— …борт ноль две девятки, «Ред Алерт», ответьте капитан — полковнику д'Марья… повторяю, борт ноль две девятки, «Ред Алерт», здесь капитан-полковник д'Марья… Уже три часа он сидел у пульта станции космической связи и на широкой волне посылал сигнал открытым текстом в пространство, ничего не получая в ответ. Интересно, подумал д'Марья, куда они могли запропаститься? Альский сказал, что старт корабля с планеты был зафиксирован, а вот потом «Ред Алерт» пропал — и теперь находился неизвестно где.

— Борт ноль две девятки, «Ред Алерт». Здесь капитан-полковник д'Марья…

Бесполезно.

Он посмотрел на Альского, который курил, рассевшись в соседнем кресле.

— У вас что, на орбите нет постов ближнего обнаружения? — спросил д'Марья.

Альский покосился на него, с угрюмым видом пожал плечами и выпустил клуб сизого дыма.

— Нету, — ответил он. — Там только этот, с крестами… крейсер «Рокоссовский», бывший «Мантойфель». Он на орбите болтается для красоты, но постоянно, только вахты сменяются. Дальнее обнаружение — есть, без этого не обойдешься…

— А как же нас не заметили?

— Так никто же не выходит из глубины так близко от планеты. Это же сумасшествие… и вообще ваша посудина чисто случайно осталась цела. Еще полмегаметра — и никакого Алерта, только атомы.

Д'Марья хотел было что-то сказать, но тут из динамика раздался спокойный голос Ямады:

— Капитан-полковник д'Марья, здесь борт ноль две девятки, «Ред Алерт». Слышим вас.

Д'Марья чуть не подскочил на месте, но сдержался.

— Докладывайте, «Ред Алерт».

— Находимся в районе южного полюса планеты, — по-прежнему спокойно ответил Ямала. — Мы тут перехватили прыжковый катер. Обер-лейтенант Службы Дозоров Йенеке помог разобраться в обстановке…

— А кто ему самому помог разобраться? — спросил д'Марья, краем глаза наблюдая за побагровевшим Альским.

Ямада деликатно кашлянул.

— Видите ли, командир… — начал он с несвойственной ему проникновенностью.

— Ладно, — оборвал его д'Марья. — Надеюсь, обошлось без членовредительства.

— Что вы, что вы…

— Хорошо. Садитесь по лучу, передаю координаты… Пока передатчик посылал в эфир цифры, д'Марья посмотрел на Альского. Тот уже обрел нормальный цвет лица.

— Да, — задумчиво произнес майор. — Этот Йенеке — один из лучших оперативников. Удивительно, как вам вообще удалось его захватить, а уж то, что он так быстро разговорился… Странно. Видимо, у вас на корабле настоящие умельцы.

Д'Марья промолчал, обдумывая то, о чем успел рассказать ему Альский за тот час, что они были знакомы.

…Звездная система Светлая находилась в одном парсеке от Асгарда. Шесть планет, две — пригодные для жизни. На одной, которая называлась Сталинград, уже тридцать лет и находилась небольшая — тридцать тысяч человек — колония выходцев с Земли. Из России.

Незадолго до начала Четвертой мировой, после полесской войны, после того, как старая Российская Федерация самоликвидировалась, умные люди в руководстве Урало-Сибирской Народной Общины в обстановке строжайшей секретности подписали приказ об экспедиции в Даль-Внеземелье. Проект «Ермак» — так это называлось, космических транспорта, больших, имеющих на борту двадцать пять тысяч человек и кучу истребительной техники, были посланы в Дальний Космос… Субпривод, понятно, только осваивался, и вот — один корабль очутился возле звезды Светлая, второй же пропал…

(- То есть погиб? — уточнил д'Марья.

— Это точно неизвестно, — бесстрастно сказал Альский. — Факт гибели не зафиксирован. Так что… все может быть.

— Ага, — сказал д'Марья и стал слушать дальше, снова отметив про себя странный факт: все пути нынче ведут не в Рим, а в Асгард. В крайнем случае — в Сталинград.)

…Высадившись на пригодной к жизни планете, пассажиры «Москвы» — второй транспорт назывался «Китеж» — долго не могли наладить связь с Землей. Зато они очень быстро обжились в своем новом доме, который поначалу хотели назвать Новой Россией, потом Русью, потом Днепром и в конце концов окрестили Сталинградом, построили промышленность (благо специалистов, гражданских и военных, в том числе буквально мирового уровня, имелось достаточное количество), более или менее обеспечили себя едой и стали жить-поживать, да добра наживать.

