Глава 5
— Так и творится легенда! — через несколько дней сообщил Эрлу Альв.
Этот мальчик, не покидая убежища, знал, что творится за стенами. Эрл не раз думал, откуда. От Йонна, который, как он убедился, мог видеть фактически все за пределами дома сквозь дымчатый шар? Или из разговоров Мелена с людьми, заходившими к ним?
Эрл ясно видел, как гости, стараясь не выказать страха, стремились украдкой его рассмотреть, словно он был диковинным зверем. Теперь, вспоминая Гальдор, Эрл не мог не признать: его звали там Выродком, но признавали за ним право если не быть равным вирдам, то жить своей жизнью, а здесь…
Эрл не раз собирался уйти. Его мало пугали рассказы о “Службе”, готовой наброситься и растерзать наделенного Мощью. По мнению Эрла и “Служба”, и горсть заговорщиков были достаточно схожи. И те, и другие считали, что вправе карать тех, кто думал не так, как они.
Лишь присутствие Альва слегка примиряло его с “заключением” в новом убежище. За это время Эрл успел привязаться к нему. Альв не знал игр взрослых и верил, что Йонн и Мелен помогают пришельцу от чистого сердца.
— Твое появление вызвало шум! — как-то раз сказал Альв. — Разговоры о странном пришельце, разбившем Стрелу, взбудоражили город! А слух о загадочной смерти ловцов? Люди просто не в силах поверить в нежданное счастье!
Слова передернули Эрла. Открытая радость, звучавшая в тоне ребенка, вдруг вызвала резкий прилив тошноты. Гибель двух близнецов в стене пламени… Эрл не знал, как позабыть о случившемся. А Альв сиял, вспоминая о той ночи.
— Разве нормальный ребенок способен испытывать радость от чьей-нибудь смерти? — подумал Эрл, вдруг ощутив холодок.
Он бы понял мальчишку, который пьянеет от солнца, от света, от бьющих фонтанов (теперь Эрл узнал, как зовется зеленая рыба с водой)… Но почти фанатичный огонь, озарявший лицо Альва, просто отталкивал. Эрл понимал, что таким его сделал сам город, пропитанный страхом, но было мучительно видеть в ребенке озлобленность против других.
— Такова наша жизнь, — равнодушно, как взрослый, ответил Альв, сразу поймав эту мысль. (Эрл порой забывал о способностях мальчика.) — Помнишь, ты спрашивал, что значит бляшка, которую долго просила трактирщица, и Йонн ответил: “Знак “Службы.”” Так вот, эта бляшка дает людям ряд привилегий. Соседи не любят, когда привечают приезжих из Скерлинга. Их появление — просто проклятье! Нельзя отказать ни в еде, ни в ночлеге, иначе расправятся прямо на месте. А после отъезда “почетного гостя” жди новой беды! Может быть, обойдется, а может быть, и подожгут!
Эрл невольно поежился. Альв, когда так рассуждал, становился похожим на Йонна. За обликом мальчика ясно виднелся старик. Да и смысл рассуждений от Эрла подчас ускользал.
— Подожгут? Но зачем? Кто? — спросил он у Альва, стараясь понять его логику.
— Кто? — усмехнулся мальчишка. — Сосед, у которого взяли ребенка. А может, еще кто-нибудь…
— Подожди, подожди! Ты ведь мне говорил, что хозяин не может ни в чем отказать людям “Службы”? Так разве он виноват?
Альв взглянул на него, словно Эрл сказал глупость.
— Конечно! Ловец или сам Истребитель заходят в простую таверну совсем не случайно. Обычно такие едят и ночуют в Кругу.
Эрл уже знал, что Кругом зовется центральная часть Агенора, которую можно назвать малой крепостью. В Круге, за мощными стенами, жили все те, кто имел настоящую власть и поддерживал Скерлинг. Казармы отряда наемников, склады с оружием, библиотека Запретного и Управление города тоже были в Кругу.
— И когда ловец входит в таверну, то все вокруг знают, хозяин — шпион, помогающий “Службе”!
Эрл только вздохнул:
— А ловец, захотев пить, случайно не может зайти в придорожный трактир, чей хозяин ему незнаком?
Альв кивнул:
— Может, может! Но кто разберет, кто виновен, кто прав? Потому-то хозяева сразу же требуют бляшку. С этой бляшкой любой пострадавший идет в Управление города. Там он найдет и жилье, и еду, и работу. Короче, не сгинет!
