Я вынырнул из забытья точно из морской волны. Хлоп – и обнаружил себя за столом, кричащим во всю глотку:

– Да вы все здесь трусы позорные. Да мы таких со Славкой в сортире пачками мочили.

О чем это я?

– Сам урод вонючий.

– А по сопатке?

– Ставь бабу на кон!

Голоса летели отовсюду и отзывались в голове мутной болью. Где это я? И чего вообще делаю? Вот незадача...

Я потряс головой. Ничего не вспоминалось. Перед глазами плыли круги. Надо бы сходить подышать.

Вокруг бесновались бесы в дурацкой алой униформе...

Вот это допился... до чертиков!

Память возвращалась медленно.

Ах, ну да, все в порядке. Вон и Аллана спит в своем кресле, заботливо укутанная пледом. И Банга от меня морду воротит. Ну да, он же богом был, ему на пьяного хозяина теперь и смотреть стыдно.

А чего это я распылялся?

– Ну так что, спорим? – Надо мной склонился толстый бес в заляпанных пальцами круглых очках. Он бы еще пенсне нацепил, придурок.

– Ага, – сказал я. – Спорим. Только мне на кон нечего поставить, кроме своей жизни, разумеется.

Язык у меня запинался. Я чувствовал, что глотаю слоги, но в комнате разом повисла зловещая тишина.

– Ни хрена себе, – пискнул кто-то из выпускников. – Во, блин, как бабу свою любит.

О чем это они?

– Заметано, – сказал толстяк. – Эй, Кеннек, свидетелем будешь.

Спасенный мною бес подошел и укоризненно покачал головою:

– Ну ты, Иван, даешь!

«Я еще и на машинке могу, – злорадно подумал я, – и крестиком вышиваю...» Но вслух ничего не сказал: все равно не поймут. Что с них взять, с балбесов?

Кеннек стукнул по лбу меня и очкарика и крикнул:

– Обменяйтесь рукопожатием!

Мы сцепились с толстяком указательными пальцами. Любопытное у них рукопожатие. Впору тараторить: «Мирись, мирись, больше не дерись».

– Господа, это чистое безумие! Он же на ногах не стоит! – закричал какой-то бес, но ему тут же заткнули глотку.

Я внутренне собрался, сконцентрировался. Кажется, в моей жизни происходит что-то очень важное. Вот только что?

– Ну, мы ждем, ас, – сказал толстяк. – Покажи нам класс!

Так, что-то начало проясняться. Чего, интересно, я им наплел?

– Значит так: требую, чтобы Банга и Аллана были со мной. – Слова слетали с языка сами, а смысл их доходил до меня медленнее, чем до окружающих.

Зал загудел как растревоженный улей. Мне казалось, что черти становились то двуглавыми, то нормальными. Что это они мне в пойло подмешали? Ведь все было так здорово. Мед – и ничего больше, а в результате сижу здесь, как дурак, и теряюсь в догадках.

– Ладно. – Очкастый спорщик хлопнул рукой по столу. – А от меня будет Кеннек. Задумаешь гадость – быстро выведем на чистую воду.

– Ага, – сказал я и попытался встать.

С первой попытки это не получилось.

Меня подхватили под руки и повели.

Дорогу я помнил смутно. Мне все время казалось, что я куда-то проваливаюсь.

Очнулся уже в кресле.

– Это убийство, господа! Он не сможет поднять эсминец!

– Не хрен было выеживаться!

– Кеннек подстрахует. Совсем зарвались эти политические эмигранты!

– Гражданка болеет, разве вы не видите? Нельзя отпускать ее с этим безумцем!

– Да фиг с ними! Они же третьесортные. Из Империи еще кто-нибудь сбежит. Не бойтесь, вакантные места уборщиков мусора пустовать не будут!

Это они обо мне, сволочи? Обо мне? Это я к ним сбежал, чтобы унитазы чистить? Ну, козлы, ну, твари! Дайте немного придти в себя, я вам здесь мигом устрою и светлое Христово Воскресение, и Страшный Суд!

Вкатили кресло с Алланой.

Банга просочился сам.

Двери захлопнулись.

– Кто тебя за язык-то тянул? – спросил Кеннек.

– Враг рода человеческого, – брякнул я и захохотал.

Мне тогда показалось это очень остроумным.

– Не знаю, кто у тебя там враг, но глупость, в принципе, излечима.

И этот туда же.