Однако долго идиллия не продолжалась. Однажды в безоблачном светлом небе появилась огромные, разукрашенные тевтонскими крестами космические посудины, откуда с грохотом и лязгом посыпались завоеватели. Это оказались германские гевиттергренадирен, которые, вывалившись из двух раумкройцеров, «Роммеля» и «Ман-тойфеля», попытались атаковать чужую планету, случайно наткнувшись на нее после выхода из подпространства…

(- Стоп, — перебил д'Марья. — А в какой точке они совершали погружение?

— Где-то в районе Юпитера, — после паузы сказал Альский. — Вроде бы у них случилась авария, и целая группа кораблей очутилась неизвестно где…

— Так, — произнес д'Марья, но мысли свои до поры до времени оставил при себе.)

…Однако соотношение сил оказалось не в пользу нападавших. Пока их корабли пытались сжечь планету с орбиты, пробиваясь сквозь сложную систему противокосмической обороны — поселение-то было изначально задумано как военное! — эскадрильи русских МиГ-103 и МиГ-105, суборбитальных гиперзвуковых истребителей-бомбардировщиков, зайдя от солнца, в воздухе кромсали крайсбаншиффхены с десантниками, а новейшие штурмовики Ке-18 и Ке-30 местной постройки в это время утюжили высадившиеся танки.

Гевиттергренадирен сражались умело и грамотно, истинно по-немецки, но их было меньше, а пилоты русских истребителей и штурмовиков дрались с остервенением, защищая свою новую Родину: короче, один из пленных (их было, кстати, немало; опять-таки немецкая традиция: когда десантники поняли, что им уже ничего не светит, то стали сдаваться спокойно и с достоинством) признался, что в детстве он именно так и представлял себе зловещий Сталинград, страшнее которого может быть только Сибирь…

А потом, через полгода, когда сталинградцы восстановили разрушенное, собрали свой, созданный за годы пребывания на планете флот, подлатали захваченные корабли штернваффе (из двух крупных и десяти малых судов, атаковавших планету, пригодными для полетов оказались, соответственно, один и три) и отправились исследовать ближайший сектор Пространства. Возле Асгарда авангард сталинградской эскадры в составе двух фрегатов был атакован американцами.

Бой был коротким и жестоким. Фрегаты шли в обычном пространстве, и американцы, очевидно, обнаружили их издалека, неожиданно открыв огонь из орудий главного калибра. Однако перед тем, как погибнуть, один из фрегатов успел передать своему флагману состав группы кораблей противника.

Американских кораблей было десять штук, в том числе три линкора, три фрегата и четыре корвета: у сталинградцев оставалось четырнадцать вымпелов, из них два эсминца, четыре фрегата, четыре корвета, два космобота и два локальных подпространственника, которые и решили исход сражения.

Локальный подпространственник, он же специальный корвет-истребитель, действует по принципу, так сказать, космической подводной лодки: в отличие от других основных кораблей звездного флота, которые могут входить в подпространство только на короткое время для совершения достаточно дальнего прыжка, он ныряет в, как говорят пилоты штернваффе, «унтерраум» надолго, оставаясь невидимым для постороннего наблюдателя, и оттуда атакует противника, причем может делать это, даже находясь рядом с крупными космическими объектами. Радиус действия СКИ невелик, возможности его ограничены, он не может атаковать издалека, находясь в подпространстве; для пуска ракетоторпед необходимо подойти к врагу практически вплотную, и в этот момент истребитель весьма уязвим для средств локальной обороны. Но если уж СКИ произвел атаку, то у противника шансов совсем мало.

Американцы прозевали атаку двух сталинградских СКИ. В считанные секунды все три их линкора разлетелись без лишнего шумового эффекта на молекулы, атомы и так далее. Когда появились остальные корабли сталинградской эскадры, американцы, не принимая боя, попытались скрыться, но их настигли на краю местной системы и расстреляли практически в упор — уйти удалось только одному корвету.

После этого сталинградцы высадились на Асгарде, который, как оказалось, разве что не дымился: американцы успели там повоевать — в своем, разумеется, стиле.