Альв думал, что все объяснил, но Эрл снова спросил у него:
— А зачем же тогда поджигать?
“Вот дурак! — прочитал Эрл мысль Альва. — Младенец, и тот бы давно понял все!”
— Понимаешь, поджог — это кара за подлость! Предатель лишится того, что он нажил обманом, а честный не пропадет!
— Интересно… Так значит, у вас в Агеноре шпион должен плакать, лишившись всего, кроме жалкой подачки, а честный — быть счастлив, что смог получить хоть такую ничтожную малость? Я прав?
Альв вскочил:
— Нет, не прав! Ты большой, ты стремишься запутать меня!
После этого спора ребенок надолго исчез. Эрл не знал, возвратится ли Альв. Он не мог не признать, что ему, уроженцу Гальдора, почти не доступна логика тех, кто с рождения жил в Агеноре. Впрочем, где он сумел бы найти свое место? Сын Рыси — ошибка природы, а люди не любят таких…
Эти трое вошли к нему в комнату без приглашения. Эрл почти сразу узнал в невысоком мужчине с седой бородой и каким-то выцветшим взглядом “купца”, приезжавшего к ним в Гальдорхейм. Он не мог не отметить контраст между ним и Меленом. Хотя Мелен был много старше, чем Лунд (незнакомое имя возникло само по себе), он казался сильнее, решительней спутника.
Третий, мужчина лет тридцати, с изумрудным внимательным взглядом, был очень красив. Тонкий профиль, роскошные черные волосы с чуть красноватым отливом, изящные руки в перчатках из плотной неведомой ткани…
— Зачем он их носит? Ведь здесь, в Агеноре, тепло, — подумал Эрл.
Взгляды их встретились, и незнакомец тепло улыбнулся ему. Он был первым, в ком не было страха и озлобления. Мягкость, открытость, спокойствие и простота… Что-то в нем вдруг напомнило Норта, Хранителя из Гальдорхейма. И все же они были разными.
Норт знал все стороны жизни, он видел и испытал, что добро, а что зло. Наблюдая за жизнью людей, помогая заклятием или советом, Хранитель касался тайных бездн подсознания, полных злобы, обиды и ярости, скрытых порочных порывов, затравленных мрачных желаний… Норт знал Хаос, Мрак, но сознательно шел к Свету. А в незнакомце еще сохранилась какая-то доля наивности, словно он верил, что есть лишь Добро. В его мире не было места обману, предательству, боли… Он, словно ребенок, свободно, не зная запретов, открытой улыбкой встречал каждый день.
— Да откуда он взялся? У них, в Агеноре, где дети уже ненавидят, а взрослые только боятся и проклинают? — мелькнуло в мозгу Эрла. — Впрочем, и в Гальдорхейме такому не выжить…
— Ты прав, я родился и вырос не здесь. Мое имя — Горад, — прозвучал тихий голос мужчины. Он мог бы ответить и мыслью, но предпочел речь, доступную всем. — Агенор, Гальдорхейм, Лонгрофт, Скерлинг… Впервые я услышал о них, попав к Лунду.
— Горад прибыл к нам из-за Моря, не зная обычаев и языка, — пояснил Эрлу Лунд. — И, по счастью, пока не успел попасть в “Службу”.
Усмешка Мелена сказала, что воин считает излишним стремление Лунда вдаваться в подробности.
— Дело в другом, — бросил он, словно бы собирался напомнить Гораду и Лунду о цели прихода. — Кто первым начнет?
Может быть, в Агеноре ценили Мелена за искренность и прямоту, но Эрл вдруг ощутил, что хотел бы отправить его прогуляться к фонтану за свежей водой. Этот жесткий напор раздражал, вызывая протест. Раньше Эрл никого не пытался судить, но теперь благодушие сгинуло вместе с закрывшимся пертом. Его смыл тот ливень на гладкой скале, унес ветер, стерли беседы с ребенком, забывшим, что можно верить другим…
Эрл смолчал, подавив неприязнь, но его порыв не укрылся от Горада.
— Ты же не знаешь Мелена! — воспринял Эрл быструю мысль. — Ты не знаешь, почему он такой, что ему довелось пережить!