Я мотнул головою:

– А чего я спорил-то?

Кеннек побледнел, точно увидел свою смерть:

– Проклятие! Ты что, не помнишь?

– Нет, ну в принципе-то все нормально. Ты только детали проясни.

– Выползай из кресла! – насупился Кеннек.

– Не-а! – сказал я. – Не буду.

– Вылезай, скотина, ты всех нас погубишь!

– Это еще почему? – Кажется, я окончательно все понял. – Это я тебя спас, между прочим!

Эх, действительно, кто за язык тянул? Еще и Аллану в это втянул! Но доверить штурвал пьяному бесу, который и трезвым-то из штопора выйти не смог, – это было выше моих сил.

Я положил ладони на слепки ладоней:

– Кеннек, ты друг или портянка?

Бес сломился пополам. Похоже, его мутило и от выпитого, и от страха. Несчастный выпускник икнул:

– Чего тебе еще, убийца позорный?

– Я поспорил на то, что совершу полет в атмосфере или должен сгонять к созвездию Альфа Центавры и обратно?

– Да ты что, совсем охренел?

– Спасибо, понял, – как можно ласковее прохрипел я и представил, как флайер вздрогнул, плавно поднялся в воздух и, слегка покачиваясь, начал набирать скорость.

Все выше, выше, выше!

Локатор внешнего обзора показал еще восемь одновременно стартовавших эсминцев.

Ах вот значит что! Это, выходит, внутренние гонки Летной академии, и золотой приз главного придурка предназначен мне. Ясненько. А Аллана, значит, так, на случай подстраховки. Ну, если удрать удастся. Угу, и бесы это отлично поняли. А раз всех отпустили, значит, думают, что я просто ужрался. Еще, небось, проверяли на каком-нибудь детекторе опьянения, который показал на отметку «Труп». Это они просто пить не умеют. Им бы в России пожить маленько, для стажировочки-то. Ладно, сейчас я покажу этим демонам, что значит русский в небе!

Эсминцы рванули вверх.

Началось!

Кеннек разогнулся, посмотрел на радар и сказал:

– Ну и чего ты ждешь? Хочешь продуться? Ты, между прочим, жизнь свою на кон поставил.

– Да фигня все это. – Я икнул. – Не родился еще такой Чужой, который мог бы обойти Ивана Соколова!

И гонки начались.

Кеннек склонился надо мной и нажал на какую-то кнопку. Появился звук. Странная мелодия, как в компьютерных тренажерах. И взвизги обгоняющих флайеров, и контрольные попискивания вхождения в опасную зону возможного столкновения. Ого, это уже интересно. Я начал входить в раж.

Восемь противников – это не двадцать. Да я им покажу класс, этим выскочкам рогатым. Ишь ты, очкарики еще меня учить будут, да к тому же и бесы!

Я слился сознанием с эсминцем.

Итак, нас девять. Пока я уяснял что к чему, все вырвались вперед, оставив меня позорно трепыхаться на старте. Ну ладно, еще не вечер!

Я представил, как мы набираем скорость и несемся следом за пьяными летчиками.

Странно, но эсминцы придерживались какой-то странной траектории полета. Интересно, почему? Они двигались по спирали. А я решил срезать, и в тот же миг корабль столкнулся с невидимой стеной. Наш швырнуло, перевернуло, подбросило.

Тысяча чертей! Похоже, у них тут невидимые воздушные трассы!

– Кеннек, твою мать за ногу, это что за хрень?

– Чего? – Бес с трудом поднялся на ноги, доковылял до пульта управления:

– Отдай штурвал, сядем.

– Ты не летчик, а трус!

Кеннек переменился в лице:

– Сам ты сволочь!

И все же я добился от рогатого чего хотел. Кеннек нажал пару кнопок. Теперь стекло передо мной стало расчерченным на мигающие квадраты, а невидимый тоннель появился прямо передо мной двумя барьерами по бокам. Как все просто!

Ладно, в чужой монастырь со своим уставом не ходят. А к Чужим со своими законами аэродинамики не суются. Хотите условностей, хорошо.

Я сконцентрировался. Усилием воли я толкнул свой эсминец вперед. Конечно, на самом деле мой самолетик работал на топливе, но сама форма управления создавала иллюзию сопричастности движению.

Узкий, извивающийся тоннель. А вот и мои славные соперники. Быстро же я их нагнал, виртуозов.