Наткнулись они на Асгард, видимо, совершенно случайно — пролетали мимо (д'Марья, выслушав описание линкоров, удивленно приподнял брови: судя по всему, это были тяжелые броненосцы типа «Честер Артур» — двести тысяч тонн, минимум экипажа, довольно тихоходные, зато прекрасно приспособленные для планетарной бомбардировки: гигатонные бомбы, пучковое оружие и прочее; совершенно непонятно, что эти чудовища делали в Дальнем Космосе), покрутились немного на орбите, переговорили с наземным командованием, которое заверило пришельцев в своей полной лояльности зездно-полосатому штандарту… а потом, недолго думая, начали жечь планету — с орбиты, естественно, приземляться они не собирались.

Орбитальная бомбардировка принесла значительные плоды. Прилежно созданная немцами промышленность была уничтожена почти вдребезги. Хорошо еще, что на планете была создана мощная сеть бомбоубежищ, бункеров и еще масса всякой всячины, глубоко упрятанной под землю, поэтому борцы с империями зла поубивали только десятую часть местного населения — а могли ведь и всех.

В тот момент почти весь асгардовский военный флот находился где-то вне системы, а планетарная ПКО могла мало чего противопоставить мощным гиперорбитальным бомбардировщикам — и все же два линкора (поначалу их было пять штук) доблестные штернабверканонирен сбили, приведя командира эскадры агрессоров в неописуемую ярость (поскольку главный пункт космической связи был зарыт чуть ли не у центра земли… в смысле Асгарда, и, соответственно, повреждений не получил, то местные могли воочию лицезреть на своих экранах — они пользовались старой телевизионной связью — вражеского брюхастого обмедаленного генерала, который, брызжа слюной и давясь чуингамом (ну что поделать, все они такие!), орал: «Я вам устрою второй Дрезден!»). Германские социалисты уже было решили, что пришла хана, но тут американцы бомбардировку внезапно прекратили.

Почему так случилось, Альский объяснить не смог, да и вообще тут имелась масса непроясненного, однако, так или иначе, американцы под защитой своих крутившихся на орбите космических крепостей высадились на планете и объявили, что выполняли здесь свой гуманитарный долг, после чего раскланялись и отбыли восвояси, напоследок сбросив в район, зараженный посеянной аэрозольным способом гремучей чумой Эмери Рота, пару тонн гуманитарного шоколада и сыграв с солдатами столичного гарнизона благотворительный матч по американскому футболу (счет 96:0 в пользу пришельцев, Джон Пеллетье сделал одиннадцать тачдаунов).

Впрочем, американцы обещали как-нибудь вернуться.

После такого визита доброй воли граждане ГСВГ (по-немецки, конечно, DFAS, но д'Марья больше понравилась русская аббревиатура) оказались в шоке у разбитого корыта и на появление сталинградцев отреагировали довольно вяло, хоть и в положительном смысле. С обитателями системы Светлая немецкие социалисты наладили что-то типа дружбы, потому как взаимовыгодное сотрудничество в целях общего выживания стало на данный момент главным.

Русские со своими технологиями помогли очистить плодородные земли от радиоактивного заражения и построили фабрики по производству синтетической пищи, немецкие умники научили сталинградцев некоторым хитростям управления климатом (на Сталинграде этот самый климат был просто отвратительным, урожай постоянно норовил сгнить на корню и вообще с ним, то есть с урожаем, бились не на шутку), ну и так далее. Каждый жил на своей планете, места хватало для всех и для всего, идеология тоже во многих чертах совпадала (хотя, как заметил Альский, германский социализм в марсианско-асгардовском его варианте претерпел существенную догматическую инверсию, обозначив себя скорее как учение национально-религиозное, и, по слухам, на последнем пленуме партии за «еретический ревизионизм» из состава ЦК были выведены — а потом и расстреляны — несколько человек), кроме того, имелся общий внешний враг — пусть вероятный, но появления этого вероятного противника ждали и готовились. Так что сотрудничество двух внеземных формаций протекало нормально. Немецкие представители работали на Сталинграде, в том числе и в тамошней спецслужбе, Отделе Особого Назначения, сокращенно ООН (д'Марья и бровью не шевельнул — после СД ГСВГ его трудно было удивить), а русские ребята — на Асгарде: к примеру, в этой самой Службе Дозоров.

(- Вот только, — после небольшой заминки сказал Альский, — в свою внутреннюю контрразведку, Эсфауэс, они нас не пускают. Объясняют это партийно-этическими соображениями.)