Говорить начал Лунд. Агенор до Раскола Луны… Агенор уже после Раскола… Судьба Уруз-чад… Страх продления рода, сковавший их Агенор…
— Ведь никто не способен противиться “Службе”. И будь ты богат, знаменит, уважаем, искусен в бою, ты не сможешь сберечь малыша, если выбор упал на него…
Неожиданно Эрл ощутил, что Мелен, неподвижно сидевший в углу, весь напрягся.
…Широкая площадь… Красивый беломраморный дом… Сад… Бассейн… Люди в длинных больших балахонах… Под капюшонами словно нет лиц… В руках цепи… И девочка лет четырех, а, быть может пяти…
— Папа! Папочка!
Ее крик Мелен вряд ли сумеет забыть… И неважно, что минуло тридцать лет…
Ярость, гнев, страх и огромное чувство бессилия… Что толку в славе бойца, если меч разлетается, еле коснувшись цепи?.. Тело словно немеет… Теперь он не в силах шевельнуть даже пальцем…
— Добей!
Этот резкий приказ обращен к человеку с кинжалом. Он только один здесь в обычной одежде, с оружием…
И детский крик:
— Папа! Папочка!
Странный бесчувственный голос того, в балахоне:
— Кто смел поднять меч против нас, тот не должен остаться в живых…
И удар, нанесенный кинжалом ему прямо в грудь…
Но Мелен выжил…
Должно быть, Эрл выпустил часть речи Лунда, но эта картина была пострашнее любой, самой пламенной, речи.
Мелен, ощутив его взгляд, вскинул голову.
— Как я вас всех ненавижу! — почувствовал Эрл его мысль. — Ненавижу всех магов, волшебников, нелюдей, “Службу”! Мне жаль только Йонна. Он сам пострадал, как когда-то моя дочь… А вы, остальные, в ответе за то, что творится у нас в Агеноре! Не будь вашей проклятой Силы, нормальные люди бы жили, не ведая бед!
Услышав такое, Эрл был изумлен. Мелен должен был знать, что он может читать его мысли, однако отчаянный воин считал совершенно излишним скрывать то, что думал.
— Он просто безумец! — невольно мелькнуло в мозгу. — Разве можно твердить человеку, что ты ненавидишь его?
— В Агеноре уже было несколько бунтов, однако все были подавлены сразу. И люди давно потеряли надежду. А жрица Вэрб, старой богини, которую тайно чтят в городе, нам предсказала появленье Вождя. Он сумеет изгнать Истребителей “Службы”, вернуть детей и защитить Агенор! Мы не верим ее сказкам, но мы используем их. Чтобы люди пошли против “Службы”, им нужен мифический Вождь. И мы сможем создать его!
Нет, половину того, что Эрл слышал, Лунд не сказал вслух, но Эрл уловил это так же, как то, что, по мнению Лунда с Меленом, ему знать не стоило.
Здесь, в Агеноре, подготовка к восстанию шла полным ходом. Сначала обычные слухи, набор “вещих знаков”, вербовка сторонников… План для военных отрядов, уже сформированных в городе… Поиск сообщников среди обслуги великого Круга, где издавна жили правители, верные Скерлингу, и наделенные Силой ловцы и разведчики. Поиск Особенных Знаний и тех, кто хоть как-то способен использовать их… Очень много надежд возлагалось на Йонна…
Эрл вздрогнул. Он ясно читал почти каждую мысль и Мелена, и Лунда, однако теперь он вдруг понял, почувствовал, что эти двое совсем не хотели открыться ему. Они думали, что Эрл не слышит их!
Горад был должен поставить защитный Заслон, скрыв их тайны, однако он дал Эрлу шанс узнать все.
— В тебе Сила! Мы верим, что ты и есть Вождь! — сказал Лунд. Его голос чуть дрогнул, как будто бы он был не в силах сдержать своих чувств.
Эрл слегка усмехнулся. За громким, восторженным пафосом крылась почти неприкрытая фальшь. Лунд не верил тому, что сейчас говорил, но, как видно, считал, что “дикарь Гальдорхейма” способен купиться на пышные речи:
— Мы ждали тебя так давно! Агенору был нужен особенный Вождь!
