный-Коробок-с-Единственной-Спичкой. — Я тону…

— И я тону, — почти захлёбываясь, прошептал Зелёный Листок Неизвестного Растения. — Прощайте, пальмы!

— Мне больше не снятся сны, — посетовала откуда-то снизу Деревяшечка-без-Роду-и-Племени, а Пластмассовый-Шарик-от-Детской-Игрушки ничего не сказал: в нём оказалась маленькая дырочка — и он чуть ли не доверху был заполнен водой.

Дожди всё шли и шли, и скоро на поверхности лужи ничего уже не плавало. А потом началось настоящее наводнение — даже Вторую Половинку Красного Кирпича с головой накрыла вода. Могучая река с сильным течением омыла пустырь — и Вторая Половинка Красного Кирпича, не веря глазам своим, увидела, как поток подхватил и понёс, понёс мимо неё лёгкие силуэты бывших обитателей лужи, причём возглавляла процессию пригоршня мокрой бумажной массы. Течение влекло их вперёд — может быть, именно туда, где пальмы, тигры и павлины…

Вторая Половинка Красного Кирпича закрыла глаза и сказала себе:

— Какие только странные сны не приходится видеть под водой!