Ба-бах! Это один из Чужих стукнулся о невидимые стены и врезался в одного из гонщиков на обгоне.

Так, это уже интересно. И даже очень.

Мимо нашего эсминца со свистом пронеслось нечто огненное и бесформенное.

– Кеннек?

– У кого-то сопла сорвало, – пояснил бес.

А я уж было подумал, что полеты – это более сложный уровень в миссии. Сейчас начнут пуляться бомбами и всякой дрянью. Тут уж точно станет не до гонок.

Ничего такого, похоже, не предвиделось.

Впереди летящие снова столкнулись.

О боги! Один из кораблей вспыхнул, точно коробок спичек. Второй отшвырнуло прямо на нас. Я едва успел увернуться. И тут же мы промчались сквозь шар огня.

Вот это да. Батюшки, ну и спорт у них, едрен-батон!

Двое соперников остались позади, но особой радости это не принесло.

– Кеннек, как далеко длится эта трасса?

Бес молчал.

– Кеннек? – Я обернулся.

О нет! Изнеженный Чужой потерял сознание и растекся по полу, точно рогатый коврик.

Вот это я влип. Пить надо меньше, надо меньше пить. А еще, никогда не стоит мешать пиво и иноземные напитки, от этого все что угодно приключиться может!

Трасса спиралью уводила все выше и выше. У меня в голове роились смутные подозрения, что перепившие студенты не останутся в пределах планеты. Им наверняка, как и мне, море по колено. Входило ли это в условия пари? Наверное, иначе зачем бы я потащил за собою Аллану?

Впереди показался еще один вихляющий соперник.

Только сейчас, глядя, как летчики болтаются в пределах видимой трассы, я осознал, насколько же все мы здесь пьяны. Да, эти вчерашние студентики были отважными, это делало им честь, но они позволили себе усомниться в моем превосходстве. И потому сами выбрали свою участь.

Я пошел на обгон.

Впереди летящий метнул корабль в сторону, прижимая меня к невидимой стене. Я скинул скорость. Вот ведь, крысеныш, научился он играть не по правилам! Ладно, это мы еще посмотрим, кто тут ас.

Вторая попытка была более успешной. От столкновения наши флайеры швырнуло в разные стороны. И все же вырваться вперед не удавалось.

Я снова набрал скорость и сунулся по левую сторону. Метнулся сюда же и впереди летящий флайер. А я увел свой самолетик вправо, в образовавшуюся щель. Мы даже не задели друг друга.

– А ты молодец. – Это Аллана опустила мне руки на плечи. – Только самонадеянный очень. Нам же нужно пересечь блокпост воздушной охраны сначала планеты, потом две государственные границы, как минимум Чужих и имперскую. Я так понимаю, ты вознамерился удрать на Землю? Так вот, вокруг Солнечной системы стоит защитный зонд – Блокиратор. Это Аррах помог тебе его пересечь с той стороны, вернее его машины. А что ты будешь делать на эсминце, не предназначенном для больших перегрузок? Ты даже не знаешь, хватит ли здесь воздуха, и вообще, может ли он летать в условиях невесомости. Ты задавался этими вопросами?

– Нет. – Я покачал головой. – Но если всегда думать и все просчитывать – никогда ничего не совершишь. Либо все уже придумали и сделали раньше, либо ни в одном деянии нет смысла. Но это – моя жизнь. В ней все когда-нибудь происходит впервые.

На полу завозился Кеннек.

На радаре появились сразу три эсминца.

Хлоп – и границы трассы исчезли.

– Что это, Кеннек?

– Это патрульная станция планеты, дорогой, – вздохнула Аллана. – Ты же кричал, что всех в космосе уроешь. Чужие поставили на то, сможешь ли ты подняться в воздух, выйти в открытый космос, пересечь границу Королевства. Они же тоже все упились до поросячьего визга. Это был просто спор. А мне стало лучше, но, сообразив, что ты задумал, я продолжала играть роль больной. Должны же были у кого-то из нас мозги оставаться трезвыми. Когда вы оба устанете, я сама сяду за штурвал. А ты что думал?

– Заговор. Саботаж, – догадался Кеннек. – Этого не было в условиях пари. Так вы шпионы! А ну разворачивай обратно!

– Хренушки, – холодно сказал я.

А в дверях зарычал Банга. И Аллана выхватила из расстегнутой кобуры Чужого парализатор:

– Без глупостей. У вас ведь каждый год так веселятся, не правда ли?