“Тот, который бы был незнаком горожанам, эффектно смотрелся на фоне толпы и не лез бы в наши дела, выполняя лишь то, что ему скажут… — ясно читал Эрл подтекст. — А дикарь из Гальдора с красивым конем и способностью вызвать огонь будет лучше Горада. Обещанный Вождь… Почему бы и нет?
— Потому! Дикари из Гальдора не любят подобные игры, — отправил Эрл мощный посыл, постаравшись, чтобы Лунд и Мелен уловили его. — Дикарю надоел и ваш город, пропитанный страхом, и ваши попытки использовать в собственных целях наивную веру людей!
Мелен сразу вскочил, изменившись в лице. Откровенный испуг почти тут же сменил сильный гнев. Взгляд, которым он смерил Горада, был полон такой нескрываемой ярости, что Эрл злорадно подумал:
— Я все-таки прав! Он был должен поставить Защиту, скрыв мысли этих двоих!
Эрл был рад, что заставил Мелена утратить надменность. В Гальдоре он был сыном Рыси, но здесь, в Агеноре, Эрл вдруг ощутил себя вирдом. Дикарь… Этим словом они оскорбили уже не его, а всех тех, кто родился и рос в Гальдорхейме.
— Так значит, ты знаешь уже почти все? — равнодушно спросил Эрла Лунд. Его тон был бесцветен и ровен, он утратил напыщенность, речь стала проще. — Теперь мне не нужно расписывать, что мы хотим предложить? Поначалу мы честно пытались найти вожака за пределами города. После мы думали, что Горад сможет…
— Почему бы и нет? — с откровенной насмешкой спросил Эрл.
Однако он знал их ответ. Мягкий облик Горада, открытый, доверчивый взгляд привлекали, но Вождь — это воин, способный вести за собой. В Гальдорхейме считали, что Вождь — это свой, воплотивший в себе все то лучшее, чем славен вирд.
В Агеноре, где много веков забирали не только Уруз-чад, но всех малышей, чьи способности были чуть выше обычных, утратили веру в себя. Им был нужен пришелец, который посмел бы нарушить привычный ход жизни. Но ради чего? Что способно заставить чужого затеять неравный, бессмысленный бой со “Службой Магии”? Жалость? Стремление к славе? А может…
Должно быть, Эрл сам не заметил, как дал молчаливый посыл.
— От бродяги-актера не требуют, чтобы он в жизни был тем, кого он представляет в легенде, — небрежно заметил Мелен.
— Тебе лучше быть с нами, ведь выбора нет! — вздохнул Лунд.
— Почему? — спросил Эрл, удивленный нелепостью слов. — Пожелай я уйти — и меня не удержит никто.
— А куда ты пойдешь? “Служба Магии” рыщет везде, наделенные Силой обречены, — сказал Лунд. — Пока лишь Гальдорхейм неподвластен ей. Раньше, позже, но ты попадешься, а это — верная смерть. В нашем мире нет места такому, как ты.
— Ливггард давно затонул! — вдруг вмешался Горад.
— Ливггард? — переспросил его Эрл, попытавшись припомнить, где он бы мог слышать это название. — Что-то из древних баллад?
— Да, “История Улля”, — ответил ему Горад.
Было действительно странно услышать такое из уст человека, который, как он утверждал, лишь недавно узнал про Гальдор.
Имя Улля, потомка Погибших Богов, почиталось в Гальдоре как имя прародителя вирдов, однако преданий о нем почти не было. Память людей сохранила лишь то, что в своем мире Улль был не то сыном Бога, не то его пасынком. Мир Улля сгинул, но он смог спасти часть людей, приведя в Гальдорхейм. О других делах Улля легенды молчали. “Уж слишком давно это было,” — учили детей.
— Я впервые слышу об этой “Истории Улля”, — сказал Эрл. — Но Ливггард…
Он не мог объяснить, почему само слово вдруг вызвало странную дрожь.
— Город древних мистических воинов, — тихо продолжил Горад, не сводя взгляда с Эрла. — Он сгинул во время Раскола Луны.
Что-то в тоне Горада не слишком понравилось Эрлу.
— Ведь ты из-за Моря? Откуда такой интерес к нашим древним легендам? При чем здесь Улль и мифический Ливггард? Ты хочешь сказать, что мир Улля — ваш Мир? — спросил он.
— Нет, не мой. Но в хранилищах книг Агенора достаточно свитков и каменных плит, на которых записано все, что когда-то творилось вокруг, — с виноватой улыбкой заметил Горад.