Ну а когда с неба свалился «Ред Алерт», то его, натурально, приняли за американского разведчика и собирались захватить в качестве «языка», однако аэрогарды оказались ребятами ушлыми, и…

(-…и вот сейчас мы имеем то, что имеем, — закончил повествование молчавший почти все время Шмалько.)

Как ни странно, но д'Марья в эту хитрую историю поверил.

Спокойный голос Ямады вывел его из задумчивости.

— Командир, координаты принял. Будем у вас через… двадцать пять минут. Конец связи.

— Принято. Конец связи.

— …Такие дела, — закончил д'Марья свой рассказ, и наступила пауза.

Они находились в помещении штаба Службы Дозоров (и по-немецки тоже ведь СД — Штрайфендинст, отметил про себя д'Марья), глубоко под землей: д'Марья, Ямада, Гордый — и Альский, Шмалько и генерал Степанчиков, седой жилистый человек лет шестидесяти, с очень красным, но странно молодым лицом, которое несколько портили два еще более красных шрама — оба на левой щеке. Кроме того, присутствовали три немца: оберст Шпарвассер (лет пятьдесят, холеное лицо, высокий лоб, редкие волосы, тронутые сединой) из штаба местного фолькснотвера, то есть сил самообороны, майор Руммель (молод, очень светлые волосы и почему-то темное, словно обожженное лицо) из Службы Дозоров и какой-то Калькопф в штатском.

Д'Марья только что вкратце обрисовал своим текущее положение. Чуть ранее он поведал подробности обстоятельств дезертирства «Ред Алерта» местным офицерам.

— Очень интересно, — спокойно сказал Ямада. — Наши дальнейшие действия, командир?

— Какие действия, — буркнул д'Марья. — Чиним корабль, вот какие действия…

— Ну, это понятно, — кивнул Ямада. — А дальше-то что, собственно?

— Что-то, — угрюмо сказал Степанчиков. — Готовиться к Седьмой мировой, вот что.

— Уж скорее, к Первой галактической, — криво усмехнулся д'Марья.

— Слишком по-американски, — покачал головой Ямада. — Я думаю, что не стоит драматизировать ситуацию. Вселенскому… то есть галактическому конфликту сейчас не обязательно иметь место быть.

— Во сказанул, — весело сказал Шмалько и подмигнул д'Марья. — Завернул-то как лихо…

Д'Марья покосился на него и негромко произнес:

— Если честно, то я не совсем понимаю, как вы собираетесь жить дальше — между молотом и наковальней. Там американцы, тут — Объединенные Территории, со своим штернваффе… Вы что, всерьез надеетесь, что вам удастся долго всех водить за нос и прятаться?

— Но-но, — немедленно ощетинился Шмалько. — Ты у нас тут без году неделя, а туда же…

— Наше положение, командир, — негромко сказал Ямада, — и того хуже. Предположим, починим мы корабль. Дальше? Остаемся здесь? Продолжаем бороздить просторы Вселенной? Идем на Утгард?

— Не знаю, — после паузы раздраженно произнес д'Марья. — Здесь мне делать особо нечего. У вас небось здесь и эти… как их… партсобрания проходят? — повернулся он к лысому немцу в штатском.

Тот посмотрел на него без улыбки.

— Безусловно, геноссе.

— Я так и думал, — кивнул д'Марья.

— Так что же — на Утгард? — негромко, но настойчиво спросил Ямада.

— На Землю, — твердо ответил д'Марья. — Но через Утгард.

— Насколько я понимаю, — тяжело произнес Степанчиков, — на этом вашем Утгарде вы еще не были?

Д'Марья повернулся к нему.

— Нет, — сказал он, помолчав. — И что именно там происходит, не знаете? — Нет.

— Так откуда же у вас уверенность в том, что вы найдете там боеспособный контингент и что вообще вас там ждут?

— Нет такой уверенности, — признался д'Марья. Степанчиков развел руками.

— Ну, товарищ капитан-полковник, я уж и не знаю, что вам сказать. Извините, но ваш, к примеру, дед так никогда бы не поступил…

Д'Марья хотел было что-то сказать, но его опередил Руммель.

— Простите, товарищи, что вмешиваюсь, — сказал он и повернул свое узкое, как клинок, лицо к капитан-полковнику. По-русски Руммель говорил безо всякого акцента. — Однако, похоже, в суматохе оказалось упущенным одно весьма важное обстоятельство.

— Какое же? — спросил д'Марья неприязненно, хотя Руммель у него раздражения не вызывал.