– И что? – Кеннек затрясся.

– Ничего особенного. – Аллана зловеще усмехнулась. – Пока пари честно выполняется, не так ли?

Кеннек сглотнул.

– И вы знали, о чем думал пьяный Иван. Да и трудно было не догадаться. Так что сейчас ты откроешь выход в космос, а потом и границу. – Журналистка казалась непреклонной.

– За организацию побега из Королевства, за нарушение Присяги Матке меня убьют, – тихо простонал бес.

– Пьяный, а памятливый. – Аллана поиграла у груди демона парализатором. – Ну, и каково твое решение?

И вдруг жгучая боль сдавила мою голову: «СТОЯТЬ!»

Я упал лицом на руки.

«КТО?»

– Кеннек! – не знаю, кричал ли я, или сипел. – Убери эту гадость. Кеннек, сволочь, я тебе жизнь спас! Помоги!!!

«КТО?!!» – голос в висках взорвался бомбой.

Я не знал, что творится за спиной. Не думал, как чувствует себя сейчас Аллана. Продолжает ли она держать беса на мушке или валяется без сознания.

И тут за спиной я услышал свист.

В голове моей все еще плавал сизый туман, но голос пропал, и я расслышал рыдания беса. Похоже, мы действительно вышли за пределы атмосферы планеты, именно потому что Кеннек назвал пароль. Кажется, дурацкий свист и был условным сигналом. Что ж, я понимал Кеннека. Поступить иначе он не мог. Он был обязан мне жизнью. А еще я понимал, что это – пока еще не предательство. Главное, что будет на границе. Но, оступившись единожды, падая в бездну, нужно иметь крылья, чтобы вернуться назад. Бес еще не знал, откроет ли он мне своим свистом границу, он еще не решил, но разворачивающиеся события вовлекли несчастного выпускника в единственно возможную логическую цепь поступков. Впрочем, бес думал не только головой, но и сердцем, как люди. От этого, предавая, он страдал и мучился. Но удара в спину я больше не боялся. Уж не знаю почему.

Я поднял голову. Ура!!! Перед глазами плыли звезды. И не было больше дурацких ограничений трассы. А эсминцы в бесшабашной удали неслись вперед.

Я еще подумал, что у Чужих совсем нет совести. Гонки задумали по-настоящему, а меня хотели оставить в атмосфере планеты, свиньи!

«Эй, выпускники! – снова раздался голос в голове. – Счастливо повеселиться!»

Э-э-э... да у них традиция такая: как ужрутся, так и барагозят. Вот нас даже не остановили, документы не проверили. Отозвались на пароль, значит, штурвал держать можем. М-да, ох уж эта логика Чужих!

И все-таки эти гонки я выиграю! Несмотря ни на что. Выиграю!!!

Я прибавил скорость. Эсминцы впереди выстроились цепочкой. Что они задумали, алконавты хреновы? Уж не сговорились ли? Нужно быть осторожным.

Я сделал крюк влево. Корабли мгновенно рассыпались цепочкой.

Так, это что-то новенькое. Мы так не спорили. Каждый сам за себя! Если они сейчас еще и огонь откроют на поражение, то я на них в суд подам. Как высказался один черный полицейский в одном из кинофильмов: «Эй, напарник, если со мной что-нибудь случится, то я тебе потом голову отверну». Вот именно так я и подумал.

Я вильнул назад. Не проигрывать же теперь!

Словно угадав мои мысли, Кеннек сказал:

– Стрелять они не будут. Но вот повредить постараются.

– Это я уже заметил, – сказал я ворчливо и глянул на график своего предыдущего полета. Ой-ей-ей! А мне-то казалось, что мы несемся прямо как стрела.

Впрочем, выпускники держали штурвалы примерно так же, как и я. Преимущества у них не было.

Я почувствовал, как Аллана положила мне руку на плечо:

– Граница в другую сторону.

– Не-е-ет! – ответил я. – Сначала нужно разобраться с этими козлами. Иван Соколов даже в аду оставляет после себя хорошую память! Такая уж у меня привычка. И уж если я представляю здесь все человечество, то негоже мне уворачиваться от пари и просто драпать. Нет, сначала я их всех обставлю!

Не знаю, о чем я думал в эти мгновения. Просто, видимо, порисоваться захотелось перед красивой девушкой. Да и зол я был на всех этих чертей-обманщиков. С такими шулерами за один игорный стол я бы в жизни не сел. Наверное... Ну, по крайней мере на трезвую голову.