Эрл не понял, к чему он ведет, но почувствовал: Горад ведет себя так, словно он знает что-то такое, что сам Эрл стремится любой ценой скрыть.
— Я нашел это быстро, — сказал Горад Эрлу, достав две квадратных пластины.
Сначала Эрл даже не понял, что это такое. Пергамент, заложенный между пластин, был так стар, что готов был рассыпаться. Тонкая вязь древних знаков, знакомая Эрлу по книгам Хранителя, ясно гласила: “История Улля, потомка Погибших Богов, предводителя вирдов.”
— …И пришел век мечей и секир! — прочел Эрл.
Он не все понимал. Часть уже полустершихся слов оказалась ему незнакома. Однако Эрл видел, что это легенда о гибели старого Мира и переходе в другой. Гальдорхейм! Он узнал это слово в торжественной речи потомка Погибших Богов.
— …Нарекаю его Гальдорхеймом, Магическим Миром! — читал Эрл. — Вирд (Судьба, Рок) одарила нас этой землей, дав возможность нам вновь возродить те законы, что были когда-то попраны…
Видно, “История Улля” возникла намного позднее событий, описанных в ней. Слово Вирд в своем первом значении просто исчезло из речи, пришлось указать его смысл.
— …Отречемся от нашего Прошлого! Мы — просто вирды, дети Судьбы, а, быть может, игрушки непознаваемых Сил!
И как только Улль это сказал, меж деревьев возникли двое людей.
— Как в пророчестве Той, что Спит много веков! — усмехнулся Улль.
В этот момент Эрла мало заботили мифы о древних Богах. Раньше он, может быть, попытался о них кое-что почитать, но теперь взгляд небрежно скользнул мимо стройного ряда торжественных фраз.
— …Ливтрасир”…
Имя старого Бога? Героя? Значение было понятно тому, кто немного знал древний язык. Лив — сама жизнь. Вторая часть слова — защитник, боец. Раньше смысл этих слов был един.
— …Да, пришельцы, вы правы! — раздался беззвучный ответ Синеглазых, и было неясно, откуда он прозвучал, потому что их губы не двигались, да и язык, на котором они говорили, не мог быть знаком Уллю, но он все понимал.
Эрл споткнулся на этих словах. Потом, словно не веря глазам, перечел еще раз. О каких Синеглазых здесь речь? Неужели…
— Ливггард погиб в час, когда раскололась Луна! Город Жизни, таинственный град Синеглазых, мистических воинов с мощною Силой, способной смести все вокруг, — сказал тихо Горад. — Ливтрасир — Защищающий Жизнь… Имя, данное Уллем, одному из таких же, как ты.
— Ливтрасир! Ливггард и Гальдорхейм через много веков породили Вождя Агенора! — с насмешкой заметил Мелен. — Эта сказка способна увлечь!
Но слова не задели. Им, людям, собравшимся в комнате, было непросто понять потрясение Эрла. Они полагали, что Эрл, унаследовав Силу воинов Ливггарда, хочет скрыть связь своей Мощи со старой, давно позабытой волшбой Синеглазых. (Умелый Маг может добиться победы, поняв исток Силы противника, вспомнив, что он уже знает о ней.) Горад смог ощутить необычный всплеск чувств Эрла, но он, как Лунд и Мелен, не сумел до конца осознать, что случилось.
Легко ли остаться спокойным, узнав, что такие, как ты, уже жили? Что сын Белой Рыси — не глупая шутка, не сбой в цепи Жизни, а лишь возрождение старых, утраченных норм? Что ты вовсе не Выродок, чуждый законам Природы, не нелюдь, внушающий робость уже самим фактом рождения, а человек. Пусть народ Синеглазых, известный в Гальдоре как Белые Рыси, почти сгинул, но он все-таки жил!