— Насколько я понимаю, — сказал Руммель, — та база, на которую вы хотели попасть, находится именно на Утгарде?

— Да, — кивнула д'Марья. — То есть на спутнике Трансплутона? — Да.

— То есть в Солнечной системе?

— К чему вы клоните, майор? — спокойно спросил Ямада.

— А, ч-черт… — внезапно выругался Шмалько.

Д'-Марья с удивлением на него посмотрел: капитан был красен и зол.

— А вы что, им не сказали? — спросил генерал у Альского. Тот сконфуженно мотнул головой.

Руммель мельком глянул на сталинградцев и снова заговорил, обращаясь к аэрогардам:

— А клоню я к тому, что до Солнечной системы ни вы, ни мы, ни кто-либо другой отсюда добраться не в состоянии.

Вот тебе и раз.

— Вот тебе и раз, — сказал д'Марья вслух. — Это почему еще?

— А по… да нипочему. Как выяснилось, товарищи из системы Светлая неоднократно пытались либо добраться до Земли, либо хотя бы наладить с нею связь, но ничего не вышло. Впрочем, товарищ генерал, лучше вы сами расскажите.

Степанчиков с явным неудовольствием махнул рукой:

— Чего там рассказывать… Выходит так, что мы тут находимся в замкнутой сфере, некоем космическом пузыре, откуда не можем выбраться. Центр Сферы находится как раз между Асгардом и Сталинградом, а диаметр ее — около двухсот шестнадцати световых лет…

— Как это — не можете выбраться? — не понял Гордый.

— Да вот так. Ныряем в подпространство, берем курс на Землю — и через сто восемь световых выходим наружу, Дальше — никак. Просто стоим на месте. Пробовали на космокатерах пройти хоть сколько-то — через какое-то время оказывается, что они движутся к центру Сферы. Только что были впереди — а вот уже и позади.

— Что за бред! — возмутился Гордый.

— К сожалению, это не бред, — спокойно произнес Руммель. — Я сам видел. Могу сказать, что зрелище весьма… неприятное.

— Сейчас-то уже привыкли, — буркнул Шмалько. — Даже забыли, можно сказать. А поначалу жуть брала.

— Особенно когда потыкались в разных направлениях и поняли, что сидим в пузыре, — сказал Альский.

— Ага… Сперва ведь что думали: думали, перегородил дорогу кто-то к Системе. Ничего, думаем, обойдем как-нибудь…

— Все горючее на планете пожгли, — криво усмехнулся Степанчиков, закуривая.

Д'Марья спохватился и последовал его примеру.

— Стоп, — сказал он через секунду. — А как же вы, майор, сказали мне, что знаете о катастрофе в Системе? Значит, связь работает?..

— Нет, — морщась, произнес Альский. — Сведения получены от пленных. Кстати, эти самые корабли штернваффе тоже пытались попасть обратно в Систему, но их отбрасывало примерно в центр пузыря.

— Это по их словам? — то ли спрашивая, то ли утверждая, произнес д'Марья.

— Допрашивать мы умеем, — спокойно сказал Альский. — И те, кто сдался, сказали все, что знали. Хотя, и здесь я с вами вынужден согласиться, полной уверенности нет.

— А еще, — вмешался Шмалько, — в центре самой Сферы есть сектор, куда мы не можем попасть. Диаметром в одну десятую парсека. Тоже загадка.

— Кстати… Вы что, не так давно начали обследование близлежащих районов Пространства?

— Совсем недавно, — подтвердил Степанчиков. — И товарищи с Асгарда тоже.

— Видите ли, — сказал Руммель, — дальние полеты мы начали совершать только тогда, когда стали принимать непонятные сигналы, похожие на SOS, причем на наших частотах… а товарищи со Сталинграда — такие же, но на частотах, являющихся рабочими для них.

— Ну и дела, — задумчиво сказал д'Марья. — Под эту схему и американцы подпадают, пожалуй…

— Именно, — кивнул Руммель. — Мы тут все проанализировали и пришли к выводу, что и прыжки кораблей в никуда, и само существование Сферы как-то связано с теорией и практикой подпространственного перехода. У нас очень мало фактов. Но вот какая интересная вещь: а что мы вообще знаем о том, как на Земле появился первый гипердвигатель?..

Д'Марья стоял и смотрел в ночное высокое небо Асгарда.