Я снова набрал скорость.

Рука на плече была теплой. И я чувствовал, что таю от этого прикосновения. Вот с самого начала бы так. Глядишь, и космический курортный роман получился бы, а то все не как у людей...

И мы пошли на обгон.

Ну держитесь, студентики!

Я сунул нос эсминца между самолетиками и тут же затормозил. Так и есть, гонщики мгновенно пошли на сближение, но, заметив мой маневр, не столкнулись бортами, а успели разлететься в разные стороны. Вот он: честный спорт, и никакого допинга.

– Может быть, свернем? – спросила Аллана.

– Нет! – Я вдруг стал упрямее быка.

Уж не знаю, что на меня нашло. Просто, наверное, обидно стало. И отчего это русских вечно за лохов держат? То, что мы добрые и жалостливые, не говорит о том, что и – сонные медведи. Да и что Чужие могут понимать в русском азарте?

Эх, я не я буду, если не обставлю этих пижонов!

И я забыл про Кеннека, про Аллану, про пса, улегшегося в дверном проеме.

Я пошел на таран. Разозлился очень. Ну и ударил носом своего самолетика сопернику по хвосту. Бесы, видимо, растерялись, не ожидали такой варварской тактики. Впрочем, они первые начали!

Я сделал петлю, разогнался и снова принялся таранить эсминец. Пьяные студентики перетрусили и в самый последний момент вильнули в сторону, а я проскочил вперед, обставив сразу троих.

На радаре высветился путь до конечной точки. Надо же, мне соизволили скинуть на монитор маршрут. Наконец-то сочли не болтуном, а серьезным соперником. А до этого, выходит, я тут ручной обезьянкой работал? Балбесов развлекал?

Кровь забурлила в голове. Я представил себе сверхсветовую скорость и вжал ладони в слепки управления так, что едва не продавил в пульте дыру. Все слилось в какой-то свистящий серый массив.

Я направил корабль прямо в конечную точку, тревожно мерцающую на радаре. Времени оставалось мало. Впереди еще два эсминца.

Я почувствовал, как кровь потекла по подбородку, как трудно стало дышать. Я даже понял, что Аллана грохнулась без чувств, но Кеннек еще держался. Но остановиться в двух шагах от победы? Нет! И я жал до упора.

Звездное небо исчезло. Мир превратился в скользкий ночной асфальт освещенного трака. И больше не было ничего, лишь я и скорость...

Первый корабль я догнал быстро. Развернувшись брюхом, ибо больше ничего не успел, я чиркнул соперника по крылу. Финишная точка приближалась. Возбуждение нарастало. А последний студент все еще был впереди. Быстрее, быстрее!

Ну давай же, ржавая банка, давай!!!

Кровь с подбородка капнула мне на руки. Я дернулся, но пульт не оставил. Это только трус не играет в хоккей! Это только маменькины сынки при виде крови и шприца падают в обморок. Нет, мы не такие. Победа будет за нами! Мы еще покажем этой сраной Летной академии, кто здесь виртуоз!

Еще немного! Первым бес не придет. Нет! Никто не может обставить меня, даже сам дьявол во плоти!

Нас осталось только двое, несущихся к финишной прямой. И я стремительно сокращал расстояние. Вот так, нечего спорить с русскими!

Еще немного. Ну же!

Мне вдруг показалось, что кто-то посторонний проник в рубку управления. Банга залаял, но не кидался на пришельца. Странно, кто бы это мог быть? Ведь все же собрались здесь. Что, еще один Чужой, независимый эксперт по гонкам, прятавшийся в запасном отсеке? Но обернуться – значит проиграть.

Шаги ближе. Он идет бесшумно, но я чувствую его приближение. Кто это? Кто?

Кто там приперся по мою душу? Смерть с косой? Так на-ка выкуси! Пока не увижу, как победил, смерти я неподвластен!

А Аллана лежит без сознания. И Кеннек, предатель, молчит.

Да что же там за спиной?

Я взмок от напряжения.

В конечном счете, это просто гонки пьяных бездельников и от их исхода ровным счетом ничего не меняется! Что же я не могу оглянуться?

Кеннек как-то странно всхлипнул и неожиданно затих. Я услышал шум падающего тела. Все, пришел и мой черед. Но вон и финишная прямая. Я уже видел ее. Это был промежуток между какой-то планетой и спутником. Видимо, нас должны были засечь датчики чужой планеты, и это стало бы решением несуществующего жюри.

