Пардубице, 3 января 1942 года
Когда в комнату вошел Франта Гладена, Бартош лежал на койке и читал какую-то книжку, а Потучек стоял у окна и курил.
— Ребята, быстро собираемся, одеваемся и отправляемся на вечеринку, — объявил Франта.
— Какая еще вечеринка? — недовольно оторвался от своей книги Бартош, — Ты с ума что ли сошел? У нас и нормальных документов-то нет. Да и приехали мы сюда не веселиться.
— Ничего, иногда можно немного и повеселиться, — возразил Франта. — К тому же это веселье мы соединим с делом. А еще вас там ждет один приятный сюрприз.
— Что еще за сюрприз? — насторожился Бартош.
— Слушай, Фреда, — с обидой в голосе проговорил Гладена, — мы здесь тоже дурака не валяем. Если бы в этом не было необходимости, я бы спросил, хочется тебе идти, или нет. А тут я говорю «одевайся и идем».
Бартош с недовольным видом начал подниматься с кровати.
Они подошли к старому четырехэтажному коммерческому дому. Привратник в парадной кивнул Франте, как старому знакомому, об остальных он даже не спросил. Они поднялись на третий этаж, и Франта позвонил в обшарпанную дверь.
Им открыл мужчина лет пятидесяти в толстых очках. Он был невысокого роста, очень сутулый с заметной лысиной на макушке. Мужчина, близоруко прищурившись, посмотрел на Франту, потом заулыбался и сказал:
— А мы вас уже заждались. Стол давно накрыт, а вас все нет и нет.
Все трое вошли в прихожую, разделись, но когда Бартош попытался зайти в комнату, то так и застыл в дверях.
За накрытым столом, лицом к двери сидел Вальчик.
Наконец, Бартош пришел в себя от неожиданности, прошел в комнату, сел напротив Вальчика и сказал:
— А рация?
— И рация здесь, — засмеялся Вальчик.
Наконец вокруг стола собрались и остальные.
— Рассказывай, как ты здесь очутился, — попросил Бартош.
— Наверное, так же, как и ты, — ответил Йозеф. — В общем, приземлился я в том лесу у дороги. Еще в воздухе я заметил один парашют и старался держаться к нему поближе. Его я нашел довольно скоро — это был грузовой, с рацией. Потом пошел искать вас, но ни вас, ни ваших следов так и не нашел. Смотрю, уже рассветает. Пошел прятать парашюты и рацию. Сначала я хотел закопать рацию вместе с парашютами, но меня словно остановил кто-то. Нет, думаю, перетащу-ка я ее поближе к дороге. И как позднее оказалось, правильно сделал. Потом пошел к деревне, дошел до указателя и понял, где я нахожусь.
— Во сколько это было? — поинтересовался Бартош.
— Наверное, где-то полшестого, а что?
— Мы с тобой разошлись минут на пятнадцать, — прикинул Бартош.
— Ну вот, прошел я эту деревеньку и пехом направился в Подебрады. Пришел туда около восьми. Взял такси и поехал на явку в Хрувим. И опять мне повезло. Подхожу к явке — нет никаких условных сигналов. Ни что явка действует, ни что явка провалена. Смотрю, дом вроде как кто-то и навещает, но не живет. Побоялся я туда идти. Да и машина там поблизости странная стояла — черный «Опель». Помнишь, как нас на курсах этими «опелями» пугали? Пошел в Микуловице, на запасную явку. Там пешком не очень далеко. Пришел я к пану Швадленке. Ну, наш первый диалог я тебе после как-нибудь расскажу. Умора полная. Я ему и пароль, и все остальное, а он мне — докажи, что ты парашютист. Тут, говорит, провокаторы стаями шляются, может и ты один из них. В конце концов, уговорил я его. Накормил он меня и уложил спать. Я так до следующего утра и проспал.
— К какому же времени ты туда добрался? — удивился Бартош.
— К какому добрался, не помню, — признался Вальчик, — а вот спать завалился в три часа дня. Наутро встал, и пан Швадленка отвел меня сюда, в Пардубице, к учителю Яначеку. Вот он сидит перед вами, — Йозеф кивнул головой в сторону хозяина квартиры, — Устроили мы тут военный совет — как нам перевезти рацию. За рацией поехали на следующий день все трое. Приехали в Подебрады, купили там санки и пошли за рацией. По дороге еще купили мешок картошки, чтобы спрятать в нем рацию. Это все мы заранее продумали. Пришли на место, откопали рацию, спрятали ее в мешке. И тут я пошел перепрятать парашюты. Даже не перепрятать, а просто проверить, надежно ли они спрятаны. Может что подправить. Прихожу — а парашютов-то там и нет. Вот тут-то я и закрутился.
— Как нет? — насторожился Бартош.
— Так и нет. Вырыл их кто-то. Я быстрей обратно и говорю: «Надо быстрее отсюда сматываться». Мы обратно вернуться хотели на поезде, но тут я говорю: «Нет». Если парашюты нашел кто-то из местных и прибрал их в хозяйство — это одно. А вот если их нашли немцы, то поезда наверняка прочесывают мелким гребешком. Оставили мы пана Яначека с картошкой в корчме, а мы с паном Швадленкой побежали в Подебрады за такси. На такси и сюда вернулись. Потом спрятали рацию у пана Швадленки. А сегодня узнал, что и вы здесь объявились. Вот и все мои приключения. А как вы здесь очутились?
— Ты сам только что сказал, примерно так же, как и ты. Не найдя ни тебя, ни рации, мы решили уходить. До деревни мы дошли тем же путем. А вот дальше я не рискнул сразу идти на явку, и пошли мы в дом к учителю и попросили у него приюта. Поесть, обогреться и немного поспать. Учитель оказался человеком неплохим: вопросов не задавал, накормил, обогрел и уложил спать. А часов пять вечера мы от него ушли. Пошли мы в одну деревушку около Гержманов-Местеца. Там у меня живут еще довоенные знакомые, а дочка у них до войны работала в Пардубецах. Вот я и подумал, попрошу у них ненадолго остановиться, а заодно узнаю обстановку и здесь. Ну, а вчера перебрались сюда.