Все лесяночки вирдов утратили мощь своих предков, однако смогли сохранить род. Ливггард сгинул, однако легенды о девушках-Рысях, сжигающих взглядом, слагались спустя века после Раскола Луны. И никто не пытался понять, кто рождал Синеглазок, об этом не думали. Знали одно: наделенные огненным взглядом лесянки не могут жить в замках… Людская память хранила легенды о Рысях, крадущих “слепых” дочерей у отцов-вирдов, чтобы навек унести в лес…
Эрл вспомнил дорогу у Топи и тихий взволнованный голос:
— Ее звали Ронн… Рысь, пришедшая к нам из Волшебного Леса, где платья росли на деревьях… Тропинки там были из белого камня… А вместо лесных спелых ягод в траве собирали рубины и жемчуга…
— Твой Волшебный Лес для людей — просто сказка, но может найтись кто-нибудь, кто захочет увидеть в ней жизнь в чьем-то замке, преображенную пылкой фантазией…
Эрл резко вздрогнул. Он дал себе слово забыть о лесянке, оставшейся с Ормом, но память мгновенно воссоздала хрупкий облик, волну непокорных волос и пронзительно-синий, немного испуганный взгляд. И тот миг, когда Эрл у лесной Топи обнял ее…
Эрл не думал, что эта картина способна ожечь такой болью, заставив на миг позабыть и “Историю Улля”, и род Синеглазых, и тех, кто смотрел на него.
— Пойми, Эрл, ты не можешь уйти! Поначалу я тоже не слишком хотел оставаться здесь. Страх, недоверие, злоба… Но Агенор таким сделала жизнь! Люди просто не знают другого! — вдруг мягко прозвучало в мозгу.
Обернувшись, Эрл сразу же встретился взглядом с Горадом, пославшим призыв. Эрл почувствовал, что благодарен ему. Этот странный волшебник в перчатках разбил, уничтожил видение Эрла. Заставив отвлечься, помог притушить его боль.
Оказавшись один, Эрл опять перечел все начало “Истории Улля”. (Конца просто не было.)
— Как же Горад отыскал ее в книгохранилище? Чтобы суметь просмотреть даже часть из того, что нашлось в Гальдорхейме, я тратил не дни и не месяцы. А ведь у Норта едва ли нашлась даже сотая часть из того, что хранится у них в Агеноре, — подумал Эрл.
Впрочем, сейчас это было неважно. Судьба совершила крутой поворот, и ему приходилось решать, как жить дальше. Цель Лунда с Меленом была благородна, судьба могла вызвать сочувствие, но их нелепая вера в исконное право использовать пришлого ради великого дела не нравилась Эрлу.
В Гальдоре чужих не любили, однако никто не пытался учить их, как им нужно жить. Превосходство, с которым держался Мелен, неприкрытый сарказм, нежелание видеть в нем не только друга, но даже соратника, не вызывали доверия.
Повесив на Эрла ярлык “дикаря Гальдорхейма”, в котором случайно возникла искра Силы Ливггарда, он не хотел признавать за ним права хоть что-то уметь или знать. Будь Мелен здесь хозяином, он бы вообще предпочел для их плана простого предводителя-воина с верным отрядом сторонников. Сила пугала его.
Понимая, что “Службу” не одолеешь мечом, он считал наделенных особенной Мощью обычными монстрами и был бы счастлив избавиться разом от тех и других. Эрл не мог доверять человеку, который так думал о нем.
Будь Мелен здесь один, Эрл ушел бы, решив, что уж лучше открыто столкнуться со “Службой”, чем быть пешкой в чьей-то игре. Но присутствие Горада с Лундом давало надежду, что все может быть и иначе. Лунд тоже держался надменно, но он был разумнее, гибче. Эрл видел: пытаясь достичь своей цели, Лунд мог попытаться принять и другой взгляд на жизнь.
Горад в Агеноре был тоже чужим, и Эрл чувствовал, что они смогут друг друга понять. Рассказав о Ливггарде, Горад пробудил в нем не слишком привычное чувство единства с ушедшим народом. Ему захотелось проверить, на что он способен, внушить, что он вовсе не зря пришел в мир.
Эрла очень смущала та роль, что ему предлагали. Назваться Вождем, не умея почти ничего? Подать людям надежду, заранее зная, что ты не способен помочь? Приписать себе то, что творилось другими? Когда-то подобный поступок был сходен в глазах Эрла с кражей.
— Но много ли тех, кто действительно стоит той славы, которая их окружает? — возник поневоле вопрос.
Норт, конечно, достоин. А Орм? Что он сделал для вирдов? Сумел одолеть Бера? Но дикий зверь не грозил никому. Этот старый обряд почитался давно, но имел ли он смысл? Эрл не знал. Просто что-то в душе восставало.