Вот и мой соперник. Мы уже почти рядом. Я дышу студентику в нос. Оторвись от экрана – и все кончено.

Жизнь или победа? Победа или жизнь?

Я рванул вперед, мы сровнялись. Мы мчались уже впритирку.

Кто-то остановился за моей спиной.

Боги, да кто это?

Я выжал из себя все и рванул эсминец вперед. Ура! На долю секунды мы опередили соперника. Теперь можно обернуться и глянуть смерти в глаза.

Усилием воли я повернул голову и... увидел мальчишку. Обыкновенного, земного, без рогов и без шерсти. На вид лет тринадцати. И без ржавой косы.

– А ты что за хрюндель? – Я едва не рассмеялся над собственными страхами.

– Я Дэвид.

Мы продолжали мчаться на запредельной скорости.

– А-а-а... – протянул я, как будто это имя о чем-то мне говорило и повернулся обратно к пульту управления. – А ты вообще кто?

– Американец, – холодно буркнул парень. – А этот Чужой хотел тебя убить.

Я снова оглянулся, посмотрел на Кеннека. И правда, проклятый выпускник сжимал в руках парализатор. Странно, а я совсем забыл, что Аллана отнимала у этого гаврика его пушку, да вот сама в обморок хлопнулась. Вот и спасай таких. Да... А еще пить надо меньше, тогда таких провалов в памяти не будет.

– На Землю хочешь? – Это я так спросил, для поддержания разговора.

Дэвид молчал.

– Так ты один из этих. – Я усмехнулся. Ясно же, что разведчики бесов умеют менять личины. – Понятно. Что ж, побег не удался.

– Ты доктор? – тихо прошептал паренек.

Меня вдруг ударил озноб. Да что это же творится? Похоже, мальчишка правда с Земли! Вот Аррах, нехристь! Ладно меня украл, фашиста позорного, но дети-то ему зачем? Да от всего, что творится в звездных мирах, и у меня, у здорового мужика башню напрочь сносит! А тут ребенок.

Я сдержал рвотные позывы и медленно, по слогам выговорил:

– Да, Дэвид, я доктор. Тебе осталось пройти последний тест, и я отпущу тебя домой.

Как мальчишка засиял, я ощутил это даже спиной:

– Я знал, что Аррах меня обманывает! Он сам сошел с ума, и за это его подсадили к нам в общую палату, – залепетал парень. – Он говорил, что сбежать нельзя. Я знаю, что поступил не очень хорошо. Но как бы вы мне поверили, если бы я не совершал нормальных поступков? В общем, я украл из ноутбука диск с какой-то информацией. Ведь в сумасшедшем доме бывшим врачам запрещается работать?

Я мотнул головою:

– Ты нормален, Дэвид. Ты уже вылечился. Поспи немного. Скоро все будет хорошо.

И откуда только взялся этот парень? И где я его раньше видел?..

Ах да, его же показывали по бесовскому телевидению. Впрочем, это уже не имеет значения. Никакого.

Я выиграл гонки, выиграл. Теперь бы поспать.

Но другого шанса попасть на Землю у меня, похоже, никогда уже не будет. Попытаться-то стоит. Техника ведь не имперская, настроена только на чувства. Тем более тут ребенок, который тоже хочет домой.

Эсминец все еще держал огромную скорость.

Я представил, как наш самолетик несется сквозь время и пространство, пронизывая завихряющиеся галактики, пронизывая вселенную, точно игла.

Голова болела. Вот оно, похмелье. Но я не мог упустить этот шанс. Я знал, что он – единственный.

Может быть, у меня нет высокого интеллектуального уровня, но я давно уже понял, что ни в Империи, ни в Королевстве мне просто нет места. Знать, что любой имперский детеныш умнее – это ли не унижение? Быть чистильщиком котлов в аду, а зачем? На Земле у меня нормальная работа и собственная квартира. А еще небольшая заначка. И Наташка, и друзья. И мать. И бабушка в деревне. Ну их всех, этих высоколобых умников. Они же ничем не лучше землян.

Я представлял, как наш корабль несется среди звезд, среди планетных систем. Напролом, сквозь посты и границы, сметая на своем пути невидимые информационные каналы. Я знал, что непременно вернусь домой. Сегодня. Иначе и быть не могло!