Звезды, яркие и какие-то страшноватенькие в своей безыскусной нахальности, были ощутимы и почти осязаемы — их весомость и даже тяжеловесность подчеркивалась отсутствием облаков. Бело-голубые гвоздчатые шляпки далеких светил безучастно мерцали, а прибитый ими к внутренней поверхности невообразимой Сферы бездонный мрак замер, затаившись, перед тем как охватить, укутать, сжать и спрятать в своих ледяных объятиях навсегда, обещая отдых, неподвижность, успокоение и самый покой — но только тем, кто в него верит, кто никуда не торопится и не хочет идти — даже в никуда…

— Кхм.

Д'Марья опомнился.

Он стоял на космодроме, в сотне метров от своего корабля, а сзади к нему подошел Ямада.

— Уже две недели, как мы здесь, командир, — негромко сказал он.

— К чему это ты, Ясухиро Иваоевич? — покосился д'Марья.

— Да так… — неопределенно произнес Ямада. — Не очень это мне все нравится.

— Уж это точно, — хмыкнул д'Марья. — Похоже, мы в этой ихней Сфере застряли надолго…

Все время, пока чинился «Ред Алерт», командиры аэрогардов мучительно искали выход из создавшейся ситуации. Не верить в то, что им рассказали сталинградцы и гэсэвэгешники, причин не было: а раз так, то и выбора не существовало.

Приходилось искать и новые формы общения с собственными бойцами. Все-таки полторы сотни человек, и не каких-то растерянных штатских, а закаленных в боях солдат — это не бессловесное стадо, и к их голосу, тем более в данном положении, прислушиваться было необходимо.

В конце концов сообща решили отправиться на Сталинград, а потом, составив вместе с несколькими тамошними кораблями группу свободного поиска, начать разведку близлежащих секторов Сферы.

(Д'Марья вспомнил разговор с Руммелем, Шпарвассером и Степанчиковым, состоявшийся третьего дня.

— …Мне кажется, это неплохая идея, — говорил Степанчиков. — Давно ведь хотели прочесать, так сказать, окрестности…

— Согласен, — кивал Руммель, — и потом, опять мы поймали эти передачи…

Д'Марья знал, о чем идет речь: несколько месяцев назад станции дальнего обнаружения Асгарда уловили сигналы, похожие на переговоры некоего ЦУПа с каким-то флотом. Мысль о том, что Сфера весьма обитаема, всегда была очевидной, и вот она получала практическое подтверждение.

Слегка надменный Шпарвассер, плохо знавший русский, чеканил металлическим голосом фразы на своем родном, а Руммель переводил:

— Командование фолькснотвера рекомендует направить с Асгарда, кроме «Ред Алерта» и «Окуня» (это был локальный подпространственник сталинградцев), еще и наш фрегат «Линдеманн». Командование считает, что три корабля составят боеспособное подразделение и не будут подвергаться излишней опасности со стороны вероятного противника. Командование не считает, что оборона Асгарда будет ослаблена существенным образом.

Закончив речь, Шпарвассер немного неприязненно посмотрел на д'Марья. Тот невольно отвел взгляд: в одном из расстрелянных им у ремонтных доков танков сгорел племянник товарища оберста.

Короче, определили, что, как только «Ред Алерт» будет готов к походу, три корабля стартуют вместе.)

И вот сейчас до старта оставалось полтора часа.

— Ладно, — вздохнул д'Марья. — Как там Наташа? Ямада непроницаемо посмотрел на него.

— Пока ничего определенного сказать нельзя. Очень странно: похоже, это не сотрясение, скорее, шок. Наши врачи могут сказать только одно — она жива и соматически здорова. Но, как они говорят, по какой-то неизвестной причине без сознания.

— Но ведь это не кома?

— Нет. Скорее похоже на сон.

Спящая красавица, с некоторой грустью подумал д'Марья. Энергическая мятежница вызывала у него совершенно определенную симпатию.

— Ладно, — вздохнул он. — А этих… гостей наших, расселили их?

— Да, — бесстрастно сказал Ямада. — Все в порядке. «Гостями» были офицеры-координаторы с Асгарда (Руммель, гауптман Эсфауэс Шефер и обер-лейтенант Зоммер из ихних Фауэска с пятеркой своих подчиненных), а также двое сталинградцев — Шмалько и капитан Медведев. Д'Марья глянул на хронометр.

— Пора, Ясухиро, — сказал он и еще раз посмотрел в лицо каждой из насмешливо кривящихся звезд. — Пора.