Тот Орм Победитель, которого знали и почитали в Гальдоре, не мог совершить подлость. Если он так поступил, то был должен, по мнению Эрла, утратить почет и любовь. Тем не менее, Эрл полагал, что его старший брат продолжает жить так же, как раньше. Случайная встреча с одной из служанок опять доказала, что Орму прощается все. Даже Руни не стала его осуждать!
Руни… Пока Эрл не мог равнодушно о ней вспоминать. Рассуждая о брате, он чувствовал гнев, но надежда когда-нибудь все же с ним встретиться и отплатить, придавала сил жить. Но, посмев отомстить синеглазой лесянке, Эрл стал бы себя презирать.
Руни выбрала то, что хотела. Она была вправе устроить свою жизнь. Эрлу осталось одно: позабыть о ней, чтобы начать все сначала… Он часто твердил себе это, однако слова не могли успокоить обиду и боль. Выбирая, лесянка предпочла человеку Героя, она согласилась забыть неприязнь ради славы Победителя серого Бера. Ей нужен был тот, кого все называли Вождем!
— Ливтрасир…
Эрл коснулся пергамента с текстом. Легенда о прошлом, давно позабытая всеми… Легенда о древнем народе… Агенор, город, пропитанный страхом, давно потерявший надежду, давал ему шанс возродить ее…
Эрл из Гальдора давно мертв, тот взрыв уничтожил его! В человеке, прошедшем сквозь перт, затуманившем разум служанке, воздвигшем высокую стену огня и узнавшему, кто он, почти ничего не осталось от Выродка, чья жизнь всецело зависела от воли Орма. Эрл мертв, в Агеноре живет Ливтрасир!
Ливтрасир! Его ждали давно, он пришел. Ливтрасир сейчас нужен им всем! Нужен тем матерям, что устали бояться за жизнь малышей. Нужен их мужьям-воинам, что могут смело сразиться с реальным врагом, но бессильны, столкнувшись со “Службой”. Он нужен тем детям, которые, не научившись любить, уже могут ненавидеть и мстить.
Пусть Мелен презирает его, но пока в Агеноре сильна “Служба Магии”, он примирится с наследником древнего Ливггарда. Общая цель свяжет их, а потом… Разве это так важно, что будет потом? Неизвестно, чем кончится бунт… Может, этот день станет последним для всех: для Мелена, для Эрла, для Йонна, Горада и Лунда… А Альв?
Эрл присел на кровать, вынув камень лесянки. Он знал: талисман пригодится ему.
— Жрица Вэрб знала, что говорила, — сказал Лунд. — Приезд Ливтрасира уже всполошил город. Слухи расходятся быстро.
— Быстрее, чем нужно, — заметил Йонн. — Я не могу теперь даже пытаться смотреть через шар, что творится за стенами. Я боюсь выдать всех нас!
— И правда! — вмешался Мелен. — Мы считали, что в городе из Наделенных — связной, два ловца, да еще распроклятая тройка разведчиков, а теперь выползли новые!
— Скерлинг? — спросил Лунд.
— Да нет. Альв, увидев наброски портретов, которые втайне с них сделал один из художников, сразу сказал: “Эти люди — из катакомб!” — раздраженно ответил Мелен.
Лунд привстал:
— Он не мог ошибиться?
— Не мог! У мальчонки прекрасная память на лица. К тому же он жил в катакомбах достаточно долго!
— Не надо! Неделя — не срок, Альву впрямь повезло! Это надо суметь: убежать, не пройдя даже первый этап обработки, — с завистливым вздохом сказал Йонн.
— Нам важно другое! До этого дня мы не знали, что Круг напрямую завязан с системой подземных ходов!
Лунд старался держаться спокойно, однако открытие было не лучшим. До этого дня все считали, что те, кто проводит отбор Уруз-чад, приезжают из Скерлинга, а катакомбы — лишь временный пункт переправки детей.
То, что часть тех, кто был напрямую связан с детьми, не покинула город, как все полагали, а оказалась в Кругу, поразило всех заговорщиков. Круг был опаснее, чем они думали. Вместо шестерки знакомых “помощников Скерлинга”, живших здесь долгие годы и не встречавших достойных противников, их ожидали Мастера катакомб, о которых ничего не известно.
— Альв смог опознать четверых, но кто нам поручится, что в Круге нет других магов? — спросил Лунд. — Никто!
— Горад мог бы ответить на этот вопрос, войдя в Круг, — перебил Мелен. — Он — “невидимка”, приборы его не берут. Лунд, тебе доверяют в Кругу, у тебя есть особенный пропуск. Ты смог сделать план Круга, смог убедить их пополнить отряд из наемников новым десятком людей, верных нам. Почему бы тебе не попробовать взять его вместе с собой? Как писца или телохранителя?
— Нет! — прервал его Йонн. — То, что может не видеть прибор, обнаружит живой человек! Если Горад столкнется с живым Истребителем, это конец!
— Дело не в Истребителях, — тихо ответил Горад. — Важно то, чтобы в час, когда начался штурм, в Кругу не было тех, кто прошел кодировку на Скерлинг. Иначе, пока мы прорвемся в Зал управления, Мастер уйдет в катакомбы. Он знает их лучше нас всех и успеет отправить Сигнал в Скерлинг.
— Или, найдя другой выход, уйти, — вздохнул Лунд.
Эрл не в первый раз был на подобном совете. Обычно он просто молчал, понимая, что мало что смыслит в делах Агенора, однако сомнения Лунда его удивили.
— Мы сможем узнать, есть ли Сила в Кругу, до того, как проникнем в него, — начал Эрл.
Недовольный взгляд Йонна сказал, что он много берет на себя. Эрл не раз замечал, что Йонн тоже не любит его, но не хочет показывать это. Обычная ревность? Боязнь стать ненужным? Почти инстинктивный страх перед чужой необузданной Силой, привычный для всех агенорцев? Йонн честно вступился за Эрла, когда Мелен стал обвинять незнакомца в союзе со “Службой”, теперь же он словно жалел о случившемся.
— Как же мы это узнаем? — спросил Мелен Эрла.
В вопросе не было скрытой иронии. Ради поставленной цели Мелен был согласен выслушать все.
— Вы уже говорили, что прежде, чем вторгнуться в Круг, нам придется захватить всех сторонников “Службы”, владеющих Силой. И если мы не сумеем схватить Мастеров и связного, лишив их возможности выслать Сигнал, то мы тоже туда не пойдем.
— Уж само собой, — вставил Лунд.
— Но если, после захвата носителей Силы в городе будет всплеск Мощи, а в Круге останется кто-то, способный его воспринять…
— То всплеск вызовет должный ответ! — встрепенулся Горад.
— Да, они непременно ответят! — вмешался Йонн.
— Значит, так: после захвата всех Наделенных, которых мы знаем, я зажгу в городе крупный “цветок”. Если он привлечет Истребителя или кого-то еще, я уйду через перт, — сказал Эрл.
Он теперь был немного знаком с древней техникой. Несколько дней назад Эрл откровенно спросил у Горада, как он среди сотен листов разыскал ему эту “Историю Улля”. Ответ поразил. Он был прост и почти нереален. Ладони Горада легко различали вибрации книг и людей. “Я искал отголосок твоей Силы в свитках и книгах,” — сказал он.
— Ты сможешь найти там еще кое-что? — спросил Эрл, вынув камень.
Горад, не снимая перчаток, вытянул руку вперед, подержал ее над синим камнем и просто сказал:
— Я попробую.
Эрл полагал, что Горад не захочет искать при нем свиток, однако спросил: “С тобой можно? В хранилище?” Тот лишь кивнул.
Они долго бродили меж полок и сундуков. И Горад, сняв перчатки, руками водил вдоль рядов старых книг. Эрл не верил, что что-то найдется, но им повезло. Через день обнаружилась “Практика пертов”.
— Так значит, ты просто уйдешь, штурма Круга не будет, никто не узнает о планах возможного бунта. Прекрасно! — усмехнулся Мелен. — А пропажа десятка людей “Службы”? Городу их не простят!
— Но виновен один Ливтрасир! Он явился незваным. Сначала разрушил прибор, уничтожил двух братьев-ловцов, а потом — остальных. Он попробовал с помощью Силы прорваться за Круг, а потом скрылся. Кто им докажет, что было не так? — спросил Эрл.
Неожиданно Лунд согласился:
— Никто!
Время шло. Агенор был спокоен. В тот солнечный полдень ничто не сулило больших перемен…
